|
|
||
<В коридорах Самиздата (Двери - ч3.)>
- Из меня - критика?! - я был категорически против, и Жук сердито засопел, но тут же стал отчаянно ругаться - зеленая тень Васи промелькнула за окном. Жук отправился к умывальнику, а я остался один, лениво прислонившись к стене, рассматривая обитателей Самиздата. Цветные люди мелькали, и изредка кто-то кивал в мою сторону (все таки лесть - страшная штука). Парочка прозаиков степенно проплелась мимо меня, рассуждая над тонкой темой: причинах возникновения идеализированного образа женщины в человеческом сознании. И тут внимание мое привлек поэт, который схватил за грудки другого. Агрессивный поэт выкрикивал в лицо свои бессмертные стоки:
А я жила!
Да, я жила.
Хоть ты уже мертва.
Спустя войну
Я прожила еще лет сто
Тогда...
Гудит башка.
Дрожит башка.
(с похмелья видно)
И кора,
Да, и стена дрожит.
Война?
Беда?
Откуда слышишь - ты ж мертва?
...
Меня самого стало мутить от бездарности поэта, поэтому я понял прижатого в угол человека, и даже ничуть не удивился, когда увидел превращение его в паука. Декламирующий поэт тут же слинял.
Новорожденный критик отряхнулся и принялся осматриваться в поисках добычи. Его взгляд встретился с моим, и, перебирая мохнатыми лапками, паучок направился ко мне. Исследователи коридоров в ужасе разбегались, стараясь избежать встречи с ненавистным существом. Но все-таки один из фантастов лишился глаза, парочка лириков остались без рук, а замешкавшемуся мистику злобный критик подставил лапку, отчего существо с головой собаки шмякнулась мордой об пол и потеряло вставную челюсть (как же фальшива бывает порой жизнь). Наконец огромное тело чудовища приблизилось ко мне.
Критик хищно оглядел меня, поводил хоботком вокруг тела. Опустившись до ног, он с омерзением дернул головой и произнес.
- Ну, ну...
Критик откуда-то достал очки и напялил их, отчего его лицо сразу приняло вид респектабельный и даже светский. Ему осталось задрать вверх свой хоботок и произнести что-нибудь нудное и поучительное... Я решил рвать когти (все-таки не люблю неопределенность)
- Знаете, - прервал критик мои размышления, - обычно я очень разборчив в том, что называется писательство. Но у вас бесспорно талант - у вас все плохо. Вы мне решительно подходите.
Я не успел моргнуть и глазом, как Критик меня проглотил. Смачно, брызгая ядовитой слюной.
Не буду вдаваться в подробности моего появления на свет. Скажу лишь, что приятного было мало. Критик удалялся, а я, в характерных пятнах и в облаке специфических запахов, остался около раскрытого окна. Тут-то и решил подловить меня мстительный Вася. Признаки недавнего общения с Критиком были на лицо. Зеленый кровопивец уже нацелился на меня, но, осознав, в каком я м-м... непригодном положении нахожусь, поперхнулся собственной слюной. Из ушей его повалил дым. Серьга в прострелянном ухе, плавясь, закапала на подоконник. От горькой обиды Вася заплакал и медленно и печально дематериализовался, а я отправился отмываться
Отмывшись, мне пришлось отправиться на поиски своего приятеля, и неожиданно за очередным поворотом попал в зону боевых действий. Напротив меня, погрязнув гусеницами в стилистике и грамматике, танк отплевывался смертельным огнем, метко поражая пол, потолок и стены. Мой старый приятель с саблей на перевес и рацией на боку руководил атакой на маленькую дверь, за которой скрывался партизан в ватнике, кирзовых сапогах и шапке-ушанке. Уши головного убора были перевязаны под подбородком, что придавало лицу человека особенно партизанский и решительный вид. Его пулемет огрызался длинными очередями. Где-то рядом постреливал снайпер. Мелкими перебежками очаровательная кошечка, ныряя в окопы и прижимаясь к земле, продвигалась к двери. Быстро сделав несколько снимков, кошка бросилась к окну. Я испугался за все ее девять жизней, но тут же успокоился. Управляемый киской воздушный шар пронесся мимо. Банзай!! - раздался воинственный клич. Симпатичная девушка в камуфляже и перепачканным зеленкой лицом подкралась совсем близко к двери и бросилась на нее, как на амбразуру. Партизан отвел ствол в сторону. Хрупкая девчушка вновь закрыла собой друзей. Партизан обиделся и прекратил стрелять. Потрясая кулаками, он кричал, что не позволит вести бой противу усих правил, и требовал политического убежища. Но тут минометная батарея Ясюкевича накрыла ряды бойцов. Меня отбросило в сторону. Я потерял сознание...
