- Профессор, не томите, рассказывайте, что такого пикантного вы услышали в Мюнхене? - поинтересовался подтянутый, франтоватого вида молодой человек.
- Карл, это невежливо, у тебя совершенно нет сострадания к старику, ты не даешь мне сделать даже глотка чаю, не то что съесть пудинг. И, в конце концов, молодой человек, имейте выдержку, - парировал седовласый мужчина в элегантном шерстяном костюме.
Зигмунд Хоффман еще немного подразнил Карла Нормана, своего любимого ученика, а потом, когда часы пробили шесть, профессор удобно развалился в кресле и начал свой удивительный рассказ.
- Карл, вы хорошо помните тот тревожный утренний звонок из Мюнхена? Я вам тогда не все сказал, вечером мне вновь перезвонили. Только после долгого разговора я принял решение выехать в Германию. Этот журналист, Мартин, он был не просто расстроен, он был разбит. Совершенно не владел собой, пребывал в глубочайшей депрессии и готов был на самые серьезные поступки. Когда я его встретил, мне показалось, что он находится в трауре. Потом, спустя несколько мгновений, я понял, что не все так трагично. Причиной всего стала женщина, точнее - ее отсутствие. Говоря начистоту, она оставила Мартина.
- Профессор, вы хотите сказать, что у какого-то известного журналиста в Германии произошла трагедия, от него ушла женщина, и, чтобы восстановить былую идиллию, мой уважаемый учитель потащился в Мюнхен? Побеседовать, успокоить, а если надо, то и погладить по голове. Дорогой профессор, вам мало этих несчастных в Вене? Я понимаю, что психоанализ всемогущ, вы всячески культивируете эту идею, но мы не сможем всем помочь - больных слишком много.
- Не горячитесь, мой друг, то, что я вам расскажу, будет стоить потраченного времени, а может и войдет в анналы психоанализа как пример необычной фобии. Кстати, вам, Карл, должно быть вдвойне интересно - в этой истории одного из героев звали так же, как и вас. В общем, наберитесь терпения и слушайте.
*****
На вокзале суетились провожающие. Ноябрьский дождь стучал по перрону, а в купе было уютно и тепло. Возле окна сидел представительный мужчина лет пятидесяти. Он прислонился головой к стеклу и рассеянно следил за происходящим.
- Когда мы уже поедем? - одинокий пассажир окинул взглядом здание вокзала. Звали пассажира Мартин. Он был высоким стройным мужчиной с открытым лицом и твердым взглядом. Мечта женщин, одним словом. Мартин посмотрел на часы: до отправления оставалось пять минут. Дурное настроение и дождливая погода вызывали странные мысли: "Скорее бы умчаться отсюда..."
Днем он встретился с Натали. Диалог во время обеда заставил мужчину остро почувствовать бесконечное непонимание и вину, поверить в массу надуманных недостатков и комплексов.
- Теперь томиться в купе одному, - Мартин от досады сжал губы. Натали устроила ему "жаркий" денек, вечер же предвещал скучную ночную поездку. Вот уж не везет, так не везет.
Вдруг дверь купе открылась. Носильщик по-хозяйски кивнул Мартину и пробормотал что-то про лучшее место в этом вагоне. Достойно приняв чаевые, поклонился и удалился, а в купе осталось прелестное создание.
- Добрый вечер! - ее голос заставил Мартина очнуться. Он резко поднялся, выпрямился и произнес давно приевшуюся фразу:
- Добрый вечер, располагайтесь. Меня зовут Мартин, могу ли я быть чем-то полезен?
Ничего замысловатого, как теннисная подача, когда мяч отбивают на другую половину корта. Прелестное создание с любопытством глянуло на Мартина.
- Жанна, - игриво улыбнулась она.
В волосах и на одежде поблескивали капли дождя. Женщина сняла плащ. Светлая блузка обволакивала тонкую талию, а юбка не смогла скрыть красивые бедра и точеные ноги. Мартин завороженно смотрел на нее, в горле перехватило, запершило. Он так и не решился предложить свою помощь. Жанна расположилась напротив.
Поезд отдалялся от Парижа, то ускоряя, то сбавляя ход. Фонари отбрасывали причудливые тени на стены купе. Дождевые нити застилали оконное стекло. Стук колес и легкое покачивание создавали необыкновенное состояние уюта, тепла и, черт возьми, радостного возбуждения.
Глядя украдкой на свою нечаянную попутчицу Мартин с удовольствием отмечал мягкие и соблазнительные формы, чувственные губы, четко прорисованные скулы и выразительные карие глаза, в которых было море обаяния и харизмы. Ее внешность ассоциировалась с дорогими шикарными тканями, приятными на ощупь драпировками. Движения были наполнены элегантностью, аристократизмом и одновременно чем-то волшебным и чувственным.
Мартин попробовал начать разговор:
Вы в Мюнхен? - В новостях передавали, что там тоже скверная - погода.
- Не совсем. До Мюнхена, а потом в Вену, - ответила Жанна, оставив без внимания информацию о погоде.
- Что заставило вас отправиться в такой неблизкий путь?
- Исключительно бизнес, - был ее ответ.
- Хотел бы я работать в вашей конторе, если все сотрудники так прекрасны и легки на подъем.
Неприкрытый комплимент подчеркнул желание Мартина превратить долгую поездку в приятное времяпрепровождение. Жанна не заставила себя ждать. Обычный вопрос о профессии застал Мартина врасплох, но после небольшой паузы он ответил:
- Моя специальность слишком редкая, и я давал подписку о неразглашении. Жанна удивленно подняла брови.
- О, Боже, вы - разведчик? Я еду с секретным агентом? А вы за кого, за них или за нас? - этот шутливый вопрос окончательно расшевелил обоих, и остроты стали сыпаться одна за другой.
- На самом деле, я журналист, - с улыбкой произнес Мартин.
Через полчаса знакомства казалось, что эти люди давно знают друг друга. Красивая, умная собеседница с невероятным чувством юмора все больше и больше нравилась Мартину.
- Как представитель высшего командования, - начал Мартин важно, - предлагаю в нашей службе возглавить департамент погоды и немедленно приступить к своим прямым обязанностям.
- А контракт будем заключать? - едва сдерживая улыбку, спросила Жанна.
- Никаких бумаг, агенты не оставляют следов. В качестве гарантии деловых отношений в нашей тайной организации поднимают бокалы на брудершафт, и громко говорят "клянусь", - он медленно запустил руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда изящную плоскую флягу. Этот жест напоминал выхватывание пистолета агентом 007 в знаменитой Бондиане. - У меня есть все полномочия принять у вас экзамен экстерном, и по прибытии в Мюнхен вас зачислят в штат с вручением шпаги и автомата прямо на вокзале. - Жанна не удержалась и громко засмеялась. Между тем Мартин открыл флягу и достал из крышки две металлические стопки, поставил их на стол и наполнил темным содержимым. По купе разлился приятный запах виски, что было более чем уместно в этой обстановке.
Пристально посмотрев Жанне в глаза, Мартин подал ей стопку. Улыбка быстро таяла, уступая место совершенно другим эмоциям и настроению.
- Нужно встать, переплести наши руки, выпить до дна и поцеловаться три раза. Шутливая игра становилась пикантнее и острее. Виски обжег язык и горло, дыхание перехватило, а по телу медленно растеклось тепло. На губах остался чувственный поцелуй. Мартин прильнул к ней нежно и жадно, словно изнывающий от жажды путник, дошедший до родника. Он все сильнее впивался в губы, Жанна почувствовала его язык. Её накрыла волна страсти. Мартин целовал её шею. Жанна запрокинула голову, наслаждаясь происходящим. Поезд входил в затяжной поворот, и будто неведомая сила подтолкнула их к сиденьям. Словно предупреждая: "Хватит". Мартин одной рукой обнял и прижал к себе Жанну, а другую положил на бедро, тихонько подкрадываясь к нижнему краю юбки. Его пальцы коснулись колена, он, словно художник, провел линию, сделал зигзаг, нарисовал пружину, ладонь как-то незаметно оказалась на внутренней стороне бедра. Дыхание Жанны стало глубоким, от его прикосновений закружилась голова. Она резко сомкнула бедра, как будто хотела поймать эти несносные пальцы, затаилась, а потом медленно стала раскрываться, предлагая путешествовать дальше. Пальцы в своем головокружительном танце все ближе и ближе подкрадывались к самому сокровенному. Тело Жанны задрожало, губы слегка приоткрылись, ее рука крепко обхватила кисть Мартина, а затем прижала к бедру и повела, увлекая все дальше и дальше под юбку, словно указывая путь. Кончики его пальцев продолжали рисовать замысловатые узоры на шелковистой коже бедра. Рисунок становился все более отчетливым и откровенным. Мартин почувствовал секундное головокружение, когда руки, скользнув по тонкому шелковому белью, коснулись влажной расщелины.
То, что происходило в купе, напоминало сказку. Ничего подобного Мартин себе представить не мог. Никогда в жизни за столь короткое время он не доводил женщину до такого состояния в столь неподходящем месте. Умом он понимал, что юмор, колкие остроты, безудержный смех и выпитый виски не могут быть причиной этого невероятного действа. Причина была гораздо глубже. Мужчина отбросил умные рассуждения и решил окунуться в новые ощущения. Он буквально впивался в тело девушки. Что-то сводило его с ума: или едва различимый тонкий аромат ее тела, или упругая грудь с возбужденными сосками, или слегка приоткрытые влажные губы. Понять это он не мог, да и не хотел. Мартин слышал волнующее дыхание Жанны. Она прогнулась, и он ощутил тихие далекие толчки, ее глаза были полуоткрыты, взгляд отрешен и направлен куда-то вверх. Казалось, что она не видит, только чувствует. Затем напряжение отпустило ее, она обмякла. Следом Мартин услышал шепот, а может обессиливший голос: "Ты невероятный".
Поезд начал сбавлять ход, судя по всему - запланированная остановка. Они сидели, обнявшись, и молчали, устало глядя в никуда, словно два путника, преодолевшие огромное расстояние, и наконец, добравшиеся до воды и утолившие жажду, ожидая, когда же вернутся силы, энергия, чувства, изгнанные совсем недавно невероятным экстазом.
Состав остановился. Страсбург. Дождь прекратился, густая осенняя ночь захватила все вокруг, заставляя трудиться изо всех сил городские фонари, рекламные панно, автомобильные фары.
- Расскажи мне о себе, - тихо прошептал Мартин.
- Это очень грустно, - ответила Жанна, потом медленно повернулась к окну и задумалась о чем-то далеком и тревожном. Мартин даже в полумраке купе смог увидеть эту перемену в ее лице.
- У тебя есть мужчина? - попробовал он с другого конца, строя из себя гневного ревнивца. Она повернулась к нему, посмотрела пристально в глаза, будто хотела найти причину этого вопроса.
- Был, - помолчала немного и добавила, - давно.
- И куда он делся? - Мартин по инерции продолжал играть словами, хотя внутренне понимал, что время игры закончилось.
- Его нет, он разбился на машине семь лет назад, - с грустью сказала девушка. Мартин на время замолчал, осознав, то сокровенное, с чем Жанна не рассталась до сих пор, и что болезненным эхом отражалось в ее сердце, заполняя все вокруг. Он понял, что сейчас ей надо помочь выплеснуть то, что ее мучает, дать возможность выговориться. Иногда и у него случались такие моменты.
- Расскажи, как все произошло, - совершенно другим тоном попросил он. Было видно, что ей тяжело, она глубоко вздохнула, взяла его руку в свои, ласково погладила, затем опустила голову и почти шепотом начала.
- Это случилось в 90-м году осенью, кажется, на день объединения Германии. Я почувствовала себя плохо, какие-то неприятные ощущения в правой груди. Мы с мужем жили тогда в Вене. Карл был в командировке по делам компании. Я связалась с нашим врачом Людвигом Норманом. Он осмотрел меня, затем сразу позвонил своим коллегам в Париже и убедительно попросил сделать анализы и маммографию молочной железы, - Жанна замолчала, было видно, что говорить об этом ей очень тяжело.
- Мы сейчас сидим вместе, все обошлось? - Мартин попытался вновь вызвать на разговор Жанну. Нежно провел пальцами по щеке, подбородку, губам. Его прикосновения заставили Жанну повернуться к нему лицом, Мартин медленно потянулся губами, чуть слышно коснулся ресниц, затем век, ей стало невероятно хорошо, она прикрыла глаза и ответила долгим поцелуем. Старые тревоги таяли, неприятное напряжение, охватившее ее, схлынуло, и она вновь обретала первоначальную легкость и настроение.
- Ты рядом, здорова - это главное, - провоцировал Мартин на продолжение рассказа. - Ведь анализы ничего не показали?
-Показали, все показали, вторую стадию, - выдохнула Жанна.
*****
- Вы давно почувствовали изменения в состоянии здоровья? Как это проявлялось? Сколько времени прошло с момента, когда обнаружили уплотнение в груди? - приятный седой старичок строго смотрел поверх очков и задавал короткие четкие вопросы, затем записывал что-то в тетрадь, переспрашивал, требуя пояснений, и снова писал.
Жанна сидела на стуле, испуганно смотрела на доктора и сбивчиво отвечала. Она растерялась, страх медленно окружал и уже начинал проникать под одежду, касался своими холодными щупальцами тела. Стало неожиданно зябко, по спине пробежала дрожь. Было слышно, как непонятно откуда взявшаяся капелька холодного пота одиноко скатилась между лопаток, оставляя влажную дорожку. В висках все громче и отчетливей стучало, она уже не понимала вопросы врача. Ужас сковывал ее. Нервно теребя и перебирая бледными пальцами ремешок сумки, Жанна с отчаянием спросила:
- Скажите, профессор, я умру?
- Что ты, деточка, все будет хорошо, - доктор улыбнулся, пытаясь добавить позитива в эту страшную обстановку, которую сам и создал.
- Ты намного переживешь меня, но если будешь слушать и выполнять все, что тебе назначат. Жанна улыбнулась, хоть какая-то поддержка, сама она не в силах была сопротивляться случившемуся, страх окончательно парализовал ее.
В кабинет постучали, на пороге появился подтянутый темноволосый мужчина с пронзительно умным взглядом глубоких карих глаз.
- Профессор, мне передали, что вы хотели видеть меня.
- Верно, доктор, но по другому вопросу. Но раз уж вы здесь, хочу представить вашу новую пациентку.
- Знакомьтесь, мадам Васнер, это наш лучший хирург Жан Этьен. Он будет вести вас.
- Очень приятно, - чуть слышно ответила Жанна. Подняв глаза, она поймала на себе долгий внимательный взгляд молодого мужчины.
- Мадам Васнер, сегодня профессор проведет консультативный осмотр, а мы с вами встретимся завтра. Нам необходимо будет обсудить все детали вашего пребывания в клинике. Если возникнут вопросы, вы всегда сможете связаться со мной, - доктор Этьен улыбнулся и подал свою визитку.
*****
Когда окончательно были получены все результаты обследования, она вдруг ощутила себя беззащитным, слабым человеком, таким же, как миллионы больных, с покорностью ожидающих своей участи. Карл всячески пытался успокоить и утешить Жанну, но делал это весьма неуклюже. Спустя пару часов муж нервно шагал по гостиничному номеру, не зная как сообщить о том, что нужно уйти. Он понимал, что Жанна будет расстроена его отсутствием, поэтому, придав голосу обыденный тон, сообщил:
- У меня назначена встреча с деловым партнером на шесть часов. Не хочу терять возможность переговорить с глазу на глаз, раз мы все равно в Париже. Ты ведь будешь отдыхать, Жанна?
- И весь вечер я проведу одна? Опять сама? Горькое чувство обиды захлестнуло ее, и она снова ощутила этот страх остаться одной. Сколько себя помнила, она испытывала дискомфорт от одиночества. С самого детства Жанна не любила, когда мама уходила, время ожидания казалось ей бесконечным. Затем позже, когда подросла, ее стал преследовать страх никогда не встретить своего мужчину, не создать семью, не родить детей. Это чувство всегда жило в ее сердце, не давая в полной мере наслаждаться жизнью.
Сейчас Жанна осталась одна в огромном гостиничном люксе. Она совершенно отчетливо поняла, как одинока, как близко подошла к границе, где обрывается жизнь.
- Жизнь. А как я жила? Что после меня останется? Ведь у меня нет детей, как я продолжу себя в этом мире, неужели я исчезну без следа? - страшные мысли наполняли ее, убивая веру и желание жить. Она, не останавливаясь, ходила по номеру, что-то лихорадочно перебирала и складывала, начинала громко разговаривать, затем плакала, падала на кровать, произнося одну и ту же фразу:
- Я не хочу умирать! За что? Чем я провинилась? - Ее состояние с каждым часом становилось все хуже и хуже. Она с трудом подошла к журнальному столику и вытряхнула на него содержимое сумки. Жанна судорожно искала спасительную визитку Жана Этьена, лечащего врача. Набрав номер телефона трясущимися руками, Жанна услышала в трубке приятный баритон. Месье Этьен спросил, чем может помочь, внимательно выслушал и обещал быть через пятнадцать минут.
Жанна легла на кровать, ее трясло, страх и неизвестность сковывали тело. Она уже не представляла, что может ей помочь, она просто хотела жить. Мадам Васнер боялась, время от времени подносила руку к верхней части правой груди, нащупывала небольшое уплотнение, являющееся причиной дискомфорта, и лихорадочно бормотала:
- Неужели ты убьешь меня? За что? Как можешь ты, маленький узелок, погубить меня, молодую красивую женщину, только-только начавшую понимать жизнь? Я не родила ребенка, неужели не успею? Господи, чем я прогневала тебя? - она поднялась с кровати, стала ходила по номеру, причитать, но никак не могла успокоиться, паника начинала разрушать ее.
Минут через двадцать в дверь номера постучали.
- Войдите, - негромко произнесла Жанна.
- Что вас беспокоит, мадам Васнер? - доктор Этьен был предельно внимателен и учтив.
Жанна медленно приходила в себя, перед ней стоял интересный мужчина с приятным бархатным голосом и яркой внешностью. Она рассказала о депрессии, свалившейся на нее, о головной боли, о чем-то еще. Этьен слушал, учтиво кивая, затем улыбнулся и негромко сказал:
- Не беспокойтесь, сейчас все устроим, через полчаса ваш недуг исчезнет. Он быстро открыл свою медицинскую сумку, достал шприц, ампулы.
- Больно не будет, разве только чуть-чуть. Располагающая улыбка была единственным светлым пятном в этой черноте. Кажущееся одиночество, сопереживающие лица, страх смерти настолько испугали Жанну, что спокойная приятная улыбка показалась ей спасительной. Она внутренне сжалась, а потом бросилась навстречу этой очаровательной улыбке,принадлежащей человеку, способному, как она считала, вытащить ее из бездны одиночества и отчаяния, в которую она проваливалась с каждой минутой все глубже и глубже.
Через полчаса препарат начал действовать. Тело стало легким, невесомым. Жанна погрузилась в приятные воспоминания, позабыв о дурных мыслях и страхах. Она лежала на кровати и вертела в руках визитку. "Жан Этьен, хирург". Возникшее в её воображении лицо спасителя принесло облегчение. Жанна крепко уснула.
*****
Кабинет доктора имел весьма аскетичный вид: высокие потолки и светлые стены. Строгость нарушалась лишь наличием дубового стола и кожаного дивана. Этьен гостеприимно встретил клиентов. Искреннее внимание и большое количество успешно проведенных операций уверили супружескую пару в профессиональности хирурга. Карл старался не выдавать своего беспокойства, в то время как волнение и скованность мадам Васнер не могли укрыться от внимательного взгляда врача. Встреча прошла за разговорами и рассказами о любопытных медицинских историях. Дружеская обстановка очаровала Жанну, паника потихоньку отступала, когда рядом был доктор Этьен.
- Мадам Васнер, - обратился Жан к супруге Карла, - не желаете ли осмотреть клинику? - Мы можем подобрать палату на ваш вкус.
- С удовольствием. Хочется понимать, где я проведу несколько дней.
- Уверяю, вам будет комфортно. - Доктор позвал медсестру. Люси вошла в кабинет и жестом пригласила пациентку пройти с ней.
Дверь закрылась, и Карл негромко произнес:
- Если все пройдет безукоризненно, ваше вознаграждение будет удвоено, - он совершенно не сомневался во власти денег. - И еще, у моей супруги должно быть все: и внимание, и забота, и тепло персонала. Поймите, она очень ранимый человек. Я на вас надеюсь, доктор.
Они прошли по белоснежным коридорам второго этажа. Подойдя к одной из палат, доктор сказал:
- Мне кажется, здесь вам понравится, окна выходят в парк, тут всегда царят тишина и уют, - заметила Люси.
Палата состояла их двух комнат и ванной. Одна комната предназначалась для пациента, вторая же - для близких и родственников, пожелавших остаться с больным. Все здесь было продумано и сделано с максимальным комфортом. Жанна подошла к окну.
- Мило, мне здесь нравится, - она выглянула в окно. Осенние желтые листья полностью укрыли дорожки и аллеи парка. Не увидев людей, Жанна удивленно спросила:
- А здесь гулять можно?
- Конечно, - отозвалась Люси, - сейчас все на процедурах.
- Скажите, а это больно? - Жанна повернулась и посмотрела на медсестру с мольбой в глазах, - сколько будет длиться операция?
- Вы ничего не почувствуете, а когда проснетесь, все уже будет позади, - с видом знатока ответила Люси.
- Скажу вам по секрету, доктор Этьен - лучший хирург в Париже. Он оперирует чистенько, клеточка к клеточке. Это не так просто удалить метастазы, ничего не упустив. Столько случаев..., - она запнулась, поняв, что сказала лишнее.
- И что будет дальше, если упустить хоть одну клеточку? - со страхом спросила Жанна.
- Ну, - замялась Люси, - они разносятся кровью по всему организму и оседают в каком-нибудь органе, образуя новые метастазы.
- Выходит, операция вовсе не гарантия моего выздоровления, - тихо произнесла Жанна.
- Что вы, что вы, не волнуйтесь, еще ни один из пациентов не имел рецедива, у доктора золотые руки. Вы обязательно поправитесь.
От излишней искренности, или от небольшого ума, медсестра сказала то, что категорически нельзя сообщать больному. Святая обязанность любого сотрудника клиники - вселить в пациента веру в скорейшее выздоровление, а Жанна, между тем, приготовилась отсчитывать оставшиеся дни.
