Аннотация: Зименко Вячеслава, "Несъедобный флот" - иронические рассказы, STT, 2006г в данное время автор ищет материальную помощь для второго издания, в книге возможно размещение рекламы спонсоров. Предложения на [email protected]
Все неприятности случаются
в неподходящее время
(Третий закон подлости)
ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ НЕПТУНУ
Густой, непроницаемый туман поглотил корабль. Уже сутки, как исчезли море и небо. Реальность опрокинулась. Воздух сделался плотным и тягучим. Липкий бело-серый бульон растворяет зрительные образы, тампонирует глаза, ноздри и уши. Вытянутая вперёд рука исчезает. Трудно дышать. Мокрый воздух конденсируется в носу, и в лёгкие капает вода.
Полный штиль!
Гнетущая тишина, как того требуют правила плавания в условиях нулевой видимости, разрывается ударами рынды и корабельными гудками.
Ощущение космоса!
-Ка-а-ка-ая падла бросила обрез?! (на морском наречии обрез это ведро) - неприлично громко интересуется поднимающийся с палубы и массирующий ушибленное колено старпом Петрович. У потерпевшего полный организм культуры и всё ЭТО выливается на голову воображаемого раздолбая, не по-хозяйски обращающегося с корабельным имуществом. Раздолбай (матрос просто вышел покурить) стоит здесь же, причем так близко, что его даже можно потрогать. Но от ощущения вины подлец не дышит, и в тумане его не видно. Перечислив всех апостолов и завершив "молитву", растопырив руки и осторожно передвигая копытами, Петрович заскользил дальше. На ощупь проинспектировав "уличную" часть корабля (палубы, ют, бак и шкафуты), брюзжа и обзывая матросов ящурами, он опять ударяется, но теперь уже ухом об оставленную открытой дверцу электропакетника. Крякнув и снабдив атмосферу свежей порцией ругательств, старпом возымел сильное желание сжечь накопившийся адреналин и пообщаться с "засветившимся" собратом. В этот раз злодею не скрыться - на дверце написан его личный номер. Обнюхав надпись на железе (ни черта не видно из-за тумана) и срисовав координаты обидчика, Петрович без приключений вернулся в каюту.
-Товарищ капитан третьего ранга, матроса Джамудурды Баймухаметов по вашему приказанию прибыла! - радостно сообщил злодей.
Разговор с начальством в большинстве случаев оказывается вредным для здоровья подчиненного собеседника. Но Петрович начал вполне миролюбиво: "Что же ты, сокол, не следишь за объектами своего заведывания?"
В ответ - сияющая улыбка! После серии наводящих вопросов стало ясно, что батыр к диалогу не готов, и вообще, мыслям в его голове просторно, так как думает этот сын степей нижней чакрой. Надежда на моральную сатисфакцию за распухшее ухо с шипением растворилась, как таблетка аспирина "УПСА". Потерпев педагогическое фиаско, старпом посмотрел на открытую дверь каюты и скомандовал строевое: "Кру-у-гом!". Мысленно выстроив траекторию движения собеседника, он с ласковым напутствием: "Выдь нахрен с кабинету!" ушибленной ногой приложился к задней, знаете ли, части тела гостя сообщив последнему приличное ускорение. Момент нежности состоялся.
День начинался не совсем удачно.
То же самое могли бы сказать ещё несколько членов команды.
***
На столе каюты инженера радиотехнической службы рядом с иллюминатором "растёт" источник грёз и душевного равновесия хозяина жилища магнитофон "SONY". С рюмкой доброго чая инженер после вахты медитирует под звуки Вивальди. Когда заплакали скрипки, из открытого иллюминатора появилась волосатая лапа, последовательно нажала клавиши "STOP", "EJECT" и вместе с извлечённой из чрева матюгальника кассетой растворилась в тумане. Вивальди закончился, а очарованный инженер, наконец сообразив, что медитация загублена, что догонять и искать конкурирующего ценителя возвышенного бесполезно, познакомил создателя с бездонными возможностями Великого Русского Языка.
***
Среди многочисленного племени гомосапиенсов встречаются экземпляры, которые обладают недюжинным здоровьем, но при этом очень любят болеть и обсуждать процесс с посторонними. Ну а попавшийся им доктор просто обречен на длительную пытку страшными историями. Ему подробно расскажут: где болит или чешется, познакомят (в виде бланков анализов, а то и "живьём") с содержимым своих внутренних органов и ощущениями, получаемыми в ходе "выдачи на гора" этого самого содержимого. Потребуют одобрения избранной "больным" супермодной методики лечения (потому, что деда Акакия она оживила и сделала Дон Жуаном, а у бабки Мотри в девяносто лет опять выросли молочные зубы, и на три номера "подскочил" бюст). Моряки лечиться особенно не любят. Однако погодные катаклизмы способны вызвать мигрень даже у табуретки. Туман спровоцировал осенний гон стада болящих, и народ дружно потянулся в амбулаторию. Первым на приёме без признаков обычной для него решительности обозначился замполит. Как-то неискренне сообщив, что нечаянно ударился мягким местом о ящик якорьцепи (что он там делал?) фюрер попросил чего-нибудь рассасывающего для компресса. Доктор настоял на осмотре раны и был крайне удивлен ярким отпечатком якоря (только не большого корабельного, а от бляхи военно-морского ремня), украшающим партийно-идеологическую ягодицу. Оказывается в тумане (всё равно не видно!) воспитывают не только подчинённых, но и наоборот.
Если бы среди "болящих" не появился связист Миша по кличке "Тумблер", то все медузы Тихого океана совершили бы акт самоубийства. Миша давно и безрезультатно пытался уволиться. Вначале он подался в религию: отпустил козлиную бородку, повесил в каюте метровый деревянный крест, отказывался брать в руки оружие. Его стыдили, прорабатывали в политотделе, мучили на партсобраниях, но на гражданку не отпускали. Затем пацифист решил спиться. Это не понравилось ему самому. Наконец он стал "косить" под дурака. Прекрасным летним утром, когда сотни ратников, застыв в строю, трепетно ждали подъёма флага, мимо штаба, не торопясь, продефилировал "Тумблер". У комбрига и его свиты челюсти отвисли до поясных ремней. Опоздание на священный ритуал - проступок ужасный, но прощаемый. Членов правления военно-морского колхоза удивил не столько факт опоздания, сколько внешний вид офицера. Одёрнув кримпленовое платьице и поправив форменную фуражку, он, неуверенно ступая по трапу кривыми ногами, обутыми в женские туфли-лодочки, "отдал честь" флагу. Видевший всё это командир корабля сильно заскучал, но Мишу не уволил. Сейчас "Тумблер" ввалился в амбулаторию, загадочно улыбаясь. Указывая кивком головы на вытянутую перед собой, пустую, ладонь и многозначительно поигрывая бровями, он с восторгом сообщил: "Вот!!! Смотри какой!"
- Ой, какой хорошенький! - отреагировал доктор и стал гладить воздух над ладошкой, давая понять, что тоже видит это НЕЧТО и разделяет восторг.
- Как его зовут? - резвился эскулап.
У симулянта глаза вылезли из орбит, но он быстро справился с растерянностью и заявил: "Разве ты не видишь, это же Миша!". Исчерпав, таким образом, очередную психиатрическую идею, "Тумблер" продолжил обход "заинтересованных" в его увольнении должностных лиц. Старпому он приготовил общую тетрадь с расчётами скорости движения сферического коня в вакууме, а командиру - предложения по организации постоянной телепатической связи корабля с Москвой. К замполиту сегодня уже можно не ходить, так как только что в коридоре тот ознакомлен с идеей всемирной победы над церковью путём срочного принятия Папы Римского и всего епископата Ватикана в комсомол. Кстати, для справки: Мишу ведь так и не уволили, а только перевели служить на берег в отдалённый (от цивилизации) гарнизон.
***
Океанская зыбь (невидимые, спокойные, плавно поднимающиеся волны) - предвестник скорого прихода ветерка пошевелила корабль. И ветерок пришёл! В виде тайфуна. Туман порвало в клочья, но неба нет опять потому, что теперь со всех сторон (и сверху тоже) - вода. Двери и "окна" герметично задраены. Всё, что может упасть, крепится "по-штормовому"; всё, что не успели закрепить - летает. Такого злого моредрожания корабельные сторожилы не помнили. Через крошечное отверстие на подволоке (потолке) амбулатории за время каждого погружения корабля под воду успевает нацедиться от Нептуна литров десять. При наклонах шхуны волна с шорохом бежит по медицинским помещениям и, вдребезги разбившись о переборку, орошает всё вокруг. Для ликвидации "маленьких неудобств" прибыл покемон из авральной команды, которого назначили работать насосом. Пристегнувшись ремнём к трубе (дабы не воспарить), боец ведром черпает воду с палубы и выливает её в раковину. "Насос" работает методично, только иногда прерывается, укачавшись до тошноты, чтобы попугать сантехнику. Кстати о пищеварении. Морская болезнь одолевает всех, только проявляется укачивание по-разному. Большая часть мореходов страдает сильно и некрасиво. Желудочно-кишечный тракт и вестибулярный аппарат объявляют забастовку, так как ежеминутно приходится стоять в позе перепуганного кенгуру, и при этом придерживать языком желудок от вываливания наружу. Любое упоминание о пище или необходимости двигаться вызывает судороги. Цвет лица - от белого до землисто-зелёного. Хочется лечь и умереть. Но отдельным немногочисленным счастливчикам качка - всё равно, что весёлая карусель. Эти энерджайзеры бессовестно бодры, краснолицы и готовы всё сожрать на своём пути. Именно сожрать, так как аппетит патологически зверский. Начпрод Лепешкин принадлежал к этому тайному ордену краснолицых. Тайна состояла в том, что в тихую не штормовую погоду Лепешкин планировал скучное меню. Стоило же водице разгуляться, как меню преображалось. Конечно, в нём по прежнему не было паштета из соловьиных язычков, рагу из хвостов выхухоли, марешаля из рябчиков и маринованной дыни. Однако порции ростбифа в эти дни почему-то своими габаритами начинали приближаться к ботинкам фирмы "Ральф" сорок пятого размера. А на десерт выдавали всеми любимый персиковый компот. Процесс введения калорий в организм редких посетителей штормовой кают-компании часто заканчивался передозировкой. На следующее утро, ощутив тяжесть в желудке и предательскую лёгкость в области копчика, осторожно ступая, внимательно прислушиваясь к работе своего кишечника и боясь кашлянуть, проглоты появлялись у доктора. Так что шторм не щадил и их.
***
Необходимо сообщить, что корабль вышел в поход, имея небольшую поперечную трещину корпуса и, как понимает читатель, это не придавало ему дополнительной плавучести. Чтобы не опрокинуться, любое судно во время шторма должно идти "носом по волне" (не подставлять ей борта). Что произойдёт с корабликом, имеющим трещину, если он вдруг окажется носом на одной, а кормой на другой волне, видимо, подробно объяснять не надо. Он просто переломится! Когда умер один из двигателей, идти "носом по волне" стало трудно. Частично не управляемый корабль стал иллюзорной защитой экипажа от стихии. Некоторые пессимисты уже приготовились к худшему, и надели чистые рубашки.
Закончилось волнение хлябей так же неожиданно, как и началось. Правда, это случилось только после того (причем сразу!), как измученный недельной качкой мичман решил, что лучше быть суеверным, чем мёртвым, и принес в жертву Нептуну одну из корабельных кошек, выбросив её за борт. Море выровнялось, выглянуло солнышко, и на капитанский мостик уселся наглый баклан.