Это вторая часть анализа рассказа Виктора Пелевина "Запись о поиске ветра". См. также http://zhurnal.lib.ru/editors/s/shulxgin_n/apelewin-ierdoc.shtml и
http://zhurnal.lib.ru/k/koncheew/3_gipot.shtml.
ПЕЛЕВИН. Что еще я постиг? А то, что мы не сосуды, заполненные сознанием, а просто исписанные страницы, качающиеся в нем, как стебли травы в летнем ветре. Мы думаем, что сознание -- это наше свойство; точно так же для травинки ветер -- это такая ее особенность, которая иногда пригибает ее к земле. По-своему травинка полностью права. Как ей понять, что ветер -- не только это? Ей нечем посмотреть вверх, чтобы увидеть огромные облака, которые он несет над землей. Впрочем, будь у нее глаза, она скорее всего решила бы, что облака и есть ветер -- ведь ветер увидеть вообще невозможно.
Но самое поразительное, что ощущение "вот я, травинка" возникает тоже не у травинки, а у ветра. Не травинка, сгибаясь к земле, думает "вот ветер"; это ветер думает "вот ветер", натыкаясь на травинку, -- для того-то он и разносит семена над землей. Все, что кажется травинке, на самом деле кажется ветру, потому что казаться может только ему. Когда ветер обдувает травинку, он становится травинкой; когда он обдувает гору, он становится горой. Травинка всю жизнь борется с ветром, но ее жизнь проживает тот самый ветер, с которым она сражается. Потому-то ни с травинкой, ни с горой, ни с человеком ничего на самом деле не может случиться. Все происходит только с ветром, а про него поистине нельзя сказать, что есть место, откуда он приходит или куда он уходит. Так разве может с ним хоть что-нибудь произойти?
ШУЛЬГИН. Сначала пелевинский мир предстал как МИР ИЕРОГЛИФОВ (см. наше эссе "Стань Иероглифом или Озарение Пелевина"). Теперь, при втором озарении, он предстает как МИР ВЕТРА. Это означает ситуацию "суперпозиции" (наложения) МИРА ИЕРОГЛИФОВ на МИР ВЕТРА. Рассмотрим второй компонент данной суперпозиции. - Такой пелевинский МИР ВЕТРА состоит из объектов двух типов. - Во-первых, самого ВЕТРА, обладающего способностью ощущать себя любой вещью, которую он обдувает. Во-вторых, из самих по себе бесчувственных вещей, которые этот ВЕТЕР может обдувать, тем самым как бы становясь ими самими. Сущность ВЕТРА едина, но, становясь то горой, то травинкой, она временно превращается в нечто иное, а потом снова возвращается к себе самой.
Если ВЕТЕР - аналог сознания, то в реальности есть лишь одно единое сознание, которое временно становится то тем, то другим индивидом, а все различие между индивидами существует лишь до тех пор, пока сознание их не покидает. Сознание - не свойство отдельного индивида, но ситуация временного соприкосновения внеиндивидуального сознания и данного конкретного индивида (их может быть сколь угодно много), при котором возникает иллюзия принадлежности сознания самому индивиду.
Временно соприкоснувшись с индивидом, сознание себя с ним целиком отождествляет. Поэтому знание о неизбежном расставании с данной индивидной ипостасью вызывает в нем онтологическую печаль, - как если бы шла речь о расставании с самим собой. Но эта печаль, по Пелевину, неуместна, поскольку сознание как таковое никогда не возникает и не исчезает, - а лишь оно одно способно себя чем-то сознавать.
Примем ситуацию МИРА ВЕТРА за основу. Итак, пусть я есть временное самоотождествление безличного сознания с Николаем Шульгиным или кем угодно еще. Высшая ценность любого индивидуального человеческого я - сохранение своей ни-с-чем-не-тождественной уникальности. Безличное сознание, превратившись в личное я, старается всеми правдами и неправдами эту личность сохранить. Но вместо того, чтобы сохранять личность, можно изменить ее фундаментальную систему ценностей. - И положить в основу, в качестве высшей, актуально переживаемой сверхценности, ситуацию вечного безличного сознания. Проблема лишь в том, чтобы переключить систему ценностей с культа своего личного я на культ неизбежной трансформации личного я в безличное всеобщее сознание. Но это, в принципе, вполне реализуемо в рамках техник психологической деиндивидуализации.
К тому же свехценность индивидуальной уникальности - лишь одна из разновидностей индивидуальной аксиологии (системы ценностей). Мы как люди так устроены, - но у нас нет оснований считать, что и все прочие индивиды во всех мирах устроены точно так же. Вполне возможен случай, когда способность понимания у какого-то типа индивидов будет ничуть не ниже человеческой, но при этом они не будут придавать никакого значения своей уникальности. Мы ведь тоже ценим не уникальность как таковую, чьей бы она ни была, но именно уникальность нашего собственного я, плюс я немногих наших близких. "Какой ужас - я сейчас умру". - "Да, ты сейчас умрешь, жаль, конечно, но ведь я-то останусь. И только этот факт для меня что-то значит НА САМОМ ДЕЛЕ". Таковы РЕАЛЬНЫЕ, не затемненные никакой моралью и этикой отношения между нами, людьми. Сделать следующий шаг и отказаться от самоценности индивидуального сознания на этом фоне не выглядит каким-либо абсурдным кунштюком. Конечно, это трудно, поскольку мы так уж устроены, но логически вполне возможно. Достаточно лишь оценить себя с точки зрения "дальнего другого", для кого наша сверхценность - не больше, чем лозунг и призыв. Раз такой взгляд на кого-либо нам по природе присущ, то при его переключении с другого на себя мы сможем добиться чаемого результата.
Разумеется, само такое переключение может быть крайне сложным психологически. Или даже блокируемым самой структурой нашей психики. Но вообще-то вполне мыслимо, без нарушения законов природы, что эволюция где-нибудь создает вполне разумных существ, с одной стороны имеющих индивидуальное я, а с другой - напрочь лишенных чувства его сверхценности и легко, в случае необходимости для интересов рода (или идеологии, или чего угодно) со своим я расстающихся. Это были бы идеальные солдаты или адепты веры в единое безличное Я.
Мы можем считать всеобщее безличное сознание (пелевинский ВЕТЕР) высшим идеалом, а любое индивидуальное воплощение - падением с высоты. Но можем и не считать. Сверхценностью вообще можно полагать что угодно - хоть личное я, хоть безличный ВЕТЕР, хоть избушку на опушке леса. Иначе говоря, чувство сверхценности универсально применимо к любому конкретному или абстрактному объекту. Тогда высшим озарением становится открытие его исключительной применимости к чему-то конкретному, ранее неслыханному. К чему угодно, - не важно: к ВЕТРУ, к личному я, к избушке на курьих ножках, к вот-этой-конфигурации облаков и т.п. Спрашивается, - а которая из этого множества систем ценностей, с конкретной сверхценностью в каждой из них во главе угла, все-таки "наиболее правильная"? Или нет такой "действительно правильной" системы ценностей - и ВЕТЕР, с точки зрения "на самом деле", ничуть не ценнее бегущих облаков?
Решение этого вопроса, по нашему мнению, заключается в следующем. - ПРАВИЛЬНЫМ ВЫБОРОМ ОБЪЕКТА СВЕРХЦЕННОСТИ ЯВЛЯЕТСЯ ЛИШЬ ТОТ, КТО СПОСОБЕН БЫТЬ АКТУАЛЬНЫМ НОСИТЕЛЕМ СИСТЕМЫ ЦЕННОСТЕЙ КАК ТАКОВОЙ, Т.Е. ОПРЕДЕЛЯТЬ, ЧТО ЯВЛЯЕТСЯ СВЕРХЦЕННЫМ. - Ведь все то, что не способно быть носителем системы ценностей может быть сверхценным не само по себе, а лишь после акта оценивания. Значит его сверхценность условна и релятивна. А вот сверхценность тех, кто способен выносить суждение о ценности чего бы то ни было зависит только от них самих.
Коль скоро индивидуальные я являются носителями системы ценностей, то их сверхценность по нашему критерию реальна. - Даже если в том или ином индивидуальном я и нет УСТАНОВКИ на собственную сверхценность. А все то, что не есть носитель системы ценностей - В ТОМ ЧИСЛЕ ВСЕОБЩЕЕ СОЗНАНИЕ, ВЕТЕР, ОБЛАКА И Т.П. - то и не есть по настоящему нечто сверхценное. - Даже если у какого-то индивидуального я имеется УСТАНОВКА на сверхценность перечисленного. В том-то и дело. - ВОПРОС О ПОДЛИННОЙ СВЕРХЦЕННОСТИ ЧЕГО БЫ ИЛИ КОГО БЫ ТО НИ БЫЛО МОЖЕТ БЫТЬ РЕШЕН НЕЗАВИСИМО ОТ ЛИЧНЫХ УСТАНОВОК. Ты можешь ценить себя очень низко, и поклоняться травам, горам, ВЕТРУ или облакам. Но ПРАВИЛЬНЫЙ КРИТЕРИЙ, как верный барометр, говорит, - РЕАЛЬНОЙ СВЕРХЦЕННОСТЬЮ ЯВЛЯЕШЬСЯ ЛИШЬ ТЫ САМ. А твоя установка на сверхценность всего, лишенного способности себя оценивать, просто извращение твоего ума, пусть и закрепленное эволюцией.
А теперь спросим, - а может ли ВЫСШАЯ РЕАЛЬНОСТЬ быть ниже того, что способно быть сверхценным? Очевидно, нет, коль скоро быть ниже чего-то вполне наличного уже означает не быть чем-то высшим. