Боевой листок Мой Укус. Чей укус? Зачем укус? Когда укус? В конце концов с кем бой?
Укус редакции. Укус - это оружие. Укус во время боя. А кого бьем?
Редакция трехглавым гадом (Thrary, Серж и Бара) кусает и хвостом (Morgilion) бьет по пошлости нынешней фантастики, зато беззлобно стебается над толкинистами.
Нам, в редакцию, пришло письмо, судя по подписи отправленное редакцией желтого, бульварного листка "Мой Укус". Оно написано на ярко желтой бумаге ядовито канареечным фломастером. Мы не смогли разобрать ни единого слова, но хотим заклеймить это бездарное, убогое, бульварное, в конце концов просто желтое издание. И знайте нам с ними не по пути. Мы против них. Мы против вас. Мы против себя самих. Нас много. Мы против всех.
Есть такое модно слово Internet. Есть там место - Арда-на-Куличках. Акромя текстов, апокрифов, песен менестрелей и Ролевых игр на Арде-на-Куличках проводятся разные конкурсы.
Сейчас там можно принять участие в подведении итогов поэтического конкурса. (отдельно толкиеновская поэзия, отдельно фентези). Черт их знает авторов, что они туда наприсылали, может вы подскажете.
В 1996 году издательство АСТ родило сорокатысячным тиражом книгу со сложным названием "Миры братьев Стругацких. Время учеников."
Я не прочитал эту книгу в 96, я прочитал ее случайно, в 97. Прочитал и задумался.
(Время учеников - сборник продолжений книг Стругацких. Составитель ранее известный в фэнских кругах Андрей Чертков, как я понимаю бывший редактор фанзина Оверсан.)
Вернемся к содержанию. Эпиграф сборника - Писателям, мыслителям, УЧИТЕЛЯМ БРАТЬЯМ СТРУГАЦКИМ посвящается эта книга. Я перечел эпиграф раза три.
Первые три раза я подумал, плохой эпиграф, зато по делу. Сразу предупреждают - книга-то не просто так. Для мыслителей и писателей. Чтобы убить время читать бессмысленно. Не учебник, конечно не набор сделай сам, но то из чего черпается материал дискуссий, вдохновение, и даже банальная техника письма. С уважением к Стругацким и просто с правилами хорошего тона здесь явно что-то не так - не слишком скромно ВСЕХ писателей и мыслителей мира (вдруг кто-нибудь удосужиться перевести эту книгу на другие языки) писать с малой литеры, а братьев Стругацких горделиво приподнимать над ними чернилами типографских знаков, но все-таки они учителя писавших. Быть может до сих пор кумиры. Так что для сельской местности сойдет. И тут я говорю - стоп.
Перечитываю еще раз. А так это СТРУГАЦКИЕ - мыслители и ученые. Книга посвящена им. Книга для них. Мне читать ее бессмысленно. Ошибочка вышла господин начальник. А ну положь, где взял. Книга не про тебя, для Стругацких. Прийдут - выдам.
С другой стороны, хотели сказать авторы - Борис Натанович, мы тебя уважаем и сказали. Обыкновенный эпиграф... Только обидно чуть-чуть, что пригрезилось большее. Но авторы здесь не причем. Сам дурак.
Подборка авторов - через раз имя мне незнакомое (хорррошо новые имена), плюс Лукьяненко, Рыбаков, Лазарчук, Казаков (умелой рукой мастера поддержат новичков, если те пошатнутся в строю, по крайней мере в теории так).
Каждый перед произведением небольшую статью. Стругацкие. Когда, Что, Почему.
Потом произведеньице. В среднем на четыре авторских.
Совсем забыл, предисловие Бориса Стругацкого и послесловие Андрея Черткова.
Они (предисловие и послесловие) и представляют единственную ценность данного сборника, если не с литературной, то хотя бы с литературоведческой точки зрения. Честно предупреждая читателя - боязно было, думали не выйдет сборник.
Как в воду глядели.
Из статей перед продолжением Стругацких можно узнать некоторые факты из жизни авторов в изложении самих авторов. Если кому интересно. Кому интересно, кому нет. Через раз, нет-нет не забавные, но довольно поучительные истории. Одни статьи чуть по лучше, другие по хуже. Едино одно - не то любовь, но точно поклонение Стругацким. Может чуть-чуть мерзко, но это уже от вкуса и эстетики читателя зависит, но в среднем их стоит прочесть, тем более, что присутствие их в сборнике полностью оправдано спецификой книги.
Зато произведения же как на подбор слабые, немощные, расползающиеся. Где сохранилась эстетика Стругацких (обычно открытым проституированием и калькой канонических текстов) там она рвет собой, оттесняя на задний план слабые потуги автора создать новые сюжетные линии, ходы, характеры. Так наверное будет рвать вены и тело немощного, больного старика пересаженное ему сердце двадцатилетнего атлета. Со своим старик прожил бы еще... Может ничего не прожил бы, завтра помер, а может год-другой бы протянул. Ан нет, молодое сильное сердце убьет его.