*****
Большая красная масса рассыпалась на мелкие части, затем они превращались в большие капли и ползли вниз, соединяясь и образуя пурпурные субстанции. Бред. Ужас. Жанна открыла глаза, страх сковал ее тело, жуткий сон накануне операции. Она включила свет, сердце колотилось, словно хотело выскочить из груди. Взгляд блуждал по стенам и потолку. Мысль о том, что сегодня все закончится, что во время операции эти проклятые раковые клетки рассыплются и весь организм наполнится ими, преследовала Жанну. Кровь пульсировала в висках. Жанна никак не могла совладать со своими эмоциями. Внезапно взгляд остановился на черно-белой гравюре, скромно висевшей на боковой стене. На ней была изображена серая в яблоках лошадь, мчавшаяся во весь опор. Жанна смотрела на картину, и вдруг что-то знакомое из далекого прошлого стало всплывать в ее памяти. Она вспомнила время, место и лошадь. Такую же, в яблоках.
Это случилось в конце летних университетских каникул. Как-то вечером раздался телефонный звонок.
- Привет, Жанна, это Катарина. Как твои дела? - не останавливаясь, тараторила она. - Я так соскучилась, приезжай ко мне, покатаемся на лошадях. Катарина знала эту слабость Жанны, предлагая неожиданные конные прогулки по альпийским лугам. Любовь к грациозным животным давно жила в ее сердце. Услышав о лошадях, Жанна не заставила себя долго уговаривать, пообещала завтра быть у нее. Ферма находилась километрах в двадцати от известного горнолыжного курорта.
Извилистая узкая дорога, огибающая горные кряжи, круто забирала вверх. За каждым поворотом дороги открывался пейзаж, поражающий своей красотой. От горной высоты и прохлады захватывало дух. Когда впереди показалась ферма, Жанна "пришпорила" свой старенький Fiat и он, преодолев небольшой перевал, устремился к человеческому жилью. Вдруг Жанна заметила двух лошадей, несущихся галопом. Впереди мчался серый в яблоках Ной, а за ним едва поспевал вороной с незнакомым наездником в седле.
- Неужели мой любимый Данат, - ревниво подумала Жанна. Она была очень привязана к этому ласковому и послушному животному.
Воспользовавшись короткими тропами, наездники оказались на альпийском ранчо быстрее Жанны. Когда она, спустя какое-то время, прибыли на место и вышла из машины, искренняя и простоватая Катарина бросилась на шею Жанне, обнимая и целуя свою лучшую подругу. Она безумно любила ее, подражала во всем и по любому поводу советовалась. Позади Катарины стоял парень. Он, щурясь от солнца, откровенно разглядывал прибывшую. Судя по улыбке, подружка Катарины явно пришлась ему по вкусу.
- Познакомься, Жанна, это мой близкий друг Карл, - радостно сообщила Катарина. - Я много рассказывала тебе о нем. А еще у меня потрясающая новость.
- Не томи уже, Кат, - нетерпеливо бросила Жанна.
- Поздравь нас, мы помолвлены, - не скрывая сияющей улыбки, выпалила Катарина.
- Я искренне рада за вас, ответила Жанна.
Карл при этом чувствовал себя абсолютно комфортно. Судя по тому, как он держался, было понятно, что гостит он тут постоянно. Карл Васнер жил неподалеку, в курортном городке. Он был старше Катарины лет на десять, она была им увлечена и доверяла безгранично. Его родителям принадлежали большой гостиничный комплекс и красивая вилла. Женихом Карл был завидным.
Вечерело. Когда сумерки накрыли темным покрывалом ферму, Карл, наполняя бокалы розовым игристым шильхером, обратился к Катарине:
- А не поехать ли нам завтра в ущелье Каменного быка? Там можно отлично провести время, погулять, устроить пикник. А может, искупаемся в источнике? - задорно подмигнул Карл. Катарина захлопала в ладоши от прекрасной идеи, а Жанна сдержанно кивнула, этот парень явно начинал ей нравиться.
Лошади осторожно поднимались по крутому склону, они уже около двух часов друг за другом шли по узкой горной тропинке. Вскоре взору открылся великолепный пейзаж. У подножия трех вершин разлилось горное озеро, питающееся ледниковой кристально чистой водой. Ледники этих заоблачных шпилей легко наполняли чашу озера и даже расточительно расходовали часть воды на небольшой водопад. Серебристые брызги воды сливались в водяной туман, через который пробивались солнечные лучи, образуя тысячи радужных фрагментов.
Катарина стреножила лошадей, позволив им пастись недалеко от озера. А Жанна с Карлом принялись за приготовление обеда. Австрийский шницель с листьями салата и отличное вино быстро насытили путешественников. Через полчаса они захмелели то ли от чистого горного воздуха, то ли от красного вина.
- Пошли купаться, - предложила Катарина, и друзья бросились в обжигающе холодную воду озера. Минут через пять продрогшая компания выскочила на берег. Пытаясь согреться, они стали носиться друг за другом.
- Карл, я сейчас искупаю Ноя, - крикнула Катарина, подбежав к серому в яблоках жеребцу.
- А я пойду к водопаду, - в свою очередь произнесла Жанна и стала спускаться вниз по скользким камням. Карл растерянно стоял на берегу, лихорадочно что-то обдумывая.
- Я тоже к водопаду, - пробормотал он и, собравшись с мыслями, бросился за Жанной.
Катарина была настолько занята Ноем, что не заметила исчезновения друзей. В струях воды и лучах пробивающегося солнца стояла обнаженная Жанна. Зажмурив глаза, она наслаждалась прохладой, дарованной природой. Упругая белая грудь контрастно выделялась на загорелом теле. Тонкая талия, изящные ноги и бедра привели Карла в неописуемый сексуальный восторг. Он бросился под щедрые струи водопада, обнял Жанну и нежно прижался к ней всем телом. Жанна не вскрикнула от неожиданности, она лишь слегка наклонила голову, словно предлагая касаться шеи, затем повела бедрами. Карл обезумел, осыпая девичью грудь страстными поцелуями. Прозрачная струя водопада низвергалась на целующуюся пару, пытаясь остудить ее неуемное желание. Жанна прогнулась, порывисто подалась навстречу невероятному прикосновению, и безумная неведомая сила ворвалась в нее и понесла.
Ошеломленная подлостью, Катарина задыхалась от обиды, беспомощно хватая воздух. Ее глаза были наполнены невыносимой болью и страданием. Сердце грохотало в груди, не давая полностью осознать происходящее.
- Как вы могли? - в отчаянии крикнула она, внезапно развернула жеребца и направила его по скользким камням вверх. Карл и Жанна услышали ржание и яростный топот копыт. Катарина изо всех сил гнала Ноя, серого в яблоках жеребца. Ненависть и обида застилали ее глаза, наполняя их слезами отчаяния, состояние хозяйки передалось и животному. Ной, обезумев, рванул навстречу беде. На неровной дороге конь оступился и, падая, увлек за собой наездницу. Это страшное, непоправимое событие навсегда изменило жизнь Катарины.
Через несколько дней Жанна, позвонив Карлу, узнала ужасную новость: у Катарины поврежден позвоночник, и она навсегда будет прикована к инвалидному креслу...
Жанна смотрела на гравюру с лошадью, а прошлая жизнь, словно в кино, продолжала показывать серии, где главной героиней была она. Ее мучила совесть, ей было стыдно за недостойные поступки, которые она совершила в прошлом. Но память упрямо возвращала к ним, заставляя нести эту тяжелую ношу.
*****
- Мартин, а что бы вы делали, если бы узнали, что жить вам осталось совсем недолго? Будучи обречены, чем бы вы занялись? - поинтересовалась Жанна. Она откинулась на спинку сиденья, в купе царил полумрак, по стенам, по лицам Мартина и Жанны пробегали причудливые тени, созданные дорожными фонарями, городским освещением, рекламными огнями. Жанна внимательно смотрела на Мартина и ждала.
