Не гоже, наверное, в праздник о грустном вспоминать, но что поделаешь? Может бессонные ночи сказались, а может быть это дождь навеял тоску. Вспомнилось, когда мы переехали в Штаты, я оформляла государственное пособие на нас с Тёмкой и обратилась за какой-то помощью к мужу моей кузины. Нет, он не отказал, но при этом он рассказал, как когда-то его дед приехал из Италии и без всяких пособий сразу же впрягся в работу и честно зарабатывал на жизнь себе и своей семье. Как я уже сказала, мы только что приехали, столько много перемен свалилось сразу на наши головы, что я не нашлась что ответить, а потому выслушала, промолчала и только-то.Но, честно говоря, остался некий осадок, словно меня обвинили в стремлении к лёгкой жизни. Хотя, если хорошенько подумать, я не вижу ничего предосудительного в том, что человек ищет, где лучше. Другой разговор, если в этом своём стремлении он идёт, не разбирая дороги -- по головам и по трупам. Но, впрочем это всё так -- философия, а поговорить я хотела несколько о другом.
Чтобы как-то справиться с тоской, обидой за разрушенную мою прежнюю жизнь и ностальгией, я взялась за рассказики, нечто вроде мемуаров. И на душе легче, и заодно тешу своё мелкое тщеславие мыслью -- а вдруг однажды кому-то станет интересно как я жила, с кем дружила, о чём думала?
Так вот, в январе 1990 года дядя Рыжков, тогдашний премьер-министр России, обьявил о переходе через три дня на рыночную экономику и об отпуске цен на все виды товаров. Можете себе представить что тут началось? За три дня магазинные полки опустели, словно Мамай прошёл. Ни тебе риса, ни старых, пыльных макарон, даже столетние конфеты-подушечки, в простонародье " дунькина радость", о которые не одно поколение наших советских людей сломало себе зубы и которые веками лежали на полках -- всё исчезло в мгновение ока. Потом вдруг начали появляться деликатесы, о сушествовании которых мы уже просто успели забыть, но, разумеется, по таким ценам, что у нас, простых смертных, волосы дыбом вставали.При чём цены росли с астрономической скоростью и примерно в таких же размерах. Еженедельно стоимость продуктов питания(!!!) выростала на 30-40%. И это при всём при том , что первоначально цены выросли в 20-30 раз. Ей-богу не вру!
Дело было то ли в ноябре, то ли в декабре 1990-го. Люди были в жесточайшей панике. Двери магазинов брались с бою. В ужасе перед завтрашним днём, старались скупить как можно больше, чтобы создать хоть какой-то запас и чувствовать себя более-менее защищёнными перед будущими фокусами нашего родного правительства. На все увещевания властей перестать закупать впрок, люди отвечали ещё большими стараниями в деле создания этих самых запасов. Вскоре начались перебои с хлебом. Власти вещали, что в связи с создавшимся положением хлебные фабрики не справляются с нагрузкой и просили соблюдать спокойствие. Но о каком спокойствие могла идти речь? Дикие очереди часами простаивали в хлебных отделах в ожидании когда же привезут хлеб?
В одной из таких очередей стояли и мы с Тёмкой. Пацану было в ту пору полтора года. Наконец-то хлеб привезли и начали продавать.Но процедура была такова, что сначала надо было выстоять одну очередь, чтобы взять хлеб, а потом ещё одну, такую же, -- чтобы заплатить. Хлеб был свежайший, горячий и аромат разливался по всему магазину такой, что у нас после многочасового стояния слюнки потекли. Тёмка проголодался и начал конючить. Тут, на моё счастье, подошла наша очередь. Я взяла два каравая, а Тёмка вцепился в четвертушку каравайки. Он честно терпел вторую очередь и только всё мечтал как будет есть эту чудно пахнущую каравайку. Мы подошли к кассе и тут выяснилось, что две каравайки купить можно, а две с четвертью -- нельзя. Возможно ли придумать больший бред?!!! Мои нервы сдали и я начала пререкаться. Тёмка же, ни о чём не подозревая, пошел вперёд. Ну правильно, ребёнок решил, что раз он честно отстоял свою очередь, то каравайка -- его. В это время кассирша заметила, что незаконно-лишняя четвертинка каравайки безнаказанно уходит и ломанула в погоню. Тёмка шёл, прижимая к себе обеими ручёнками четвертинку, когда сзади на него налетел крашенно-рыжый пыхтящий паровоз.Она же, зараза, в своём праведном стремлении непременно нагнать эту лишнюю горбушку развила такую скорость, что не смогла вовремя затормозить и налетела всей тушей на малыша. Тёмка, как держал двумя руками каравайку, так и полетел, выставив ручёнки вперёд, крепко сжимая хлебушку. Он метра два пролетел по бетонному полу на пузе, но хлеб так и не выпустил. Или в магазине наступила тишина, или что-то случилось у меня со слухом, когда я увидела как мой малыш летит по бетонному полу, но все звуки на какой-то миг разом исчезли. В следующее же мгновение я вцепилась в эти ненавистные рыжие космы. И тут поток звуков обрушился на меня: визжали, кричали, вопили, ругались. Потом оказалось, что вопила сквозь слёзы я. В зал выскочила деректор магазина с кем-то из подручных. Они оттащили меня от кассирши, подняли на ноги Тёмку( к счастью он не только не ушибся, а вообще не понял, что произошло). С полчаса мы с Тёмкой просидели в кабинете директора, прежде чем улеглась дрожь у меня в руках и ногах и я смогла нормально дойти до дому. Пока я приходила в себя, Тёмке принесли молока и он, наконец-то, смог съесть горбушку, о которой столько мечтал.
Через несколько дней эта рыжая исчезла из нашего магазина и больше я её не видела ни там, ни в других окрестных магазинах.
Несколько лет спустя, мы с Тёмкой гуляли в парке. И вдруг я увидела знакомые рыжие волосы. Она гуляла с внуками. Она тоже узнала меня. Мы обменялись взглядами и разошлись.