Где эстетики Стругацких не сохранилось, там о приемственности и о том, что это все-таки продолжение говорят имена, декорации, внешние факторы. Зачем изобретать внешнего врага - есть странники. И так далее... От Стругацких кроме имен ничего не осталось. Так продолжение книги "Парень из Преисподней", написано как action (есть такой термин в американском как кино, так и литературном искусстве, если приемлим термин искусство к таким книгам и фильмам, не боевик, не триллер, действие. Всего по чуть-чуть - секс, насилие, но главное конечно здесь темп, стремительный, нарастающий и даже у мастеров жанра к концу становящийся астматическим). Меня можно пытаться убедить, что оригинал не слишком глубокая книга. Да, это так. Но эта книга показывает как бессилие огромной организации пытающейся изменить мировозрения дикаря. Сломать веру - да, расшатать эго - сколько угодно, разрушить кумиров - пожалуйста. А вот изменить мировозрение малолетней машины смерти - не может. Так и трагедию личности тщетно пытающейся цепляться за лживые идеалы. И затянувшийся оптимистический хэппи-энд книги мастерски уничтожается одним мазком кисти гения Стругацких. Мне тяжело поверить, что продолжение пусть написанное, не УЧИТЕЛЯМИ, как их именуют в эпиграфе, а людьми их горячо любящими и уважающими (как утверждается в вступительных статьях) мог вынести из книги нечто, что позволило ему написать продолжение как шпионскую историю о проникновению в земную контрразведку алайских агентов. Все что вынес автор из Парня из Преисподней, что на какой-то планете действует земная агентура. Какое будет продолжение? А не перевернуть ли все с ног на голову. И вот алайская агентура действует на земле. Ново. Оригинально. Первый приз на любом литературном конкурсе за оригинальность сюжета.
После этого мне даже интересно стало, а что сделали с Трудно Быть Богом. Хоть здесь пронесло. Нет пока продолжения. Не пробрались пока серые отряды на Землю. Правда составитель обещает, что сборник не последний...
А вот до понедельника добрались. Прочитал. Ничего так. В смысле практически полное ничего. Из личных идей и находок самого автора, заслуживающих упоминания, нашел только плакаты в столовой НИИЧАВО. Плакаты привожу полностью - хороши.
Пальцем в солонку? Стой! Мой знакомый по имени Глеб Уходящий товарищ, ты сыт?
Что ты Повсюду разбрасывает хлеб Зря спросил, это видно на вид.
себе Не знает, наверное, Глеб Администрация.
позволяешь?! Как трудно дается хлеб
Мало ли где еще
Ты им ковыряешь!
Остальное либо так плохо, что упоминать не охота, либо с мясом и ошметками не слишком хорошей бумаги вырвано у Стругацких. Даже сюжеты.
Кстати о качестве, цитата из второго абзаца данного опуса, все от лица чуть-чуть обрюзгшего и повзрослевшего Привалова " "Алдан" за моей спиной недовольно загудел и выплюнул на считывающее устройство стопку перфокарт.
- Не хулигань, на всю ночь обесточу, - пригрозил я."
И уже до боли знакомо, но не так - слабее, и как будто Привалов в противном случае обесточит машину только до четырех утра. И конечно же - "Алдан" за моей спиной. Пошловато, можно было бы найти более оригинальное место для вещи. Тоже про "недовольно загудел" - это уже было. И перфокартой безусловно можно только плюнуть и никак иначе. Банально и серо. Алдан же добрую комнату занимает. Если уж так дороги штампы про что-то за моей спиной и недовольно зарычал, ведь обосновать пытаться можно. Можно ведь было и с объемами побаловаться - родить такой вариант Давида и Голиафа. Голиафа подкравшегося со спины, недовольно гудящего и плюющегося в Давида самым грозным своим орудием - перфокартой. И Давида у которой в руках вместо пращи, которой хотя бы стукнуть можно было, вилка от розетки, равно бесполезная как и просто орудие и как орудие против электронного Давида. Потому как все уже давно заговорено - бесперебойное питание и прочие штучки. Тогда тавтологическая угроза про обесточу на ВСЮ ночь, звучит нормально. Угроза то пустая. Не то что на ночь, на минуту обесточить не сможет. Но чувство долга заставляет кричать на монстра, бросаться на него. А монстр, то он, может и не монстр, а так, но чувствует свою безнаказанность и плюется перфокартами. Тоже банальщина, но обосновывает и недовольное гудение и плевание перфокартами и странные угрозы Привалова. А нужно совсем по-другому и волшебно лучше.
Многие гениальные произведения Лопе де Веги (в том числе и Собака на Сене), Шекспира (например Комедия ошибок), основателя классического итальянского театра Карло Гольдони были, позволю себе воспользоваться американским же кинотермином, ремейком более ранних произведений других авторов, или даже компиляцией из нескольких произведений. Но это не мешало им быть гениальными. Можно сравнить первоначальные произведения с результатом и увидеть как произведения часто даже не среднего качества, а куда ниже, после дописывания, перелицовки, переработки начинали сиять истинными бриллиантами культуры.
Во Времени Учеников, этого нет и авторы гордо назвавшие себя УЧЕНИКАМИ Стругацких заслуживают этой книгой звания литературных поденщиков.
Грустно, то что именно школа Стругацких сделала несколько лет назад программное заявление о противопоставлении себя бульварной литературе захлестнувшей книжные прилавки. Именно мы, кричали они, спасем всю российскую литературу, мы не можем бороться с забугорным чтивом массой, но будем бороться качеством. Раздавались красивые слова о том, что не может российский писатель выдавать не гора киллобайты - он от этого перестанет быть автором. Прошло чуть более трех лет... И вышла эта книга. Как выяснилось и массой можем и качеством всем посоперничаем с зарубежным чтивом.