- Страшный вопрос, не могу сразу сказать, что я буду делать, зная о дате своей смерти. Видимо, буду спешить жить, - лукаво посмотрел он на спутницу, - и безумно любить...
Жанна закрыла глаза, затем медленно и негромко произнесла:
- Вот и я подумала также. Последние дни должны быть красивыми, а какими еще? Все закружилось, словно в безумном танце, и тогда я поняла, что такое настоящее желание, нежность и любовь. Смерть и любовь, - продолжала она, - эти два чувства приобрели такую остроту, что глаза мои не высыхали, я бесконечно плакала то от боли и страха, то от необыкновенного счастья и желания жить...
*****
Ресницы задрожали, солнечный зайчик бесцеремонно разместился на лице и уходить не собирался. Жанна попыталась открыть глаза, но тут же веселое утреннее солнышко прокралось между ресниц, сначала ослепило, а потом стало дразнить, пока не вызвало одинокую радостную слезу. Затем успокоилось, словно наблюдая за бледным, но очень красивым лицом молодой пациентки белоснежной палаты. Жанна повернула голову и медленно открыла глаза. На прикроватной тумбочке стоял большой красивый букет белых роз, сочные зеленые листья гармонировали с длинными молочными бутонами. Цветы источали нежный аромат и наполняли душу необыкновенным теплом и радостью.
- Ах, Карл, какой ты внимательный, - Жанна улыбнулась. К букету была прислонена симпатичная открытка, которая гласила: "У букета есть друг, который безумно желает, чтобы вы не чувствовали себя одинокой!". Жанна озадаченно подняла брови, пытаясь выстроить логическую цепочку появления букета.
Раздался стук в дверь, через несколько секунд на пороге появилась медсестра, а следом за ней вошел врач.
- Здравствуйте, как вы себя чувствуете? - спросил он, садясь рядом и беря Жанну за руку.
- Хорошо, - автоматически ответила она, глядя в его глубокие карие глаза и чувствуя, что начинает тонуть в них, не желая спасаться. Жан Этьен улыбнулся, затем, повернувшись к медсестре, произнес названия сложных медицинских препаратов, которые необходимо было ввести больной. Медсестра тщательно все записывала, изредка переспрашивая и уточняя, а затем удалилась готовить инъекции.
Жан повернулся к пациентке и вновь залюбовался ее безумно красивым лицом, темными волосами, карими испуганными глазами. Он сжал ее руку.
- Все будет хорошо, не волнуйся. Тебе нравятся? - он повернул голову, показывая глазами на цветы.
- Очень, - Жанна опустила взгляд, улыбнулась, - спасибо, дорогой, - тихо прошептала она, боясь быть услышанной медсестрой через плохо притворенную дверь.
...Капельницы, уколы и другие процедуры - обычное стационарное лечение послеоперационного периода. Оно не утомляет, к нему быстро привыкаешь и даже приобретаешь некую зависимость, но это не так печально, если находишься в квалифицированной частной клинике. Медсестра сказала, что Жан провел операцию безукоризненно. Теперь для выздоровления ей нужно мобилизовать все внутренние резервы и, конечно, уповать на Всевышнего.
На следующий день, после проведенных процедур в палату вошел доктор Этьен. Приветливо поздоровавшись, он спросил:
- И как наше настроение сегодня, что беспокоит? - он присел на край кровати, взял ее руку, пощупал пульс, затем коснулся лба, словно желая проверить, есть ли температура. Все эти медицинские приемы вызывали у Жанны странное, ранее неизвестное чувство. Она замирала, прекращая дышать, внутри что-то поднималось, раскрывалось, в глазах темнело, и по телу пробегала приятная дрожь.
- Давай-ка посмотрим, как у нас все заживает, - слова Этьена вернули Жанну на грешную землю. Он совершенно спокойно и по-хозяйски расстегнул пуговицы пижамы, распахнул полы и стал пальпировать грудь. Лицо Жанны залилось румянцем.
- Прекрасно. Здесь больно, а здесь? - сердце было готово выскочить из груди, казалось, его стук слышен был даже на улице.
- Нет, ничего не болит, - с трудом выдавила Жанна. Кружилась голова, она не понимала, что с ней происходит, наверное, такое течение у этой болезни. Этьен еще раз пропальпировал грудь, затем что-то записал в журнал наблюдений, улыбнулся и сказал на прощание:
- Не переживай, все будет хорошо!
-Спасибо, - Жанна выразила глубокую признательность своему лечащему врачу.
Во время вечерних процедур медсестра невзначай обронила, что все пациентки, попавшие в руки хирурга Жана Этьена, обязательно поправляются и даже благополучно рожают, чем смутила Жанну, заставив глубоко задуматься.
- А как к работе относятся его близкие? - задала Жанна терзающий ее вопрос, имея ввиду совершенно другое. На самом деле, ее интересовало, женат ли он.
- К сожалению, никому до этого нет дела, - услышала Жанна в ответ.
На следующее утро Жан Этьен не появился, вместо него пришел другой врач, деловито осмотрел больную, проверил назначение препаратов, провел медсестре подробный инструктаж, пожелал скорейшего выздоровления и деликатно удалился. Жанна полдня нервно ходила по палате, затем легла, долго ворочалась в постели, пытаясь читать, и как-то незаметно забылась чутким тревожным сном.
- Я думала, ты больше не придешь, - это были первые слова, которые услышал Жан, появившись утром в палате. - Разве можно быть таким жестоким по отношению к больным? - Жанна капризно надула губки. Медсестра, получив очередные инструкции, ушла готовить инъекции, а Жан приступил к осмотру.
- Как ты себя чувствуешь сегодня? - задал он свой главный врачебный вопрос.
- Сегодня лучше, - слабым голосом промолвила Жанна.
- Что значит сегодня лучше, а вчера как? - спросил Этьен обеспокоенно.
- Вчера было ужасно. Жан внимательно посмотрел на нее, ее лицо залилось румянцем. В воздухе повисло тягостное ожидание чего-то. Он еще раз окинул ее взглядом и произнес:
- А ну-ка давай посмотрим, как поживает наша ранка? Отодвинув полу пижамы и слегка придавив верхнюю часть груди, он почувствовал нарастающую дрожь в теле Жанны, а следом легкое прикосновение ее ладони к своему колену, через мгновение рука поползла выше. Она ничего не могла с собой поделать, все произошло совершенно непроизвольно и спонтанно.
- Что я делаю? Она понимала абсурдность ситуации, но тело отказывалось повиноваться, оно жило своей жизнью.
*****
Карл, её муж. Крупный мужчина: высокий и полный. С возрастом он слегка полысел. Лицо его было открытое, доброжелательное, но слегка подпорченное отеками и краснотой, особенно заметными после его бесконечных фуршетов и презентаций. И даже грузность не портила приятного впечатления о нем. Как единственный ребенок в семье Карл унаследовал семейный бизнес: крупную инвестиционную компанию и несколько гостиниц. Его любовь к жене была чиста и искренна, но не так сильна, как одержимость деньгами и всем, что их приносило. Во время лечения Жанна не была ограничена ни в чем: ни в материальном ресурсе, ни в комфорте, ни во внимании лечащего персонала. Но, к сожалению, переживания мужа сводились к коротким разговорам по телефону. Вначале ей было досадно и обидно, но вскоре обиду заменило новое чувство. Женщина проводила долгие больничные дни в ожидании встречи с лечащим врачом. Мысли о муже и доме ушли на второй план.
Больная быстро шла на поправку. Дискомфорт от ноющей боли исчез через несколько дней. Жан сказал, что операция прошла успешно, но для закрепления результата необходимо пройти курс химиотерапии. До начала первого сеанса оставалось несколько дней.
