Арста : другие произведения.

Под чёрным крылом Архау. Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Будущее казалось предопределённым на сто лет вперёд. Её ждали успешная учёная карьера в Доме Целителей и рождение ребёнка от партнёра, одобренного Советом по наследию. И надо же было ей заглянуть в бар "Крыло чёрного мотылька"...

    Предупреждение: героиня взрослая, вменяемая, вежливая.
   1
   В маленьком баре с длинным названием "Крыло чёрного мотылька" было почти пусто. Только в углу шушукалась о чём-то молодая парочка, да хихикали, мешая коктейли со сплетнями, три девицы у окна. За стойкой скучал бармен, круглолицый веснушчатый парнишка с иссиня-чёрным ирокезом на гладко выбритой голове. Завидев меня, он оживился и спросил, чуть склонив голову:
   - Чего желает красавица?
   Ирокез качнулся, но не так, как можно было бы ожидать от уложенных волос. На мгновение мне показалось, что взмахнуло крыло, давшее название заведению. Я чуть замешкалась, отдавая дань мастерству делирия, поработавшего над причёской молодого человека, и потому не сразу ответила на его вопрос. Очевидно, такая реакция была обычной для видевших иллюзию в первый раз, и юноша довольно подмигнул мне.
   - Красавица желает, - в тон ему ответила я, - часок одиночества на людях... И чего-нибудь не слишком крепкого в придачу.
   - Всё так плохо? - спросил бармен, задумчиво глядя на меня.
   - Нет, ещё хуже, - вздохнула я.
   Парнишка ненадолго задумался, словно инс в поисках озарения, а затем просиял:
   - О, я знаю, что тебе нужно.
   И, обведя бутылки на полках взглядом полководца перед битвой, принялся за дело. Я с любопытством смотрела, как мелькают его руки, как по лезвию ножа льются в бокал разноцветные струи... Уже только ради этого представления, устроенного без единой капли магии, стоило зайти сюда. Никогда не думала, что обычный человек способен поразить моё воображение... Я сосредоточилась, внутренним взглядом проверяя вигор бармена, и залюбовалась. Сияющие нити потоков, которые я различала так же чётко, как струи ликёров, пульсировали на нежно-зеленом фоне удовольствия, испытываемого от занятия любимым делом. Мне привычнее было видеть грязно-коричневые разводы боли, осеннюю серость тоски и безысходности, лиловые потеки раздражения, багровые всполохи гнева... Всё то, с чем люди приходят в Дом Целителей.
   И потому на вигор юноши я готова была смотреть весь вечер. Но не прошло и пары минут, как он торжественно объявил:
   - Готово!
   И водрузил на стойку передо мной бокал с шоколадно-золотистым великолепием, от одного вида которого у меня начало подниматься настроение.
   - Что это? - с любопытством спросила я.
   - "Утоление всех печалей", - ответил с гордостью парнишка. - Ты не смотри, попробуй.
   Я послушно пригубила. Первый же глоток заставил меня если и не улыбнуться, то почувствовать, как становится легче дышать, как проблема, ещё пару часов назад казавшаяся почти неразрешимой, съёживается, уменьшается до размеров житейской неприятности, с которой можно и нужно справиться.
   - Спасибо, - улыбнулась я. И положила на стойку лиловую монету. - Сдачи не надо.
   - Столько за коктейль не давали даже в "Петухе", - присвистнул он. - Благодарствую за щедрость, красавица.
   "Рыжий петух" был одним из самых дорогих человеческих заведений, но я не жалела о приступе мотовства. Зато тут же пожалела о другом.
   - Скоро ты будешь брать не лиловыми даже, а пурпурными, - брякнула я прежде, чем успела понять, что делаю.
   - Шутишь? - покраснел юноша.
   - Да тут инсом быть не надо, - улыбнулась я, скрывая за шуткой некстати пришедшее озарение. - Ты ведь недавно здесь?
   - Третий месяц уже, - ответил он. - Раньше отцу помогал в "Рыжем петухе".
   - Третий месяц... Поверь мне, - подмигнула я, - ещё месяца через три "Крыло" не сможет вмещать всех желающих утолить свои печали.
   - Эх, твоими бы устами, - сказал парнишка, не скрывая загоревшегося взора. - А то скучновато мне здесь.
   - Ты ещё будешь жалеть об этой скуке, - снова подмигнула я ему и, подхватив бокал, отправилась к облюбованному столику в нише у стены. Удобно устроившись на белом табурете за столиком из до блеска отполированного чёрного камня, глядя на белоснежную стену, хаотично испещренную чёрными пятнами, отдалённо напоминающими по форме крыло бабочки, и то и дело подбадривая себя глотками "утоления", я принялась вспоминать события сегодняшнего дня.
  
   2
  
   Утро моё началось с явившейся в кабинет Литы, дежурной хозяйки приемного покоя. Выглядела она, словно сошла со страниц журнала то ли мод, то ли "специально для мужчин": длинные, тщательно уложенные рыжие волосы ровными волнами ниспадали на плечи, пышная грудь пикантно выглядывала из голубого форменного халата, застегнутого на одну пуговицу меньше, чем положено. Лицо её украшала сладкая улыбка, но вигор - я не поленилась посмотреть - полыхал яростью.
   - Доброе утро, Лита, - поздоровалась я, недоумевая, чем вызвано её появление.
   - Доброе утро, ак-Кая, - проворковала она. - Говорят, вас можно поздравить.
   - С чем поздравить? - не поняла я.
   - Ну как же, - её улыбка стала просто приторной, - с выбором ар-Текельта.
   - И какое отношение это имеет ко мне? - с холодным недоумением спросила я.
   - Как какое? - теперь уже недоумение мелькнуло в глазах Литы. - Он же вас выбрал!
   - Меня? - Изумилась я. Ар-Текельт по прозвищу "Красавчик Теке" давно морочил голову многочисленным подружкам, обещая выбрать одну из них матерью своего наследника. Но я в число его поклонниц не входила. Да и видела-то его лишь однажды, мельком.
   - Лита, - строго сказала я, поднимаясь из-за стола. - Это какое-то недоразумение. Будьте добры вернуться на своё рабочее место и прекратить распускать ложные слухи. В противном случае я буду вынуждена принять меры.
   - Как вам угодно, ак-Кая, - ответила, вспыхнув, она и вышла из моего кабинета так же стремительно, как и появилась.
   И я, и Лита прекрасно знали, что заменить хозяйку приёмного покоя - красотку с почти нулевым магическим резервом - куда проще, чем опытную и сильную вигорту. И стоило мне пожаловаться, как наглую девицу тут же выставили бы из Дома Целителей. Однако вигор её свидетельствовал, что она ушла не в страхе, а с облегчением. Неужели хозяйка приемного покоя тоже принадлежала к армии поклонниц Теке?
   Известие о нелепых слухах возмутило меня настолько, что пришлось помедитировать прежде, чем присоединиться к аки-Маан на обходе страждущих. Но к обходу я была уже абсолютно спокойна, чего, к моему удивлению, нельзя было сказать о почтенной Главе Дома. Нет, выглядела она, как всегда, безупречно, как всегда, на добрую сотню лет моложе своих ста тридцати лет. Как всегда, ласково улыбалась страждущим, как всегда, была строга с персоналом, как всегда... Но вигор её заливало бежево-серое беспокойство такой интенсивности, какой я давно уже у неё не видела.
   - Кая, зайди ко мне, - попросила она, когда обход был закончен.
   Теперь забеспокоилась уже я. Глава Дома Целителей приглашала к себе нечасто, предпочитая общаться с целителями в общих комнатах, которых в Доме было достаточно. И до сих пор мне не доводилось бывать в её покоях. В другой раз я бы непременно оценила бы и шелковистость альхасского ковра ручной работы, и ажурную резьбу, покрывавшую мебель драгоценного красного дерева, и расписной шёлк обивки кресел и пуфов... Сейчас же я видела не изысканную роскошь и изящество интерьера, свидетельствовавшего о тонком вкусе хозяйки, а руны-обереги, скрытые в орнаменте ковра, в завитушках резьбы, в арабесках рисунка обивки - свидетельство её почти параноидальной заботы о безопасности. И при мысли о том, что аки-Маан сочла нужным обсудить со мной нечто конфиденциальное, очевидно, являющееся источником её беспокойства, мне стало неуютно.
   - Напомни, Кая, - сказала она, тяжело опускаясь в глубокое кресло и указывая мне на такое же, стоящее напротив, - сколько осталось до твоего материнского года?
   Я тяжело вздохнула.
   Тысяча безмозглых! Как это несправедливо! Выбрать путь служения магии и идти по нему год за годом, глядя с презрением и сочувствием на сверстниц, отказывающихся от серьёзных занятий магией ради так называемой "личной жизни", готовиться до изнеможения и с отличием сдать Совету магов экзамены по теории, пройти сложнейшие практические испытания, получить право добавить к имени приставку "ак"... И с разбегу уткнуться в стену закона о продолжении рода.
   Двести лет назад ард-Фроа доказал, что архимаги и просто маги с высоким магическим резервом рождаются именно у "ак" в возрасте от тридцати до тридцати пяти лет. И тогда же, двести лет назад был принят закон, по которому под угрозой лишения заветной приставки бездетная "ак", достигшая тридцатилетнего возраста, должна была исполнить материнский долг. Не могу отделаться от мысли, что ард протолкнул этот закон из желания затащить в постель одну из своих коллег. Увы, но моё мнение по этому поводу никого не волнует.
   - Около трех недель.
   - У тебя уже есть кандидат на роль отца? - поинтересовалась аки-Маан.
   - Да, - ответила я. - Ар-Риан. Приличный магический резерв, относительная молодость и покладистый характер...
   - Что ж, - сказала аки-Маан с улыбкой, не сулящей мне ничего хорошего, - неплохой был выбор.
   - Был? - переспросила я. - Как "был" ?! Он же вчера вечером обещал мне подать заявку на отцовство в Совет по наследию уже на следующей неделе.
   Аки-Маан презрительно улыбнулась.
   - А сегодня утром этот достойный ар уведомил меня, что покидает Дом на неопределённое время, и отбыл в неизвестном направлении.
   - Но почему?! - ошарашенно спросила я.
   - Причины он не назвал, - ответила аки-Маан. - Но я полагаю, что это как-то связано с заявкой, поданной вчера в Совет по наследию.
   - Какой заявкой? - машинально переспросила я. Известие о бегстве ар-Риана выбило мен из колеи.
   - Заявкой на отцовство, - так, словно речь шла о чём-то само собой разумеющемся, пояснила аки-Маан. - Поданной на твоё имя небезызвестным ар-Текельтом.
   - Но это же мезальянс! - возмутилась я. - У него только наглость выдающаяся, а резерв чуть выше среднего!
   - Зато, - сухо заметила аки-Маан, - он использует свой средненький резерв так, что с ним не решаются выйти на Арену даже маги с высоким резервом.
   Это было правдой. Теке был неплохим альтером и, по слухам, виртуозно использовал свои способности на Арене. Кроме того, опять же по слухам, от него можно было ожидать любой подлости.
   - Судя по выражению твоего лица, Кая, - заметила моя собеседница, - кандидатура красавчика Теке тебя не слишком устраивает.
   Я молча кивнула.
   Аки-Маан поднялась из кресла, прошлась по комнате, и снова остановилась передо мной.
   - Вот что, девочка, - сказала она. - Изменить закон не в моих силах. Но я могу дать тебе две недели отпуска.
   - Две недели? - переспросила я.
   - Две недели и ни днем больше, - жёстко сказала аки-Маан. - За это время ты должна решить свою проблему.
   И, сделав паузу, добавила, снимая с пальца кольцо:
   - Возьми. Думаю, тебе пригодится.
   - Дуал! - не удержалась я от восклицания, восхищённо разглядывая два тонких серебряных ободка, соединённых большим полупрозрачным камнем тёмно-медового цвета, мягко святящимся изнутри. Подарок был более, чем щедрым.
   - Пользоваться умеешь? - спросила аки-Маан.
   - Да, - кивнула я.
   - Точка возврата - эта комната. Точку назначения выберешь сама.
   - Да, аки.
   - Тогда ступай, - приказала она. - И, если кто спросит, мы обсуждали твои исследования в области визуализации вигора.
   - Спасибо, аки, - я поклонилась и быстро вышла из комнаты, сжимая в руке дуал - устройство двустороннего перехода.
  
   3
  
   Название столицы истронов - Машкуп - переводится как "город, устремлённый ввысь". В этих словах альфа и омега местной архитектуры. Дома - высокие, с острыми крышами и непременными башенками - кажутся тянущимися к небу. Но архитектурные изыски не мешают местным жителям крепко стоять на земле, заботясь о хлебе насущном куда больше, чем о душе. И потому первые этажи заняты, в большинстве своём, лавочками и магазинчиками, кафе и барами.
   Я люблю этот город, и дома, и лавочки, и кафе... В его многолюдье легко затеряться. Да и не будет никто искать меня тут. Не зря же я намекнула Лите, будто собираюсь провести следующие пару недель в уединённой лаборатории в горах.
   Я не стала прибегать к услугам делирия: для мага даже средней руки "заглянуть" под иллюзию проще простого. Достаточно сменить строгую униформу "ак" на легкомысленный сарафанчик, распустить волосы, обычно стянутые в кичку, добавить каплю косметики. И вуаля! Кто узнает в беспечной туристке, бабочкой порхающей по Машкупу, сухую и чопорную ак-Каю?
   С каждым глотком "утоления печалей", приготовленного весёлым барменом, идея провести "отпуск" в Машкупе казалась мне более правильной. И когда в бокале осталось не больше трети восхитительного коктейля, я уже полностью уверилась в этом. Жизнь показалась мне не такой уж плохой, а проблемы - не такими уж глобальными. В конце концов, Риан был не единственным магом с высоким резервом, а просто магом с высоким резервом, оказавшимся под рукой. И мне следовало бы поблагодарить Теке за то, что он заставил меня серьёзней подойти к вопросу отцовства.
   На этом месте размышления были прерваны колокольчиком у входа, возвестившем появление нового посетителя. В бар, чуть пригнувшись, чтобы не задеть головой притолоку, вошёл высокий смуглый мужчина. Одет он был в коричневый шёлковый халат, чёрные кудри выбивались из-под высокого войлочного колпака с отворотами, а из-под широких шаровар выглядывали кожаные сапоги. Кажется, бару оказал честь своим присутствием чужестранец, шеклен - редкий гость в этих краях. Причем не купец, а, судя по цвету халата, воин. Но халат расшит мелким жемчугом, пояс, в несколько рядов обвивающий талию, украшен золотом и драгоценными камнями, отвороты колпака опушены рыжим мехом пустынного кота - оммака... Не наёмник - те одеваются проще, но и не князь - княжеский цвет песчаный. Любопытно...
   Подойдя к бармену, посетитель заговорил с ним на певуче-гортанном языке восточников.
   - Простите, я вас не понимаю, - немного растерянно ответил ему парнишка.
   - Незнакомец желает щедрого неба над крышей этого дома и благодатной земли у его порога, - машинально произнесла вслух я.
   Языки давались мне легко, и в отличие от большинства сокурсниц, ограничившихся одним обязательным языком, я выучила языки истронов и кутов, мгабенов и гефорсов... Короче, всех человеческих государств, соседствовавших с Ферратом - долиной магов. А ещё выучила язык восточников - просто потому, что каждый дополнительно изученный язык увеличивал мой шанс на получение заветного "ак" к имени.
   - Ты понимаешь его, красавица! - обрадовался бармен. - Ты ведь поможешь нам договориться?
   - Разумеется!
   Обычно общение вне Дома Целителей я стараюсь свести к минимуму, но сегодня меня, что называется "понесло". Виноват ли был в этом коктейль, смешанный весёлым барменом, или стресс выпустил на волю ту часть меня, что обычно пряталась от посторонних глаз, не знаю. Но настроение у меня было легкомысленно-хулиганское. Оставив на столе бокал, я подошла к стойке и обратилась к шеклену:
   - Чужестранец, сей достойный юноша не знает языка Востока. Дозволено ли мне будет стать твоими устами?
   - Сколь отрадно встретить в городе этом деву, знакомую с языком Востока! - воскликнул он. - Спроси же у него, дивная, есть ли у него, чем освежить пересохшее горло усталому путнику.
   - Выпить он хочет, парень, - перевела я бармену. - Сделай ему что-нибудь покрепче!
   Парнишка на мгновение задумался, а затем решительно снял с полки две бутылки с яркими этикетками. Взял широкий низкий стакан и щедрой рукой всыпал в него колотый лёд. Потом налил из пузатой бутылки тягучий коричневый ликёр, а затем тоненькой струйкой влил прозрачную жидкость.
   - Вот, - сказал бармен, ставя стакан перед шекленом, - то, что он хотел. С него десять зелёненьких.
   - В этом стакане, чужестранец, - перевела я, - исполнение твоих желаний. Сей достойный юноша просит тебя одарить его взамен десятью зелёными монетами.
   - Десять зелёных за исполнение желаний?! - возмутился шеклен. - Желания Эль-Фарха не могут стоят дешевле пурпура!
   Он запустил руку в кожаный кошель и бросил на прилавок перед парнишкой пурпурную монету. Бармен ошеломлённо посмотрел на монету, потом на меня, потом снова на монету, и почтительно поклонился посетителю.
   - Ну, красавица, - восхищённо проговорил он, - ты и впрямь инс! С меня причитается!
   - Достойный юноша поблагодарил тебя, чужеземец, - перевела я. - И сказал, что я принесла ему удачу.
   - Ты, дева, принесла удачу и мне, - воскликнул шеклен. - Ибо предсказано было, что на западе ждёт меня исполнение желаний. Того ради проделал я долгий путь и не чаял уже обрести искомое ...
   - Не будет ли дерзостью с моей стороны спросить, откуда идёшь ты, чужеземец? - спросила я.
   - О, я с радостью поведаю о том, - вежливо коснувшись рукой груди, ответил мой собеседник. - Не будет ли дерзостью с моей стороны спросить, как зовут приносящую удачу?
   - Ка..., - я запнулась, подумав о том, что настоящее имя называть сейчас не стоит, и продолжила, - ...ритэ.
   - Каритэ?! - удивился он. - Плод кактуса с колючей скорлупкой и сладостной мякотью? Странное имя для столь любезной красавицы.
   Я улыбнулась, подумав, что это самое подходящее имя для ак-Кайи. По крайней мере, большинство моих коллег с "колючей скорлупкой" сталкивались каждый день.
  
   Эль-Фарх взял свой стакан, и через минуту мы уже сидели за моим столиком. Он рассказывал о Карт'д'Аире - Сердце пустыни, и пяти ветрах, что стерегут его покой, о широкой Буфаре, в водах которой отражается величественный Мелальт, о храме Всех Печалей на семи холмах в предгорьях Веньпоаро и о серебристых волках, наводящих ужас на обитателей Туразкина... Я слушала шеклена, наслаждаясь мастерством рассказчика, не скрывая своего интереса - не каждый день можно услышать о чудесах света из первых уст. Но интерес к повествованию нисколько не мешал мне рассматривать собеседника из-под полуопущенных ресниц. Смуглокожий, с чуть грубоватыми чертами лица, росчерк шрама у левого виска, родинка над правой бровью, три глубоких морщины на лбу. Короткая бородка - чёрная, с пробивающейся сединой, колючая даже с виду, небольшие усики - такие же чёрнопроседные, обветренные губы, мощный - иначе не скажешь - нос с лёгкой горбинкой, и глаза... Я лишь раз взглянула ему в глаза - тёмно-карие, на два тона темнее его халата, и покраснела. Чтобы справиться со смущением, я переключилась на вигор эль-Фарха. Там было на что посмотреть: зелень удовольствия, оранжевые всполохи охотничьего азарта (нетрудно догадаться, на кого объявлена охота), муаровые переливы тёмно-синего, отражавшего то, что моя наставница аки-Леата называла, чуть краснея при этих словах, "мужским интересом". А ещё я рассмотрела маленькое перламутровое пятнышко "бездарности" - верный признак чистокровного человека.
   "Бомм!" прогудел колокол на городской башне. "Бамм!" поддакнул ему колокол на башне Мишкупского банка. "Бим! Бом! Дили-бом" на все голоса подхватили колокола окрестных домов и домишек.
   - Что это? - удивлённо спросил эль-Фарх, прервав рассказ о подвесных мостах в ущелье Дрёджеса.
   - Что это? - переспросила я у бармена.
   - Час Змея, - пояснил парнишка, ставя на стойку очередной вытертый до блеска бокал.
   Однако! Ну, мы и засиделись!
   - Колокола звонят начало ночи, - пояснила я шеклену. - Боюсь, что мне надо идти.
   - Тебя кто-то ждёт, Каритэ? - спросил он чуть разочарованно, и его вигор плеснул аспидно-серой ревностью.
   - Нет, - покачала головой я. - Как раз никто не ждёт. Я приехала сегодня днём и отправилась бродить по городу, не позаботившись о гостинице. Так что, если не потороплюсь, то мне негде будет преклонить голову.
   - К чему искать какую-то гостиницу, когда есть целый дом ?! - воскликнул эль-Фарх. - Не побрезгуй моим скромным жилищем, прекрасная дева, раздели со мной кров!
   По-хорошему, мне следовало бы отказаться. Ак-Кая наверняка так и сделала бы. Но беспечная Каритэ, захмелевшая то ли от голоса мужчины, то ли от бокала "утоления печалей", согласилась с лёгкостью.
  
   Мы вышли из бара и колокольчик на двери прощально тренькнул за спиной.
   - А где твои вещи, Каритэ? - спросил эль-Фарх.
   - Здесь, - улыбнулась я, указывая на небольшую сумку, висевшую на плече.
   Мой спутник окинул сумку оценивающим взглядом.
   - И это всё? - недоверчиво спросил он.
   - Всё необходимое здесь.
   - А нужное? - уточнил шеклен.
   - Нужное я куплю завтра.
   - И ненужное тоже, - подмигнул эль-Фарх. - А то я не знаю, как женщины по магазинам ходят.
   - Кажущееся ненужным сейчас может оказаться нужным в другое время и в другом месте, - ответила я.
   И мысленно добавила: "Или я не инс?"
  
   4
  
   "Скромное жилище" оказалось трёхэтажным особняком, надменно взиравшим на двухэтажных соседей из-под треуголки высоко поднятой крыши. Мощная дубовая дверь, избавленная от яркой вывески или таблички, с солидным видом намекала, что первый этаж дома принадлежит хозяевам, а не отдан под какую-нибудь лавочку или кафе.
   Эль-Фарх поднялся на крыльцо и прикоснулся перстнем с чёрным камнем к бронзовой собачьей морде дверного кольца. Дверь тотчас же отворилась перед ним, отворилась с достоинством, без малейшего намека на подобострастие и торопливость, свойственные обычным дверям.
   - Прошу, будь моей гостьей, - сказал эль-Фарх.
   - Милостивого неба над крышей этого дома, - ответила я, пытаясь повторить приветствие, с которым шеклен вошёл в бар. - Благополучия хозяину...
   - И радости гостям, - продолжил шеклен.
   Я вошла в дом вслед за ним. Он хлопнул в ладоши и светильники на стенах вспыхнули, ярко освещая прихожую.
   - Живых слуг здесь нет,- сказал эль-Фарх, - только артефакты.
   - Ого! - не сдержалась я.
   Мода на дома "без слуг", как я слышала, охватила самых богатых мишкупцев, подражавших в этом ферам.
   - Оказалось проще уговорить почтенного господина Кирана уступить мне на недельку один из его домов, в котором он живёт- пояснил тот, - чем найти слуг, хотя бы сносно понимающих язык мудрых.
   Я кивнула. Язык восточников, редко добиравшихся до Мишкупа, да и вообще до Истрона, был здесь уделом книжников. Но почему шеклен не пригласил переводчиком одного из них, если уж смог уговорить одного из богатейших жителей страны уступить на неделю особняк?!
   Мне казалось, что дома "без слуг" должны выглядеть как-то странно и нелепо. Но этот... Я с любопытством огляделась по сторонам: стены затянуты дымчато-белой тканью, пол расквадрачен чёрным и белым мрамором, маленькие радуги сверкают в бесчисленных хрусталиках массивной люстры, а зеркала на стенах превращают просторную прихожую в нечто бесконечное... Остальные комнаты, через которые мы проходили, были выдержаны в том же чёрно-бело-зеркальном стиле.
   И я вздохнула с некоторым облегчением, когда эль-Фарх привёл меня в комнату на третьем этаже, выдержанную в стиле восточников. Яркие краски ковров, лежавших на полу и висевших на стенах, буквально обжигали глаз, замороженный монохромностью первых этажей. Птицеголовые светильники на стенах, зажегшиеся по хлопку эль-Фарха, источали мягкий ласковый свет, а от бронзовых курильниц тянуло сладковатым ароматом благовоний. Низенький столик с ножками в виде львиных лап, стоял у огромного, во всю стену, окна. Большое зеркало в резной деревянной раме, потемневшей от времени, отражало столик, окно, сквозь которое в комнату с любопытством заглядывала ночь, и нас, стоявших слишком близко друг к другу.
   - Прошу, Каритэ, устраивайся поудобнее, - предложил шеклен, указывая на пёстрые подушки, лежавшие рядом со столиком.
   - На подушках? - чуть растерянно спросила я, озираясь по сторонам в поисках стула.
   - Прости, прекрасная, - отозвался эль-Фарх. - Ты так легко говоришь на языке мудрых, что я совершенно забыл...
   Шеклен сделал жест рукой и, повинуясь ему, несколько подушек подползли друг к другу поближе, превратившись внезапно в подобие низенького дивана.
   - Благодарю, - сказала я и устроилась на диванчике, забравшись на него с ногами. - Восхитительно. Настоящая работа фера!
   - О, это сущие пустяки, Каритэ, - ответил с улыбкой эль-Фарх. - И похвалы заслуживает мастер, создавший эти подушки - одно из чудес этого дома. А вот и другое, - он указал на столик, - не менее удивительное.
   - Настоящий шедевр, - кивнула я, разглядывая фигурную резьбу, обрамлявшую столешницу.
   - Позволь угостить тебя, Каритэ, - произнёс эль-Фарх. - Чего бы тебе хотелось?
   - Мороженого! - сорвался с моих губ ответ прежде, чем я успела подумать.
   В закрытой школе для талантливых девочек имени аки-Велы учениц не морили голодом, но кормили исключительно здоровой, полезной пищей. И только по праздникам нас баловали конфетами и пирожными, а раз в год - на праздник середины лета - мороженым.
   Шеклен посмотрел на меня с лёгким удивлением, но переспрашивать не стал, а сделал ещё один пасс руками. И на столике передо мной возникла хрустальная креманка с тремя шариками мороженного - судя по цвету, сливочного, шоколадного и ванильного.
   Я непроизвольно облизнулась и смутилась, почувствовав, как к моим губам метнулся взгляд шеклена, обжигающий, как песок его родины - пустыни Шдаир.
   - Спасиибо, - почти прошептала я, с вожделением хватаясь за возникшую рядом с креманкой серебряную ложку.
   Ммм... Что тут сказать. Такого мороженного, я, наверное, никогда не ела. Эль-Фарх, кажется, пытался рассказывать что-то об артефактах, встроенных в мебель, и в другой раз я не упустила бы не слова, но сейчас...На мгновение забыв обо всём на свете, я наслаждалась мороженным, смакуя каждую ложечку. И не сразу обратила внимание, что голос рассказчика зазвучал глуше, в нём прорезался хрип, словно от внезапной простуды, и опомнилась только тогда, когда он внезапно осёкся.
   Я оторвалась от мороженного и взглянула на мужчину, сидевшего напротив меня. Вигор его полыхал сапфировой синевой желания, и я растерялась.
   - Эль-Фарх, не хочешь мороженого? - пробормотала, краснея. - Оно воистину волшебное.
   И слизнула капельку с нижней губы.
   Похоже, капелька эта оказалась последней, по легенде, переполнившей океан и вызвавшей потоп. Мужчина одним плавным движением поднялся с подушек, отодвинул столик и опустился на колени перед диванчиком. Лицо его оказалось на одном уровне с моим.
   - Я хочу не мороженного, Каритэ,- выдохнул он, глядя мне прямо в глаза.
   И, перехватил мою руку, сжимавшую ложечку, обжёг поцелуем запястье. Ложечка с мягким стуком упала на ковёр и стыдливо закатилась под столик, а эль-Фарх поцеловал раскрывшуюся ладонь и осторожно, давая мне время на отступление, поднёс мою руку к своему лицу. Ошарашенная внезапностью атаки, я не поощряла происходящее, но и не сопротивлялась, позволив шеклену распоряжаться рукой. А он провёл моей ладонью по своей щеке, раз, другой... И пальцы мои, откликаясь на высказанную без слов просьбу, заскользили по сухой, обветренной коже щеки, опасливо коснулись ёжистости бороды. Эль-Фарх замер передо мной неподвижно, только тяжёлое дыхание выдавало, как сильно взолновала его эта невинная ласка. Но когда я подушечкой указательного пальца принялась обводить контуры его рта, выдержка изменила мужчине, и палец был захвачен в плен горячими губами.
   От этого прикосновения меня захлестнула волна, нет, шквал желания. На последних остатках разума поставив креманку на стол дрожащей рукой, я запустила руку в жёсткие кудри эль-Фарха, и сама потянулась к его губам.
  
   5
  
   - Не знаю, кто учил этот столик готовить, - заявил эль-Фарх, - но настоящий шадр умеют заваривать только сыны мудрых.
   И потому столику заварку не доверил, а занялся ею сам. В исполнении шеклена процесс заварки, занимавший у меня по утрам не больше полутора минут, превратился в полноценный ритуал.
   Мы с ним устроились на террасе дома, выходившей во внутренний дворик. Точнее, устроилась я, забравшись с ногами в плетёное кресло и подставив лицо полуденному солнцу, а эль-Фарх хлопотал у плетёного столика над большим чайником из чёрной глины. И, казалось, что серебряные змеи, которыми расписан чайник, вот-вот зашипят от нетерпения. На лице мужчины застыло выражение отрешённой сосредоточенности, которое скорее пристало бы проводящему эксперимент феру. А вигор его пульсировал зеленью, совсем как у вчерашнего бармена.
   Надо сказать, что на сегодняшний день я знала о шеклене столько же, сколько при первом знакомстве - за исключением его тела, тщательно изученного мною за прошедшую ночь. Во время разговора он искусно избегал упоминаний о себе, и сменял тему, стоило мне вступить на скользкую почву расспросов. Будь он фером, я постаралась бы утолить своё любопытство, однако он был человеком. Всего лишь человеком. А у людей и феров, хотя внешне мы практически не отличаемся, не бывает детей. Так что через неделю мы расстанемся навсегда. И пусть все секреты и тайны эль-Фарха останутся при нём.
  
   От маленькой чашечки, протянутой мне эль-Фархом, исходил умопомрачительный запах.
   - Ммм, - после первого глотка у меня не нашлось слов. После второго тоже. И лишь после третьего я смогла оторваться от дегустации и произнести, - с тем, что я пробовала раньше, это не имеет ничего общего. Кроме названия.
   Ответом мне был короткий смешок шеклена.
   - Изумительно, - пробормотала я после ещё трех глотков, - лучшие повара Истрона и Мгаба отдали бы по полжизни за рецепт этого напитка.
   - Увы, моя сладостная, - рассмеялся эль-Фарх, - они были бы жестоко разочарованы, потом что никакого рецепта нет.
   - Как нет?
   - Так же, как нет рецепта у восхода или заката.
   - Но ведь шадр...
   - Шадр - не просто кора ша, которую здесь обдают кипятком, а потом заливают мёдом, пытаясь забить её природную горечь.
   Сказано это таким тоном, что я едва удержалась от улыбки. Больше всего можно узнать о человеке, когда он садится на своего любимого конька. И потому я подлила масла в огонь, заявив:
   - А некоторые невежи ещё и молоком разбавляют!
   Но эль-Фарх на мою подначку не повёлся. Вместо этого он подмигнул мне и весело сказал:
   - Не стоит быть такой самокритичной, Каритэ.
   И поцеловал меня в нос. Как маленькую.
   - На самом деле, сладостная моя, - сказал шеклен, усаживаясь в кресло напротив, - в шадр можно добавлять и молоко, и мёд, и любые специи. Главное, чтобы всё добавленное сочеталось с временем года, временем суток, и, что особенно важно, с твоим настроением.
   Он сделал глоток из своей чашки и замолчал, наслаждаясь напитком. Я последовала его примеру.
   Увы, шадр в моей чашке закончился слишком быстро, хотя я и пыталась маленькими глотками растянуть удовольствие.
   - Судя по тому, что ты не стал добавлять сюда ни сахар, ни мёд, - задумчиво произнесла я, - тебе потребовалась горечь шадра, чтобы перебить мою сладостность.
   - Хм, может быть. Не помню, - задумчиво протянул мужчина и, одним глотком допив свою порцию, решительно поставил чашку на столик. - Надо ещё разок попробовать.
   Плавным движением он поднялся из кресла.
   - Мы собирались пойти за нужным, - напомнила я.
   - Мы успеем за нужным, - сказал эль-Фарх, шагнув ко мне.
   - И за ненужным, - продолжил он, сделав ещё шаг.
   - Потом, - многообещающе произнёс шеклен, нависая надо мной.
   Мне оставалось только сдаться на милость дегустатора.
  
   "Потом" наступило далеко ближе к закату. Мы, наконец, выбрались из дома и эль-Фарх принялся оглядываться в поисках свободного мобиля.
   - Зачем? - удивилась я. - До торговой улицы здесь рукой подать.
   - Наши женщины пешком не ходят, - пояснил шеклен тоном, каким малым детям поясняют прописные истины, и снисходительно посмотрел на меня.
   Я с трудом удержалась от того, чтобы объяснить разницу между ферой с приставкой "ак" и "вашими женщинами", но, вспомнив занятия по человеческой психологии, умоляюще посмотрела на эль-Фарха.
   - Но мне так хочется разделить этот город с тобой, - попросила я, - давай пройдёмся.
   Шеклен немного поколебался и уступил. Вот только шёл он в полушаге от меня, не обгоняя и не отставая, с вежливым интересом слушая мой щебет. Но моего энтузиазма вполне хватало на двоих - теперь уже я села на своего конька.
   - Смотри, видишь фигурки прилумов на фризе? Ну, вон же, там, на втором этаже над балкончиком? Это характерный признак домов эпохи Безвластия... А вон там вокруг двери - языки пламени? Нет, нет, левее. Да. По преданию, первому хозяину этого дома было предсказано, что ему предстоит сгореть заживо, вот он и попытался обойти предсказание.
   - И как, - заинтересовался, наконец, мой спутник, - помог ли благородному господину запечатлённый в камне обман?
   - Говорят, что он сгорел в лихорадке, - ответила я. - Хотя я читала, что на самом деле его сожгли на костре за покровительство предсказателям. Случилось это как раз перед самым Отделением...
   Я замолчала, почувствовав, что меня занесло. Обсуждать Отделение феров с обычным человеком не стоило.
   - Весьма поучительная история, - заметил шеклен. - Как говорят наши мудрецы, если слишком часто оглядываться, можно и споткнуться.
   Так за разговорами мы дошли до улицы Уптарс, то есть улицы Высокого торга. Местные острословы называли её Уппарс - улицей Высоких цен. И то, и другое было правдой: здесь располагались самые дорогие лавки и рестораны. Но в моём кошельке было достаточно пурпура, чтобы именно здесь обзаводиться тем "нужным", что не умещалось в маленькую дорожную сумку, в первую очередь, одеждой и обувью по местной моде.
   Витрины магазинчиков, мимо которых мы проходили, пестрели нарядами самых невероятных фасонов.
   - Каритэ, ты уверена, что хочешь тут что-то покупать? - не выдержал эль-Фарх, глядя на мешкообразное платье ядовито-зелёного цвета, залепленное огромными заплатами в горошек и клетку. Платье украшало витрину магазинчика "Корделия", перед входом которого мы остановились.
   - Тебе не нравится фасон или цвет? - с невинным видом полюбопытствовала я.
   - Каритэ!
   - Мне нравится твой вкус, эль-Фарх, - улыбнулась я. - Скажу тебе по секрету, это платье стоит в витрине здесь уже не первый год, отпугивая случайных покупателей. У Корде и Лии достаточно "своих" клиентов, а расширяться они не хотят.
   Спустя пару минут шеклен уже наслаждался холодным лимонадом, сидя в глубоком кресле, и о чём-то негромко беседовал с Корде. А меня взяла в оборот Лия.
   - Так, ты у нас - весна, - заявила она. - Значит, тебе подберем...
   - Почему весна? - удивилась я. - Я же родилась летом.
   Девушка рассмеялась и подвела меня к зеркалу.
   - Взгляни на себя: белокурые волосы, серые глаза, очень светлая кожа - типичные черты "весенней" девушки.
   Взгляд в зеркало заставил меня потянуться к заколке - несколько белокурых прядей выбились из причёски, тщательно уложенной перед выходом из дома. Но Лия остановила меня, хихикнув:
   - Погоди, вот приоденем тебя, тогда и наведем красоту.
   Магазинчик был мал, а вещей было много, и потому висели они тесно, создавая ощущение своего рода тряпичных джунглей. От одного их вида мне стало неуютно, но Лия с уверенностью аборигена протащила меня к закутку, служившему примерочной, по дороге сдёргивая с вешалок вещи одну за другой. И к примерочной мы добрались, почти сгибаясь под тяжестью отобранных ею платьев и сарафанов...
   С ужасом взглянув на ворох лежавшей передо мной одежды, я вздохнула и принялась за примерку. Второй раз, уже с облегчением, я вздохнула, когда ворох разделился на две кучки - "моё" и "не моё". В первой оказалось три летних платья, два сарафана, болеро и костюм из длинной юбки и элегантной блузки с запахом.
   Когда я вышла к эль-Фарху, счастливая завершением примерочного марафона, он показал на лежащее перед ним платье и попросил:
   - Примерь ещё это, Каритэ.
   Корде подняла платье и развернула передо мной. Я с сомнением посмотрела на тонкую золотистую ткань, полупрозрачную, несмотря на наложенные друг на друга три слоя, потом взяла платье и молча отправилась в примерочную. Девушки помогли мне облачиться в струящийся невесомый соблазн и пригласили шеклена.
   Одного его потемневшего, обжигающего взгляда было достаточно, чтобы оценить платье.
   - Ты прекрасна, Каритэ, - выдохнул он, тяжело сглотнув.
   - Спасибо, эль-Фарх, - сказала я. - Но в этом платье я на улицу не выйду.
   - Ни один мужчина, - возмущённо ответил шеклен, - не выпустит на улицу женщину в таком платье.
   - Я как-то слышала, что женщины шекленов вообще выходят на улицу только платьях, похожих на мешок, - не удержалась я.
   - Когда ветер пустыни швыряет в лицо песок, а солнце сжигает кожу за несколько минут, - лукаво ответил шеклен, - нет ничего практичнее этих, как ты выразилась, мешков. Было бы глупо настаивать, чтобы ты следовала этим обычаям вдали от пустыни. Но если ты окажешь мне честь и наденешь это платье вечером, я буду счастливейшим из смертных...
   Вот и попробуй отказать этому хитрецу! Пришлось брать и платье.
   Когда я выбралась из примерочной, выбранные вещи были уже упакованы в доставочную коробку. Я потянулась к кошельку, но девушки протестующе замотали головами:
   - Всё уже уплачено, - сказала Лия глазами указывая на шеклена.
   - С учётом скидки за лекцию по моде восточников, - подмигнула мне Корде. - Думаю, в следующей коллекции мы обязательно воспользуемся.
   - Но..., - я с недоумением посмотрела на эль-Фарха.
   - Каритэ, поверь, я не настолько беден, чтобы заставить свою..., - тут он замялся, подбирая слово, - свою гостью платить за себя.
   "Гостью". Вот как это теперь называется, мысленно фыркнула я. Но пусть будет гостья, раз уж мы расстанемся через шесть дней.
  
