- Кап-кап-кап-кап... - частила под ухом вода, и это было неправильно. Настолько неправильно, что человек мгновенно пришел в себя, вынырнул из темной бесчувственной глубины в воняющую мазутом, потными мужскими телами, прогорклостью перегоревшего на сковороде масла действительность.
Однако вернулось сознание, но не память.
Капель - это неисправность, которую должно устранить, что очевидно. Но кому? И кто я?
Ответа не было.
Для начала определимся, решил человек, - где я? Потом - все остальное.
Узкая жесткая лежанка в чуть более широкой, едва ноги вниз спустить, невысокой келье. Железные "глухие" стены, еле-еле колышется занавеска на проеме входа, синие блики лампы аварийного освещения.
Под ухом тикают наручные часы. То есть, это была не капель, уже хорошо.
Время...
Часовая и минутные стрелки замерли в самом верху циферблата, секундная едва-едва от них оторвалась. То ли полдень, то ли полночь, пока не выберешься на палубу, не поймешь.
Упс!
Кодовое слово - палуба!
Значит, корабль.
Под ухом обнаружилась открытая книга. Глаз выхватил верхнюю строчку.
"- берега, которые созданы специально для того, чтобы около них было удобно терпеть крушение и чтобы бедняги вроде нас могли легко выйти из всякого затруднения".
Обложка!
Ж. Верн, "Таинственный остров", издание Гамбург, 1912 год.
И фото, сразу же за форзацем - на фоне цветущих яблонь - два молодых моряка-лейтенанта. На оборотной стороне химическим карандашом, видимо, дата - 300439, ровно шесть лет назад.
Всё!
Корветтен-капитан Курт Вессер вспомнил.
**
Его "семерка" возвращается из боевого похода. Скорее всего, последнего - об этом не говорили, но понимали уже все. Попытка вернуть Германии утерянные в предыдущую большую войну позиции не удалась. Причем, стало гораздо хуже. Для страны и всех ее граждан. Тем более, военных. Что ждет их на берегу? В самом благоприятном варианте - британский плен. В худшем ... Об этом не хотелось думать. Сам Курт считал, что лучше было бы ему умереть. Когда-нибудь в начале войны, когда все было так хорошо: вермахт и григсмарине шли от одной победы к следующему, еще более грандиозному триумфу. Но ... Не удалось погибнуть, подобно более удачливым, как сейчас виделось, товарищам. Хотя раньше, даже еще год назад, Курт считал совсем иначе. Что это ему повезло, а не ушедшим в стальных братских гробах в холодные глубины камрадам. У тех хотя бы сохранялось заблуждение, что отдают жизни за правое и победное дело.
... Подлодка замерла на почти застывшем, лишь изредка легкая рябь, морском зеркале. Полная луна, испятнанная темными прорехами на мертвенно-бледном лике, плыла в одинокой полынье затянутого тучами небесного океана. И воздух словно умер. Ни шевеления ветерка над уставшей стальной субмариной.
- Что происходит? - к Вессеру, нервно курившему на палубе, подошел Франц Меер. Заместитель и, сложись судьба иначе, его преемник на должности "первого после Бога" на этой посудине. - Чуешь как тепло? В этих широтах, тем более в апреле??
- Циклон. Из Африки. - пережевывая чубук трубки, объяснил капитан.
- А с нами что произошло? - не успокаивался лейтенант. - Одновременно весь экипаж потерял сознание. Заглохли двигатели, вырубилось электричество!
- Странно, конечно. Но в море всякое бывает, - капитан скосил взор на багровый уголек тлеющего табака. - Кстати, что с дизелями?
- Маслопупы говорят, ничего страшного вроде нет. Максимум через полчаса запустят. Погоняют на разных режимах, тогда окончательно скажут.
- Хорошо, - согласился Вессер. Говорить не хотелось. Ни о чем. Жить - тоже. Только остатки долга удерживали офицера от того, чтобы застрелиться. Все равно ни жалеть, ни хоронить его некому. Родители умерли до войны, брат погиб на "Шарнхорсте", невеста ... Магда предпочла постоянно отсутствующему герою-подводнику благополучного соседа интенданта. На что имела все права...
И родная страна проигралась вчистую, словно неудачливый новичок в казино. Не сумевший остановиться, пока хоть что-нибудь можно было еще спасти.
- Ты не понимаешь, - буркнул уходящий Меер, - куришь, вот и не чувствуешь. Воздух корицей пахнет! И еще какими-то пряностями. Над Северным морем! Чего не может быть, потому что такого не бывает никогда.
- Возможно. - Курт лениво принюхался. - Возможно. Но какое это имеет значение?
**
- Доклад! - Встрепенулся матрос, осматривающий горизонт с верхней части рубки. - Слева три румба черное пятно!
Через секунды добавил. - Малый парусник, быстро приближается!
- Какой быстро и парусник, Ганс? Штиль ведь! - едва сдержал раздражение Вессер. Простучал каблуками по железным ступеням, выхватил бинокль у наблюдателя. Согласился. - Действительно, шхуна. Под всеми парусами.
Словно дожидаясь этих слов, порывом хлестанул ветер. Брызги соленой воды окатили обувь, штормовку, сползли по щекам на усы и бородку.
- Теплая, - удивился Курт. Скомандовал замершим у зенитного пулемета стрелкам, - держать в прицеле, но огня первыми не открывать! Вряд ли такая древняя лохань нам чем угрожает.
- Китобой, - определил вновь появившийся на палубе Меер. - Я подобные в Хусавике видел. Но какой-то совсем старый. Смотри-ка, кита гонит. Вон, видишь, впереди кабельтов три, белое пятно мелькнуло! Нет, исчезло, надо ждать, когда где снова появится. Здоровое, кашалот, видимо.
Парусник изменил курс, стал удаляться на восток. То ли обнаружил военный корабль и разумно решил с ним подальше разойтись, то ли неведомым путем запеленговал подводный путь преследуемой добычи...
- Темное пятно три румба влево от шхуны, - почти продублировал доклад получасовой давности наблюдатель. Неуверенно добавил. - Похоже, земля.
Уточнил. - Верхушка горы.
Словно отвечая ему, внизу взревели дизели, сотряся мелкой дрожью корпус оживающего корабля. Вовремя. Низкая облачность и ночь это, конечно, укрытие от небесных охотников. Но уже начинает светать. А глубина - единственное спасение подводной лодки в открытом океане. Однако - земля? Откуда? До берегов Норвегии сотни миль, до нижних земель - много дальше. Фареры должны остаться далеко на западе, Шетланды - на юге. К тому же архипелаги расположены кучно, а это, чем ближе к нему, тем понятнее - одинокий остров. Или выдвинутый далеко вперед от материка мыс. Какового в детально изученной акватории Северного моря просто не существует.
К побережью шли в надводном положении. Скорость раза в полтора больше, возможность дозарядить аккумуляторы и малость, в очередь, продышаться от корабельной вони экипажу.
Командиры дружно расположились наверху, выгадывая лишние минуты отдыха от заменяющей в подлодке атмосферу смеси запахов солярки, отработанного моторного и перегоревшего камбузного масел, пота, мочи, застарелой грязи в постоянно пропитанном влагой воздухе.
- Знаешь, - Меер покосился на друга покрасневшими от недосыпания, усталости, накатывающей обреченности глазами, - я сейчас думаю, если есть преддверие ада, то мы в нем провели большую часть. Почти вся молодость - в стальном вонючем гробу! И я не понимаю, за что мне все это. Честному солдату, честно служившему родине. Получить в итоге - все это. Поражение. Бессмысленность принесенных жертв. Ушедшей жизни. Черт, мне всего лишь двадцать четыре! И что, это всё?
Ернически добавил, воздев руки к небу, - Спасибо, Боже!
- А как же судна, что мы топили? - тихо спросил Вессер. - Там гибли люди. Да, мы не расстреливали шлюпки, не нарушали законов войны. Но люди гибли. Даже не от наших торпед. Просто - от голода, жажды. Болезней - не дождавшись помощи.
- Это война, Курт. - сгорбился лейтенант. - Это законы войны. Мы просто выполняли приказ. Согласно воинского долга.