*****
- Здесь совсем недурно, - заметила Жанна, отпивая маленькими глотками из большой чашки горячий чай, настоянный на альпийских травах. В этом маленьком кафе, находящемся в старой части города, заваривали чудесный чай, готовили изумительный жульен и подавали достойное вино. Этьен и Жанна сидели на открытой террасе, смотрели на тихую улочку, пили чай и беседовали. Посмотрев на эту пару со стороны, можно было принять их за семейную чету или старых знакомых, знающих друг друга не один год.
- Жан, а почему ты живешь один? Ты был женат?
- Когда-то был. Два года назад жены не стало. Мы отдыхали в Индии, и там во время купания в океане она наступила на какую-то морскую тварь, через несколько дней она ушла. Жанна давно привыкла к странному языку врачей. Они говорят "ушел", а не "умер", когда пациент погибал вследствие болезни, от травмы или неудачно проведенной операции.
-Извини, - смутилась Жанна, - я не хотела сделать тебе больно, давай пройдемся. Они покружили по старым улицам недалеко от кафе. Солнце катилось за горизонт. Жан элегантно открыл дверь белого Renault 19. Мадам Васнер кокетливо улыбнулась и грациозно села в авто.
- Может, заглянем ко мне, посмотришь, как живут медицинские светила,- с надеждой в голосе произнес Жан.
- Давай, но только если ты не живешь с анатомическими скелетами. Они такие страшные, особенно, когда прячутся в шкафу, - подхватила шутливый тон Жанна.
- Они сегодня гуляют до утра, спальня будет наша. Такой откровенный намек ничуть не смутил прелестную леди. Ей безумно хотелось пойти туда, где не потревожат, где не надо спешить. Она уже мечтала о том, как уснет в крепких объятьях Жана.
Дом с террасой, окруженный старым садом, находился на выезде из Парижа, в красивом живописном месте. Стены, сложенные из красного кирпича, местами были покрыты мхом, деревянные окна смотрели в сад и казались ровесниками вековых дубов. Жилище Этьена снаружи выглядело достаточно скромным, но когда вошли внутрь, взору Жанны явилась огромная комната, точнее пространство, на котором удачно расположились и кухня, и столовая, и гостиная, важным атрибутом которой был огромный п-образный диван, стоящий рядом с камином.
Последние дни, находясь в больнице, Жанна мечтала, бесконечно думала о том, что она будет делать, если судьба предоставит ей шанс остаться наедине с Этьеном. Квидев жилище Жана, она улыбнулась. Именно так и представляла она жилье одинокого мужчины. Сердце учащенно забилось, ликование, а затем радостное возбуждение наполняли ее.
- Жан, я так устала, - грустно промолвила она, глаза же выдавали ее соблазнительную игру. - Можно я прилягу на диван?
- Тебе нездоровится, что тебя беспокоит? - мягко спросил он, продолжая суетиться возле кухонного угла. Тонко нарезанный сыр, жареный миндаль и плитка черного швейцарского шоколада прекрасно гармонировали с большой чашкой кофе и чашкой поменьше, в которой был приготовлен капуччино, присыпанный корицей. Этот гастрономический букет источал такой невообразимый аромат, что Жанна, услышав его, подхватилась и села, поджав ноги под себя. Все это Жан принес на красивом сервировочном подносе, который поставил прямо на диван, затем добавил белый хлеб, небольшой кубик сливочного масла и столовые приборы.
- Подожди, самое главное, - он подошел к камину, плеснул из небольшой бутылочки на заранее приготовленные дрова, чиркнул спичкой, и огонь радостно заскользил по поверхности дерева. Приглушив свет и удобно расположившись на диване, Жан взглянул на свою гостью и невольно залюбовался. Короткая стрижка-каре, каштановые волосы уложены с нарочитой небрежностью, большие карие глаза, бледное лицо и яркие, влажные, слегка припухшие губы. Ее лицо было безумно сексуальным. Бежевый свитер из шотландской шерсти элегантно подчеркивал фигуру. Длинная шея, грудь, прекрасную форму которой подчеркивал мягкий трикотаж, тонкая талия, изящные бедра, облаченные в узкие, потертые джинсы, заставили сердце Этьена забиться сильнее. Такая женщина могла в считанные секунды свести с ума любого мужчину. И вот этот подарок сидел напротив в его уютной комнате, на диване, поджав ноги, держа обеими руками чашку с капуччино. Она с легкой улыбкой смотрела большущими глазами на Жана, проникая в самое сердце и занимая в нем все больше и больше пространства.
Огонь в камине разыгрался не на шутку. Причудливые тени появлялись неожиданно и так же неожиданно исчезали. В комнате царил полумрак, и лишь временами она слегка озарялась вспышкам огня в камине. Все это напоминало музыку, когда плавное течение прерывается громким акцентом, а после этого вновь медленно и размеренно льется дальше. Жан не выдержал, взяв сервировочный поднос и поставив его на ковер возле дивана, подвинулся к Жанне и коснулся ее колена. Затем пальцы, словно маленькие пешеходы, отправились в путь по точеному бедру, побродив немного у манящего треугольника. Пальцы с любопытством и усердием принялись за ременную пряжку, через несколько секунд секрет ее открывания был разгадан. С той же настойчивостью они справились с пуговицей и змейкой, а затем и с джинсами. При этом все действия рук надежно прикрывали губы. Жанна обхватила обеими руками голову Этьена и, прижав к себе, буквально впилась в него. В этом жадном поцелуе было так много дикого природного зова, что Жан с трудом остановил волну, поднимающуюся из глубины и отзывающуюся толчками во всем теле.
Это была стихия. Волна накатывала на Жанну много раз, и каждый раз, когда накрывала, раздавался стон, счастливый стон, вызванный выплеском энергии. Этот звук придавал силу и уверенность Жану Этьену, он продолжал, наполняя теплом и любовью свою необыкновенную гостью, о которой мечтал, кажется, всю жизнь.
Обессиленные они безмолвно лежали на диване. Огонь в камине уже прекратил дикую пляску и теперь, уставший, с трудом заканчивал свой путь. В комнате было тепло: тепло от огня, тепло от чувств, тепло еще от чего-то, что неожиданно ворвалось в жизнь этих двух и наполнило ее смыслом, понятным только им. Они влюбились друг в друга безоговорочно, безоглядно, и теперь весь мир и все вселенные кружились вокруг них.
Жанна, уютно устроившись на плече любимого, подняла глаза и чуть слышно спросила:
- Этьен, что нас ждет впереди? Ты не забудешь меня? - она подняла голову и пристально посмотрела в глаза Жану.
- И не смей заводить любовниц, я не потерплю этого, - в ее голосе начали появляться капризные нотки. - Я не выдержу, если у тебя появится другая женщина, я просто умру, - она опять стала слабой и беззащитной.
- Перестань, моя милая, я тебя украду, и мы всегда будем вместе.
- Жан, мне кажется, что моя болезнь - это наказание за мои поступки, которые я совершила прежде. А за то, что я с тобой, расплачиваться еще предстоит.
- Жанна, не надо, никогда за любовь не наказывали. Как можно злом творить добро? - Ведь если наказывать за любовь, что в итоге останется?
- Думаю, этот грех мне должны простить, но я все равно боюсь. Мне кажется, что я живу будто по спирали, события, которые со мной происходят на одном витке, обязательно будут оценены на другом.
- Закрывай глаза, моя дорогая, спи и не тревожься. Этьен привлек Жанну к себе, накрыл пледом и, нежно целуя ресницы, отправил в страну грез.