Очнулся я оттого, что кто-то щекотал мне нос. Оказалось, тело мое свисало с мощного плеча Жука, а лицо мне царапала его щетина. Жук, убедившись, что со мной все в порядке, поставил меня на ноги.
- Что это было? - покачиваясь, спросил я у приятеля.
- С утра не побрился, - задумчиво провел он по подбородку.
- Нет, я про танк, пулемет и кошек.
- А, - неопределенно махнул рукой Жук, - Армия Спасения...
-Утопающих?
- В смысле? - удивился мой спаситель. - А... Ну, да. Точно! Это, ты, верно подметил - утопающих. Ха-ха. Утопающих. Ты у нас оказывается юморист.
Жук отечески хлопнул меня по плечу.
- Какой из меня юморист ... я критиком хочу стать.
Жук встал как вкопанный.
- Так вроде ты против был?
- Передумал. Чем я хуже? Попробую, не убьют ведь.
- Ладно, - он почесал свою лысину, - можно и критика.
Наставник подвел меня к двери. Я уже побывал здесь в гостях, но оставить комментарий еще не успел.
- Начинай.
Я пожал плечами и написал что-то.
- Нет, не так, - одернул меня Жук. - Нужен особый подход. Ты, должен ругать, а не хвалить по старой привычке.
- Но мне же нравится, честно.
- Экой ты не понятливый. Слухай сюда - надо критиковать. Тебе будет намного легче, чем раньше. Не надо подбирать слова, они сами полезут из тебя как из... в общем полезут (я почему-то вспомнил Критика, сожравшего меня и э-э...вернувшего обратно). Запомни, ты - критик. Громи и властвуй. Унизь автора до того, чтобы он был счастлив, когда в конце ты припишешь - Неплохо. Можешь сказать: Хорошо получилось, но... и рви его произведение на куски. Найди у кого-то (пусть он даже напечатал это после) похожее и смейся. Ищи грамматические ошибки - нашел самую, что ни на есть пустяковую и плачь оттого, что бездари лезут в писатели.
Ломай его стилистику и логику, кричи, что это безвкусно и банально. Отсылай автора в 11,10,9...1 классы доучиваться. Если он младше тебя пиши, что еще слишком мал, чтобы спорить с взрослыми людьми. Заставь его оправдываться!
Первые мои критические статьи были слабы, но потом я разошелся. Я критиковал энергично, самозабвенно, и тело мое стало расти. Чем больше писал, тем шире раздувались пузо и грудь. Буква К раздвинув плечи, прочно уместилась на спине. Жук стал казаться маленькой букашкой, по сравнению со мной. Была лишь одна небольшая проблема - мое новое тело росло за счет мускулов и жира прежнего. Мне требовалась пища, и не абы какая. Авторы и сюжеты должны были кормить меня. Я попытался укусить одного незнакомого фантаста, но меня так шандарахнуло током, что конечности мои - их стало уже шесть - оторвались от пола, а потолок поздоровался с моей головой. К тому же фантаст оказался хорошим писателем, и я от такой твердой пищи потерял два клыка.
Результатом покушения на известного прозаика (кто же знал, что они тут бродят?) стала нудная лекция о нравах молодежи (Жук не зря говорил о возрасте). Поэт громко обложил меня семиэтажным ямбом и прибил к стене меткой эпиграммой... с трудом у получилось отодрать себя от стенки. Я стал больше походить на тень. Тело мое гоняло сквозняком по коридорам, а я старался сохранить вид критика, рыча и брызгая слюной, которая никогда и не была ядовитой. Меня перестали бояться, комментарии мои стали стирать за глупость и бестактность. И я не выдержал - мне пришлось сдуться.
Я одиноко брел по своему коридору. Ни один мною созданный мир не привлек внимания. За все время только один комментарий появился на одной из дверей. Он не порадовал меня словом простым и ясным - гавно. Я жаждал славы и признания, а меня так сильно пихнули в подвал - хранилище бездарей. Я быстрыми шагами подошел к новой двери. Мысль крутилась у меня в голове скользким угрем, но, надев рукавицы из наждачной бумаги и, содрав чешую с его хвоста, я поймал задумку. Рука сама собой вывела название: В коридорах Самиздата (первое знакомство). А потом...
P.S. А с Васей мы все таки помирились. Жук даже подарил ему кольцо от лимонки в качестве сережки вместо прежней, расплавившейся. Но это, как говориться, уже совсем другая история.
К О Н Е Ц
|