- Вот с нас и спросится. Соответственно вине. Есть страдания - есть ответственность. Есть деяние - будет и наказание. Если, конечно, ОН существует...
Меер хмыкнул, отвернулся. Спорить не стал, но было видно - не согласен.
Полоска между серой простынёю океана и черным покрывалом нависающих туч налилась ярко-белым. Затем восход взорвался багровым заревом, окрашивая в алые тона нижнюю кромку облаков, отражением - безбрежное водное зеркало. За компанию подкрасило и уходящий за остров парусник - в кроваво-кирпичный цвет борта, паруса - на просвет красным.
Через секунды он вновь скрылся за береговым изгибом.
- Судя по мачтам, бригантина, - определил Меер, - тут выставка морского антиквариата? Китобойная шхуна, словно из прошлого века, теперь этот?
- Что скажешь про остров? - вернул к главному вопросу капитан.
- Вулканический, значит, не Шетланды. Но и не фарерские, я их все знаю. Будем ждать полдень и надеяться на солнышко, по нему быстро определимся. Ну. Или местных да встречных спрашивать. Но островок ... будто я где-то про него что-то читал... Нет, не вспомнить.
- Что со связью?
- Полчаса назад не было. Сейчас у маркони уточню. - лейтенант бодро, словно только что не грустил, ссыпался по трапу. Лучший способ вывести из меланхолии служаку - дать ему понятный и легко исполнимый приказ!
Курт подставил загрубевшее лицо первой ласке солнечных лучей, с наслаждением втянул свежий морской воздух, йодистый, но в то же пахнущий еще и жасмином? Или чем-то похожим? Таким, почти не опознаваемым - из первых невинных свиданий с юными пугливыми девами.
- Мы виновны, - думал он. - Перед самими собой. Теми, кем могли бы быть, если бы не растратили себя на бессмысленную бойню. От которой и сами ничего, кроме страданий, по сути, не получили. Виновны перед нерожденными нами детьми. Перед бесчисленной чередой предыдущих поколений. Существование которых обнулили, потому как по собственной воле прервали этот, по Божьему замыслу, бесконечный путь людей, своего семени из прошлого в будущее. И за это тоже будем наказаны...
**
Связь отсутствовала. Более того, в эфире было пусто, будто все радиопередатчики мира объявили бойкот заблудившейся "семерке". Радист согласился, что такого быть не может. Дело, очевидно, в непонятной неисправности, каковую он поклялся извести. Взяв на себя обязательство до этой поры ни есть, ни пить, ни ... далее, впрочем, продолжать не решился.
Кстати, аппетит также отсутствовал, причем у всего экипажа. Завтрак остался полностью проигнорирован, потому капитан приказал оставить его на обед. Присовокупив сентенцией покойной бабушки: "Не едят, ну, значит, не голодны!"...
- Знаешь, а я почти успокоился, - Меер оперся локтями на леера. - Чему быть, тому не миновать. Нам и труднее приходилось. Паршивее, чем прошлым октябрем, уже не будет. Просто потому, что хуже не бывает.
Курт кивнул. Полгода назад "лаймы" их зажали на шельфе так, что весь экипаж попрощался с жизнью. Выбор был только в том, как умереть. От сотрясающих корпус, с каждым разом все более близких взрывов глубинных мин, любая из которых могла проломить хилые перед ее мощью борта подлодки. Или задохнуться, если не будет возможности всплыть. Вдобавок гидроакустик, чей пост, как назло, находился напротив Вессера, обделался. Причем по-большому, но жидкой "поносной" массой. Что сделало и без того невыносимую корабельную вонь запредельной.
Многие из камрадов Курта, уже больше половины из тех, кого знал, так и погибла. Либо дружно захлебываясь во тьме грязной ледяной водой в тесных стальных гробах. Либо по очереди, друг за другом, синея от удушья, перестукиваясь в отделенных переборками отсеках. Считая, кто еще жив, а кто уже не отвечает.
Будь проклята эта война.
- Помнишь! - ухмыльнулся Франц. Ну да, такое даже если сильно захотеть, и то не забыть.
Тогда им повезло, противник засек проходящую недалеко подлодку и бросился преследовать ее, решив, что "птичка" таки выскользнула из ловушки. Под темноту удалось всплыть и за ночь уйти в безопасную зону. Гидроакустик, хотя его никто ни в чем не упрекал, пытался застрелиться. Что пресекли, бережно доставили в порт и там списали на берег, убедив, что никто никогда о сем конфузе не узнает.
Вессер искоса глянул на заместителя. Тот нервно подергивался, суетился, кривил гримасами лицо. Депрессия явно сменилась возбуждением. Может, оно и к лучшему. Но все же правильнее попробовать привести его в равновесное спокойное состояние.
- А смотри, как хорошо. - втянул воздух глубоким, во всю мощь легких, вздохом. - Погода - лучше не бывает. Солнышко уже почти видно, и скоро полдень. Определимся с местом, да пойдем домой. И кругом спокойно - ни врага, ни штормов, причем очень тепло. Когда такое было? Мы словно в нейтральной зоне. Где не надо куда-то бежать, что-то делать. Будто Господь в своей благости нам передышку дает. На подумать, смириться, принять. Покаяться.
- Брось, Курт, - лейтенант даже подпрыгнул, - какой отдых, какое покаяние? Война продолжается! И капитуляции не будет. Ну, они под Берлином, и что, мы тоже были под Москвой! И что? И что?!
Боднул капитана кулаком в плечо. - Война продолжается, друг. Мы победим!
... Хуже.
Все стало гораздо хуже.
Вессер не знал, что произошло, но понимал, - слова, настрой Франца что-то изменили. Что-то очень важное. Отчего и стало хуже. Не безнадежно, но...
Ладно. Без четверти полдень. Солнце скрылось за быстро темнеющим облаком, но...
- Корабль, - завопил Меер, - он вокруг острова прошел! Кругом! На ловца зверь бежит!
На этот раз бриг шел в тени высоких скал, отчего очарование, вызванное его рандеву с рассветом, исчезло. Грязно-серые паруса, черные, а не лаково-коричневые борта, скрутившаяся в узел тряпка на месте флага. Очевидно - старая, непонятно, почему еще держащаяся на плаву посудина.
- Я в досмотровую группу? - лейтенант, пригнув голову, смотрел преданно, словно щенок.
- Вперед! - секунды подумав, принял решение Вессер.
Засуетились стрелки, разворачивая к цели зенитный пулемет. На палубе уже готовили надувную шлюпку, Меер нетерпеливо подгонял бойцов.
Парусник шел удобным для перехвата курсом. Было во всем что-то настолько неприятное и неправильное, что Курт, доверяясь интуиции, с минуту не решался его атаковать. Но ... надо все-таки установить, где они находятся и что, черт побери, происходит. Группа захвата готова и рвется в бой, отмени акцию - этого никто не поймет.
- Огонь! - скомандовал капитан.
"Флак" огрызнулся короткой очередью, рассыпав трассирующую плеть поперек движения жертвы.
Меер рисуясь, картинным жестом поднял мегафон, пролаял короткое слово, звучащее почти одинаково на многих языках мира.
Двадцать секунд. Полминуты. Бриг скользил прежним курсом. Более того, стрельба не привлекла его внимание. Никто не вышел на мостик, не взобрался по рангоуту, не подскочил к планширу глянуть, что происходит, словно путь парусника пересек порыв ветерка, а не очередь смертельных для дощатых бортов крупнокалиберных пуль.
- Нарываются! - ощерил зубы лейтенант. - Мочим на поражение?
Азарт схватки с самоуверенной целью захватил и Курта.
- "Короткий" в гальюн! - рявкнул он, - разнесите им сортир, пусть как хотят, гадят, если не понимают!
Зенитный пулемет воткнул молнии трассеров в деревянную гарпию под бушпритом.
На ней, словно на экране кинотеатра, когда по недосмотру механика в кассете плавится пленка, вспухли разноцветные волдыри.
И тут же спали, явив неповрежденные конструкции. Будто по деревяшке плеснули водичкой, а не ударили бронебойно-зажигательным калибром.
- Что за ... - захлебнулся вопросом Франц.
На этот раз на бриге их услышали.
Протяжный скрип. Пронзительный, рвущий слух, такой, что стало кисло во рту, больно зубам, в груди, под солнечным сплетением. И что-то, похожее на многоголосый стон, прокатившийся над океаном и отразившийся от ставшего тесным, вот он, почти рядом - горизонта!
Пространство скукоживалось в скорлупу, в центре которой были двое - хищник и жертва.
По реям заскользили фалы, разворачивая паруса ... по курсу к подлодке?
Да!
По коже прошел озноб, так, что мелкие волоски на руках и теле вздыбились - снасти двигались сами, на корабле не было видно ни одной живой души.
Ледяной порыв ветра пронесся над "семеркой", вздыбил пеной дорожку к паруснику, взлетел по грот-мачте, развернул темную тряпку флага под нависшей над кораблем грозовой тучей. Неестественно белые, словно светящиеся, череп и кости на черном фоне. "Веселый Роджер".
- Срань господня, - сдавленно выхрипнул со слюной старший канонир, - летучий голландец!
Пульс ударил набатом, едва не порвавшим вены. Думать было некогда. Опасность! Бежать!!
- Все вниз, - заорал капитан, - срочное погружение!
Тумаками проводил пытавшихся прихватить надувную лодку моряков, предпоследним запихнул засмотревшегося на парусник Меера, сам задержался в боевой рубке.
Приник к броневому стеклу.
Парусник явно разворачивался, но столь же явно инерция тащила его вбок, вывернуть на таран подлодки он не успевал. А потом будет поздно, это не эсминец, на глубине "семерку" можно достать только глубинными бомбами. Будет надеяться, что на легендарном пирате они отсутствуют.
Пенные волны обняли рубку, быстро скрывая картину надвигающихся черных - бортов, мачт, флага, ставшего грозовым неба. Поверхность море исчезла где-то вверху, смытая со стекол пузырящейся массой.
Только после этого Вессер спустился в центральный отсек, где сгрудился, встречая его, озадаченный комсостав.
Молчание прервал Меер.
- Я вспомнил! Описание острова. Это Линкольн. Из книжки Жюля Верна, что я у тебя брал!
- Ну да, - хотел съязвить Вессер, - а китобой, это был Ахав в погоне за Моби Диком.
Но вспомнил виденное минуту назад. Поднял руку с пальцем, показывая, что сейчас с этим разберется, протиснулся через набившихся в центральный пост камрадов к своему закутку.
Книжку он оставил на постели. Вот и она.
Ggrf!!!
Удар сотряс и лодку, и Курта так, что затрепетала каждая жилка, каждая клетка тела. По "семерке" словно саданули огромным, в сотни тонн, молотом.
Мужчину бросило на лежанку, приложило лицом к открытой книге, кровью из разбитого носа забрызгало страницы, подушку.
Застонала разорванная сталь в машинном отделении, рев воды смешался со взрывом пара с раскаленных дизелей, заглушил крики свариваемых заживо людей.
- Закрыть люки! - вопль Меера.
Двигатели заглохли. Орали обреченные, шумела прибывающая вода, суетились, задраивая отсек, подчиненные. Подлодка получила дифферент на корму и стала ощутимо быстро уходить в глубину.
- Захлебнемся или задохнемся? - Вессер отжался от кровати, присел.
Второй удар, смяв борт центрального поста, бросил его на железо стены. Переборка проломила висок корветтен-капитана, подарив Курту, на этот раз, легкую смерть...
**
- Так-так-так, - тикали часы на руке распростертого на узкой лежанке, с книгой вместо подушки, мужчины. Все стрелки сошлись в верхней части циферблата, затем секундная оторвалась, начиная новый круг.
Человек приподнялся. Приходя в себя, покрутил головой. Кто он? Где он?
Блик аварийного освещения упал на открытую страницу.
Глаз выхватил верхнюю строчку.
"- берега, которые созданы специально для того, чтобы около них было удобно терпеть крушение и чтобы бедняги вроде нас могли легко выйти из всякого затруднения"...