*****
Самолет мягко катил по посадочной полосе. После жидких хлопков в знак благодарности экипажу за удачную посадку пассажиры прильнули к окнам иллюминаторов, пытаясь скрыть страх и волнение, хотя почти каждое лицо светилось улыбкой и радостью. Рейс задержался из-за непогоды на несколько часов. Этьен думал о Жанне, он сидел в восьмом ряду, закрыв глаза, и мечтал. Самолет почти закончил свой бег, поворот, остановка, трап, пассажиры бодро сбегали по ступенькам с борта и заходили в автобус. Жан почувствовал легкое волнение, давно такого не было, уже много лет он летал спокойно. Получив багаж, он по инерции огляделся вокруг, словно пытаясь найти кого-то, а затем направился к выходу аэропорта. Декабрьский вечерний воздух обнял и, не церемонясь, забрался под куртку. Этьен повернул голову в сторону паркинга и увидел Жанну. Она стояла невдалеке в легком элегантном пальто, выгодно подчеркивающем великолепную фигуру. Глядя на Жанну, даже закоренелый француз мог легко ошибиться, приняв ее за известную актрису Софи Марсо. Даже улыбка, блуждавшая на ее лице, была очень близка к оригиналу. Этьен рванулся, сделав несколько энергичных шагов, остановился, уронив сумку, неистово обнял и осыпал поцелуями Жанну.
- Родная, я безумно соскучился, я больше так не могу, - шептал ей на ухо, не обращая внимания на проходящих рядом людей, целуя волосы, глаза, губы.
- Милый, подожди. Сядем в машину. Ее BMW третьей серии стоял неподалеку, салон еще сохранил тепло.
- Я так извелась, думала, что сойду с ума. Почему бесконечно переносили рейс?
- Не знаю, - невпопад ответил Жан, завороженно глядя на ее красивый профиль.
- Мы изменим наши планы, сегодня будет моя ночь,- очень тихо прошептала хозяйка машины, мягко лавируя между машинами. Перетекая из одного потока в другой, автомобиль мчал своих пассажиров навстречу неведомым ночным событиям. Жан еще ничего не понял, но сердце уже откликнулось, радостно забилось.
Вечер, уютный теплый салон, красный свет приборов. Лучшего места для вопросов и ответов не найти, но они молчали, бесконечно переглядываясь, словно обдумывая невероятный сюрприз, ожидающий их в конце поездки. Минуя центр и проехав по узкой улице на небольшую площадь с застывшими фигурами старинного фонтана, машина затормозила у роскошного, помпезного здания отеля "Амбассадор".
- Одну минуту, дорогой, - Жанна коснулась губами слегка небритой щеки и через минуту исчезла за тяжелыми входными дверьми пятизвездочного отеля. Что происходит, Этьен еще до конца не понимал, но уже начинал догадываться.
- Неужели? - мелькнула мысль. Сердце забилось еще чаще. Эти минуты ожидания показались вечностью.
- Наконец-то, - пробормотал он, заметив приближающуюся Жанну.
- Любимый, сегодня мы будем здесь...
- Сумка в багажнике. Принесите ее, пожалуйста, в номер, - обратилась она к портье, отдавая ему ключи от машины и чаевые. Таких увлеченных друг другом постояльцев отель еще не знал. Выйдя из лифта на третьем этаже, эти двое перебросились парой-тройкой фраз, проследовали по коридору и остановились возле своих номеров, странным образом оказавшихся рядом. Спутница тихо шепнула Этьену:
- Дорогой, минут через сорок я загляну к тебе.
- Номер в классическом стиле а-ля Людовик ХV выглядел роскошно. Мягкий свет струился из огромной хрустальной люстры, ниспадал на стены и кровать, которая занимала большую часть спальни. Кресла из темного дерева звали в уютные объятия. Жан удовлетворенно хмыкнул и начал складывать свои вещи в шкаф. Затем разделся, зашел в ванную комнату, напоминающую дворец из плитки, стекла и фарфора, остановился возле зеркала, озадаченно коснулся слегка проявившейся щетины на подбородке. Из зеркала на него смотрел уставший с дороги человек, отдаленно напоминавший голливудского актера Пирса Броснана. Жан давно знал об этом удивительном сходстве и иногда сполна пользовался популярностью и авторитетом своего именитого двойника. Он улыбнулся, визави в зеркале сделал то же. Похоже, настроение, как и улыбка, у них были совершенно одинаковые.
В дверь постучали, через пару секунд на пороге появился официант с заказом в номер. Жан удивленно поднял брови, но больше ничем себя не выдал. Сноровистые руки профессионала быстро сервировали стол, украсив его изысканным ужином, куда входили утиная грудка Магре, обильно политая соусом из красного вина, брусники и шафрана, куриная печень с яблоками и имбирем, хлеб с пряными травами, профитроли с заварным кремом и карамельным соусом. Венчали этот триумф вкуса две бутылки белого вина с длинными замысловатыми названиями. Жан мысленно улыбнулся, вечер обещал быть незабываемым, при таком изобилии на столе, видимо, и душа голодной не останется.
Официант ушел, а Этьен стал рассеянно перебирать пультом телевизионные каналы. В дверь вновь постучали, этот стук эхом откликнулся в сердце, оно радостно забилось.
- Войдите, - осипшим от волнения голосом произнес Жан. Его охватил трепет, когда появилась мадам Васнер, она была не просто эффектна, она была великолепна. На ней был бежевый свитер из тонкого трикотажа с соблазнительным декольте, темно-коричневая юбка классического кроя, удивительно гармонирующая по цвету с оттенком волос, темные туфли на высоком каблуке, завершали этот образ шелковые ажурные чулки.
- Как устроился, дорогой? - Жанна медленно приблизилась и нежно поцеловала в губы, - вижу, здесь уже все готово, давай будем ужинать.
Говорили много, он делился новостями о клинике, о смешных эпизодах, случившихся с друзьями и знакомыми. Была выпита одна и начата вторая бутылка белого вина. Разговоры становились смелее и откровеннее, затем случайно коснулись деликатной темы одиночества. Оба как-то сникли, стушевались и, чтобы разрядить неловкую ситуацию, Этьен включил легкую музыку, подчеркивающую настроение, наполнил бокалы и сказал:
- Я до сих пор не верю, что встретил такую потрясающую женщину, дорогого мне человека, которого я безумно люблю, ради которого я готов пожертвовать всем, что у меня есть.
- Спасибо, милый, но все как-то очень торжественно, а в конце грустно. Не надо жертв, зачем? Лучше подари мне свое сердце и сегодняшнюю ночь.
Она поднялась и с бокалом медленно стала приближаться к Жану, отпивая большими глотками вино, словно ее мучила жажда. Жан зачарованно смотрел на нее, чувствуя, как неведомая сила разливалась по телу, делая его упругим. Только прерывистое дыхание и мелкая дрожь напоминали о том, что впереди будет не спортивный поединок, а безумная близость... Жанна склонила голову и губы сами нашли друг друга, они то впивались, то ласково скользили, становились то упругими, то податливо нежными. Язык манил, касался губ, безумствовал, словно в диком танце, не мог успокоиться и насытиться.
Крепкими руками Жан подхватил Жанну как пушинку и усадил на колени, покрывая поцелуями ее тело. Возбуждение нарастало. Жанна закрыла глаза, прислушиваясь, как его рука-бродяга медленно, извилистыми движениями скользила по внутренней стороне бедра, по ее чулкам и бархатной коже. Когда пальцы достигли конца пути, они с удивлением остановились, обнаружив, что белья нет. Удивление длилось недолго, тело Жанны напряглось, слегка подалось вперед, словно приглашая не останавливаться, ласкать и идти дальше. И вот уже теплая ладонь легла на желанный треугольник. Жанна застонала, а ее тело начало непроизвольно двигаться, эти ритмичные движения сопровождались мелкой дрожью, которую чувствовал Жан. Этот стон, не звал на помощь, это не была боль; нежный стон был отголоском необыкновенного наслаждения, нахлынувшего на Жанну, но понимания, что она делает, осознанности происходящего не было, она просто летала. Привстав, Этьен подхватил Жанну и понес к постели, бережно положил и нашел в себе силы прервать поцелуй. Глубоко дыша, он ждал, пока его пульс немного замедлится, ему было необходимо во что бы то ни стало сделать так, чтобы ей было хорошо, и при этом не умереть от неутоленного желания. Сняв рубашку и обнажив загорелый торс, он остановился, невольно залюбовавшись своей "жертвой", лежавшей поверх покрывала, затем наклонился и едва слышно стал покрывать ее лицо поцелуями, одновременно снимая свитер, юбку, чулки. Пальцы Этьена ласково гладили ее щеку, и Жанна почувствовала, как по телу разливается сладостное оцепенение.
- На ощупь твоя кожа еще нежнее, чем кажется, - заметил он, обводя большим пальцем контур ее губ. Вопреки приказам мозга, его рука упорно скользила вниз по стройной шее, атласным плечам и коснулась груди. Тихо застонав, она обвила руками его шею и начала целовать. Плотно прижавшись к нему, Жанна упивалась ощущением сильного, напряженного тела, по которому от ее прикосновений пробегала мучительная судорога. Руки Жанны все смелее гладили его тело и, наконец, сделали то, чего он давно хотел и ждал. Драгоценность, лежавшая на постели, была настолько восхитительна, что Жан, не выдержав, накрыл ее всем телом и пронзил. Казалось, безумству не будет конца, они сплетались, растворялись, упивались друг другом, отталкивали, затем вновь набрасывались, выплескивая из себя свою и впитывая в себя уже не чужую энергию любви и бесконечного счастья.
*****
- И что же, ты семь лет жила в одиночестве и ни разу не попыталась найти мужчину, с которым могла связать свою жизнь. Ты, такая красивая, просто не могла быть затворницей, никогда не поверю. Поезд несся вперед, разрезая ночь, накручивая на колесные пары километры, вагон тихо покачивался, а эти двое сидели, обнявшись, и тревожили душу мадам Васнер далекими воспоминаниями.
- А зачем? У меня был муж.
- Как, у тебя был муж? - переспросил Мартин.
- Был, его уже нет, Карл умер год назад.
- А тот мужчина, которого не стало семь лет назад, он твой друг?
- Это мой спаситель, вылечивший от всех недугов, в том числе и душевных.
- А Карл знал его?
-Да, они были знакомы.
-Неужели муж позволил увести тебя из семьи?
- От него ничего не зависело, я сама все решила.
- Расскажи о своем муже, - негромко попросил Мартин.
- Зачем, это скучная история.
В купе забралась тишина, все так же мерно покачивался вагон, колеса изредка издавали короткую чечетку, проскакивали стыки рельс и стрелочные переезды. Жанна молчала, она вспоминала свою жизнь с Карлом и не понимала, с какого момента она может начать рассказ. Она мучилась, ей вдруг стало стыдно за поступок, произошедший совсем недавно, его она тоже не могла объяснить. Семь лет она не знала мужской ласки и уже внутренне смирилась со своей участью, и вдруг непреодолимое желание ошеломило ее, на какое-то время она потеряла контроль над собой и своими поступками. Незнакомый мужчина в купе чуть не свел ее с ума и только потому, что был необыкновенно похож на Жана Этьена. Возможно, Мартин был немного выше, чуть-чуть старше, но его лицо и улыбка очень напоминали о событиях семилетней давности.
Жанна продолжала молчать, Мартин украдкой поглядывал на собеседницу, не задавая больше вопросов. Опыт журналиста подсказывал, что надо еще немного подождать. Женщине всегда неудобно говорить о личном, о тайнах, которые она бережно хранила до этого дня. Но в жизни бывают моменты, когда вместе с исповедью человек одновременно освобождается от груза, по-новому оценивает свою жизнь и совершенные поступки, особенно те, которые тщательно скрывал. Эту человеческую слабость Мартин знал хорошо, безгрешных людей нет, и поэтому его журналистские сюжеты всегда были яркими и эмоциональными. Надо отдать ему должное, в душу он забирался глубоко и находил там всегда самое важное.
- Замуж я вышла, когда мне исполнилось двадцать два года, - робко начала Жанна, - я тогда ничего не понимала, кстати, в мужчинах тоже. Просто взяла и приняла поспешное решение, Карл был старше меня на восемь лет, тогда он был еще интересен и весил намного меньше.
- Любила ли я его? Не знаю, скорее нет, особенно после его командировки в Индонезию. Там он задержался на три месяца, почему так произошло, я до сих пор не знаю, может женщина, может болезнь, он всегда избегал этой темы. Но с этого момента многое изменилось в нашей жизни. Интимные отношения стали реже, а близость начала раздражать и даже вызывать отвращение. Когда все-таки это случалось, я молила, скорее бы это закончилось, так было противно. В общем, любви не было, вместо нее у Карла была любимая работа и деньги, которые он боготворил. Он не был жадным, у меня было все и даже в излишке. На частых приемах и фуршетах мне оказывали знаки внимания, не раз предлагали руку и сердце, Карл знал об этом.
Кстати, он не ревновал, он гордился, в этом смысле я была очень дорогой вещью, и меня это сильно бесило. Сразу после замужества я очень хотела детей, но после его командировки в Джакарту мое желание исчезло, да и не получалось. Инвестиционный фонд, гостиницы, встречи, фуршеты, из-за них Карл начал быстро сдавать, лысеть, полнеть, часто приходить изрядно выпившим. Я так устала от всего этого однообразия, что хотела подать на развод. А тут болезнь, она меня сначала чуть не уничтожила, а потом подарила друга, любимого человека.
Жанна замолчала, а затем повернулась к окну и долго смотрела в темную бездну ночи. Одинокая слеза тихо сползала по щеке. Спустя пару минут спросила Мартина с упреком:
- Зачем тебе это? Мне так больно вспоминать!
- Не знаю, - Мартин пожал плечами, - я спросил об этом потому, что сам одинок. Скажу честно, я очень хотел, чтобы у тебя никого не было.
Жанна грустно улыбнулась и положила голову на плечо Мартина.
- А ты любил свою жену?
- Да.
- Как ее звали?
- Ты не поверишь, ее звали Марта, наши друзья долго шутили над нами.
- Интересно, почему происходят такие совпадения, моего друга звали Жан, а твою жену Марта, удивительно. И теперь от былого счастья остались половинки, половинки душ, половинки имен. Странно и у тебя, и у меня.
- А может, они там, наверху, тоже встретились и сейчас с укоризной наблюдают за нами.
- Нет, - Жанна посмотрела на Мартина. - Они не будут меня осуждать, я не выдержала, я живая, я не могу терпеть бесконечно. Мне раньше казалось, что болезнь и возможная смерть - самое страшное в жизни. Теперь я поняла, что это не так, гораздо страшнее терять любимого человека, а потом жить, нет, не жить, а изнемогать в холодном одиночестве.
Жанна замолчала, на реснице повисла маленькая слезинка, она словно раздумывала, прыгать или нет, а потом, собравшись с силами, сорвалась, и тут же за ней покатились другие.
Колеса вагона продолжили свой негромкий перестук, купейный сумрак заставлял глаза закрываться, голоса собеседников становились все тише, слова растягивались, сон, как ночная кошка, подкрадывался все ближе и ближе.
*****
Жан вышел из душа, тихо притворив за собой дверь. Однако Жанна уже не спала, она медленно открыла глаза и томно произнесла: