Зарь. : другие произведения.

Папиросные Ангелы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Двое подростков из неблагополучного квартала. Дешевые сигареты и такой же дешевый алкоголь. Двое подростков из Люмэновских реалий, которые просто хотят жить. Двое подростков, и один из них просто любит второго. Просто "просто" - такое дурное слово, которое употребляется именно тогда, когда небеса плачут навзрыд.

  


Огонек прикуренной сигареты подрагивает в пальцах, двоится в глазах. Огонек точно такой же пьяный, как и владелец сигареты. Дешевый алкоголь, дешёвое курево, дешевый двухкассетник брата рядом на трехногой табуретке. Эта табуретка - единственный предмет мебели, оставшийся здесь. Дом давно уже приговорен к сносу, да только больше пятнадцати лет так и стоит. Этот дом - излюбленное место всех наркоманов и бомжей округи, стал приютом для двух мальчишек, один из которых все время сбегал от пьяных родителей, а второй просто составлял ему компанию.
Натан улыбается, вспоминая, как они распивали здесь первую бутылку пива, и как впервые пытались курить. Лет по двенадцать им тогда было, кажется. Натан вспоминает, как брат кашлял, отплевываясь, и как сам Нат скрывал, что у него кружится голова от никотина, и как потом его тошнило. Потом, здесь же, на чердаке, Натан впервые занимался сексом со своей одноклассницей, а затем делился пятнадцатиминутным сексуальным опытом с братом. Натану - шестнадцать, сегодня у него - день рожденья, и единственный, с кем он хочет разделить этот сомнительный праздник- его брат. Тот самый, которого Натан, улыбаясь, обнимает за плечи.
Брат - так он называет Мэтта Слэйдера - не родной, названный. Они даже на крови клялись, когда им было лет семь или восемь, Натан помнит - у него до сих пор шрам на ладони. Мать - тогда она еще не пила так сильно - отвесила ему подзатыльник, когда увидела, насколько глубоко Нат порезал руку.
Натан смотрит на шрам - улыбается, у Слэйдера такой же. Они так долго гордились этими шрамами, этой клятвой. Мэтт ловит его взгляд и тоже улыбается: они до сих пор гордятся.
Натан обнимает за плечи Мэтта, Мэтт пьяно хохочет, отбирая у Ната бутылку с дешевым портвейном.
-Слэйдер, козел, отдай, - Натан хохочет не менее пьяно, наваливаясь на Мэтта.
Они - вечно молодые, вечно пьяные подростки в одном из самых неблагополучных кварталов города, они все еще живы, не смотря на шестнадцать лет в этом аду, они - ангелы, забитые в папиросы.
Они сидят на полу, и половицы скрипят не то похотливо, не то подражая паршивому фильму ужасов, а парни хохочут, отбирая друг у друга уже пустую бутылку. Натан наваливается на Мэтта, Мэтт падает на спину, пьяно ржет, возмущается, дрыгается. Они катаются по грязному, местами в подсохшей блевотине, полу, усеянному битыми стеклами, но им на все плевать, они шутливо борятся и хохочут, бутылка с шумом укатывается к противоположной стене, а затем замирает.
Мэтт тоже замирает, в какой-то момент оказываясь сверху на Натане.
Нат ловит его взгляд, все еще продолжая улыбаться, хлопая брата по плечу. Мэтт смотрит на него как-то странно, как-то по-особому, и Натану становится не по себе. Мэтт лежит на нем сверху, и серо-голубые глаза Слэйдера сейчас кажутся стальными, и Натан чувствует, как этот взгляд пронзает его насквозь.
-Бра-ат? - голос Натана - пьян и нерешителен, как и его хозяин.
Натан интуитивно закрывает глаза. Резкий запах дешевого портвейна, и язык Мэтта, шарящий в его глотке. Несколько долгих секунд пьяного поцелуя. Несколько долгих секунд мучительного отрезвления.
Натан отталкивает Слэйдера, рывком поднимаясь на ноги. Встать получается со второй попытки. Все, что чувствует Натан - растерянность. Взгляд Мэтта - какой-то виноватый. Взгляд итак побитого щенка, над которым в очередной раз занесли руку для удара. Все, что чувствует Натан - бессилие.
-Пидор, - выдыхает Натан.
Натан пятится к люку, пока Мэтт пытается подняться. Натан спускается по приставной лестнице, судорожно, чуть не падая. Перекладины хлипкие, руки дрожат. Все, что чувствует Натан - ярость.
-Натан, подожди! - отчаянно орет Слэйдер ему вслед.
А Натан уже бежит по второму этажу заброшенного дома - по битым стеклам и использованным шприцам. Разрисованные граффити бетонные стены, которые столько лет были родными, начали смыкаться так же растерянно и судорожно, так же яростно, как и сам Натан.
-Пидор недоебанный! - кричит Натан, выбегая из этого адского дома - приюта двух вечных мальчишек.
Натан бежит, не разбирая дороги. Кроссовки скользят по грязи, Натан несколько раз падает. Любимые штаны в черно-коричневых пятнах. Натан бежит, пока в боку не начинает колоть, пока дышать становится почти невозможно. Натан даже не понимает, где он точно находится, ему не до этого. Здесь все дома так похожи - загаженные, с вонючими подъездами. Натан закуривает, прислоняясь спиной к стене многоэтажки, и его трясет сильнее, чем когда он лежал с воспалением легких в больнице, с температурой под сорок. Сильнее, чем трясло с похмелья, когда он первый раз напился вхлам. Сильнее, чем когда он расстегивал лифчик на своей однокласснице.
-Пидор, ебанный пидор, Мэтт, - в шепоте Натана, как и в его дрожащих пальцах, и в с третьей попытке прикуренной сигарете; во всем этом едва ли меньше отчаянья, чем во взгляде Слэйдера, кинутом вслед Нату. - Ублюдок, Мэтт, что ты наделал...
Натан сползает прямо на мокрый асфальт. Натан даже не замечает холодных, по-особому октябрьских капель, бьющих по лицу и рукам.
-Ублюдок! - вновь орет Нат, порывисто - кулаком о бетонную стену.
Костяшки пальцев содраны, Натана трясет, но он этого не замечает.
-Урод, как же ты посмел, Слэйдер, - губы у Натана тоже трясутся. - Сукин ты сын.
Такое истерическое бессилие.
Натан сидит там до тех пор, пока не начинает светать. Часов шесть утра, наверное. Или семь. Натан не уверен. Подсветка электронных часов выдает какую-то херню. Батарейки, наверное, сели. Или просто сломал. Натан не знает, ему не хочется об этом думать, но хочется за это цепляться. За какие-то факты, которые помогут удержаться ему в этой реальности.
За бездомного, бродячего пса, улегшегося возле Ната, например, удержаться. Натан понимает, что не помнит, когда и как именно прихромала псина. Натан треплет бродяжку за ухом.
-Прости, брат, нечего мне дать тебе пожрать, - улыбка у Ната немного нервная.
Он поднимается на ноги, и этот ободранный бродячий пес с порванным ухом поднимается вместе с ним. Натан на пса не смотрит, Натан бредет по улицам. Идти домой особого желания нет, но бродить по мало знакомому району ему хочется еще меньше. Бродячий пес отстает от Натана метров через пятьсот, и Натану немного жаль, когда он осознает, что пес перестает хромать следом за ним.
Натан бредет, пытаясь вспомнить, как пройти к его дому, но вместо этого все, что он вспоминает - запах дешевого портвейна во рту. И еще, язык Мэтта. Сколько бы Натан не смотрел на номера многоэтажек и названия улиц на покоцанных табличках с блеклой краской; все, что видит Нат - перепуганный, щенячий взгляд Слэйдера.
Нат хлопает по карманам, отыскивая помятую пачку с единственной, не менее помятой сигаретой.
"Надо будет еще купить," - машинально думает Нат, щелкая зажигалкой.
Зажигалка дряная и дешевая, и ее хозяин чувствует себя таким же.
Зажигалочный хозяин добирается домой только через час, где на всю квартиру раздается храп отца, а мать - с очередным наполовину замазанным тональником синяком плачет в ванной. Натан тут же запирается в своей комнате, не удосужившись даже снять в прихожей куртку и ботинки. Отец спит, матери нет до Ната дела - у нее своя беда. Как перестать реветь и замазать, наконец, синяк, и как дойти до работы в таком состоянии. Настенный календарь с какой-то голой бабой напоминает Натану, что сегодня уже среда. Все, чего хочет Натан - послать настенный календарь нахуй вместе со всем миром и хоть немного поспать.
Раздеваться нет ни желания, ни сил - Натан падает на кровать и вырубается тут же, едва его голова касается подушки. Своеобразная защитная реакция организма на подобные ситуации. Черная пустота без каких-либо намеков на сон.
Натан спит до вечера, и первое, о чем он думает, лежа на животе, ткнувшись лицом в подушку и не открывая глаз: "чертов Мэтт. Ублюдочный Мэтт, херов братец, оказавшийся пидором". Натану хочется разреветься от бессилия, Натану хочется сдохнуть. Но все, что он делает - встает и идет в душ. Натан игнорирует вопли уже бухого папочки и сообщение мамочки о супе, который дожидается его на плите.
-Да нахуй ему твой суп, - слышит Натан, перед тем, как закрыть за собой дверь ванной.
Натан знает наизусть, что будет дальше. Отец замахнется, мать завизжит, как свинья. Отец не выдержит и ебанет ей, мать начнет просить его прекратить. Отец бросит ей: "Сука!", а потом, может, трахнет, в том случае, если у него будет настроение, и если он будет не сильно пьян. Вопли матери в этом случае будут звучать удовлетворенно и яростно, как будто она рада подобному изнасилованию. Натан успел выучить все это за свою шестнадцатилетнюю жизнь. Может, отец стал избивать мать позже, но Натан не помнит того времени, когда бы он ее не бил.
Натан встает под душ, но только через несколько минут понимает, что струи воды - ледяные. Усмешка на лице Ната - нервная, с каким-то привкусом горечи. Ванна изъедена ржавчиной, Нат прижимается щекой к холодной стене. Они клялись друг другу выбраться из этого ебаного города, они клялись друг другу на крови, они клялись выбраться вместе. Уебок Мэтт, как мог он...
Натан ебашит со всей дури кулаком в стену, и мать орет из кухни, и Нат не слышит ничего. Перед глазами Натана - щенячий взгляд Мэтта, и все, что может Нат - кидаться в крайности. От ярости к бессилию.
Под душем Нат стоит минут сорок, а то и больше. Он приходит в себя, только когда мать колотит в дверь ванной.
-Чем ты там занимаешься?! - орет мать, а Натан едва различает ее вопли сквозь шум воды.
-Пошла нахуй, - зло бурчит себе под нос Нат.
Папиросные ангелы тоже идут нахуй, и Натан - в первых рядах, а Мэтт вышагивает рядом, как всегда, просто за компанию, не смотря на то, что главный пидрила здесь он.
Нат выходит из ванной, с шумом хлопая дверью, и его не ебет, что там происходит за его спиной. Он опять перестает слышать мать, он перестает видеть что-либо, помимо глаз Слэйдера, серо-синих прожекторов, Нат закрывает дверь своей комнаты на защелку. Мать орет, стоя в коридоре перед его дверью, а Натан - Натан обессиленно сползает на пол. Спустя почти сутки до мозга Натана доходит тот факт, что когда он сосался с Мэттом на чердаке, у него стояло. И стоит сейчас - когда он об этом вспоминает.
-Натан, ты меня слышишь? - кричит мать с той стороны двери.
А Натан - Натан касается рукой своего члена, и тут же отдергивает руку. Нет. Натан говорит себе: "Нет." Ни за что. Никогда. Натан добирается до постели, но вырубиться так же легко, как организму удалось утром, не получается. Натан ворочается на застиранной простыне под вопли матери и под собственные мысли. Уебок Слэйдер. Уебок. У Натана все еще стоит, и он ненавидит себя - и пидора Мэтта за компанию тоже ненавидит.
Натан вырубается только около двух или трех часов ночи. И на этот раз черная, избавительная пустота его оставляет. Натану снится запах портвейна и скрипящие половицы чердака, и на сей раз у Натана нет сомнений, что скрипят они до невозможности похотливо. Натану снится жадный рот Мэтта Слэйдера, и когда Нат пробуждается от писка материного будильника, член Натана стоит, как Эйфелева Башня, от этого Нат ненавидит себя еще сильнее.
Через двадцать минут, когда Натан окончательно понимает, что больше не уснет, мать тарабанит в дверь.
-Натан, ты в школу идешь?
Школа. Ебаная школа, последний год. У Натана нет особого желания идти туда, но оставаться дома наедине со своими мыслями ему хочется еще меньше. Место обычных проебов - заброшенный дом, но Натана передергивает, когда он думает об этом. Идет в душ, пьет кофе и завтракает он на автомате. Перед глазами Ната - лицо Мэтта, Нату до смерти хочется курить. Пока мать шурует в кухне, Нат успевает спиздить несколько купюр из ее кошелька.
На сигареты - пару пачек самой дешевой дряни - хватит.
Натан накидывает куртку, не застегивая, подхватывает рюкзак и хлопает входной дверью, не прощаясь с матушкой. Ну ее нахуй, матушку, вместе со всем остальным миром. И Мэттом впридачу.
Быстрым шагом до школы, в ближайшем киоске купив сигареты. Натан ухмыляется, хоть одна польза от неблагополучных кварталов: сигареты продают даже ученикам младших классов. Ухмылка у Натана нервная и неискренняя.
Закуривает Натан сразу же, на ходу. Бросить взгляд на дом Мэтта, и тут же отвести глаза. Не замедляя темпа, пройти мимо. В том, что он не встретит Слэйдера по дороге, Нат не сомневался. Натан слишком хорошо изучил Слэйдера за все их шестнадцать лет. Соседний двор и клятва на крови - а Слэйдеру не хватит духу заявиться в школу на второй день после такого. И как Слэйдеру хватило духу полезть к Нату, как он...
Натан нервно выкидывает окурок в сторону.
-Нат, чувак, с прошедшим, - раздается слева от него и Натан облегченно вздыхает.
Сэм. Рыжий Сэм, фамилию которого он не помнил. Сэм, которого он знает с детства. Сэм, который может поддержать в любую минуту. Сэм. Рыжий чертенок Сэм. Вот кто ему сейчас нужен.
-Нат, чё кислый такой? - рыжий, веснушчатый Сэм засыпает его вопросами. - А Слэйдер где, похмеляется еще?
И Натан закрывает рот. Слэйдер. Да, Слэйдер.
Натан пожимает плечами. Говорить о чем-либо резко расхотелось. Говорить о Слэйдере. Слэйдер. Натан оглядывается на дом Мэтта, и все мысли о том, чтобы посетить школу, рассыпаются в прах.
-Натан? - Сэм кладет руку ему на плечо.
Нат делает шаг назад, сбрасывая руку Сэма. Инстинктивно. Ненарочно. Как будто жест Сэма обозначал что-то большее, чем просто попытка вернуть Натана на землю.
-Натан, ты чё? - Сэм удивлен и растерян.
Рыжий чертенок Сэм, прости. Натан делает попытку улыбнуться.
-Я это... Я к Мэтту, короче, в пизду школу.
Натан разворачивается, и почти бегом - назад. К дому Слэйдера. Сердце у Натана стучит так сильно, как будто готово вырваться из грудной клетки.
   В нос ударяет запах мочи, Натан морщится, Натан готов вырваться из лестничной клетки, стоя перед дверью квартиры Мэтта, прикуривая уже третью сигарету. Третья сигарета в пальцах Ната трясется, как и ее хозяин. Еще труднее будет постучать - звонок у Мэтта не работает.
Натан буравит взглядом дверь уже пятнадцать минут, когда она вдруг распахивается. И Натан встречается взглядом с Мэттом.
Глаза у Слэйдера - пронзительно синие. И перепуганные до смерти.
-Нат, - начинает Мэтт, и не успевает договорить.
Натан не помнит, как это получилось, - но он уже стоит в коридоре, прижимая Мэтта к стене своим телом, а его рюкзак валяется на полу. Обои старые, ободранные, наполовину разрисованные Мэттом, когда ему было лет пять. Натан не помнит, как это получилось, - но он уже кусает губы Слэйдера. Жадно. Хрипами. Ниже. К шее. Ебаный Мэтт Слэйдер, херов его брат, пидрила.
-Ненавижу тебя, - хрипит Натан, прижимаясь бедрами к бедрам Мэтта.
Натан не помнит, как это получилось - но рука Слэйдера - его ебаного названного брата - уже подрачивает Нату, и джинсы с трусами стянуты до колен, и Нату хочется сдохнуть от отвращения к самому себе, и еще больше ему хочется, чтобы Мэтт не останавливался. И Мэтт не останавливается - не смотря на распахнутую настежь входную дверь и спящую мать в комнате. Натан кончает, заглушив хрип, впившись Мэтту в плечо сквозь футболку.
-Ублюдок, - шепчет Нат, пытаясь отдышаться. - Ненавижу тебя...
Натан шепчет что-то еще, сползая на пол, и Мэтт сползает вместе с ним, вцепляясь в Ната. Как потерявшийся ребенок, которого нашли, вцепляется в мать. Как алкоголик с утра вцепляется в бутылку пива. Как Мэтт вцепляется в Ната, который только что кончил от его пальцев.
Мэтт сидит рядом с ним, долго, молча прижимая к себе Натана за плечи. Первое, что выдавливает из себя Мэтт:
-Нам надо уйти, мать скоро проснется.
Натан не отвечает, и все, что делает Мэтт - помогает ему одеться. Мэтт обнимает его за плечи, выводя Ната из квартиры, и Нату хочется сдохнуть, и еще, чтобы сдох Мэтт. Слэйдер оборачивается, ворочая ключом в замке, и по взгляду серо-голубых глаз Натан понимает: Мэтт сдохнет. Мэтт с радостью сдохнет, но только вместе с Натаном.
И все, что готово было сорваться с губ, весь этот мат и все проклятия в адрес Слэйдера... Натан просто прислоняется спиной к стене и ждет, пока Мэтт нажмет кнопку лифта. Все остальное для Ната перестало иметь значения.
Натан не смотрит на Мэтта, пока они едут в лифте. Натан изучает автографы на стенках лифта, с пожеланиями валить на хуй всем, кто это читает. Натан ухмыляется про себя: на хуй он пойдет с удовольствием. Пока они идут - не сговариваясь - к заброшенному дому, Натан на Мэтта тоже не смотрит. Натан прикуривает и молча протягивает Мэтту пачку, не глядя. Слэйдер вытаскивает себе сигарету. Слэйдер тоже молчит, хотя у него есть свои.
На чердаке все еще запах дешевого потрвейна, и Натана трясет от этого аромата. Он садится на пол, опираясь спиной о холодную стену, и закрывает глаза. Закрывает - только бы не смотреть на Мэтта.
-Натан, прости, - выдавливает из себя Слэйдер.
Натан молчит, и Мэтт молчит тоже. Какая-то сирена за окном. Копы, кажется. Или скорая. Такой привычный звук в их районе, а Натан так и не научился в них разбираться. Мэтт различал их на слух, а Нат...
А Нат просто хочет сдохнуть.
И все эти Натановские вопросы: "Мэтт, почему?", "Мэтт, за что?!" - Натан не озвучивает их. Натан не помнит, как это получилось, но его голова уже лежит на коленях у Мэтта, и когда Нат открывает глаза, он невольно улыбается. Пальцы Мэтта путаются в Натановских волосах - темных, коротких.
-Натан, - снова начинает Мэтт, и запинается.
Слэйдер смотрит на Ната, беспомощно и виновато. Так смотрит первоклашка на лица родителей, получив первую в своей жизни двойку. Херов братец. Натан достает сигарету, и Слэйдер щелкает зажигалкой у носа Ната. Приторно-услужливо. Натан морщится - и Мэтт закусывает губу, ожидая, что скажет Нат.
Губа у Мэтта и без того искусана, с корочкой запекшейся крови.
А Нат - Нат смотрит на Мэтта и ничего не может сказать. Совсем ничего. Вообще.
Натан может только смотреть на Слэйдера, и еще, может, курить. Но табак такой же херовый, прогнивший изнутри, как и хозяин сигареты. Мэтт забирает из пальцев Натана очередной истлевший и потухший сам собой окурок и выбрасывает в сторону. Приторно-услужливо. Натан морщится - и так по-братски.
Они сидят там, точнее, Мэтт сидит, а Натан лежит - головой на коленях Слэйдера, до самого вечера. Они не произносят ни слова, когда идут домой. Так близко, то и дело задевая друг друга плечами. И Нат кивает Мэтту на прощанье.
Дома - как обычно, пьяный отец и истерично визжащая мать, Натану нет до них никакого дела. Натан раздевается и шмыгает под тонкое одеяло с порванным пододеяльником. В эту ночь Натану не снится ничего.
Ничего, кроме Мэтта Слэйдера.
Натан приходит в себя только через полторы недели. Когда он понимает, что каждый день проходит одинаково - он просыпается по будильнику матери, потом мать тарабанит в дверь. Натан идет в школу, Натан останавливается у дома Мэтта, Натан терпеливо ждет его. И до позднего вечера они укуриваются на чердаке заброшенного дома. Молча, не говоря ни слова друг другу.
Натан приходит в себя на том же чердаке, когда ловит взгляд Мэтта в очередной раз. Глаза у Мэтта - виноватые и всепонимающие. Всепрощающие. И что-то в Натане ломается.
Отчаянно, судорожно вцепляясь в Мэтта, Натан утыкается ему в плечо.
-Нат, я люблю тебя, - голос у Мэтта срывается.
На вас когда-нибудь обрушивался потолок? С прогнившими досками и ржавыми гвоздями в этих самых досках, обрушивался? В одно мговение, вот так, одним выдохом - одной-единственной фразой? Натан вздрагивает, и судорожно сжимая пальцы на рукавах куртки Мэтта.
Все это время Натан безумно боялся, что Мэтт как-то озвучит их отношения. Что Мэтт выдавит из себя что-то ещё кроме имени Натана и вымученного "прости". Что Мэтт потребует от Натана каких-либо действий. Любых.
-Я знаю, брат, - Натан не уверен, что произнес это даже шепотом.
Натану не хватает сил сказать что-либо еще. И он просто смотрит в глаза Слэйдеру. Его Мэтту. Его брату. И для Слэйдера - для его Слэйдера - это значит больше, чем все слова, которые могли бы быть сказаны.
Потом пальцы Ната пробирались под куртку Мэтта, и жалобно лязгала хлипкая молния. Потом Нат целовал Мэтта - своего Мэтта - долго и жадно, и похотливо скрипели половицы. И пальцы Натана дрожали точно так же, как и их хозяин, точно так же, как и обнаженный живот Мэтта под Натановской ладонью. И расцарапанные бедра, и дрожащие пальцы, и несколько секунд одного на двоих оргазма.
   Когда Натан приходит в себя, его Мэтт лежит рядом, тяжело дыша. Глаза у Мэтта - пронзительно синие. И перепуганные до смерти.
Мэтт не успевает открыть рот, Натан не успевает оглянуться.
Натан слышит:
-Пидоры ебанные.
Натан даже не понял, как это получилось. Когда это получилось. Когда они получились. Только боль в районе затылка, и все - расплывшимися кадрами. Их человек пять, этих парней. Мэтт дергается, пытаясь встать. Мэтта уже держат двое. За руки и нож у горла. Руки в кожаных перчатках без пальцев. Лет по двадцать пять парни. Бритые, скины, кажется. Нат не уверен - у Ната все плывет перед глазами. У одного из парней в руках бутылка водки. В нос ударяет запах алкоголя, и Натана передергивает, и перед глазами Ната - Мэтт с ножом у горла. Нат кидается к Мэтту, и Натана бьют коленом в живот, Натана сгибает пополам от боли. И кто-то из этих бритых парней хватает его сзади за плечи, резко выпрямляя. Не давая опомнится, бьют поддых.
Слишком быстро, слишком много кадров. Натан предполагает, что пленка засвечена, и цена этой пленке такая же, как и цена жизни Натана сейчас.
Натан слышит:
-Сдохни, сука.
Натан отплевывается кровью, уже лежа на полу. Битые стекла впиваются в ладони. Натан слышит, как Мэтт пытается вырваться, когда самого Ната добивают ногами.
Натан видит, как Мэтту перерезают горло, как будто умерщвляют скотину, и Натан теряет сознание.
Когда Натан открывает глаза - первое, что он видит - белоснежный потолок, и ему хочется сдохнуть больше, чем когда либо. У постели Натана - заплаканная мать. Натан отворачивается. Натан не хочет ничего говорить, Натан даже не чувствует боли. Мать начинает говорить, и ее слова впиваются в мозг Ната, и он не может закрыть глаза и отключиться, как делал это много раз раньше.
Мать говорит, что его нашел в заброшенном доме какой-то бомж. Мать говорит, что Натана избили скинхеды, и Ната передергивает. Мать выдерживает паузу, она говорит, что Натан должен это знать, хотя врачи советовали не говорить пока. Мать не знает, что именно Натан видел, и поэтому она говорит то, что ей сказали копы. Нат сжимает зубы, когда слышит, что Мэтта изнасиловали и перерезали ему глотку. Как какой-то овце на праздничный пир в местной деревушке. Нат вжимает ногти в перевязанные бинтами ладони, и мать продолжает говорить. Она говорит, что Натан лежит в больнице уже месяц, что у него сотрясение мозга, и что-то сломано. Натан не слышит, что именно, а переспрашивать у него нет сил. Желания, впрочем, тоже. Мать говорит, что этих скинов ищет полиция, что Мэтта уже похоронили, и что - слава господи - с Натаном все будет хорошо.
Натан сжимает зубы, впиваясь взглядом в стену, а мать продолжает говорить.
Мать сидит у его постели до вечера, а вечером приходит все такой же бухой, как и обычно, отец. Натан отворачивается, Натан не хочет никого видеть, да и все, что Натан хочет - сдохнуть.
Натан открывает глаза, Натан закрывает глаза - ему кажется, что эффект одинаков. Вокруг его постели бегают медсестры, врачи и визгливая мать, и Натан не знает, что он тут делает. Какие-то колеса, и черная пустота вместо сна, избавлением.
Проходит время - и Натан приходит в себя - и Натан не приходит в себя.
Выздоравливает Натан достаточно быстро, и врач обещает его выписать уже через неделю, Натан не отвечает. Натан никому не отвечает, даже рыжему Сэму, который приходил к нему пару раз. Сэм, против своего обыкновения, не засыпал его вопросами. Просто молча сидел на краю постели Ната. Но Натан все равно молчал, отворачиваясь к стене. Какие-то врачи, какие-то медсестры и визгливая мать, - и Натан приходит в себя - и Натан не приходит в себя.
В ту ночь, когда на следующий день Натана торжественно должны выписать, Натану снится Мэтт Слэйдер. Натану снится, как он лежит на коленях у брата, и брат смотрит на него пронзительными серо-голубыми глазами. И взгляд у брата во сне - всепрощающий. И Натан, он помнит во сне, как умирал Мэтт на его глазах, и Натан, во сне, он понимает, что это сон. И Натан, он судорожно вцепляется в Мэтта, в своего Мэтта, в своего Слэйдера.
И Мэтт говорит ему во сне:
-Нат, я люблю тебя.
И Натан обещает ему, там, во сне, Нат обещает ему жить. Жить за них обоих. И Слэйдер целует его, и Натан чувствует запекшуюся корочку крови на губах Мэтта.
В ту ночь, накануне выписки Натан сбегает из больницы сам. Минуя спящую старушку вахтершу, Натан в застиранных джинсах и грязных кроссовках, в порванной куртке сбегает из больницы. Натан бродит по улицам - и ему хочется сдохнуть. И ему так хочется жить. За них обоих. За себя - и за него. За вечно молодых папиросных ангелов.
И Натан улыбается.
Огонек прикуренной сигареты подрагивает в пальцах, двоится в глазах. Огонек тоже хочет поскорее съебать из этого города. Натан оборачивается. Интересно, сколько он уже прошел? Километра три, четыре? Меньше? Мимо со свистом проезжает очередная машина. Мимо, снова мимо. Натан усмехается, опуская руку. Мысль - добраться до другого города на попутках перестала казаться действительно стоящей еще час назад. Или два часа назад, когда только начало темнеть.
Натан жадно затягивается, выпускает дым из легких. Небо сегодня чистое, звезд - как грязи, Натан поднимает голову вверх, пытаясь определить, где эта херова Большая Медведица. Мэтт ему когда-то объяснял, но Нат так и не научился находить этот ковш. Натан бродит по обочине, раскинув руки в стороны, будто танцуя.
Очередной свист и скрежет по тормозам. Машина останавливается в нескольких метрах перед Натаном.
Натан щурится, прикрывая ребром ладони глаза от слепящих фар.
"Ну, что ты думаешь, брат?" - Натан хмыкает про себя. - "Неужели нам с тобой наконец повезло, а?"
-Подвезете? - нерешительно спрашивает Натан, тут же понимая, что даже не видит, открыто ли окно со стороны водителя. Глупо так спрашивать, думает Натан, делая шаг по направлению к машине. Натан повторяет свой вопрос громче, почти криком, и на несколько секунд свет фар гаснет.
Потом оставалось еще несколько метров до черной Хонды, которая должна была отвезти его отсюда на хуй, как пары-тройки жадных глотков, когда ты приканчиваешь банку пива. Как нескольких последних затяжек - когда подходит автобус, а сигарета не скурена даже наполовину.
Какой-то парень выходит из машины, оставляя дверь открытой. Натан щурится, пытаясь разглядеть его. Парень поднимает руку, пафосно, как в идиотском вестерне про гангстеров из Натановского детства, и Нат понимает, что в пальцах парня - пистолет. Усмешка на лице Натана - горькая и выжидательная.
"Нам повезло, брат," - думает про себя Натан. И продолжает улыбаться - себе и дулу пистолета.
Потом был глухой звук выстрела и дикая боль на несколько долгих секунд. Потом была только песня из встроенного в машину радиоприемника, на полную громкость, из открытого окна, на скорости под сто двадцать. Потом - потом был только ковш большой медведицы. И еще, может, Небеса, которые смеялись навзрыд.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"