   6
  
   Увы, расстаться нам пришлось раньше, чем я думала.
   Три дня, целых три дня, всего три дня, наслаждались мы Машкупом и обществом друг друга: занимались любовью, разговаривали, гуляли по городу и заходили в лавочки и магазинчики...
   Вечером четвёртого дня, спасаясь от внезапно начавшегося дождя, мы забежали в маленькую лавочку.
   - Что вам угодно? - раздался скрипучий голос.
   Из-за прилавка в глубине лавки выглянул тщедушный старичок в потрёпанном балахоне неопределённого цвета.
   Я оглянулась по сторонам: всё здесь, от большого деревянного демона, кровожадным оскалом встречавшего посетителей на входе, до белого шёлкового крыла бабочки, свисавшего из-под самого потолка, не говоря уже о самом хозяине, было покрыто то ли пылью, то ли патиной времени...
   - Вы не возражаете, если мы сами посмотрим на ваши товары? - улыбнулась я.
   - Смотрите, - проскрипел старичок, - но, если что сломаете, взыщу полную стоимость.
   - Не беспокойтесь, - пообещала я. И, повернувшись к эль-Фарху, добавила на языке восточников, - В этом приюте ненужных вещей можно отыскать настоящие сокровища.
   - Похоже на то, - согласился шеклен, устремляясь к висевшему на стойке холодному оружию.
   А я зацепилась взглядом за полку с миниатюрными фигурками животных. Здесь были грубоватые поделки из ярко раскрашенной глины и изящные фарфоровые неженки, бронзовые болванчики и целый зоопарк из папье-маше. Но моё внимание привлекла маленькая статуэтка оммака, изготовившегося к прыжку. Дикий кот был вырезана из анторина - полупрозрачного камня с дымчато-коричневатым отливом - так искусно, что казался почти живым. Рука сама потянулась к нему, и, прежде чем я осознала, что делаю, каменный оммак уже оказался в моей ладони.
   От изучения статуэтки меня оторвали хлопнувшая дверь и удивлённый возглас:
   - Ак-Кая! Какая приятная встреча!
   Я вздрогнула от неожиданности и оглянулась. Фер - а кто ещё мог меня окликнуть! - показался мне смутно знакомым. Но я никак не вспомнить, где видела это холёное, гладко выбритое лицо, правильность черт которого подчёркивал едва заметный белёсый росчерк шрама на щеке.
   - Простите? - чуть смущённо ответила я.
   - Кая, - мужчина сверкнул белозубой улыбкой, - ты разбиваешь мне сердце своей забывчивостью.
   Улыбка пробежала по его лицу, отразилась в изумрудных глазах, и я вспомнила, кого называли "зеленоглазым красавчиком".
   - Напрасно вы беспокоитесь о своём сердце, ар-Текельт, - улыбнулась я в ответ, не в силах противиться его обаянию, но продолжая "выкать" для сохранения дистанции. - Нельзя разбить то, чего нет.
   - Жестокая, - театрально закатив глаза и прижав руки к сердцу, воскликнул он. - Ты судишь обо мне с чужих слов. Вот когда познакомишься со мной поближе...
   - Не вижу повода для близкого знакомства, ар, - чопорно произнесла я, стараясь не рассмеяться при виде "страданий" Теке.
   - Как? А заявка в Совет по наследию? - мужчина снова улыбнулся, но улыбка на этот раз получилась слегка натянутой.
   - Совет по наследию, уважаемый ар, пока что не одобрил этот мезальянс, - вот теперь мне не приходилось прилагать усилий для сохранения серьёзного лица - казалось, в лавке повеяло холодом от моего голоса. - И я сделаю всё возможное...
   - Чем же я так перед тобой провинился, красавица? - чуть растеряно спросил фер, привыкший очаровывать женщин с первой улыбки.
   - Ничего личного, ар-Текельт, - ответила я, - просто ваш резерв маловат для будущего отца моего ребёнка.
   - А кого же ты хочешь? Арда? - спросил ар-Текельт, и улыбнулся так сладко, как обычно улыбаются перед тем, как сказать гадость. Улыбнулся и продолжил:
   - Но ведь моя заявка единственная, красавица. Других нет - ни от ардов, ни от аров. Так что боюсь, что придётся тебе смириться...
   - До заседания Совета ещё больше недели, - теперь уже сладко улыбалась я,- и этого времени вполне достаточно, чтобы подыскать более подходящего отца.
   Я сделала шаг назад, всем видом давая понять, что разговор окончен.
   Вигор ар-Текельта полыхнул пурпурно-фиолетовой злостью, а его бледная, почти прозрачная кожа покраснела. Фер ухватил меня за руку, стиснув запястье так, что я чуть не вскрикнула.
   - Послушай, Ка..., - начал он.
   Но осекся на полуслове, потому что на его руке сомкнулись пальцы бесшумно подошедшего к нам шеклена. И пальцы Теке на моей руке тут же разжались.
   - Каритэ, сладостная моя, - сказал эль-Фарх, вклиниваясь между мной и фером, - скажи этому сыну шакала и песчаной гадюки, что если он сейчас же не покинет этот приют ненужных вещей, то здешнее собрание ломаных безделушек пополнится его костями.
   - Ар-Текельт, - перевела я, - мой спутник настойчиво рекомендует безотлагательно освободить это помещение от вашего присутствия во избежание случайных травм.
   - Х-хорошо, - с трудом выдавил из себя ар-Текельт, скривившись от боли.
   Эль-Фарх выпустил его, и тот поспешно отступил к дверям. Но на пороге обернулся.
   - Ты ещё пожалеешь, мерзавец, что поднял руку на ара! - крикнул Теке, развернулся и стремительно вышел под дождь, на прощание хлопнув дверью.
   Я судорожно выдохнула.
   - Каритэ, ты в порядке? - обеспокоенно спросил эль-Фарх.
   - Да, вполне, - ответила я.
   Судя по взгляду, которым одарил меня шеклен, со стороны это выглядело иначе.
   - Видишь ли, мой отважный заступник, - вздохнув, сказала я, - этот человек привык получать всё, что хочет. Он привык, что женщины тают от одной его улыбки, а мужчины боятся с ним связываться. А сейчас он услышал твёрдое "нет" от меня и получил урок вежливости от тебя. И, боюсь, бросился сейчас за подмогой.
   - Я ему не по зубам даже с подмогой, - констатировал эль-Фарх.
   Увы, я не была в этом так уверена.
   - Убирайтесь, - неожиданно подал голос хозяин лавки. - Немедленно убирайтесь. Вам здесь делать нечего! Вы из тех, что под чёрным крылом!
   - Под каким чёрным крылом? - удивилась я.
   - Под чёрным крылом Архау! Убирайтесь! - проскрипел старик.
   - Чего хочет этот почтенный собиратель древностей? - спросил эль-Фарх.
   - Просит нас поскорее покинуть его благословенную лавку, ибо мы ходим под каким-то чёрным крылом, - перевела я.
   - Скажи ему, что для живущего под белым крылом он ведёт себя слишком беспокойно.
   - Что-что? - не поняла я.
   - Что вы там шепчетесь? - нетерпеливо бросил хозяин. - Уйдёте вы наконец или нет?
   - Сейчас-сейчас. Мы сейчас уйдём, - примирительным тоном сказала я старому безумцу. - Но, надеюсь, вы не откажетесь продать нам пару безделушек?
   - Надейтесь, - буркнул старик. - И пошевеливайтесь!
   Я пошла к прилавку, лавируя между близко стоящими друг к другу стеллажами с пыльным товаром. Мне почти удалось пройти, ничего не задев, но в двух шагах от цели я споткнулась. Стараясь удержаться на ногах, я чуть подалась вперёд и толкнула локтем стойку. И что-то с громким стуком упало к моим ногам.
   - Эй, подними сейчас же, - закричал хозяин. - За сломанное...
   - Заплатим, - закончила я и выложила перед ним на прилавок оммака и тяжёлый костяной волчок, поднятый с пола.
   - Семь лиловых монет за кота и пять за волчок, - сообщил старик, впервые с нашего появления проявив некое подобие интереса.
   - Двенадцать монет за этот хлам? - возмутилась я.
   Торговаться никогда не умела, но рука не поднималась заплатить цену, которую запросил пыльный безумец.
   - Десять за всё, - мгновение поколебавшись ответил хозяин. - И убирайтесь вместе с покупками.
   Я потянулась к кошельку, но меня остановил эль-Фарх.
   - Погоди, сладостная моя, - сказал он и выложил на прилавок квадратную шкатулку, обтянутую потёртой кожей.
   - Ещё десять монет, - оценил старик, задумчиво оглядев шкатулку.
   - Как десять? - снова возмутилась я. - За эту облезлую рухлядь?
   - Десять и не монетой меньше, - упёрся хозяин.
   - Каритэ, сколько он просит? - спросил шеклен.
   - Десять, - перевела я, - и мне кажется, что цена завышена вдвое, если не втрое.
   - Он думает, что завышена. На самом деле он просто не знает настоящей цены, - возразил эль-Фарх. И добавил:
   - Но пусть и дальше пребывает в неведении.
   Когда дверь негостеприимной лавки закрылась за нашими спинами, я попросила, лукаво взглянув на шеклена:
   - Поведай мне, о, светоч мудрости, о каких это крыльях шла речь?!
   - Поговорим об этом дома, Каритэ.
  
   7
  
   - Как хорошо, - бормотала я, с наслаждением подставляя лицо дождевым струям.
   Мне хотелось смыть с себя ощущение безвременья, вместе с пылью приставшее к нам в лавке.
   Проходившие мимо прохожие смотрели на меня из-под зонтов с нескрываемым ужасом, а эль-Фарх смеялся:
   - Сокровище моё, ты ведёшь себя как истинная дочь пустыни.
   Однако смех смехом, но я успела вымокнуть до нитки и порядком продрогнуть к тому времени, как мы добрались домой.
   Домой... Странное дело, но чёрно-белый особняк "без слуг", показавшийся мне вначале пустынным и неуютным, за последние пару дней стал мне роднее, чем мои покои в Доме Целителей, где я прожила последние пять лет. И устроиться с ногами на диване-подушках "восточной" комнаты, прижавшись к шеклену, казалось таким естественным, словно я всю жизнь только этим и занималась.
   Но сейчас мы изменили "восточной" комнате, предпочтя её пестроте приглушённые тона кабинета, а ароматному полумраку - яркий свет магических шаров. А виноваты в том были наши сегодняшние покупки - шкатулка и волчок. И таинственные символы, обнаруженные на них.
   Эль-Фарх устроился в кресле хозяина кабинета за массивным столом, и, склонившись над своей добычей, забыл обо всем на свете. Он изучал её сантиметр за сантиметром, вооружившись лупой, что-то бормоча себе под нос, время от времени хватаясь за карандаш, чтобы перенести на бумагу ещё один распознанный знак.
   А мой волчок... Инструмент гадалки - восемь костяных граней, идеально ровных, чуть пожелтевших от времени. Ни одной царапины или скола - только глубокие раны символов, оставленные резцом мастера.
   Я воспользовалась гостевым стулом, и притулившись за маленьким круглым столиком, быстро перерисовала все восемь символов на бумагу. Никогда прежде не видела я ничего похожего. Но, с другой стороны, никогда прежде я и не интересовалась свидетельствами прошлого, предпочитая уделять время живому, а не мертвому.
   Я убрала листок в сумку, чтобы потом в Акфере поискать информацию о символах, и взглянула на шеклена. Но тот был всё так же погружён в своё исследование. От нечего делать я запустила волчок. Он загудел, затанцевал по полированной столешнице, символы замелькали, замерцали у меня перед глазами...
   А потом всё закончилось. И утомлённый волчок замер у самого края стола. Выпавший символ был мне по-прежнему незнаком. Однако стоило провести пальцем по грани, и меня окатило волной озарения, едва ли не сильнейшего в моей жизни. Я почувствовала, что гадание предвещает грядущие неприятности, словно воочию увидев мерзко ухмыляющегося Теке и его подпевал Эмси и Гэмси...
   За себя я не боялась - Красавчик не посмеет поднять на меня руку за полторы недели до Совета по наследию. А вот над эль-Фархом эта компания могла покуражиться от души, ведь даже самому могучему воину не выстоять против фера. И Теке будет в своём праве, вызвав оскорбившего его шеклена на поединок, в который я не смогу вмешаться, если только... Если только... Если только не заключу с шекленом временный партнерский контракт!
   Такой контракт позволял взять на определённый срок человека под своё покровительство. И, хотя контракты заключали обычно феры со своими человеческими любовницами, обещая тем содержание и защиту, ничто формально не запрещает мне взять под защиту мужчину! И чем скорее, тем лучше!
   - Эль-Фарх! - окликнула я.
   Погружённый в изучение шкатулки, шеклен проигнорировал меня.
   - Эль-Фарх! - позвала я чуть громче.
   - А? Что? - он рассеяно посмотрел на меня, словно пытаясь вспомнить, кто я такая и что тут делаю.
   - Эль-Фарх, я предлагаю тебе заключить партнерский контракт на время твоего пребывания в Машкупе, - выпалила я.
   - Ты... Ты хочешь меня захомутать? - спросил он растерянно.
   Я ошарашенно посмотрела на него.
   Вопрос прозвучал не на языке восточников, а на ферине - языке феров. А "захомутать"... Да, молодые феры называли контракт именно хомутом. На жаргоне молодых восточников, как я слышала, то же самое называлось "обраслетить".
   Я ещё раз взглянула на вигор эль-Фарха. Тот по-прежнему выглядел человеческим.
   И мне вспомнился давний разговор с наставницей.
   "Аки-Низа, - спросила я тогда, - а может ли делирий исказить вигор, так же, как это делают с внешностью?"
   "Теоретически может, - подумав, ответила та. - При условии, что это делирий десятого уровня, и субъект его манипуляций тоже десятого уровня."
   "То есть, практически не может, - заключила я для себя."
   И вот теперь это самое "теоретически возможное" молча сидело напротив меня, явно ожидая моего ответа.
   А я не знала, то ли мне злиться на него за обман, то ли смеяться над нелепостью ситуации - похоже, что он счёл меня человеческой девицей, вздумавшей сесть ему на шею. Злиться получалось лучше.
   Холодно улыбнувшись, я поднялась из-за стола и подхватила сумку.
   - Нет, ард, - сказала я. - Не хочу.
   И прикоснулась к надетому на палец дуалу, активируя переход в покои аки-Маан.
  
   8
  
   Моё появление застало аки-Маан врасплох.
   - Ты меня удивила, девочка, - сказала она, поднявшись из кресла и подходя ко мне. - Не ожидала, что твой отпуск окажется таким кратким и таким эффективным.
   Последнее слово она выделила интонацией.
   - Эффективным? - с недоумением переспросила я.
   - Так ты ещё не знаешь? - чуть насмешливо протянула аки-Маан. - Сапожник без сапог? Да, девочка?
   - О чём вы, аки? - всё ещё ничего не понимая, спросила я. Не будь в её вигоре столько довольной зелени, я бы уже забеспокоилась.
   - Когда ты последний раз смотрела на свой вигор? - строго спросила аки.
   Я задумалась, пытаясь вспомнить.
   - Перед отпуском, наверное.
   - Тогда советую взглянуть сейчас, - усмехнулась аки-Маан.
   Рассмотреть собственный вигор можно только в зеркале, но не каждое зеркало подойдёт. Висевшее на стене в широкой позолоченной раме подходило вполне.
   Я сосредоточилась и через мгновение всматривалась в свой переливающийся лимонным любопытство вигор. Вот только что-то с ним было не так. Что-то... Что... Я присмотрелась внимательно и поняла, что все произошедшие в нём изменения описываются одним словом "беременна".
   От осознания произошедшего ноги мои подкосились и только стоявший рядом стул спас меня от постыдного падения. Я тяжело опустилась на его сидение.
   Аки-Маан с улыбкой наблюдала за мной.
   - И кто же счастливый отец? - спросила она, когда я немного пришла в себя.
   - Не знаю, он был под качественной иллюзией, - смущённо ответила я.
   - Вот как, - протянула аки. - И насколько качественной?
   - Вплоть до вигора. Стыдно признаться, но я только пять минут назад узнала, что он фер.
   - Значит, уровень восемь плюс, - довольно заметила она. - Прекрасно! Поздравляю, девочка!
   - Благодарю, аки, - вежливо кивнула я. - Я бы хотела пойти помедитировать. Позвольте удалиться.
   - Иди, Кая. И... не торопись делиться с коллегами этой новостью до Совета.
   В её вигоре сверкнули сине-лиловые искры злорадства. Ох, не любит старая аки покровителя Теке, ох, не любит.
  
   Я мечтала добраться до своих покоев, не встретив никого из коллег. Разговаривать мне совершенно не хотелось. Но увы, мечты мечтами, а реальность... Реальность напомнила мне о себе, столкнув в одном из переходов нос к носу с Литой.
   - Здравствуйте, ак-Кая,- поздоровалась она, беззастенчиво разглядывая меня. - Какое у вас миленькое платье! Вы говорили, что собираетесь в предгорья. Неужели там так тепло?
   По её лицу видно было, что девушка знающим взглядом оценила и декольте моего платья, и его длину, едва доходящую до середины бедра, и фривольно распущенные волосы. Не надо было смотреть на её вигор, чтобы понять, что он полыхает ревностью.
   - Здравствуйте, Лита, - вежливо улыбнулась я. - Я всё ещё собираюсь в предгорья. Но была, - тут улыбка против моей воли стала мечтательной, - совсем в другом месте. Благодарю за подсказку. Без вас я бы туда не попала.
   - Подсказку? - переспросила Лита.
   - Да. Ведь это же вы предупредили меня о планах ар-Текельта.
   - Значит, он действительно подал заявку? - разочарованно спросила девушка.
   - Да. Но заявка поданная ещё не заявка одобренная, - усмехнулась я. - Поверьте, милочка, на вашего Красавчика я не претендую. А теперь позвольте мне пройти. Спокойной ночи, Лита.
   - Спокойной ночи, ак-Кая, - пробормотала она, уступая мне дорогу.
   И я пошла по коридору, не оглядываясь на кипевшую ревностью и завистью девицу.
  
   Вернувшись к себе, я первым делом переоделась, сменив легкомысленное платье на широкие полотняные брюки и просторная рубашка с короткими рукавами... Прощай, Каритэ, и здравствуй, ак-Кая!
   Медитация обычно помогала мне успокоиться, но сейчас выгнать из головы посторонние мысли оказалось непросто. Разумеется, я знала, что должна буду скоро забеременеть. Примерно так, как в начале учебного семестра знала о неизбежно грядущем экзамене. Но одно дело знать теоретически, и совсем другое - когда неожиданно оказываешься перед фактом... Я не испытывала радости, которую ожидала испытать - оду лишь растерянность, мучительную и гнетущую.
   Оставив бесполезные попытки медитации, встала и прошлась по комнате. Взгляд скользнул от полки с кристаллами знаний к висевшей на стене картине, изображавшей площадь Роз - центральную площадь Машкупа, на которой мы с эль-Фархом обедали вчера. Я, помню, жаловалась, что он пробудил во мне жажду странствий, а он смеялся, говоря, что она легко утолима...
   Вот только беременным женщинам путешествия строго противопоказаны. А потом... Я когда-то дала себе слово, что не отправлю своего ребёнка в пансион для одарённых феррят. Так, как поступают многие родившие в материнский год. Так, как поступила когда-то моя мать. И слово своё я собиралась сдержать.
   Я сделала ещё круг по комнате. Затем решительно подошла к сумке, извлекла из неё костяной волчок. Уселась прямо на ковер, как учил эль-Фарх, сосредоточилась на вопросе "что мне делать" и начала гадание. Волчок завертелся на месте и резко остановился, всем своим видом показывая, что тут и думать не о чем. Выпавший мне символ, чем-то напоминавший решетку, был мне незнаком. Зато смысл гадания, благодаря озарению, был предельно ясен - любое начатое сейчас действие чревато неприятностями. Бездействие - вот мой план на сегодня. И, выпив успокаивающего отвара, я легла спать.
  
   Мне приснилась лужайка перед главным зданием Дома Целителей. Я ещё подумала, что старшая садовница отругает меня, если застанет бегающей по её драгоценной лужайке. Но я должна была поймать большого - с ладонь - мотылька, порхавшего там. Странного мотылька - одно крыло белое, другое чёрное. И я бегала за ним по лужайке, размахивая сачком. А следом за мной бежали бармен с чёрным ирокезом и старичок-старьёвщик с седой клокастой бородой, напоминавшей по форме крыло бабочки. Они подбадривали меня криками "лови его, лови".
   Я старалась изо всех сил, но мотылек легко уворачивался от сачка. Зато я сама попала в объятия неизвестно откуда взявшегося эль-Фарха. "Поймал!" - закричал он. Старик с барменом исчезли, а мотылёк стал расти, в одно мгновение закрыв крыльями небо. Его чёрное крыло коснулось наших голов..., и я проснулась.
  
   9
  
   Дом "без слуг" встретил меня осуждающей тишиной.
   Напрасно я всё утро собиралась с мыслями и подбирала слова, чтобы поговорить с эль-Фархом. На мой зов отвечало только робкое эхо в пустых комнатах.
   Я вышла на террасу, где мы обычно пили шадр. Но и там было пусто. Только рядом со столиком сиротливо лежали осколки разбитого глиняного чайника. Я наклонилась, чтобы собрать черепки. Но стоило мне коснуться одного из них, как меня накрыло видением.
   Я увидела самодовольную улыбку на лице ар-Текельта и кустарные поделки под неё на лицах Эмси и Гэмси. Как братцы не пытались, добиться той же ослепительности у них не получалось - выходили только кривоватые ухмылки.
   - Ты оскорбил меня, чужеземец, -заявил Теке на ферине. - Я вызываю тебя на поединок.
   - Я не понимаю тебя, - ответил эль-Фарх на языке восточников. - Что привело тебя в мой дом, сын шакала?
   - Значит, ты отказываешься от поединка? - продолжал Теке на ферине.
   - Я не понимаю тебя, - повторил эль-Фарх на языке восточников. - Если хочешь со мной говорить, жалкий червяк, найди того, кто знает мой язык.
   - Он отказывается от поединка, - повторил Теке. - Парни, засвидетельствуйте отказ.
   - Свидетельствуем, - хором откликнулись братцы-подпевалы.
   - Так что мы просто поучим сейчас этого чужака правилам вежливости, - с гаденькой ухмылкой произнёс Теке. - Эмси, придержи-ка его.
   - Готово, босс! - довольно осклабясь, отрапортовал тот. - Не дернется.
   - А ты, Гэмси, подогрей-ка воду в чайнике. А то что-то она подостыла, - скомандовал Теке второму брату.
   - Готово, босс, - тут же доложил тот.
   - Ну что, парни, развлечемся? - весело спросил Теке.
   И под его взглядом чайник с кипятком взмыл в воздух и неторопливо поплыл к неподвижно замершему эль-Фарху.
   - Так-так-так, - раздался вкрадчивый голос, звуки которого заставили вздрогнуть незваных гостей. - Что тут у нас такое?
   Появившийся из-за спины эль-Фарха высокий, чуточку нескладный мужчина в пурпурном плаще блюстителя городского покоя ласково улыбнулся троице. Его по-звериному острые зубы, промелькнувшие в оскале улыбки, заставили вспомнить о ходивших среди феров страшных слухах про эксперименты с наследственностью.
   - О, я вижу, юные феры собрались втроём, чтобы справиться с одним человеком, - делано восхитился новоприбывший. - Какая легендарная дерзость! Какая эпическая отвага!
   Чайник дрогнул и застыл в воздухе, немного не доплыв до цели.
   А мужчина ещё раз сверкнул острыми зубами и представился:
   - Ар-Лин, старший блюститель покоя Машкупа.
   -... Ммм, - попытался выдавить из себя что-то растерянный Теке.
   - Свидетельствую нарушение порядка, - заявил ард-Лин.
   - Я в своём праве, ар старший блюститель, - начал побледневший Теке. - Этот человек оскорбил меня! Феры подтвердят...
   - Уложение о поединках статья пять пункт определяет, что вызов на поединок должен быть сформулирован однозначно и недвусмысленно.
   - Я...
   - Вы, фер, бросили вызов противнику на языке, неизвестном ему, нарушив тем самым статью пять пункт прим. Посему предлагаю перенести обсуждение о ваших правах и обязанностях в другое место.
   Отпущенный фером чайник рухнул на каменные полы террасы. Видение окончилось.
   Но дальнейшее развитие событий несложно было предсказать. Блюстители покоя, контролировавшие применение магии в человеческих городах, без малейшей снисходительности карали выходки, подобные только что увиденной мной. Уложение о поединках гласило, что поединок между фером и обычным человеком возможен лишь с их одобрения и под их контролем. За групповое нападение на человека пара недель ограничения магии всем троим нападавшим была гарантирована.
   И то, что эль-Фарх не человек, а фер, не имело значения. Ар-Текельт этого не знал, хотя, похоже, знал ар-Лин - не зря же он поторопился увести проштрафившуюся троицу подальше от лже-шеклена.
  
   Видение успокоило меня - с эль-Фархом всё было в порядке. И встревожило - таких ярких и продолжительных видений у меня прежде не было. Такое резкое усиление способностей инса ...
   Вздохнув, я подобрала черепок, сунула его в сумку и вернулась в дом. Ещё раз обойдя комнаты, я обнаружила в спальне большую дорожную сумку. На сумке лежала записка, прижатая каменной фигуркой оммаком. Всего несколько строк, написанных ровным почерком на ферине: "Спасибо, Каритэ. Прости и прощай"
  
   10
  
   Я неторопливо шла по аллее, ведущей от знаменитых Ворот Судьбы к Дому Решений, с любопытством глядя по сторонам. По обеим сторонам аллеи вытянулись часовыми вечнозелёные деревья афрем, разделённые изысканными цветочными композициями.
   - Ак-Кая?
   Я обернулась. Меня догонял высокий худощавый мужчина в парадной тёмно-зелёной мантии альтера. Судя по золотой вышивке, украшавшей ворот и рукава мантии, это был ард. На сегодняшнем заседании Совета по наследию должен был присутствовать только один ард-альтер...
   - Ясного дня, ард-Гельт, - поздоровалась я.
   Он остановился рядом со мной, рассматривая с тем же бесцеремонным любопытством, с каким я сама рассматривала пестрящие цветами клумбы и огромных ярких бабочек, порхающих над ними. Что ж... Один из самых влиятельных ардов Совета феров вполне мог позволить себе бесцеремонность в разговоре с молоденькой ак. И, похоже, вёл он себя так намеренно, пытаясь смутить меня. Но смущаться я не стала, в свою очередь занявшись внимательным изучением его морщин и мешков под глазами на когда-то красивом лице. Морщин и мешков, совершенно неприличных для арда высокого положения. Подобный внешний вид мог быть результатом неподобающе беспечного отношения к собственному здоровью, но провести диагностику по его вигору я не могла. Он, как и многие высокопоставленные феры, носил анти-вигорту - амулет, до невозможности затрудняющий сканирование.
   - Вы совсем не похожи на свою мать, - вынес вердикт ард.
   - Новость о том, что я не так красива, ард, до меня доносят с завидным постоянством последние тридцать лет, - усмехнулась я. - Зато я полностью унаследовала её дар.
   - Именно поэтому я хочу, чтобы вы родили мне внука.
   - Внука?
   - Разве вы не знаете, что ар-Текельт - мой сын?
   - Нет. Я никогда не интересовалась этим молодым человеком.
   - Вы не похожи на свою мать, - снова повторил ард-Гельт. - Она бы не поленилась выяснить всё о единственном кандидате...
   - Полагаю, он не был бы единственным, - снова усмехнулась я.
   - В этом вы правы, - задумчиво произнёс ард, и при этих словах в его глазах промелькнуло что-то... - Кандидатов на роль вашего отца было неприлично много.
   "Похоже, что он был одним из них, - подумала я. - Одним из отвергнутых".
   - Должно быть поэтому я до сих пор не знаю имени того, кто стал моим отцом, - снова усмехнулась я.
   - Да, таково было решение тогдашнего Совета, - холодно ответил ард-Гельт. - Но это дела давно минувших дней. Вернемся к дням нынешним... До меня дошли слухи, что вы против кандидатуры моего сына.
   - Это так, ард.
   - Странно. Вы знакомы с ним лично?
   - Я дважды встречалась с ним, оба раза мельком, но этого было вполне достаточно, чтобы отбить стремление к близкому знакомству.
   - Странно, - повторил ард. - Обычно женщины...
   - Я не женщина, ард, а вигорта, - констатировала я.
   Ард-Гельт поморщился и сердито посмотрел на меня.
   - Вигорта или нет, но вы родите мне внука, - заявил он.
   - Нет, - покачала головой я. - Моё ходатайство уже вынесено...
   - Никаких ходатайств, - почти прорычал ард-Гельт. - И запомните: я могу очень многое сделать для матери моего внука. Но если вы попробуете наложить вето на кандидатуру ар-Текельта... Вы об этом очень сильно пожалеете.
   И ард стремительно зашагал к белевшему впереди Дому Решений.
  
   Дом Решений - гениальный образец совместной работы делириев и альтеров, способный вместить при необходимости всё население Феррата, - на этот раз казался ажурной беседкой, увитой диким виноградом. Поднявшись по белым мраморным ступеням, я шагнула в арку прохода и ... оказалась комнате без окон и дверей. Стены, казалось, были увиты всё тем же диким виноградом, а с потолка лился свет, похожий на солнечный. Комната невелика, да оно и понятно - много ли народу требуется, чтобы решить судьбу молодой заучки, пренебрегавшей личной жизнью?! По одному арду или аки от специализации - более, чем достаточно. Потому и за круглым столом, стоявшим посреди комнаты, было семь мест - шесть для Совета, одно для меня.
   Однако три места из пяти пока пустовали. Я вежливо поклонилась сидевшему за столом ард-Гельту, сверлившему меня недовольным взглядом, и его соседке, даме в лиловой мантии персипты - тяжёлые мясистые щёки, второй подбородок плавно переходящий в третий, выдающийся во всех отношениях нос. И глаза. Цепкие, внимательные глаза, заставляющие забыть о некрасивости комковатого лица.
   - Ясного дня, аки, - поздоровалась я.
   - И тебе того же, девочка, - басовитым голосом отозвалась дама. - А где Маан?
   Ответить я не успела. Из-за моей спины раздался весёлый голос:
   - И ты ещё спрашиваешь, Ране! Ты же знаешь, как Маан любит Гелю!
   Ответом ему был короткий смешок аки-Ране и недовольная гримаса на лице ард-Гельта.
   - Да уж, Рид, - пробасила персипта, - это почти закон природы: если Геля есть, значит, Маан нет. К тому же тут особый случай.
   И она подмигнула мне.
   - Аки-Маан просила передать, что она не может участвовать в заседании Совета по личным обстоятельствам и вместо неё будет участвовать другая вигорта, - скороговоркой проговорила я. Если двухсотлетняя аки-Ране, прозванная Повелительницей Времени, может позволить себе нарушать любые правила, то ак-Кая вынуждена соблюдать все формальности.
   - Знаем мы эту другую, - фыркнул ард за моей спиной. И легонько подтолкнул меня к столу. - Садитесь, ак-Кая. Будем начинать.
   - А что ард-Аппен? - поинтересовался ард-Гельт.
   - Сказал, что не будет тратить время на заседание по вопросу, не требующему решения.
   Ард-Гельт повеселел.
   Вот уж никогда не думала, что солидные феры могут вести себя как молодняк в Дома Знаний.
   Я села на предназначенное мне место и оказалась напротив того, кого аки-Ране назвала Ридом. Мужчина в радужной мантии делирия, невысокий и коренастый, напоминал большого рыжего кота, если можно себе представить кота без острых ушек и с густой окладистой бородой. Он хлопнул ладонью по столешнице и перед ним появился информационный кристалл.
   - Итак, - протянул он, - ак-Кая, возраст - тридцать лет. Мать - вигорта девятого уровня, отец неизвестен. На текущий момент вигорта уровень восемь плюс с потенциалом развития до девятого. Дополнительные способности, - тут во взгляде арда появился интерес, - инс уровень один минус. Это так, ак?
   - Да, ард. Спонтанные предсказания незначительных событий в отношении окружающих, иногда - ощущение правильности того или иного поступка.
   - Развивать пробовали? - требовательно спросила аки-Ране.
   - Нет, наставники сочли неразумным тратить время на развитие такой слабой способности.
   - Жаль, - вздохнул Рид. - Инсов нам очень не хватает.
   Больше сказать он ничего не успел, потому что в комнате появилась женщина. Нет, Женщина. Всё в её облике - от пряжек синих туфелек, кокетливо выглядывавших из-под подола тёмно-синей мантии вигорты, до локонов белокурых волос - было безупречным. Я всегда восхищалась ею, я в детстве так хотела быть на неё похожей... Я так ждала её ежегодных визитов...
   - Ард-Риден, я не опоздала? - спросила она с милой улыбкой.
   - Нет, Чианн, - растаял ард. - Почти нет.
   - Здравствуй, Геля, - ещё одна нежная улыбка, и ард-Гельт, нисколько не протестующий против подобной фамильярности, мгновенно преобразился. От морщин на его лице не осталось и следа, а глаза обрели такую глубину... Куда там Теке.
   - Здравствуй, Чи, - ответил ард.
   - Безоблачного неба над твоей головой, Ране, - вежливо поклонилась она Повелительнице Времени.
   - Ясного дня, Чианн, - ответила та сухо. - Хорошо, что девочка на тебя не похожа. Вторую такую Феррат не перенёс бы.
   - Здравствуй, Кая. - проговорила она, наконец соизволив обратить внимание на меня.
   - Здравствуйте, матушка, - сказала я, ёжась под её сканирующим взглядом. Кажется, сейчас я бы не отказалась от анти-вигорты, хотя против девятого уровня и этот амулет бессилен.
   - Теперь, Чианн, когда ты со всеми поздоровалась, надеюсь, мы можем продолжить? - спросил ард-Риден, с деланной суровостью взглянув на неё.
   - Продолжить что? - переспросила она, не отрывая от меня взгляда.
   - Заседание Совета по Наследию, - чуть удивлённо ответил ард.
   - Какое заседание, тысяча безмозглых?! -воскликнула Чианн.
   И расхохоталась. Она смеялась, смеялась, смеялась. А потом из глаз её хлынули слёзы.
   Риден и Ране смотрели на матушку с изумлением, а ард-Гельт вскочил, опрокинув кресло, и бросился к ней.
   - Воды, - приказал он.
   На столе материализовался стакан воды, который я поспешила подать.
   - Чи, малышка, - бормотал ард-Гельт, - выпей, милая моя, успокойся.
   Я в растерянности стояла рядом, не понимая, что случилось, безуспешно пытаясь пробиться к её вигорту.
   Аки-Ране, понаблюдав за безуспешными попытками ард-Гельта привести вигорту в чувство, подняла из кресла своё массивное тело, и неторопливо прошествовала к ним.
   - Отойди, Геля, - сказала она, и тот беспрекословно повиновался.
   А старая аки отвесила смеющейся женщине пару изрядных оплеух и приказала:
   - Посмотри на меня, Чианн.
   Та посмотрела на Повелительницу Времени уже осмысленными глазами и произнесла:
   - Аки, вы ведь помните то заседание Совета?
   - Да, девочка, помню, - кивнула аки-Ране. - И я тогда была против.
   - Они просчитались, аки-Ране, просчитались.
   - О чём ты, Чианн? - спросила старая аки, похоже, раздумывая, не повредилась ли вигорта умом.
   - Эти старые кошёлки из аки-Веллы всё-таки не смогли окончательно испортить мою дочь.
   Теперь аки-Ране внимательно посмотрела на меня.
   - Кто отец? - сурово спросила она.
   - Чей отец? - хором спросили ничего не понимающие арды.
   - В соответствие с пунктом двенадцать параграф пять бис Закона о наследии ак, забеременевшая до наступления материнского года, имеет право не оглашать имени отца своего ребёнка, - отбарабанила я выученный назубок текст.
   Теперь расхохоталась аки-Ране. Её смех, гулкий, раскатистый, напугал меня не меньше, чем истерика матери.
   - Да, Чианн, - отсмеявшись сказала старая аки, - если бы они только знали тогда, соглашаясь принять этот самый бис... Уровень-то отца хотя бы назови.
   - Уровень восемь плюс, - ответила я, торжествующе посмотрев на ард-Гельта.
  
