Ребята из Заволжского КСП решили возродить Ульяновский фестиваль бардовской песни "Гамбургский Счёт". Мы с Некрасовой в это время учились в политехе, но она была уже на четвёртом курсе, а я только ещё на втором, т.к. поступила в институт после техникума.
Дело было в сентябре. Я решила пригласить вместе с нами девочку из моей группы Светку Карпееву, а она, в свою очередь уговорила ехать свою школьную подружку. Так компанией вчетвером и решено было ехать. Самым опытным походником из нас оказалась Некрасова -- она, по-крайней мере, имела хоть какое-то представление, как ставить палатку.
Как и положено, сделали раскладку, т.е. попытались распределить кто что берёт с собой. Оказалось, что наши компаньёнки не только не знают, как паковать рюкзак, но даже не имеют ни малейшего представления что надо брать с собой. В итоге решено было, что весь скарб свезём к Некрасовой на квартиру и мы с ней уже сами распределим кто что будет нести и сами же уложим рюкзаки. Весь день мы с Ольгой пытались как-то разобраться с этой кучей барахла. На самом же деле сидели с умным видом и честно валяли дурака. В конце концов нам надоело ломать голову, как сделать так, чтобы рюкзаки девчёнок не были очень тяжёлыми, но в то же время и самим не слишком надрываться. Разложили всё поровну и начали собираться.
Ольге при этом всё равно достался самый тяжёлый рюкзак, т.к. на ней ехала палатка. А мне досталась самая неудобная поклажа -- я везла гитару. Пока собирались поняли окончательно, что вся затея -- авантюра чистейшей воды.
Пока Ольга укладывала рюкзаки девчёнок, я смеха ради занялась стихоплётством. Получилась совершенно дурацкая песенка, которую недолго мудрствуя взяли и обозвали "Побирательской"
"Дяденьки и тётеньки, видите несчастных?
Пожалейте, граждане, наш не долгий век...
..........
Пожалей студентиков, добрый человек..."
Слов уже практически не помню, но суть сводилась к тому, что всем миром нас надо было накормить. Мы же прекрасно понимали, что с нашими талантами костёр сложить и развести нам не светит. У Ольги ещё хоть хватило ума прихватить топор.
Как бы там ни было, но в назначенное время наша компашка прибыла к месту общего сбора. И тут выяснилось, что автобусы-то заказали, но, как всегда, с ними произошла какая-то заминка. Часа три всей толпой, сидя прямо на рюкзаках около Дома Быта в Новом Городе, горланили песни, таскались от одной группы к другой -- короче, всячески мешали течению нормальной жизни всего микрорайона. Ближе к вечеру удалось-таки утрясти все организационные вопросы. Нас загрузили в автобусы и в несколько ходок доставили к месту, отведённому городскими властями для фестиваля.
Пока подвозили народ, начался дождь. Под дождём с горем пополам нам удалось всё-таки поставить палатку. Влезли мы в неё и едва не снесли палатку с кольев -- натянуть-то как следует мы её так и не смогли. Толкаясь в потёмках, кое-как разместились. Ольга всё только шумела, чтобы ни в коем случае не дотрагивались до полотна палатки, иначе ткань намокнет и вся вода потечёт внутрь нам же под задницы. Но это хорошо говорить, особенно если учесть, что плохо натянутая да ещё и намокшая ткань изрядно провисла.
На наше счастье дождь лил не долго. К вечеру, выбравшись, наконец, наружу мы с Некрасовой потащились за дровами для костра. Но оказалось, что не такое уж и простое занятие найти хворост в мокром лесу в потёмках. К тому же там и без нас хватало желающих развести костерок и почавкать горяченького.
Отчаявшись набрать хоть каких-то веток, мы решили срубить сосёнку потоньше. И тут я увидела Ольгин топорик -- совершенно игрушечного вида да ещё и с резиновой ручкой. Но деваться было некуда. Нашли сосёнку и давай по ней тюкать. Народ вокруг просто умер. Мало того, что этим топориком разве что прутья рубить, так мы ещё и сосёнку выбрали не сухостой, а живую. Нам даже до древесины толком не удалось добраться. Тогда мы вспомнили, как в кино народ лихо валил деревья и решили, что раз уж там вековые деревья, просто навалившись, ломали запросто, то какую-то дохленькую сосёнку мы как-нибудь осилим. Не тут-то было! Живая молодая древесина гнулась все стороны как хотела, но ломаться отказывалась начисто. Наконец, набрав каких-то сучков, оставшихся после куда более опытных дровосеков, мы попробовали разложить костерок. Но наши сучки почему-то ни в какую не хотели разгораться.
Спалив весь наш довольно-таки скудный запас газет, припасённый всё той же Некрасовой, и хвои, которую нам удалось подгрести с нашей полянки вокруг палатки, но так и не разогрев даже банки с завтраком туриста, мы решились на крайнюю меру. Я сняла с головы свою шапку, которую мне связала мама, и мы потащились по соседним кострам с нашей "Побиральной".
Ребята из соседних палаток, наблюдавшие за нашими мучениями, давно приглашали нас к своему костру, но мы же опытные походники и вообще сами с усами. Отказавшись от их гостеприимства, нам теперь было гораздо более неловко просто притащиться с протянутой рукой и мы устроили целое представление. Я играла на гитаре нашу "Побиральную", Ольга, как могла, подвывала и несла мою шапку. Так под общий смех, которой впрочем был совсем не обидный, нам удалось насобирать ужин на всю нашу компанию. В конце концов, нас пригласили к соседнему костру сначала на чай, а потом и на грог. Но какой же взрыв хохота грохнул, когда я развернула свою шапку. Дело в том, что в то время в моде были шапки с отворотами. Но у меня-то кроме всего были довольно длинные и жутко непослушные волосы. И потому мама связала мне шапку аж с тройным отворотом, чтобы она не соскальзывала с моей головы. И когда я развернула шапку во всю длину, она оказалась чуть ли не метровой длины. Парни и девчёнки покатывались со смеху, что с такой шапкой можно было рюкзаки и вовсе не брать.
Два дня выходных пролетели как один миг. Днём мы гуляли по берегу Волги и по лесу, а ночами шли концерты. На фестиваль собрались барды со всего Поволжья. Мы бродили от одного костра к другому, слушали новые песни и пели вместе со всеми уже известные. И даже одну мою песенку ребята уговорили меня спеть в одном из отборочных туров. Я волновалась ужасно, голос дрожал, а потом и вовсе сел. Да и песенка-то была, по правде сказать, далеко не самая удачная. Чего ж было удивляться, что я так и не вышла в финал. Но осталась фотка, где я стою на импровизированной сцене под прожекторами перед кучей микрофонов с жутко натянутой рожей.
Вернулись домой уставшие до чёртиков, грязные, но довольные.