- Танюшка, вставай! - мама тронула легонько за плечо, - нам долгий путь предстоит, до вечера нужно добраться в Глуховшину.
Мамины слова с трудом пробивались в спящее сознание. Сквозь дрожащие ресницы проявилась залитая утренним солнцем комната. Танюшка уже знала, что Глуховшина - это деревня, в которой живет тетя Степаня - старшая бабушкина сестра. К ней-то они и едут, а по пути остановились здесь - у младшей сестры, тети Ксении. Мама давно не была в гостях у своих тетушек, вот и решили на семейном совете отправить ее с детьми погостить и родне показать - ведь Славика еще никто не видел. Бабушка осталась на хозяйстве: коза Машка, огород. Когда-то, когда Танюшка еще не ходила в школу, они с бабушкой Василисой ездили в деревню, но мало что осталось в памяти. Зато теперь, когда она уже такая большая и пойдет в третий класс, она все запомнит и потом обязательно расскажет Тоньке и Тане, своим лучшим подружкам. Да-а-а, они тоже отдыхают: Таня у бабушки в Башкирии, а Тонька в поселке у своей бабушки. А вот она, поехала далеко в деревню. Мама так и сказала бабушке - мол, не волнуйся, я же с Танюшкой, она большая, поможет мне в дороге.
Сначала они ехали в поезде, и Танюшка, как большая, спала на верхней полке, смотрела в окно. Самое страшное и интересное - это были тоннели и мосты. Когда поезд влетал в тоннель, по вагону проносился ветер, становилось темно (свет включали, только если тоннель был длинный) и колеса гулко гремели "тата-тата-т-т-тата-тата-т". Вдруг он не кончится, этот тоннель, или свод обвалится?! А когда ехали по мосту - далеко внизу река, посмотришь вниз - голова кружится!
На поезде доехали до райцентра, где жила тетя Ксения. Маленький тихий городок с дощатыми тротуарами и пыльными дорогами утопал в зелени высоченных тополей, раскидистых кленов и дубов. За низкими разноцветными частоколами красовались высокие мальвы с розовыми и сиреневыми цветами, кокетливо заигрывая с белыми наличниками и раскачиваясь в тени кудрявых калин и стройных рябинок. Тетя Ксения встретила их приветливо. Игнатий Евтихьевич, её муж, был каким-то городским начальником. Все обращались к нему по имени-отчеству. Танюшка сначала даже боялась его, но потом поняла: он большой и ласковый. Дом у них был красивый и просторный. Гостям выделили две спаленки: одну ей, вторую - маме со Славиком. На окнах белые кружевные занавески, высокая кровать застелена таким же кружевным покрывалом, маленький столик уставлен красивыми вещицами: статуэтки, шкатулочки.
К обеду все собрались за большим круглым столом в просторной комнате - ее называли горница. Тарелки, салфеточки, серебряные ложки и вилки, чашечки тонкого фарфора с витыми ручками. Все это великолепие приводило в трепет. Как в сказке! И она в этой сказке - принцесса. После обеда в хрустальные, словно ледяные, вазочки положили настоящее ароматное мороженное.
Игнатий Евтихьевич достал из большого, с красивой резьбой, шкафа нарядное платье на плечиках.
- Татьяна, иди-ка сюда. Нравится?
Платье было просто сказочное: подклад нежного персикового цвета, а сверху капрон - с бархатными розовыми цветочками. Не было никаких сил смотреть на это волшебное платье. Мечта каждой принцессы! Игнатий Евтихьевич приложил платье к Танюшке:
- Кажись в пору... Что ж, владей! Иди-ка примерь, а мы полюбуемся.
- Это мне!? - пролепетала Танюшка. - Спасибо!
Она посмотрела на маму: "мне?" Та легонько кивнула. Прижимая к груди платье, побежала в свою комнатку. Примеряя обновку перед зеркалом, услышала мамин голос:
- Игнатий Евтихьевич, ну что вы, зачем?
- Ничего-ничего, смотри, как радуется. И крикнул:
- Готова? А ну-ка, покажись!
Бережно надев платье, расправляя пышную юбку, она, чуть дыша вошла в большую комнату, воображая себя настоящей принцессой. Смущаясь от всеобщего внимания, остановилась и сделала реверанс.
