Как далеко пространство, в котором остались следы, 
изгладимые, если... И все-таки в данный момент 
 ты способен присутствовать там в виде пошлой игры
 своим именем, голосом с магнитофонных кассет.
  
Публикации были иной раз, однако бумага
 это будущий пепел, развеянный по ветру, дабы
 не пришлось пожалеть, оказавшимся под камнепадом
 с твоей слабой души, стало быть, с наивысшего ряда.

Высоко же взлетела душа безнадежная раньше, 
а внизу Атомград доедает поля и деревни,
и шоссе, как Горыныча хвост, беспрепятственно дальше
 извивается, руша потребность в труде ежедневном.

Вот где смак и раздолье тому, кто силен в отрицаньи,
асфальтируй, знай, местность и жизнь отравляй непутевым,
что акриды вкушали в пустыне сынам в назиданье,
и сыны уже жаждут отдать заповедное слово.

Мастер, как ни крути, он на левое ухо шептать
 и кидаться в ребро, да и за нос водить тоже мастер,
потому бесполезно с ним спорить, просить замолчать -
словоблудье осталось его неотъемлемой частью.

При отсутствии веры ответственной в бога живаго
 есть единственный выбор защиты, (и он не кремнист),
это взгляд остроумный в упор на ползучего гада, 
ты увидишь насколько силен он и в помыслах чист.

Будет страшно вначале, зане ты не чувствовал прежде
 как родная земля уплывает куда-то, 
и в груди что угодно скопляется, кроме надежды
 возвратиться, откуда, казалось, и нету возврата.

1990