   Балаган, в который переросло несостоявшееся заседание Совета, прервал алый вестник, с диким визгом спикировавший на руку ард-Ридену. Тот принял сообщение и нахмурился.
   - Жаль, что не пришёл Аппен. Мне бы очень не помешал совет инса.
   На мгновение задумавшись, он повернулся ко мне.
   - Ак-Кая, попробуйте помочь мне. Требуется ответ на вопрос "да" или "нет".
   - Хорошо, ард.
   Мгновение поколебавшись, я запустила руку в сумочку и выложила на стол волчок, с которым теперь не расставалась. Резкое движение рукой, и волчок затанцевал по столешнице под изумлёнными взглядами присутствующих. Никто из них не проронил ни звука, пока волчок не упал. Я коснулась похожего на дерево символа, закрыла на мгновение глаза, и произнесла неожиданно для себя самой:
   - Да, ард-Риден. Эту заразу надо остановить сейчас, иначе станет поздно.
   Я открыла глаза. Следовало бы запомнить на кристалл этот момент на случай, если кому-то понадобится изобразить скульптурную группу "Изумление".
   - И это первый минус? - задумчиво произнесла аки-Ране.
   - Что это? - протянул руку к волчку ард-Гельт, но был остановлен старой аки.
   - Геля, держи свои загребущие ручки при себе, успеешь ещё,- сказала она. - Рид, что там за заразу останавливать надо?
   - В Тан-а-хате эпидемия.
   - Симптомы? - подобравшись, спросила Чианн.
   Аки-Чианн. Вигорта девятого уровня, получившая звание "аки" не за красоту глаз, а за определение возбудителя магической лихорадки, выкосившей гефорсов пятнадцать лет назад.
   Ард-Риден покачал головой.
   - Без подробностей. Удивительно, что Ша'д'Хат вообще сумел сюда докинуть вестника беды. Потому мне и нужен был инс.
   - Когда выдвигаемся? - спросила, вставая, Чианн.
   - Погоди, Чи, - остановил её Риден. - Не пори горячку. Переход сожрёт уйму энергии. Я с собой взять смогу троих, не больше. А мне нужен толмач для переговоров, альтер-боевик для охраны, вигорта, целитель, да ещё и инс с персиптом не помешали бы. Геля, уточни в Доме Знаний, кто прилично знает язык восточников.
   Ард-Гельт протянул руку к кристаллу связи, но я остановила его.
   - Я знаю, - сказала я, стараясь не краснеть при воспоминании о недавней практике. - Так что считайте, что у вас есть толмач, вигорта и инс в придачу.
   - Кая, но ты же...
   - Я же, - согласилась я с матерью. - И я позабочусь о безопасности своей и ребёнка.
   - Я присмотрю за ней, - пообещал ард-Риден. И повернулся к альтеру:
   - Геля, кто из твоих пойдёт со мной?
   Матушка, стоявшая рядом с ард-Гельтом, бесцеремонно схватила его за плечо, заставила нагнуться и прошептала ему на ухо несколько слов, от которых он покраснел, потом побледнел, затем ещё раз покраснел, как-то странно посмотрел на меня и сказал:
   - Я сам пойду.
   - Отлично, - обрадовался ард-Риден.
   - А от нас пойдёт ард-Тареб, - сказала аки-Рене, опуская кристалл связи.
   - Прекрасно, - воскликнул ард-Риден. - Тогда через три часа встречаемся на площадке переноса. Ак-Кая, вас ведь не затруднит забежать в Дом Знаний и оставить ард-Диону список символов с вашего волчка?
  
   11
  
   - Чему могу быть полезен? - не скрывая досады пробасил старший хранитель знаний ард-Дион, неохотно отрывая взгляд от читаемого фолианта.
   Ард-Риден предупреждал, что старший хранитель не привечает посетителей, поэтому я не смутилась.
   - Я не отвлеку вас надолго, досточтимый ард. У меня есть двадцать минут. - ответила я, - Ард-Риден просил меня показать вам...
   - Ближе к делу, ак.
   Он с раздражением взглянул на меня.
   Тогда я достала из сумки листок с символами, перерисованными с волчка, и положила перед ардом прямо поверх фолианта.
   - Вам знакомы эти символы, ард? - спросила я.
   Раздражение в глазах хранителя сменилось интересом.
   - Откуда это у вас, ак? - спросил он.
   - Я отвечу, если вы расскажете мне, что это за символы. Информация в обмен на информацию.
   - Справедливо, - согласился хранитель знаний. И неожиданно спросил?
   - Что вы знаете о Прежних, ак?
   - Только то, что они были прежде, - честно призналась я.
   Хранитель чуть нахмурился.
   - С историей, ак, у вас не очень. А как с географией?
   - С географией у меня всё хорошо, - ответила я. - А какое отношение....
   - Что лежит к востоку от Буфары?
   - Туразкин и пустыня Д'Аир, разделённые горной грядой Веньпоаро - ответила я, недоумевая .
   - А как переводится Веньпоаро с языка мгбенов? - продолжал проверку моих знаний ард-Дион.
   - Горы горя, - ответила я.
   - А почему они так называются, знаете? Легенду об их возникновении слышали?
   - Нет, никогда не слышала.
   - Тогда обойдёмся без легенд мгбенов, - сказал хранитель, - ограничимся фактами. Веньпоаро - горы молодые, возникли относительно недавно, каких-то пять тысяч лет назад. И своим возникновением разрезали на две части плодородную равнину, превратив одну её половину в болота, другую в пустыню, и уничтожив цивилизацию тагонов, процветавшую на этой равнине. Тагонами они называли себя сами. Мы называем их Прежними.
   Голос арда, рассказывавшего о катастрофе, звучал равнодушно, но его вигор залила жёлто-серая скорбь. Казалось, он говорит не о далёком прошлом, а о событиях, отстоящих от нас на пару десятков лет.
   - В ходе катастрофы были утеряны знания и умения, тагоны скатились к варварству... Их прямые потомки до сих пор находятся на крайне низком уровне развития. И знаете, что интересно?
   - Что?
   - У них запрещена магия.
   Я кивнула. Об этом странном запрете знали все феры.
   - А знаете почему?
   - Почему?
   - Они считают, что именно маги виноваты в произошедшем.
   - Не могу себе представить, какого уровня должна достичь магия, чтобы привести к такой катастрофе!
   - Попробуйте, ак, попробуйте, - усмехнулся хранитель. - Именно таково было могущество Прежних. Поэтому мы до сих пор жадно подбираем крохи их знаний, которые удастся добыть.
   - И эти символы...
   - Да, ак-Кая. Это письмена Прежних. Вот это, - он ткнул коротким толстым пальцем в один и символов, - "изменение", а это, - он указал на другой символ, - "воплощение".
   - А это? - спросила я, указав на символ, выпавший мне при первом гадании.
   Хранитель внимательно посмотрел на символ и ненадолго задумался. А потом покачал головой.
   - Нет, не помню такого. Надо будет поискать...
   Он ещё раз задумчиво посмотрел на листок, потом на меня, а потом приказал:
   - Что-то здесь не так, ак! Мне нужен оригинал. Где он?
   Я торопливо открыла сумочку и достала волчок.
   Ард буквально выхватил его у меня из рук. Поднёс к глазам, потом извлёк из стола увеличительное стекло и принялся внимательно изучать грань за гранью.
   - Надо же, - воскликнул он в лихорадочном возбуждении, - настоящий артефакт Прежних!
   - Неужели ему больше пяти тысяч лет? - изумилась я.
   - Вот именно! Вы представляете, ак, какое сокровище попало вам в руки! Рассказывайте. Где, когда и при каких обстоятельствах...
   - В Машкупе, в лавке старьёвщика два дня назад я чуть задела полку, и он свалился к моим ногам...
   - Лавку найти сумеете?
   - Да, наверное. Она в переулке Долгой Зимы, в трех кварталах от Площади Роз.
   - Прекрасно, прекрасно. Значит, завтра вы меня туда отведёте. Завтра и поговорим. Ступайте. А я пока, - взгляд хранителя сверкнул предвкушением, - займусь исследованием артефакта. До завтра, ак.
   И ард-Дион вновь поднёс к глазам увеличительное стекло, демонстративно забыв о моём присутствии. Однако так легко избавиться от меня ему не удалось.
   - Боюсь, что завтра я не смогу составить вам компанию, ард, поскольку отправляюсь через два часа в Тан-а-хат. Поэтому, уважаемый, у вас есть пятнадцать минут, чтобы сверить мои рисунки с оригиналом.
  
   12
  
   Если бы я не знала уже, что эль-Фарх - не шеклен, то убедилась бы в этом сейчас. Его речь на языке восточников текла, подобно ленивой равнинной реке, плавно и неторопливо. Речь настоящих шекленов напоминала бурный поток с водоворотами и порогами. Я наслаждалась бы тем, с каким искусством противники приторно-вежливо смешивали друг друга с грязью. Наслаждалась бы, если бы спор не касался нашего появления в Тан-а-хате.
   Тан-а-хат, что в буквальном переводе с языка восточников означает "город на границе", стоял на границе с пустыней д'Аир. Читая о нём, я представляла себе маленькие глинобитные домики с соломенной крышей, обжигающий ветер с песком, кружащий между домами, яркое палящее солнце и суровых мужчин в высоких шапках. Что ж, и солнце, и ветер, и шапки были такими, как я представляла. Но вот остальное...
   Мощные стены из жёлто-серого камня тянулись к небу, а высоко над ними переливался гигантским мыльным пузырём едва заметный глазу защитный купол - наследие Прежних. Из-за купола мы перенеслись не в сам город, а за стену, на портальную площадку, если так громко можно назвать вымощенный булыжником пятачок, символически огороженный ажурной кованой решёткой высотой чуть выше колена.
   - Вот мы и на месте, - объявил ард-Риден.
   - Мы да. - пробурчал ард-Гельт. - А где местные? Где горячая встреча будущих спасителей?
   - Куда уж горячей, - отозвался ард-Тареб.
   В Акфере под вечер было уже прохладно, и местный ветер, тут принявшийся ерошить волосы и обжигать лица, казался на контрасте почти нестерпимо горячим.
   - Похоже, нас так быстро не ждали, - ухмыльнулся ард-Риден, - ничего, сейчас поторопим встречающих.
   Приподняв подол радужной мантии, он перешагнул через оградку и двинулся туда, где между двумя столбами висел на верёвке металлический блин, а рядом болталось на привязи здоровенное било.
   -Бамм! Бомм! Бамм! - оглушительный звук разнёсся по округе.
   Из будочки у ворот выскочили два стражника с алебардами на перевес. За ними, путаясь в полах халата, выкатился седобородый колобок.
   - Вот и Ша поспешает, - заметил ард-Риден. Тем временем из ворот вышел высокий тощий старик, и неторопливо, с достоинством двинулся в нашу сторону.
  А Ша'д'Хат, двигавшийся со скоростью, какой сложно было ожидать от человека его возраста и комплекции, через пару минут стоял уже перед нами. Он слегка запыхался, а его драгоценный синий халат - шёлковый, расшитый золотыми цветами и птицами, щедро украшенный жемчугом и сапфирами, сверкающий на солнце так, что больно глазам - припорошило пылью.
   - Благодарю, - справившись с дыханием, торжественно произнёс он на всеобщем, - от всей души благодарю могущественные феры, что вы снизошли до призыва ничтожного торговца...
   - Ша, полагающиеся по случаю нашего прибытия речи произнесешь потом, - оборвал его ард-Риден. - Рассказывай, что у вас стряслось.
   - Тихая смерть, - ответил старик, показав, что при необходимости умеет быть не по-шекленовски краток. И вигор его окрасился серо-зелёной скорбью.
   - Симптомы? - спросила я, лихорадочно пытаясь сообразить, слышала ли когда-то о такой болезни. И, видя, что он не понимает, добавила на языке восточников:
   - Что болит? На что жалуются больные, почтенный?
   - Ни на что не жалуются, - ответил он. - Просто тают, угасают за несколько дней, добрая фери.
   - И много ли угасших, почтенный? - уточнила я.
   - Тридцать лет назад почти в каждом доме оплакивали женщин и детей, унесённой тихой смертью.
   - А сейчас? - нетерпеливо спросила я.
   - А сейчас, - вступил в разговор высокий старик в оранжевом халате, наконец дошедший до нас, - досточтимый Глас Мира выказал чрезмерную обеспокоенность из-за легкого недомогания своей обожаемой Адижат...
   Следующие несколько минут мы слушали препирательства старейшин - пригласившего нас Ша'д'Хата, занимавшего пост Гласа Мира - торгового советника при правителе Тан-а-хата, и его соперника, занимавшего пост Гласа Памяти - хранителя традиций. Последний категорически не хотел допускать прибывших феров в город. Я едва успевала переводить спорщиков, чьи речи становились всё более и более витиеватыми.
   - Довольно, - рявкнул вдруг ард-Риден, и оба старика замолчали, ошеломлённо глядя на него. Ард преобразился, сменив вальяжность сытого кота на хищную грацию готовящегося к прыжку оммака.
   - Мы пришли помочь, но если нам здесь не рады...
   Вигор Ша'д'Хата полыхнул асфальтово-серым отчаянием.
   - Прошу вас, ард-Риден, будьте снисходительны к старику, окажите честь моему крову. Я буду счастлив принять у себя вас и ваших спутников, - взмолился он на общем языке.
   - Да будет так, - смилостивился ард.
   Я восхитилась старым шекленом, сумевшим обвести своего противника вокруг пальца. Глас Памяти мог оспорить право Ша говорить от всего города, но не мог помешать ему привести гостей в свой дом. Гости для шекленов - святое.
   Вспомнив о местных правилах вежливости, я поклонилась гостеприимному хозяину и произнесла на языке восточников:
   - Да будет щедрым небо над кровлей вашего дома и благодатной земля у его порога.
   Глас Памяти не удержался:
   - Если ты допустишь мужчин к своей дочери, - выкрикнул он, - можешь забыть о её свадьбе с эль-Михтом! Он никогда не женится на опозоренной девице!
   Смуглое морщинистое лицо Гласа Памяти исказила гневная гримаса, но его вигор стал нежно зелёным, словно старик был весьма доволен. Интересно, что здесь такое происходит?!
  
   13
  
  'Шарк! Шарк' - шаркали по мраморному полу шитые серебром туфельки дородной старухи, по приказу Ша провожавшей меня к больной. 'Динг! Донг!' побрякивали серебряные цепочки и браслеты, которыми она была увешана. Серебро указывало на положение - золото носили только жёны и дочери высокородных, а обилие украшений - на высокий ранг в иерархии прислужниц. Похоже, шеклен отправил домоправительницу сопровождать меня, выказывая тем самым почтение к ферам. Сама старуха почтения явно не испытывала, и вигор её пылал нежно-лиловым недовольством. Мы поднялись по узкой крутой лестнице на третий этаж, и недовольство сменилось ярко-лиловым раздражением с пятнышками грязно-коричневой боли - старуха едва дышала от усталости. Подойдя к высокой ажурной решётке, закрывавшей проход в комнату, она остановилась, чтобы перенести дыхание.
  Из комнаты доносился перебор струн. Слабый девичий голосок напевал:
  - Кожа твоя бела, как крыло Архау.
  Косы твои черны, как крыло Архау...
  Я уже приготовилась услышать о губах, алых, как крылья неизвестного мне Архау, но домоправительница справилась с дыханием и приторно-сладким голосом произнесла:
  - Юная госпожа! Соблаговолите уделить минуту драгоценного времени гостье из дальних краёв.
  После короткой заминки слабый голосок произнёс:
  - Байнас, госпоже неможется. Она не может принять почтенную гостью.
  - Не указывай мне, Мика, - сурово ответила старуха и распахнула решётку, пропуская меня в большую комнату, залитую солнечным светом, - ты не госпожа!
  Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь цветные стёклышки на окнах, бережно касались пушистого яркого ковра на полу, тянулись к низенькому резному столику у кровати, подбираясь к изножью большой кровати. Там на полу сидела девочка-служанка, сжимавшая в руках похожий на лютню инструмент. А на кровати полулежала, подпёртая под спину высокими подушками, хозяйка комнаты - молоденькая девушка в голубом халате, расшитом золотыми цветами и листьями. Выглядывавшее из-под халата нижнее тёмно-синее платье было покрыто вышивкой если не более богатой, то не менее искусной. Белый платок, покрывавший голову, был расшит жемчугом и рубинами, тонкие запястья были унизаны тяжёлыми золотыми браслетами. Но девушку не радовала окружавшая роскошь, не радовали свежие цветы, лежавшие на постели. Взгляд её больших чёрных глаз был устремлён в никуда.
  Вигор Адижат... Взглянув на него, я невольно сделала шаг назад, едва не налетев на входившую следом за мной домоправительницу. Выглядел он неправильно. И дело было не в полной бесцветности - подобного отсутствия эмоций практически не бывает у живых людей, даже на пороге смерти, а в его тусклости. Я едва сумела разглядеть его. Такое истощение жизненной энергии случается после тяжёлой продолжительной болезни. Но, судя по вигору, девушка была вполне здорова, по крайней мере, каждый из органов её тела, взятый по отдельности, был абсолютно здоров. А сама она при этом умирала.
  Я вгляделась и заметила странную чёрную дымку, словно обрамлявшую вигор. Обрамлявшую, окаймлявшую... Траурная кайма?! Как там говорила аки-Леата?
  'Увидели траурную кайму вигора - бегите, если можете. Это верный признак энергетического паразита.'
  'А если не можем? - не удержалась как-то я от вопроса.'
  'Тогда попрощайтесь с жизнью, - последовал ответ. - Только когда у тебя будет достаточно опыта и знаний, чтобы определить паразита, когда ты сможешь уверенно отличить виуэла от убона, а каягби от тамури, тогда ты сможешь рискнуть...'
  Виуэла от тамури я не отличала, но и бежать не могла. Даже если это единственная жертва на весь городок. Только чуяло моё сердце, что Ша прав. И это действительно эпидемия... Я перевела взгляд на вигор Мики. И тут же увидела траурную дымку и явные признаки начавшейся потери жизненной энергии.
  Байнас попыталась пройти мимо меня, но я не позволила, шепнув ей на ухо:
  - Не стоит, любезная. Вы же не хотите заразиться?
  Почтенная домоправительница, забыв про одышку, вылетела из комнаты, словно пробка из бутылки. Я ободряюще улыбнулась маленькой служанке и сделала шаг ближе вопреки отчаянному желанию последовать примеру старухи.
  - Мика, когда заболела госпожа Адижат? - спросила я.
  - Два дня назад, почтенная госпожа, - не поднимая глаз, ответила служанка.
  Вот так. Паразит выпил здоровую, полную энергии девушку за пару дней. Значит, это не виуэл - они спешки не любят, предпочитая незаметно пить жертву день за днем, год за годом.
  - А когда ты начала чувствовать слабость? -продолжала я.
  - Нет, нет, почтенная госпожа, - пролепетала Мика. - Я полна сил и готова к работе, как и полагается прислужнице.
  - Хорошо, - сказала я, не желая тратить драгоценное время на препирательства со служанкой, и вышла из комнаты.
  - Никого к ним не впускать, - приказала я ожидавшей у лестницы Байнас, - до особого распоряжения.
  - Да, почтенная госпожа, - поклонилась перепуганная домоправительница.
  
  А я кубарем слетела по лестнице - и как только не упала? И наткнулась на мальчишку-слугу. Перепуганный оскалом улыбки, угнездившейся на моём лице, он повёл меня в зал, где хозяин дома, восседавший перед низеньким столиком-подносом, лично заваривал шадр для почётных гостей. При виде меня Ша выронил из рук мерную ложечку, и драгоценный кардамон посыпался на поднос. Но шеклен этого не заметил. Его смуглое лицо побледнело, и он смог выдавить из себя только короткое:
  - Адижат?
  - Тихая смерть, - так же коротко ответила я. - Ей осталось два-три часа. Если только...
  - Спасите мою девочку, - старик попытался упасть на колени, но ард-Риден удержал его, ухватив за плечо. - Спасите цветок моего сердца, всё отдам.
  - Мы пришли помочь, добрый друг, а не грабить тебя, - ответил ему ард-Риден. И, посмотрев на меня, приказал, - договаривайте, ак-Кая. Если что?
  - Мне нужно время, чтобы найти корень зла, - ответила я. - Время, которого нет у Адижат. Время, которое ей может подарить уважаемый ард-Тареб.
  - Другими словами, ты должен допустить к дочери постороннего мужчину, - глядя в глаза старику, строго сказал ард-Риден. - Посмеешь?
  - Была бы жива, - воскликнул обретший надежду Ша, - а жених найдётся.
  И с мальчишеской резвостью поднялся на ноги.
  - Следуйте за мной, почтенный фер.
  
   14
  
  Матушка ответила на вызов кристалла связи сразу же - видно, ждала вызова и держала его под рукой. Я сбросила ей образы вигоров Адижат и её служанки, постаравшись воспроизвести их как можно точнее, и получила в ответ сдавленное ругательство, обещание прислать помощь и приказ не приближаться к больным, если не хочу загубить себя и ребёнка. Я согласилась и, пообещав связаться, когда появятся новости, закончила разговор: мне сегодня понадобятся все силы, и тратить лишнее на пустую болтовню не стоило. Да и разговаривать с аки-Чианн, кроме как по делу, мне было не о чем.
  - Рассказывайте, ак-Кая, - приказал ард-Риден на ферине, не дожидаясь, пока я уберу кристалл. - Что там за 'корень зла'?
  - Энергетический паразит, - отрапортовала я. - Не идентифицирован. Источник заражения неизвестен. Способ распространения неизвестен. Уровень опасности - алый.
  Теперь сдавленно выругался ард-Риден, а ард-Гельт спросил:
  - Что сказала аки-Чианн?
  - Опуская то, что только что произнёс уважаемый ард-Риден, обещала помочь с идентификацией, а также выслать в ближайшее время группу поддержки из трех вигорт среднего уровня - мне одной не справиться с обследованием целого города.
  - Что ж, - задумчиво произнёс ард-Риден, - вигорты - это хорошо. Нам ещё и пара персиптов не помешала.
  - Главное, чтобы нам местные не помешали, - заметил ард-Гельт.
  - Это забота Ша, - отмахнулся ард-Риден. - Старый прохвост с ней и без нашей помощи справится.
  
  Да, инс из ард-Ридена никакой. Я думала об этом, стоя в приёмном зале правителя Тан-а-хата.
  Эль-Джадид, чей полный титул произнести у меня не получалось несмотря на все старания - что-то вроде 'Повелитель, обозримой вселенной, владыка, оберегающий границы сущего', невысокий плотный мужчина в халате песчаного цвета, украшенном куда более скромно, чем халаты его советников, восседал на широком диване под пышным балдахином. От резных столбиков балдахина веяло не стариной даже - древностью. Они - я чувствовала это очень остро - бывшие прежде чем-то другим, совсем другим, казались осколком далёкого прошлого, кусочком паззла, вставленным не на своё место.
   Лицо правителя, обрамлённое рыжей густой бородой, могло бы показаться приятным, появись на нем хоть тень улыбки. Но повода для улыбки у эль-Джадида не было. Он строго смотрел перед собой, являя собой ожившую иллюстрацию поговорки 'невозмутимый как шеклен'. Так же образцово 'держали лица' и почтительно стоявшие слева от трона советники - Глас войны и Глас Мудрости. Молодому человеку, сидевшему на подушке у подножия трона-дивана, держать такое же невозмутимое выражение лица получалось не очень: новость о смертельной болезни невесты явно выбила эль-Михта из колеи. И в споре Гласа Памяти с Гласом Мира юноша был явно на стороне последнего.
  Ша'д'тах говорил спокойно, поимённо называя тех, кто умер тридцать лет назад - судя по волнам скорби, прокатывавшимся по вигору правителя, эти имена были ему памятны. Он говорил о том, что надо остановить 'тихую смерть' сегодня, сейчас - позволить ферам осмотреть всех жителей, найти и отделить заболевших... И только по выцветшей смуглости лица да проступившим на скулах желвакам можно было сказать, как тяжело даётся ему это спокойствие.
  Зато Арен'д'тах, Глас Памяти, эмоций своих не скрывал. Речь его, быстрая, сбивчивая, была столь неразборчива, что я могла различить хорошо если два слова из трех. Старик говорил что-то о старом пророчестве, о чёрном крыле, несущем гибель, и о том, что 'тихая смерть' - кара за нарушение традиций...
  Я слушала, слушала, и в конце концов не выдержала.
  - Почтенный Арен, - сказала я, оборвав того на полуслове, - довольно слов. Только в доме почтенного Ша отмечено печатью 'тихой смерти' четверо девушек. А сколько их в других домах? Или ты хочешь, чтобы Тан-а-хат превратился в город мёртвых прежде, чем станет мёртвой землёй?
  Старик замолчал, глядя на меня, как рыба, вытащенная из воды, - с выпученными глазами и широко разинутым ртом. Зато заговорил молчавший всё время эль-Джадид:
  - Откуда ты знаешь о мёртвых землях, фери? - удивлённо спросил он.
  М-да, попробуйте объяснить шеклену, кто такой инс...
  - Сиятельный эль-Джадид, когда верблюд начинает беспокоиться, предчувствуя песчаную бурю, - ответила я, - опытный караванщик не задает ему вопросов, а начинает готовить лёжку, не так ли?
  - Но верблюд бессловесен, - заметил правитель.
  - А у меня нет слов, когда песком из рук утекают не минуты, а чьи-то жизни, - ответила я.
  
  Дерзость ли моя сыграла свою роль или эль-Джадиду и самому надоело выслушивать бредни Гласа Памяти, только вскоре меня на женской половине встречала лично матушка правителя. А ещё через полчаса спустя я уже докладывала ему о пяти жертвах, отмеченных печатью 'тихой смерти' в его доме.
   В самом тяжёлом состоянии, требующем срочного вмешательства персипта, оказалась Тинель - младшая дочь эль-Джадиду, лучшая подруга Адижат. Ещё три служанки, похоже, заразились от неё вчера. А сегодня заболела Дельмира - любимая жена правителя.
  - Смерть того, кто принёс в город 'тихую смерть' тихой не будет, клянусь Прежними, - произнёс правитель.
  И вигорт Гласа Памяти побурел от страха. Вот только за кого он боится? За себя или за кого-то другого?
  
   15
  
  Как там пелось в песне? 'Ресницы, клейкие от сна, не разомкнуть.' Именно так. Ресницы было не разомкнуть и глаза было не открыть, да и не хотелось. Голова буквально раскалывалась от боли, и казалось, что закрытые глаза хоть немного защищают от реальности, от гремящих набатом шепотков над моей головой.
  - Какой к Прежним паразит? - негодовал знакомый женский голос. - Кто обещал мне о ней заботиться?
  - Мы и заботились, - ответил виноватый мужской.
  - Заботились? -бушевала женщина. - Подхватили, когда она в обморок от переутомления упала?
  Нет ответа.
  - Сколько человек она осмотрела? - продолжал сердито голос.
  Надо же! А ведь я давно уже смирилась, что ей всё равно, где я и что со мной.
  - Шестьдесят человек в доме Ша, - ответил другой мужской голос, - сотня в доме правителя, ещё по полсотни в домах Гласа войны и некоего Рузана, шестьдесят в жёлтом трехэтажном доме, хозяина которого я не запомнил...
  - То есть свыше трехсот человек за два часа! - в голосе матушки прозвучала гордость.
  Кажется, первый раз в моей жизни.
  - Это даже не восемь плюс, это полноценный девятый уровень, - констатировала она. - И к тому же ещё ребёнок, который тянет из неё соки. Неудивительно, что девочка свалилась от истощения. Куда ты смотрел, Геля? О чём ты думал, Риден?
  Желающих отвечать на риторические вопросы не было. Вместо этого ард-Риден с беспокойством спросил:
  - И что теперь будет?
  - Чёрное крыло Архау... - слова сами сорвались с моих пересохших губ.
  - Бредит? - испуганно спросил ард-Гельт.
  - Пророчит, - мрачно ответил ард-Риден. - Вернёмся - заберу её к себе. Аппен один не справляется.
  - Жаль разочаровывать тебя, Риден, - с ехидством в голосе произнесла матушка, - но, думаю, тебе придётся подождать инса ещё лет двадцать.
  - Это почему же? - спросил ард-Риден.
  - Потому, дорогой мой, что, когда у беременной женщины неожиданно просыпается дар, это дар не её, а ребёнка.
  - Правда? - в голосе ард-Гельта прозвучала тщетно скрываемая радость.
  Неужели его так обрадовала перспектива получить высокоуровневого внука?
  - Да, - довольно ответила матушка. - Очень похоже, что Кая подарит нам инса с уровнем не меньше девятого, а то и девять плюс.
  - Девятый плюс через двадцать лет - это прекрасно, - почти мечтательно протянул ард-Риден. - Но вот что нам делать сейчас?
  - И какое отношение крыло Архау имеет к тихой смерти? - спросил ард-Гельта.
  - А что это вообще за зверь такой? - спросила матушка.
  Её прохладная рука легла мне на лоб, и головная боль стала терпимой.
  - Архау - мотылёк вечности, - ответил ард-Риден.
  - Как это? - удивилась матушка.
  - А вот так. Я слышал две версии. Одна мне кажется притянутой если не за уши, то за усы...
  - Давай обе, но покороче, - скомандовала матушка. - Нам ведь важен не он сам, а его крыло.
  - Первая, - ард-Риден сделал паузу, - заключается в том, что вечность складывается из мгновений.
  - Действительно, за усы, - прокомментировал ард-Гельт.
  - О второй рассказывается в притче о том, как звери пытались взвесить вечность.
  - А у вечности есть вес? - фыркнула матушка.
  - Ну, есть, раз рассказывают. - невозмутимо продолжал ард-Риден, - Первой на весы забралась черепаха, на которой держится земля. Но чаша весов опустилась едва ли на треть.
  - Увесистая, однако, вечность, - уважительно произнёс ард-Гельт.
  - Тогда в чашу вполз змей, привязывающий землю к черепахе, и чаша вечности поднялась ещё на треть.
  Я представила себе землю, примотанную к черепахе, и улыбнулась уголком рта - на большее не было сил.
  - Затем в чашу поднялись слоны, стоящие по краям панциря черепахи и хоботами поддерживающие землю, и весы почти уравновесились. Но лишь почти.
  М-да, любопытное представление у шекленов о мироздании. Интересно, откуда ард-Риден всё это знает?!
  - А потом прилетел мотылёк, опустился на чашу и..., - рассказчик сделал многозначительную паузу, - ... уравновесил вечность. Собственно, в переводе с языка Прежних Архау и значит 'мотылёк вечности'.
  - Ну, притча так себе, - заметил ард-Гельт. - Но сейчас не время для семантического анализа обрывков знаний Прежних, унаследованных шекленами. Ближе к делу, Риден.
  - Одно крыло Архау белое - шеклены называют его крылом покоя и процветания, другое - чёрное - крылом смуты и разорения. И 'чёрное крыло', обещанное Каей, в понимании шекленов обозначает полную катастрофу.
  - А в твоём понимании, Риден? - уточнила матушка.
  - Не знаю, Чианн, не знаю. Может, всё и не так плохо... Скажи, есть ли новости из Дома Знаний?
  Прохладная рука снова коснулась моего лба.
  Я услышала шёпот:
  - Спи спокойно, девочка моя.
  И провалилась в сон. Но не в обещанный спокойный, а в один из тех тягостных снов, в которых всё бежишь, бежишь, бежишь куда-то... Вот и сейчас я знала, что должна куда-то успеть, что, если опоздаю, случится что-то страшное. И я бежала, бежала по бесконечному лугу, не обращая внимания на цепляющую за ноги высокую траву и на стайки взлетавших прямо передо мной чёрно-белых мотыльков. А за мной по пятам бежали весёлый бармен и скрипучий старик, и о чём-то яростно спорили на бегу...
  
   16
  
  "И с тех пор никто не просил изменить меня цвет неба..."
  Эти слова, произнесённые с сожалением, ещё звучали у меня в ушах, когда - смутный обрывок сна, который мне удалось удержать, унести с собой в явь. К счастью или к сожалению? Подумать над этим я не успела, потому что проснувшийся организм недвусмысленно намекнул на то, что человеческие женщины называют токсикозом. И, выкинув все лишние мысли из головы, я занялась энергетическими упражнениями и медитацией.
  Закончив с ними и почувствовав себя лучше, я, наконец, открыла глаза и огляделась. В других обстоятельствах яркие цветочные плитки на стенах и арабески ковров, резная мебель и узорчатые портьеры удержали бы моё внимание надолго, не говоря уже о бесчисленных шкатулках, сундучках и сундучищах, украшенных тончайшей деревянной резьбой, кованными узорами и яркими росписями. Но сейчас черно-белые мысли порхали мотыльками в моей голове, хотя среди них не было легковесных или хотя бы просто нейтральных. И вдруг перед глазами всплыла картинка: пять фигур в чёрных мешковатых балахонах на фоне безупречно белой стены. Я моргнула, и картинка пропала...
  Я села на постели и тут же расписная, покрытая узорчатой чеканкой дверь приоткрылась, пропуская внутрь женщину. Невысокая, смуглая, как и все местные, она низко поклонилась мне и, не отрывая взгляда от пола, осторожно спросила:
  - Дозволено ли будет недостойной служанке помочь почтенной госпоже с утренним туалетом.
  Разумеется, госпоже было угодно. Не столько потому, что мне действительно требовалась помощь, сколько потому, что мне нужна была информация.
  Увы, хотя Афир - так звали служанку - оказалась особой весьма словоохотливой, к тому, что я и так уже знала о шекленах, мне удалось немного.
  Да, чужеземцы в Тан-а-хате появляются редко, как гости города - по приглашению правителя и гласов или как гости дома - по приглашению главы одной из семей д"хатов. Нет, караваны, идущие в Д'Аир останавливаются за стеной в Тан-а-вире, что собственнои и переводится как "город за стеной". Да, женщины, а тем более девушки в Тан-а-вир выходят только в сопровождении старших родственников мужского пола, а зачастую и воинов. Нет, в Тан-а-хате они пользуются куда большей свободой и ходят по городу в сопровождении одной служанки. Да, бру - то самое мешкообразное одеяние - носят, выходя на улицу, все женщины и девушки, независимо от статуса семьи. Нет, прячутся не от мужских взглядов, а от солнца - белая кожа, как у почтенной госпожи, считается признаком красоты. Поэтому на женской половине так ценятся отбеливающие кожу средства.
  Почтенная госпожа взглянула в зеркало и тут же отвела взгляд - бледна, как привидение, лицо осунулось, губы потрескались, нос покраснел от солнца - и когда только успела? Красавица, нечего сказать!
  Тем временем пришла пора одеваться, и вот тут-то меня ждал сюрприз. Вместо форменного платья, пропылившегося и пропотевшего за вчерашний день, Афир протянула мне платье, сшитое по местной моде. Платье было простым: закрытое, длинное, с длинными рукавами и капюшоном, вот только сшито оно было из ткани c нежным перламутровым отливом, мягкой на ощупь и удивительно лёгкой.
  - Что это, Афир? - спросила я удивлённо.
  - Платье из ламазаки - подарок сиятельной госпожи Тамины почтенной госпоже.
  - Воистину драгоценный подарок!
  - Сиятельная госпожа Тамина выразила надежду увидеть сегодня почтенную госпожу в этом платье.
  Сиятельную госпожу Тамину - мать эль-Джадида - я вчера видела только мельком. К тому времени, когда меня ей представили, я была уже в полуобморочном состоянии. И мне запомнились только изрезавшие лицо морщины и глаза, мудрые, подслеповатые глаза. Не знаю уж, чем я заслужила такой подарок, но даже для матери правителя это неслыханная щедрость. Эль-Фарх рассказывал мне, что ламазака ткётся из паутины полуразумных пауков, обитающих в некоторых оазисах пустыни Д"Аир. И ценится не на вес золота - она слишком лёгкая, а по квадратному метру столбиков пурпурных монет за квадратный метр ткани.
  Эль-Фарх... Мысли о нём, подобно мыслям о зелёной обезьяне, выплывали, выскакивали, выпрыгивали изо всех щелей, и чем сильней я старалась не думать о нём, тем хуже это получалось. Следовало срочно применить известное мне с детство средство против "зелёной обезьяны" - начать думать о "красном петухе", то есть, сосредоточиться на решении конкретных проблем.
  Отпустив служанку, я достала кристалл связи, собираясь вызвать матушку. Но меня опередили - в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, в дверь вплыла Амаль. Я иногда сталкивалась с ней в Доме Целителей, но куда больше слышала о ней. Несмотря на скромный уровень дара - не больше пяти, несмотря на то, что к своим пятидесяти она так и не добавила к имени приставку "ак", Амаль была вигортой весьма известной. Потому я знала, что за круглощёко-румяной внешностью доброй тётушки кроется беспощадная особа с хваткой бульдога и длинным хвостом распутанных для Дома Решений историй.
  - Доброе утро, Амаль, - поздоровалась я, не дожидаясь положенного церемонного приветствия от "бесприставочной".
  - Доброе утро, ак-Кая, - ответила она, окидывая меня сосредоточенно-сканирующим взглядом.
  - И как я? Всё в норме? - поинтересовалась я.
  - Вы, - вигорта выделила множественность интонацией, - в норме, что удивительно после вчерашнего героического порыва.
  - Удивляться будем потом, - ответила я. - Ты ведь не за тем сюда пришла?
  - Не затем, - усмехнулась женщина. - А затем, чтобы доложить о вашем состоянии Аки-Чианн. А также, чтобы запретить тебе покидать комнату, если я сочту твоё состояние неудовлетворительным.
  Я вздохнула. Странное дело, казалось, матушка решила отыграться разом за предыдущие тридцать лет равнодушия.
  - А кроме моего самочувствия есть новости?
  - Ард-Риден и ард-Гельт с утра уехали смотреть на мёртвые земли. Аки-Чианн поставила на уши весь Дом Целителей и дом Знаний в придачу в поисках прецедентов. Заодно они с аки-Маан придерживают горячие головы в Совете, требующие немедленно уничтожить Тан-а-хат вместе с заразой.
  - Но как же эпидемия тихой смерти тридцать лет назад?
  - Никаких записей о ней в архивах обоих домов не сохранилось. Ша подтвердил, что шеклены тогда не обращались к нам за помощью. Да, ещё некий ард-Дион просил передать тебе, что в переулке Долгой Зимы нет ни одной лавки, подходящей под описание. И он мечтает о встрече с тобой сразу по возвращении в Акфер.
  Я кивнула. Почему-то это известие меня не удивило. Больше того, мне отчего-то показалось, что и бар "Под чёрным крылом" найти не так просто...
  Дверь снова приоткрылась, и внутрь проскользнули две служанки. Одна из них поставила передо мной невысокий резной столик, другая принялась ловко расставлять передо мной вазы с фруктами. Следом на столик опустились изящный серебряный чайник с ручкой, по форме напоминавшей крыло бабочки, пара серебряных пиал с вареньем и блюдо с горячими лепёшками. От лепёшек шёл умопомрачительный аромат, и рука сама потянулась к тарелочке.
  Девушка налила мне в крохотную чашку шадр, и его тягучий густой аромат защекотал ноздри, наполнил рот слюной, а память - эль-Фархом. Вдруг показалось, что стоит закрыть глаза, и вот он, рядом...
  Я закрыла глаза, а когда открыла, дверь уже закрывалась за служанками.
  - Красота, - заметила Амаль, глядя на накрытый стол.
  - Да, - согласилась я, окуная лепёшку в восхитительное варенье из золотых ягод, названия которым даже не знала. - Присоединяйся.
  - Вообще-то я уже позавтракала с ардами, - призналась вигорта, - но хорошего человека должно быть много.
  И она решительно подхватила с блюда ещё одну лепёшку.
  
  Тот, кто назвал пустыню пустыней, рассказывал мне эль-Фарх, ничего не знает о ней. Эта иссушённая, потрескавшаяся местами от жара земля живёт своей жизнью, странной, исковерканной на взгляд обитателя лесов или полей жизнью. А вот мёртвые земли - они и вправду мёртвые - ни травинки, ни букашки. А забросит туда ветром букашку или семечко - прахом осыпятся, едва коснувшись земли. И нет ничего для шеклена пожелания врагу страшнее, чем "мёртвой земли тебе под ногами".
  Я думала, что это сказки... Но ардов сказками не запугаешь. А они из поездки вернулись хмурыми, даже ард-Риден растерял в вылазке к мёртвым землям всю свою весёлость.
  - Это даже не описать словами, - мрачно произнёс ард-Гельт.
  - Это надо видеть, но лучше не смотреть, - добавил ард-Риден. - Кстати об осмотрах, как там Тареб?
  - Спит, - ответила Амаль. - Выложился вчера по полной, так что на него сегодня не рассчитывайте.
  - Хорошо, - кивнул ард-Риден. - А вы как себя чувствуете, ак-Кая?
  - Сносно.
  - И сможете сегодня работать? - продолжал он.
  - Только немного, - ответила за меня Амаль. - И под моим присмотром.
  - Хорошо, - сказал ард-Риден. - Доставайте свою игрушку, ак-Кая.
  Я потянула руку к мешочку на поясе. Но на полпути остановилась.
  - И всё-таки я хотела бы сначала услышать о том, что вы видели, - сказала я.
  - Мы видели участок земли, абсолютно истощённый в энергетическом плане, - ответил ард-Гельт.
  - Такого не бывает, - пробормотала я.
  - Забудьте, Кая, - хмуро сказал ард-Гельт, - чему вас учили в школе. В жизни бывает всё.
  Я покраснела. Давно меня уже не отчитывали как девчонку.
  - Но самое страшное, что мёртвые земли расширяются, растут сейчас на метр в день, - добавил ард-Гельт. - Что-то вытягивает из земли энергию, убивая её.
  Мне стало страшно - какая же прорва энергии требуется этому чему-то...
  Я рванула завязки мешочка, доставая волчок. Он закрутился, запел, и в его песне мне послышались вой ветра и отчаянный плач... И рыдания не стихали до тех пор, пока волчок не упал. На выпавшей грани отчётливо выделялся символ, похожий на цепь. Кажется, ард-Дион назвал его связью.
  - Тихая смерть и мёртвые земли - два рога одной антилопы, как говорят шеклены, - сказала я. - Найдём источник первой, найдём и второй.
  - Первое искать попроще будет, - заметила Амаль. - И начнём мы с...
  
  
  - Было мне сегодня утром видение, сиятельная Тамина, - сказала я матери правителя, когда мы закончили обмен благодарностями и высокопарными любезностями и можно было, наконец, перейти к делу.
  - Видение? - во взгляде сиятельной мелькнуло настороженное любопытство.
  - Я пыталась увидеть, как в Тан-а-хат пришла тихая смерть.
  Сухие, морщинистые ручки, усыпанные перстнями, сжались в кулачки.
  - Я увидела пять фигур в чёрных бру на фоне ослепительно-белой стены. Скажите, сиятельная, в Тан-а-хате есть белые стены?
  Вопрос был непростым, потому что стены любого, даже самого бедного шекленского жилища пестрели яркими узорами. И в чёрно-белом "доме без слуг" мог поселиться только лже-шеклен.
  - Белые стены? - нахмурилась Тамина, отчего морщины врезались в её лицо ещё глубже. Она на мгновение задумалась, пытаясь вспомнить, затем лицо её сморщилось ещё сильней, а вигор полыхнул страхом и гневом.
  Она схватила серебряный колокольчик, стоявший рядом с ней на столике, и затрясла им так яростно, словно это была чья-то коса.
  Вбежавшая служанка упала на колени перед разгневанной госпожой.
  - Валитэ ко мне, быстро! - приказала та.
  - Слушаюсь, госпожа!
  И служанка, пятясь, выскочила из комнаты.
  - Думаю, что уже сегодня, видящая Кая, мы узнаем, правдивым ли было видение, - сказала Тамина.
  
   17
  
  Хуже лжи, говорят шеклены, только ложь неумелая.
  Валитэ, судя по всему, полагала себя лгуньей умелой. Её невинные глаза могли бы обмануть почти любого. Почти. Я и сама, может, купилась бы на этот "честный-пречестный" взгляд. Но сиятельную бабушку и не сиятельную Амаль невинными глазками да умильными рожицами не пронять. И потому путь от вопроса "Где гуляла с подружками три дня назад?" до горьких слёз оказался коротким.
  - Даже плакать как следует не умеешь! - недовольно сказала сиятельная Тамина, глядя на рыдающую внучку. - Ты меня разочаровала. Придётся мне поговорить с твоей наставницей.
  Девушка зарыдала ещё сильней.
  - А пока, - приказала Тамина, - верни мне то, чего не заслуживаешь.
  - Бабушка, - сквозь слёзы умоляла Валитэ, - пожалуйста, простите...
  Но старуха была непреклонна.
   Дрожащими руками девушка сняла с шеи кулон на тонкой золотой цепочке и вложила его в протянутую руку Тамины.
  Сиятельная госпожа положила его на столик перед собой и снова взялась за колокольчик.
  - Проводи Валитэ к наставнице, - приказала Тамина вбежавшей служанке, - и передай, что она наказана. Под замок, на хлеб и воду.
  Подождав, чтобы дверь за ушедшими закрылась, она вновь посмотрела на меня. Только теперь перед нами была не гордая сиятельная госпожа, снизошедшая до чужестранок, а немолодая женщина, на плечи которой только что взвалили неподъёмный груз.
  - Я так надеялась, - со вздохом призналась она, - что ты ошиблась, видящая Кая. Увы, горе мне, старухе неразумной...
  Она замолчала, собираясь с мыслями, молчали и мы.
  - Как вы только что слышали, три дня назад пятеро беспечных и скудных умом дев сбежали из-под надзора служанок и отправились играть прятки в бывшие дождевые цистерны...
  - Цистерны? - переспросила я, вообразив девиц в бру, резвящихся среди железнодорожных цистерн.
  - Да, - подтвердила мать правителя. - Спросите мужчин, и они скажут, что это заброшенные водяные цистерны. И только мы, хранительницы истинной памяти знаем, что это наследие Недостойных.
  - Прошу простить мою неосведомлённость, сиятельная Тамина, - не скрывая удивления, сказала я, - но кто такие эти "недостойные"? Боюсь, моё скромное знание языка не позволяет мне в полной мере оценить мудрость ваших речей.
  - Чужестранцы, видящая Кая, учат язык мужчин. - ответила мне Тамина. - Хранительницы сокровенной мудрости говорят на языке женщин. Но прежде, чем ты пригубишь из родника мудрости, поклянись, что никогда не произнесешь ни слова об услышанном в присутствии мужчин, шекленов или чужестранцев.
  Обойти такую клятву ничего не стоило - зачем говорить, когда можно написать?! Но лучше не шутить с клятвами. И потому... Пусть клятва будет честной.
  - Сиятельная Тамина, я клянусь, что не произнесу ни слова об услышанном здесь и сейчас ни перед мужчинами, ни перед женщинами, не напишу и не передам каким-либо другим способом, если только сокрытие тайны не будет угрожать жизням жителей Тан-а-хата.
  - Да будет так, - торжественно провозгласила старуха. - Внимай же мне, видящая.
  Я приготовилась внимать, понимая, что услышу сейчас то, за что ард-Дион отдал бы на отсечение левую руку, а то и правую.
  А Тамина заговорила медленно, подбирая для меня простые слова:
  - Мужчины говорят о Прежних, сожалея, что нам уже не быть такими, как они. Но мы, женщины, не испытываем сожаления. Мы называем Недостойными тех, кто использовал во зло силу и власть, данные во благо. Мужчины торопятся жить и умирать, и потому они растеряли большую часть древних знаний. Но мы помним... Мы помним, как великая Малика ценой своей жизни спасла Тан-а-хат в дни великого бедствия. Мы помним, как ушло под землю святилище Недостойных, как его превратили в цистерны для сбора дождевой воды...
  Она замолчала, и я воспользовалась паузой, чтобы перевести Амали сказанное.
  - По слову Малики девам и жёнам строжайше запрещено приближаться к святилищу. И вот эти скудоумные нарушили запрет, навлекли беду на всех нас... О, горе мне, горе...
  Глаза старухи оставались сухими - она свои слёзы выплакала за долгие годы. Но вигорт её посерел от безнадёжности и отчаяния.
  Амаль дёрнула меня за рукав и зашептала на ухо, а я перевела:
  - Сиятельная Тамина, видящая Амаль просит передать вам, что беду, возможно, навлекла не беспечность девиц, но злой умысел кого-то, воспользовавшегося их скудоумием.
  Старуха нахмурилась, а я продолжала:
  - Она предлагает вам свою помощь... От себя добавлю, что видящая Амаль обладает способностью отличать правду от лжи, задавать правильные вопросы и держать язык за зубами.
   - Я благодарю видящую Амаль, столь щедро одарённую небом, - сказала Тамина, - за предложенную помощь, но, это наше внутреннее дело.
  Я согласно кивнула и перевела вигорте.
  - Однако, - проговорила Тамина медленно, словно нехотя выталкивая слова изо рта, - мы не откажемся от помощи в поиске средства от тихой смерти.
  - То есть, вы хотите, сиятельная, - уточнила я, - чтобы мы отправились в святилище Недостойных и отыскали там корень зла?
  - Да,- выдохнула старуха.
  
  Что ж, это правильный подход. Пусть чужаки найдут корень зла или сгинут там сами. С другой стороны, ей достаточно было просто назвать мне место, не предупреждая об опасности.
  
  - Скажите, сиятельная Тамина, - спросила я. - А как это связано с предсказанием, о котором твердит Глас Памяти?
  - А, этот утративший остатки разума муж, почитающий себя великим мудрецом? - презрительно фыркнула старуха. - Он, как всегда, неверно истолковал слова Малики. Он твердит, что Тан-а-хат будет стоять нерушимо, пока над ним не взмахнёт чёрным крылом Архау, обрушивая на него погибель.
  - Но что же было сказано на самом деле, сиятельная? - почтительно уточнила я.
  - Когда над Тан-а-хат обрушится погибель, над ним взмахнёт чёрным крылом Архау, дабы город стоял нерушимо.
  - Но почему он связал чёрное крыло с нашим появлением?
  - Ты, видящая Кая, отмечена чёрным крылом Архау. Арен это видит, я это вижу... И мы оба согласны в одном - это предсказание о тебе, в час беды явившейся в Тан-а-хат.
  
   18
  
  Больше всего мне не нравилось то, что мне это нравилось.
  Нравилось вариться в гуще событий, "приключаться", а не читать о приключениях в книгах, нравилось жить так, чтобы каждый день не был похож на предыдущий... Я чувствовала себя бабочкой, вылупившейся, вырвавшейся на свет из уютного кокона ак-Каи. Мне хотелось свободы, хотелось летать, кружить, порхать! Самое подходящее желание для будущей матери, которой полагалось бы следить за рационом да заниматься моционом! Страшно представить, кто у меня родится при таком раскладе...
  Стоило подумать об этом, как я увидела ветер, плещущийся в чёрных кудрях, озорные карие глаза, лукавую улыбка... И десятый уровень рождённой под чёрным крылом Архау. Как там говорила аки-Ране? Второй такой, как матушка, Феррат не переживёт? Подождём, что она скажет лет через пятнадцать!
  Вот только что это было? Озарение или игра воображения? Меня с моей недоединичкой особо не обучали работе с даром инса, и я в своё время этому радовалась. Зато теперь, когда частота и реалистичность видений зашкаливают за девятку, меня совсем не радует, что из всего курса предсказаний я помню только кусочек вступительной часть: "Не путайте фантазии с озарениями и не выдавайте первые за вторые".
  Мои размышления прервало жужжание вестника, кружившегося над моей рукой. Грубоватый, неуклюжий, похожий на большого блестящего жука, он тяжело опустился на подставленную ладонь, прошипел: "В час Змеи у фонтана одна". И с треском рассыпался, оставив на ладони горстку песка.
  Первой моей мыслью было: "Надо сказать ард-Диону, запрещено - не значит, что не используется". Похоже, что некоторые потомки Прежних магией пользуются, хотя, судя по исполнению вестника, с грехом пополам.
  Второй: "Кажется, кто-то тут мечтал о приключениях" ?! Неужели даже до патриархального Тан-а-хат доползла отрава отвратительных романов, в которых благородные герои ходят на свидания со злодеями в одиночку, и чуть что разоружаются, чтобы их было удобнее убивать? Или старый Арен считает меня, как это сейчас модно говорить, альтернативно умственно одарённой, то есть, попросту говоря, полной идиоткой?
  Моя рука сама потянулась к волчку. Тот, покрутившись, "порадовал" меня похожим на кинжал символом, тем самым, что выпал позавчера на заседании Совета. И видением: полумрак, массивная металлическая дверь в стене из белого камня, и Арен, замахивающийся на меня чем-то тяжёлым...
  
  Заметить чёрную кошку в чёрной комнате проще, чем женщину в чёрном бру во чёрном янтаре южной ночи. Ночь не была непроглядной, её темноту разбавляли свет звёзд, таких ярких и низких, что, казалось они светили не с неба, а с защитного купола, и огоньки разноцветных ламп, многозначительно подмигивавших из окон полусонных домов. В дремотной тишине мерное журчание струй фонтана слышно было издалека.
  Дорожка к фонтану была гладкой, утоптанной ногами поколений шекленок из "новых? домов, ходивших к нему за водой. Как я поняла из объяснений Байнас, терпеливо отвечавшей на мои вопросы о бытоустройстве города, дома делились на "старые" - выстоявшие с докатастрофных времен, баловавшие своих жильцов комфортом прежних времен, и "новые", построенные много позже, какую-нибудь сотню-другую лет назад.
  Но, хотя дорожка была гладкой, шла я осторожно, чтобы в темноте не споткнуться и не упасть.
  Подойдя поближе к фонтану, я повернула рычажок взятого с собой фонарика, пуская перед собой тоненький лучик света. Луч выхватил из темноты фигуру в скромном зелёном халате.
  - Арен'д'хат? - холодно осведомилась я.
  - Видящая Кая? - настороженно спросил старик. - Одна?
  - Ты видишь здесь ещё кого-то?
  Он нахмурился, всматриваясь в темноту, но, как и следовало ожидать, никого не увидел.
  - Зачем ты позвал меня, Арен?
  - А прежде фонтан светился в темноте, и вокруг него вились, не обжигаясь, мотыльки, - невпопад ответил старик, и в голосе его прозвучали странно знакомые нотки.
  Я, не удержавшись, взглянула на его вигор. На первый взгляд он казался обычным, хотя розовая надежда на фоне жёлто-серой печали смотрелась фантазией безумного художника. И всё же было в нём что-то неправильное - не паразит, точно не паразит, но вот что?
  - Пойдём, - произнёс он и, развернувшись, зашагал прочь от фонтана, не оглянувшись, чтобы проверить, следую ли я за ним.
  Разумеется, я последовала.
  
  Старик, несмотря на возраст, шёл быстро и уверенно, растеряв обычную для него неторопливость и вальяжность. Учитывая разницу в росте, мне приходилось почти бежать. Вскоре луч моего фонарика упёрся в белую каменную стену. Когда я проходила здесь днём, мне показалось, что она сплошная.
  Арен прошёл немного вдоль стены и снял с шеи ключ, висевший на длинном витом шнурке.
  - Сейчас, - буркнул он, и ткнул ключом в стену.
  И, судя по вырвавшимся у него словам - слов я не знала, но интонации были весьма красноречивыми - не попал.
  Он ткнул чуть выше, но снова безуспешно.
  - Посвети, - приказал он мне.
  Я навела луч фонарика на стену, чуть выше того места, где он искал скважину.
  Стена оказалась испещрённой символами Прежних, среди которых мне попался знакомый уже символ "защита".
  - Вот оно, - пробормотал себе под нос Арен.
  Он ткнул ещё раз, в едва заметную щель между двумя символами. И часть стены растаяла, словно её и не было.
  - Проходи, - приказал старик.
  И я вошла, повинуясь не столько приказу, сколько собственному любопытству.
  Арен последовал за мной. Я оглянулась, и уткнулась взглядом в стену, вновь "возникшую? за нашими спинами. Очевидно, что это место охраняется не только запретом. Интересно, как девицам удалось проникнуть сюда?
  - Идём, - поторопил меня старик.
  Я посмотрела вперёд и увидела уходящие вниз каменные ступени. Выщербленные, неровные, кажущиеся бесконечными... Брр. В иной ситуации я десять раз подумала бы, стоит ли лезть в такую дыру, но сейчас меня "несло?. И придерживая одной рукой подол бру и длинного платья, чтобы не запутаться в них, а другой держа фонарь, я начала спускаться.
  - Когда-то эти ступени вели наверх, - печально сказал Арен.
  И опять в голосе его прозвучали знакомые нотки. Где же я их слышала?
  
  Ступеней оказалось двадцать. Всего двадцать. Целых двадцать, учитывая непривычную длину одежды. И я вздохнула с облегчением, ступив на ровную площадку. Арен спустился следом, затем вышел вперёд, остановившись перед массивной металлической дверью. Одного прикосновения того же ключа к ней оказалось достаточно, чтобы дверь скользнула в стену, открывая нам проход.
  - Проходи,- приказал он.
  Я шагнула вслед за ним и замерла, ошеломлённая открывшейся картиной.
  
   19
  
  Мне казалось, что того, кто видел колоннаду Ольнебрия в Акфере, удивить чем-нибудь сложно. Однако колоннада была плодом совместного творчества альтеров и делириев. А стройные ряды белоснежных колонн, уходящие в слабом, неверном свете, сочившемся из ниш под потолком, в бесконечность огромного зала, были абсолютно реальными.
  - И это бывшие цистерны? - поразилась я.
  Провокация удалась.
  - Цистерны?! - возмутился Глас Памяти. - Это тебе Тамина сказала? Эта хранительница крошек памяти в дырявом ведре?
  Ого, какие тут, оказывается, страсти бушуют! Кстати, вигор у него сейчас выглядит вполне обыкновенно. Да, обычный вигор... безумца. А когда я смотрела у фонтана, он выглядел вполне вменяемым, но странным. Чем один вигор отличается от другого? Прямо как в задании на внимательность, которыми терзали будущих вигорт: "найди десять отличий". Тогда я находила десять из десяти, но сколько искать сейчас? Пять или пятнадцать? Да и сосредоточиться, когда твой собеседник в ярости брызжет слюной, не так просто.
  - А разве эти чёрные разводы, - я, меняя тему, указала рукой на основание ближайшей к нам колонны, - не следы от воды?
  - Нет, - недовольно поморщился старик, - не воды, а раствора, который её не боится. Наши предки одно время действительно хранили здесь воду.
  - И что же? - не унималась я. - Неужели весь зал был залит водой?
  - Весь, - произнёс Арен, - кроме "короны".
  - Какой короны?
  - Вон той, - ответил он.
  А я едва не захлопала в ладоши, "поймав" момент изменения вигорта. Интересная вырисовывалась картинка: старик оказался одержимым безумцем. Точнее, то безумцем, то одержимым, и вторая его ипостась была мне куда симпатичнее первой.
  - Какой? - переспросила я.
  И поняла, вглядевшись в полумрак, что речь идёт о небольшом возвышении в центре зала, над которым время от времени вспыхивали искры.
  - Когда-то на неё невозможно было смотреть без специальных очков, - вздохнул Арен-второй.
  И тут же превратился в Арена первого, пробурчавшего:
  - Нечего тут попусту разговоры разговаривать. Идём!
  
  Старик спустился в зал и бодро зашагал к боковой стене, терявшейся в полумраке - свет из ниш туда не дотягивался. Я поспешила следом, на ходу поворачивая рычажок фонарика, чтобы сделать свет поярче. Свет фонарика выхватил из полутьмы дверь-близнец той, через которую мы вошли в зал. За дверью, которую Арен распахнул передо мной, обнаружился коридор с белыми стенами. Кажется, тот самый, о котором я рассказывала Тамине. Или не тот самый - через двадцать шагов мы свернули в такой же...
  Уж не знаю, как нашли сюда дорогу девицы - я сбилась после четвёртого поворота. И даже не пыталась запомнить дорогу, следуя по лабиринту коридоров за стариком.
  Неожиданно старик остановился. Я остановилась так же резко, едва не врезавшись в него. Мы стояли перед массивной металлической дверью, покрытой чеканной паутиной символов. Той самой, рядом с которой Арен покушался на меня в видении. Я подобралась и, едва дверь открылась, шагнула вперёд, одновременно "нырнув" вправо.
  Нырок вышел неловким, смазанным, и я вписалась бы прямо в стену, если бы невидимые руки не подхватили меня и не удержали. А так обошлось... Только рукой сильно ударила по стене, угодив точно по нарисованному абрису ладони. Свет в комнате, в которую мы попали, вспыхнул ярче, заливая небольшую - по сравнению с залом - комнату.
  Комната была поделена пополам, и одна половина была совершенно белой - пол, стены, потолок, а вторая - настолько же чёрной. Посредине комнаты, на границе чёрного и белого, возвышался высокий металлический стул с гнутыми ножками и спинкой, напоминавшей сомкнутые усики бабочки. На сидении лежал гладкий металлический обруч с... кто бы сомневался, усиками бабочки посредине.
  Короткий стук отвлёк меня изучения обстановки. Я обернулась - старик медленно оседал на пол, а из его разжавшейся руки выпал тяжёлый камень.
  - Дедушка!
  Отчаянный крик влетел в комнату, лишь немногим опередив юную копию Гласа Памяти.
  - Дедушка, - худенький смуглый мальчишка склонился над бесчувственным телом, а затем с ненавистью посмотрел на меня:
  - Что ты с ним сделала?
  - Она - ничего, - ответил ему сбросивший "отвод глаз" ард-Риден, всё ещё не выпустивший меня из рук.
  - Он сейчас поспит, - добавил возникший рядом со стариком ард-Гельт. - А потом мы передадим его целителю.
   Я поспешила перевести. Затем вывернулась из рук ард-Ридена и подошла к Гласу-младшему.
  - Ты знаешь, мальчик, что бывает с городами, где подняли руку на фера? - спросила я, не сомневаясь, что ответ будет утвердительным. В первые годы после Отделения феры провели несколько показательных акций там, где были убиты феры. С тех пор и пошли поговорки вроде "пусто, как в Йоме" и пожелания "гореть, как в Тсагене".
  - Знаю, - испуганно ответил мальчик.
  - И ты хотел бы для Тан-а-хата такой судьбы? - продолжала я.
  - Ннет, - с запинкой ответил мальчик.
  - И ты понимаешь, что почтенный фер спас и твоего дедушку, и весь Тан-а-хат, и тебя лично?
  Внук Арена обречённо кивнул.
  - Мы не желаем зла городу, - продолжала я, - и мы никому не скажем о несостоявшемся покушении на беременную фери. Но при одном условии...
  Мальчик с тревогой посмотрел на меня.
  - Ты ответишь на мои вопросы честно и без утайки. Ты ведь не первый раз в этой комнате?
  
  20
  
  Смятение, страх, стыд... Столько слов на "с", столько негативных эмоций бушевало в вигоре юного Омзы - внука Гласа Памяти! И всё же он с достоинством пытался нести груз ответственности за судьбу города, который мы взвалили на его плечи - уже не хрупкие, ещё не широкие. Он был готов честно ответить на мои вопросы, открыв мне всё, что знает. Вот только знал мальчик до обидного мало - старик только начал его учить.
  - Так ты бывал в этой комнате прежде?
  - Да, трижды.
  - Для чего она предназначена?
  - Не знаю.
  - Что это за стул?
  - Дедушка говорил, что это Трон Мудрости, исполняющий желания достойного и карающий недостойного.
  - А как отличить одного от другого?
  - Не знаю.
  Пока я пыталась вытянуть из Озмы информацию, то и дело натыкаясь на колючие "незнаи", мои спутники не теряли времени. Ард-Риден медленно, шаг за шагом, шёл вдоль стен, всматриваясь в них, словно пытаясь отыскать нечто в безупречной белизне. Ард-Гельт же подошёл к стулу и склонился над ним. Со стороны казалось, что он просто разглядывает лежащий там обруч. Но это могло именно казаться, потому что альтеру для воздействия совершенно необязательно прикасаться к предмету руками. И напряжённое выражение лица подсказывало, что визуальным изучением обруча мой отец не ограничился.
  - Что это за корона? - продолжала я допрос.
  - Венец Единения.
  - Единения чего с чем?
  - Не знаю.
  В этот момент ард-Гельт закончил свои манипуляции и протянул руку к обручу.
  - Нет! - в ужасе закричал Озма. - Нельзя! Это смерть!
  - Вы уверены, ард, в том, что это стоит трогать? - осторожно спросила я у отца на ферине. - Абориген нервничает.
  Ард-Гельт кривовато усмехнулся:
  - Учитывая то, что они сотворили с этим устройством Прежних, он имеет все основания нервничать. Но я-то альтер, а не абориген.
  - А что они сотворили? - полюбопытствовала я.
  - Они выковыряли накопитель, искорёжили поглотители, но это ещё пол беды. Главное, что они повредили ксантопиромунатеранер.
  - Что - что они повредили? - переспросила я.
  - Устройство, обеспечивающее контакт мозга реципиента с источником излучения.
  Увы, несмотря на то, что все слова по отдельности были знакомыми, все вместе они были понятными не более, чем канто... ксантоп... Короче, чем тот сложно произносимый термин, который ард произнёс ни разу не запнувшись.
  - И что теперь?
  - Я изменил направление циркуляции энергии, восстановив первоначальный контур. И теперь его можно попробовать примерить... Да вот хотя бы парнишке.
  В этот момент ард-Риден, похоже, нашёл то, что искал. Он шлёпнул рукой по стене, и за шлепком послышалось тяжёлое гудение - напротив стула из пола с тихим гудением начала подниматься чёрно-белая плита.
  - Беда, - испуганно вскрикнул Озма и рванулся бежать.
  Однако дверь перед его носом неожиданно захлопнулась и исчезла, в одно мгновение слившись со стеной.
  - Мы пропали, - безнадёжно прошептал мальчик.
  - Не торопись отчаиваться, будущий Глас Памяти, - посоветовала я. - Тебя не выпустили отсюда потому, что ты должен кое-что сделать.
  - Откуда вы знаете, фери? - недоверчиво спросил Озма.
  - Я - видящая.
  - И что вы видите? - с тем же недоверием спросил он.
  - Что ты должен примерить венец.
  - Нет! Дерзнувшего прикоснуться к нему ждёт кара! Страшная кара!
  - Так было раньше, - пояснила я. - Потому что твои предки сломали венец. Но почтенный фер починил его.
  - Правда?
  - Правда, правда. Или ты струсил? Да, - делано вздохнула я, - видно, выродились шеклены, если страшатся коснуться наследия своих предков.
  Мальчик с ненавистью посмотрел на меня.
  - Среди шекленов нет трусов, - произнёс он и с гордо поднятой головой зашагал к стулу.
  Подойдя к цели, он мгновение помешкал, а затем решительно подхватил Венец с Трона, сел и, закрыв глаза, водрузил обруч себе на голову.
  Глаза его тут же распахнулись в изумлении.
  - Я его слышу, - восхищённо прошептал Озма. - Он говорит, он говорит...
  Но тут же восторг уступил место отчаянью:
  - Он говорит, что умирает.
  - Кто Он? - уточнила я.
  - Страж Тан-а-хата.
  
  21
  
  Сколько он себя помнил - а помнил не с самого начала, иначе откуда бы появлялись неясные, смутные образы из какой-то другой жизни, тревожащие, вызывавшие бы головную боль, будь у него голова... Так вот, сколько он себя, помнил он был Стражем, и смыслом его жизни, целью существования было поддерживать защитный купол над посёлком. Поддерживать любой ценой.
  Сначала это было легко. У него было достаточное количество двуногих помощников, достойных восседать на Троне Мудрости, то есть, успешно сдавших соответствующий экзамен. И достаточно энергии, чтобы поддерживать купол, и дома, фонтан и водовод - всё, что превращало скромное поселение у кромки пустыни в уютный и безопасный Тан-а-хат.
  Однако помощники его, передавая знания своим преемникам, руководствовались правилом "минимально необходимых знаний". И с каждым поколением этот минимум сжимался, съёживался, словно лужа на солнце, пока вдруг не оказалось, что достойных Трона Мудрости больше нет.
  А наследники "почти достойных" почитали уже Стража чистым вымыслом, сказкой для взрослых. И потому из Венца Единения были безжалостно выковыряны "красивые камушки", а "красивые палки" были выломаны из гнёзд в короне и перенесены наверх, во дворец "Повелителя обозримой вселенной". На этом фоне затопление зала Ста Колонн уже почти ни на что не влияло, разве что ударило бы по самолюбию Стража, помни тот, что это такое.
  Но самолюбие осталось где-то в другой жизни, а эту заполнил голод, энергетический голод. Сперва лёгкий, едва заметный, с которым удалось справиться, уменьшив расход энергии на фонтан и прочие приятные мелочи. Но голод усилился - энергии поступало слишком мало, а купол становилось поддерживать всё тяжелее. Какое-то время он держался на старых запасах, занимаясь самоедством в прямом смысле этого слово. А потом решился на то, что прежде считал для себя невозможным, немыслимым. И стал тянуть энергию жизни из окрестных земель.
  
  Тут глаза Озмы, пересказывавшего нам рассказ Стража, округлились. Арды, которым я переводила, нахмурились, а ард-Гельт сказал:
  - Дальше понятно. Давайте ближе к делу. Сколько "палок" выломали из короны? Четыре или больше?
  - Четыре, - с небольшой задержкой произнёс мальчик.
  - Балдахин? - уточнила я на ферине.
  - Да, - ард-Гельт кивнул и деловито продолжил, - я сейчас посмотрю на корону, чтобы оценить повреждения. А с утра мы отправимся к эль-Джадиду за "палками".
  - А дедушка? - с беспокойством спросил Озма.
  - Дедушка отправится с нами в зал ста колонн, - ответил ард-Гельт. - Нечего ему тут делать. Веди!
  Мальчик, не снимая венца, двинулся к двери, тут же предупредительно возникшей в стене.
  Арды подхватили Арена, так и не пришедшего в себя, и понесли его следом.
  
  Я, оставшись одна, почувствовала себя совершенно опустошённой. Ноги подкашивались и я, не задумываясь о последствиях, почти упала на Трон Мудрости. Он оказался жёстким, довольно неудобным, но я почти не заметила дискомфорта. Едва мои руки коснулись подлокотников, как на меня нахлынуло очередное озарение.
  Я увидела себя в той же комнате, только одна стена, ныне абсолютно белая, была разрисована белыми крыльями бабочки на чёрном фоне. И через всю стену тянулась надпись: "Покой - это счастье". Противоположная стена была разрисована чёрными крыльями на белом фоне. Надпись на ней гласила: "Счастье в движении".
  Два почтенных седобородых мужа в зелёных шёлковых халатах, затканные у одного белыми, а у другого чёрными бабочками, вели себя отнюдь не почтенно. Они мутузили друг друга тяжёлыми посохами со сноровкой, больше подобающей не учёным старцам, а опытным воинам. В пылу потасовки они не заметили, как пару раз врезали посохами по чёрно-белой плите - панели управления, мимоходом сбив какие-то настройки.
  Затем картина изменилась. Моему внутреннему взору предстал старец, столь древний, что Арен казался рядом с ним безусым мальчишкой. Пожелтевшая кожа на осунувшемся лице, редкие волосы грязновато-серого цвета, беззубый рот... И глаза, усталые, невидящие глаза. И шёпот, еле слышный шелест: "Ты похожа на неё... Ты сможешь... Помоги".
  
  Я открыла глаза, вытерев краем рукава непрошеные слёзы. Я знала, что это влияние беременности, могла даже процитировать соответствующий раздел учебника по изучению человеческого тела. И всё же...
  С трудом поднявшись с места - ноги решительно протестовали против такого насилия над ними, я преодолела два шага, отделявших от панели управления. С губ моих сами собой сорвались слова: "Движение сменяется покоем, а покой движением. И нет одного без другого, и не будет, пока светит солнце и дышит земля." Я снова закрыла глаза, вспоминая расположение рычагов на панели до того, как драчливые мудрецы сбили настройку. Потом внимательно посмотрела на текущее положение. И решительно дёрнула рычаги, возвращая их на место.
  Стоило мне прикоснуться к рукоятям, как энергия хлынула из меня в панель управления, покидая меня, словно воздух сдуваемый шарик. Я ещё успела подумать, что сборщики энергии, посланные Стражем, которых мы приняли за энергетических паразитов, действовали куда мягче...
  А потом меня поглотила темнота.
  
  22
  
  В маленьком баре с длинным названием "Крыло чёрного мотылька" было пусто. Скучавший за стойкой бармен, увидев меня, просиял. Чёрный ирокез на его голове закачался, словно крыло летящей бабочки.
  - Здравствуй, красавица, - воскликнул он, - вовремя ты ко мне заглянула.
  Он задумчивым взглядом окинул стоявшую на подставке армию пустых бокалов разных форм и размеров. И, решительно сняв с полки, поставил перед собой высокий, чуть расширявшийся кверху стакан.
  - Только правильно подобранный сосуд, - многозначительно произнёс он, - позволит максимально раскрыть аромат и вкус содержимого.
  - Привет, Чернокрыл, - улыбнулась я.
  - Чернокрыл? - хмыкнул парень. - Благодарю, красавица. Так меня ещё никто не называл. Пожалуй, мне даже нравится.
  И подмигнул мне:
  - Сейчас соорудим для тебя кое-что подходящее.
  - Даже не спросишь, чего я желаю?! - шутливо возмутилась я.
  - Ты этого и сама не знаешь, - усмехнулся бармен, - так что тебя спрашивать?
  - А ты знаешь? - с любопытством спросила я.
  - Знаю, - отрезал он, и руки его потянулись к выстроившимся на полке бутылкам. - Вкус перемен...
  И в стакан из бутылки потекла прозрачная янтарная жидкость.
  - Воля к жизни, - продолжил он.
  И вишнёвая густая жидкость влилась в стакан, не смешиваясь с уже заполнявшей его на треть белой.
  - Сила жизни, - закончил он.
  Третьим слоем стакан заполнил ликёр шоколадного цвета.
  - Садись и пей, - приказал бармен.
  Отчего-то приказа его ослушаться было невозможно.
  Я села за ближайший к стойке столик и пригубила коктейль. Уммм! Умопомрачительно!
  Я пила медленно, наслаждаясь каждым глотком. Но нежная шоколадно-ванильная "сила жизни" закончилась чересчур быстро. Я вздохнула и приступила к вишнёвой "воле", смакуя её лёгкую кислинку и аромат весеннего сада.
  Внезапно тишину бара нарушили голоса, сперва неясные, смутные, становившиеся всё громче и громче. Я завертела головой, пытаясь понять, откуда они доносятся, но в баре никого, кроме меня и Чернокрыла, не было.
  А голоса становились всё громче, я уже могла разобрать отдельные слова и даже целые предложения.
  - Ак-Кая...
  - Кая, КАЯ!
  - Кая, девочка моя, очнись...
  - Риск потери ребёнка...
  - Близкородственный донор...
  - Энергетическое истощение третьей степени...
  А это уже приговор. Насколько я помнила из базового курса, это полное истощение, с таким не живут, и даже не существуют.
  - Пей! - прикрикнул на меня Чернокрыл, - не отвлекайся!
  Я послушно сделала большой глоток, последний глоток "воли". И ощутила на губах "вкус перемен" - восхитительный букет муксусно-пряных ароматов.
  - Каритэ!
  Позвавший меня голос показался таким знакомым. Я не могла вспомнить его обладателя, но мне так хотелось вспомнить его... Однако бармен сурово посмотрел на меня, и я сделала ещё один большой глоток, уже почти не чувствуя вкуса.
  - Каритэ, сладостная моя, очнись... Под осуждающим взглядом Чернокрыла я залпом допила коктейль, встала из-за стола и пошла на голос...
  
  Конец первой части
  
  
  Специализации магов:
  Альтер/альтера - трансформация материи
  Вигорт/вигорта - манипуляции с энергетическими потоками живых существ
  Делирий /делирия - магические иллюзии
  Инс - спонтанное восприятие информации, проявляющееся в способности видеть прошлое и будущее, а также ощущать правильность поступков, своих и чужих.
  Персипт/персипта - изменение скорости процессов в живых организмах и неживой материи
  
  Учёные степени
  Ар - учёная степень(мужчины)
  Ак - учёная степень(женщины)
  Ард - высшая учёная степень(мужчины)
  Аки - высшая учёная степень(женщины)
  
  Персонажи
  ард-Аппен - член Совета по наследию и Совета Феров, инс
  Амаль - вигорта
  ард-Гельт - член Совета по наследию и Совета Феров, отец Теке, альтер
  ард-Дион - старший хранитель знаний
  ак-Кая (Каритэ)
  ар-Лин - старший блюститель покоя Машкупа
  Лита - хозяйка приёмного покоя в Доме Целителей
  аки-Маан - глава Дома Целителей, член Совета по наследию и Совета Феров
  аки-Ране - член Совета по наследию и Совета Феров, персипта
  ар-Риан - бывший кандидат в отцы ребенка Каи
  ард-Риден - член Совета по наследию и Совета Феров, делирий
  ар-Текельт по прозвищу 'Красавчик Теке' - кандидат в отцы ребенка Каи
  аки-Чианн - мать ак-Каи, вигорта
  эль-Фарх - шеклен, познакомившийся с ак-Каей в Машкупе
  
  Шеклены:
  Эль-Джадид - правитель
  Ша'д'хат, Глас Мира - Советник правителя по торговле
  Арен'д'хат, Глас Памяти - хранитель традиций при правителе
  Иляр'д'хат, Глас Войны - советник по военным вопросам, командир шекленс
  
  Адижат - младшая дочь Ша
  Байнас - домоправительница Ша
  Дельмира - жена эль-Джадида
  Малика - жрица белого крыла Архау, спасшая Тан-а-хат в дни катастрофы
  Мика - служанка Адижат.
  Озма - внук Арена
  Тинель - дочь эль-Джадида
  Тамина - мать эль-Джадида
  Эль-Михт - сын эль-Джадида
  
 
  География
  Акфер (Ак-фер, поселение феров) - город феров
  Веньпоаро - "горы горя"
  Гефорс
  Истрон
  Куты
  Мгабены
  Машкуп (Машк-уп, устремившийся ввысь) - город людей (истронов)
  Феррат - долина феров
  Карт'д'Аир - 'Сердце Пустыни' - родной город Эль-Фарха
  Буфара - река, на которой стоит город Мелальт
  Тан-а-хат - 'Город на границе'
  Туразкин
  
  Прочее
  Ферин - язык магов
  
  Монеты: зелёная - лиловая - пурпурная
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"