Наша Абсолютная Истина состоит в указании нашего истинного отношения к нашей Абсолютной Цели. Наша Абсолютная Цель - Спасение, т.е. освобождение от бремени всего, что чуждо нашей истинной сути. Абсолютная Истина утверждает что МЫ УЖЕ СПАСЕНЫ. Иначе говоря, наша Абсолютная Цель уже достигнута. Если мы в это не верим или еще об этом не знаем, то это никак не влияет на наше реальное состояние уже-спасенности.
Но тогда возникает вопрос, - как относиться к тому, кто выражает нашу еще-неспасенность - идее Спасителя как такового. И, прежде всего, к идее Иисуса Христа, как наиболее яркому воплощению идеи Спасителя в земной истории.
Если я уже спасен, то чем может быть для меня любая претензия на роль Спасителя? Заблуждением? Обманом? Сакрализованным учением праведной жизни? Или же воистину Спасением - даже при моей уже-спасенности? А если да, то как такое возможно и в каком смысле?
Спаситель выражает трансцендентность спасения, то есть тот факт, что оно еще вне меня, и я нуждаюсь в ком-то другом, не являющимся мною самим, чтобы обрести Спасение. Уже-спасенность - это выражение имманентности Спасения, то есть того, что оно МОЕ, есть ипостась моего я и не нуждается ни в чем внешнем, внеположенном мне самому, чтобы я в нем пребывал. Трансцендентное и имманентное - это две самых главных несовместимости бытия. Во мне нет ничего из того, что мне трансцендентно. Во мне есть все то, что мне имманентно. Поэтому моя уже-спасенность принципиально несовместима с идеей внешнего Спасителя,- и он как бы повисает в моем мире мертвым грузом. Идея трансцендентного Спасителя распинается на кресте моей имманентной независимости. Он мне принципиально не нужен! Он испускает дух, посмев явиться в моем "я" и попытаться отменить мою свободу! Поскольку я уже-спасен, Спаситель как Спаситель во мне умирает и становится частным лицом, - одним из многих "малых сих".
И тогда возникает вопрос. - Неужели жертва того Спасителя, который был реально распят, была напрасной? Неужели без его распятия все было бы точно таким же? Неужели это никак не повлияло на мой статус уже-спасенности, оставив его таким, каким он и пребывал изначально?
Эти вопросы рождаются во мне от избытка бытийного самоутверждения. Если я сам уже-спасен, то нельзя ли спасти и идею моего трансцендентного Спасителя? Нельзя ли в ней найти нечто РЕАЛЬНОЕ, без чего моя уже-спасенность была еще неполноценной? Такая постановка вытекает не столько из логики, сколько из этики. - Коль скоро Спаситель хотел спасти меня, а я уже спасен и без него, то получается, что все его усилия пропали втуне. Можно посочувствовать, можно равнодушно зевнуть, можно даже позлорадствовать. Все эти возможные этические реакции никак не повлияют на мой онтологический - бытийный статус уже-спасенности. Но раз моя этика требует спасения НЕНАПРАСНОСТИ всеспасающей жертвы Спасителя в ситуации всеобщей уже-спасенности, то я пытаюсь СПАСТИ СВОЕГО СПАСИТЕЛЯ КАК ТАКОВОГО. Это значит, что нужно ответить на вопрос: ЧЕГО БЫ Я НЕ ИМЕЛ ПРИ ОТСУТСТВИИ САМОПОЖЕРТВОВАНИЯ СО СТОРОНЫ СПАСИТЕЛЯ? - ПРИ ТОМ, ЧТО Я БЫЛ УЖЕ-СПАСЕН В СИЛУ САМОЙ СВОЕЙ ПРИРОДЫ И БЕЗ ВСЯКОЙ ПОДДЕРЖКИ ЛЮБЫХ ВНЕПОЛОЖЕННЫХ МНЕ СИЛ.
И в самом деле, Спаситель воистину спас для меня нечто ДЕЙСТВИТЕЛЬНО важное, чего я сам бы для себя спасти никогда бы не смог по самой сути ситуации. Что же это такое? Как найти его явно? Как верно определить? Это то, что заключено в самой идее трансцендентного Спасителя - трансцендентное Спасение. И не просто оно само, но та незаменимую роль, которую идея трансцендентного еще-не-спасения играет для моего состояния имманентной уже-спасенности. Постигнуть эту роль можно по аналогии. Я сознаю себя как такового именно потому, что у меня есть идея внешнего мира, который от меня отличается. Если бы внешний мир не отличался от меня хотя бы в идее, то у меня бы не было самосознания моего "я" как чего-то особенного. Мое "я" существует независимо от моего самосознания. Но самосознание - это такое состояние моего "я", в котором я самоосуществляюсь наиболее оптимально.
Точно так же, если бы не было идеи трансцендентного Спасителя, то моя уже-спасенность существовала бы реально, но не была бы осознанной. А самая мощная реализация идеи трансцендентного Спасителя, актуально тонизирующая мою рефлексию и медитацию по поводу темы Спасения, выражается в исторической хронике о Том, Кто реально пытался воплотить эту роль своей жизнью. И из множества таких попыток наиболее значима самая яркая и социально устойчивая. В нашем мире это воистину божественная по заслугам личность Иисуса Христа.
Что же реально спас Иисус Христос? Что без Него пребывало бы втуне? Он спас мою возможность самосознания статуса уже-спасенности - через мое отстранение от необходимости трансцендентного Спасителя. Точно также идея внешнего мира спасает возможность самосознания себя самого в качестве чего-то особого. И КАК БЕЗ ВНЕШНЕГО МИРА МОЕ "Я" НЕ МОЖЕТ ИМЕТЬ САМОСОЗНАНИЯ, ТАК И БЕЗ ИДЕИ ТРАНСЦЕНДЕНТНОГО СПАСИТЕЛЯ МОЯ ИММАНЕНТНАЯ УЖЕ-СПАСЕННОСТЬ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ОСОЗНАННОЙ.
Иисус Христос взошел на Крест Трансцендентного Спасения, чтобы во мне пробудилось - воскресло! - сознание моей имманентной уже-спасенности. Воистину Он Спаситель моего Реального Спасения от его Беспробудного Сна в Суете Повседневности. СПАСИТЕЛЬ САМОСОЗНАНИЯ МОЕЙ НЕЗАВИСИМОЙ УЖЕ-СПАСЕННОСТИ столь же значим для идеи моего Спасения, как внешний мир значим для самосознания моего "я". Трансцендентное Спасение умирает на Кресте моего отторжения, - но чудесным образом воскресает, преображенное в мою Имманентную Пробужденную Уже-Спасенность. Поэтому Иисус Христос есть Истинный Спаситель и совершенно сообразен всему тому поклонению, которое Он принимает как свой Крест в христианстве. Пусть даже само христианство Его истинной роли до конца и не сознает. СПАСИ СВОЕГО СПАСИТЕЛЯ - И ОСОЗНАЙ СВОЙ СТАТУС УЖЕ-СПАСЕННОСТИ, КОТОРЫЙ ОН СПАС ДЛЯ ТВОЕГО САМОСОЗНАНИЯ СВОЕЙ БОЖЕСТВЕННОЙ РОЛЬЮ.