- Хороша девчушка! Носи на здоровье. Ну, вы тут дальше без меня... я машину пришлю, вас отвезут на Вятку.
- Да что вы, Игнатий Евтихьевич, такое беспокойство...
- Никакого беспокойства - доброе лицо улыбалось. - Ксения поможет тебе, да и сама проедется с вами. - Он заботливо обнял жену. - А мне пора, уж извиняйте...
Вскоре все поехали на настоящей легковой машине с шофером на Вятку. Прибрежный песок был такой горячий, что ходить по нему босиком было невозможно. Река, конечно, не озеро, какое у них дома, но другой берег тоже далеко, и темная вода течет быстро так... Даже страшновато, колышущиеся водоросли напомнили сказку про Русалочку...
- Дочка, - донесся мамин голос, - ты встала?
- Встаю! - крикнула окончательно проснувшаяся девчушка, соскользнув с мягкой перины. "Опять я задумалась. Все время меня нужно подгонять!"
- Все время тебя подгонять нужно - вторил голос мамы из соседней комнаты.
- Я уже встала.
- Собирайся быстрее - опоздаем...
За плечами у Танюшки рюкзачок, в одной руке мешок с продуктами, в другой - мягкая и теплая ручка Славика. Она чувствовала себя большой - маминой помощницей и, хотя было тяжело, не жаловалась.
Они шли по зыбкому песку, спускаясь к реке. Обгонявшие их машины и мотоцикл подняли такую пыль, что дышать стало нечем и ничего не видно. Мама прижала лица детей к себе.
Вереница людей с сумками, чемоданами и прочей поклажей тянулась до самой кромки воды. Машины въезжали прямо на палубу причалившего парома. Он закачался на волнах, Танюшка встревожилась:
- Мама, а мы не упадем?
- Куда ты упадешь? Не отставай!
Страшно было ступать на зыбкую палубу, но она ведь большая и ничего не боится!
Паром издал длинный гудок, со всех сторон послышалось: "Отчаливаем!.. Наконец-то!" Долго она не решалась сдвинуться с места, но любопытно ведь! Направилась было к краю - посмотреть, но мама поймала её за руку:
- Куда тебя опять понесло? Сиди и никуда не отходи от меня! Тяжко вздохнув, Танюшка опустилась на лавочку рядом с мамой. Славка мирно сопел на коленях.
- Да рядом я, мам!
И чего она волнуется, я же уже большая...
Танюшка с любопытством рассматривала шумную компанию пестро одетых людей - это были цыгане. Длинные разноцветные юбки, черные распущенные волосы перехвачены лентой с монетками, смуглые кудрявые ребятишки.
Паром благополучно достиг берега. Сначала выезжали машины, за ними потянулись люди. Этот берег поднимался, словно гора, почти от самой воды. Правда, по склону была устроена лестница с перилами, но очень крутая, однако Танюшка старалась не отставать от мамы. Сумки вдруг стали такими тяжелыми, слезы предательски покатились по щекам... Мама шла впереди, несла в одной руке чемодан, в другой Славика и не могла видеть ее слез. Вдруг Танюшкину сумку, готовую выскочить из рук, кто-то подхватил:
- Давай помогу! - загорелая рука взялась за ручку тяжелой сумки. Кудрявый цыганенок блеснул веселой улыбкой, подхватил сумку одной рукой, а второй - приподнимал сзади Танюшкин рюкзачок. Идти стало легче, и даже нашлись силы выдохнуть:
- Спаси-и-бо!
Наконец, забрались на вершину. Отсюда склон почему-то не казался таким крутым и долгим - странно...
Цыгане расположились на поляне шумной гурьбой, развели костер. Женщины, побрякивая монетками, хлопотали, ребятишки носились вокруг костра. Танюшка с завистью смотрела на веселую компанию, но мамины глаза строго следили, чтобы они со Славиком не приближались к той поляне.
Мама на широком пеньке разложила нехитрую снедь: пирожки, овощи с грядки. Сестра видела: даже Славику надоело сидеть на одном месте.
- Мама, они хорошие, - кивнула она в сторону веселой компании, - вон тот мальчик помог мне сумку тащить по лестнице... Можно, мы пойдем со Славиком погуляем?
- Идите, - сжалилась мама, - только недалеко, чтобы я вас видела.
Танюшка взяла Славика за руку.
- Пойдем, я тебе что-то покажу. Смотри, это дуб: у него листочки волнистые, а под дубом должны быть желуди. Она поискала в траве и нашла несколько желудей. Славику в ладошку поместилось только два, остальные положила ему в карман.
- Потом мы из них будем делать человечков, нас в школе учили...
- Танюшка, собираемся... сейчас наш автобус подойдет, - позвала мама.
Отдохнувшая и повеселевшая Танюшка была готова в путь.
- Мам, цыгане такие красивые и веселые - она смотрела на того мальчика, который ей помог. Хотелось подойти, поблагодарить и проститься, они ведь никогда больше не увидятся... Какой же он красивый! Она улыбнулась, глядя, казалось, прямо в его черные глаза, и помахала рукой на прощание. Он увидел! Помахал в ответ и тоже сверкнул своей белозубой улыбкой. Странное ощущение, когда так далеко, а прямо в глаза смотришь...
Танюшка выглянула в окно автобуса, поискала глазами... Нет, исчез! Может ей все это показалось? Черные глаза, улыбка...
Автобус тронулся. Мягко покачивало, глаза закрывались, мысли путались. Желуди... листочки... кудряшки... тяжелая сумка тянет плечи и что-то толкает в бок...
- Проснись, Танюшка, приехали!
Они вышли на площадь. Одноэтажные деревянные дома. Она с любопытством осматривалась, читала вывески: магазин, почта, чуть поодаль - больница. Танюшка с братом сидели на чемодане, окруженные сумками; мама пошла искать попутчиков до деревни. Наконец, нашлась машина. Славика возьмут в кабину к водителю, а она, как большая, поедет в кузове со взрослыми. Мама повязала ей платок, кто-то помог им забраться в кузов. Там стояли лавки, их усадили.
- Ну, держись! - мама покрепче прижала дочь к себе, машина дернулась и поехала... Это в кино весело и здорово в кузове, а взаправду... На ухабах подбрасывало и больно стукало. Вырвавшись из объятий - душно и не видно ничего - Танюшка ощутила, как горячий воздух резанул по глазам, залетел в рот и нос. Вцепившись руками в перекладину, она уже завидовала Славику - еще бы, в кабине! Навстречу шел огромный лесовоз, груженый золотистыми сосновыми стволами; следом - другой, третий... Они подняли такую пыль, что заскрипело на зубах. Дорога была узкой - казалось, до веток деревьев подать рукой, сейчас хлестнет! Вдруг лес расступился, и открылся зеленовато-золотистый колышущийся простор. Кромка леса обрамляла это чудесное блюдце ржаного поля.
- Уже скоро, - может больше себе, чем для неё, сказала мама.
Деревня вынырнула из-за холма, начался длинный спуск: ферма, элеватор... трактора проплывали мимо, уже виден полузаросший пруд. Машина остановилась, чьи-то сильные руки опустили Танюшку на землю. Сонного Славика подали из кабины. Надевая свой рюкзачок, она с любопытством оглядывалась по сторонам. Возня, суета. Нашлась не одна пара рук, подхвативших сумки и чемодан. Мягкая трава, желтая тропинка. Бревенчатые избы, ставни, палисадники с кустами крыжовника, высокие глухие заборы, калитки с витыми чугунными кольцами, широкие ворота с сердечками -окошками. Словно сказочная декорация...
- Господи, все как было! Ничего здесь не меняется. Даже репродуктор на плотине... еще с войны, так и висит, - говорила мама, оглядываясь по сторонам.
- А здесь, что - война была?
- Нет, слава Богу, сюда немцы не дошли...
- А нам в школе говорили, что не все немцы плохие, а только которые фашисты! - вспомнила Танюшка.
Кажется пришли: калитка настежь распахнута, тетка Степаня стоит на крыльце, вытирает руки о фартук. Синие, как у бабушки, глаза прищурились, из-под пестрой косынки выбилась прядь седеющих волос, она её старательно прячет и приглаживает косынку загорелыми руками.
- Добрались-таки! Ну, давайте проходите, жду вас с самого обеда. Павел-то за вами с утра еще уехал - видно разминулись. Танюша! какая ты большая, помощница матери, - шершавая ладонь гладит ее по плечу, - гляди-ка: там приступочек и лесенка... проходи в избу. Зина, как ты решилась одна в такую дорогу? С детьми! Намаялась!? А где тут Вячеслав? Ишь, какой серьёзный...
После яркого солнца в сенях полумрак и прохлада. Танюшка зашла в избу. Все здесь необычно. Низкий потолок возле дверей, потом - вдруг поднялся... Она оказалась в просторной светлой комнате. Вот, как в сказке про Емелю, русская печь с пестрой занавеской наверху. Напротив, у другой стены, кровать с блестящими шариками застелена цветным лоскутным покрывалом, из-под которого кружевные подзоры спускаются почти до самого пола; целая гора подушек кокетливо накрыта красиво вывязанной накидушкой. Широкая деревянная лавка пролегла вдоль всей стены, где разместилась галерея застекленных рамок с портретами и фотографиями. В самом центре разместились часы: тик-так, тик-так бегают глаза умилительного котика. Ходики! Она слышала это название... В углу лавка поворачивает и скрывается за столом, над ней - окна с ситцевыми занавесками. Огромный стол накрыт в ожидании городских гостей; сверху свешивается старинная керосиновая лампа со сверкающим на солнце стеклом; в углу на полочке - иконы с начищенной до блеска лампадкой, на фоне темных досок светлячком - мягкий ее огонек; с веселыми цветочками штора заменяет дверь в кухню. Как все это не похоже на дом тети Ксении, где они были еще утром. Новая сказка!
Шумная компания устроилась за столом, детей покормили на кухне.
- Где же мы спать будем, здесь только одна кровать?
- На полатях, где же еще? Я уже и застелила вам, хоть сейчас полезай.
- Каких полатях? - Танюшке стало стыдно, что она не знает.
- Ой-ой, городские детки, у вас, небось, у каждого своя кроватка, а у меня здесь нету-ка... На полатях спать будете, получше ваших городских кроваток. Сережка, покажи-ка городской, где у нас полати.
Сережка, внук тетки Степани, был младше Танюшки, но старше Славика. Он взял её за руку и потянул в угол за печку. Там оказалась лестница, Танюшка ее и не заметила. Пацаненок забрался по ступенькам на печку, поманил ее к себе. Оказалось, низкий потолок - это как бы пол, над ним - настоящий; это и есть полати. Ситцевая в цветочек штора давала мягкий таинственный полумрак. На полатях лежали перины и тонкие лоскутные одеяла. Сережка кубарем прокатился по перинам и сел где-то посередине.
- Не шалите там! - Совсем не сердито донеслось из-за стола. Почти утонув в мягкой перине, Танюшка лежала и пыталась рассмотреть лоскутки одеяла, но глаза смыкались, хихикание и шёпот Сережки, разговор взрослых убаюкивали... Паром, груженый машинами и людьми, качался на волнах, ... Красивый кудрявый цыганенок машет ей рукой... За стеной вековых елей колышется золотое поле ...
- Завтра на пруд пойдем купаться...
- Ага.
...Мимо проплывают огромный лесовоз, коровы, горы зерна... Новое платье розовым облаком плывет по небу, а она вдруг соскользнула с обрыва и полетела в реку, рассыпая золотистые желуди...
Танюшка проснулась от необычных звуков: что-то звякало, гремело, хлопало, скрипело. Она открыла глаза... полумрак цветных теней. Да-а, она же в деревне на полатях! Мама рядом спит, подальше сопит Славик. Потом все стихло. Танюшка подползла к краю полатей - к самой шторке, приподняла: внизу в избе никого, розовые тени играют на едва различимых бревенчатых стенах. Тетка Степаня вышла из кухни, глянула вверх:
- Спи, рано еще. Хлопнула дверь.
Пахло сеном, хлебом. Что-то неизведанное ждало ее за этой занавеской... Ей представилось, что она - высоко над зрительным залом, на сцене, в своем удивительном платьице, закружилась в танце... Глаза закрылись, музыка качала ее на своих волнах...
- Подъем, городские сони! Завтрак на столе. - Звонкий голос тетки Степани возвестил о новом дне в деревне.
![ris-2 [internet]](/img/b/botanowa_t_m/derevnya-1/ris-1.jpg)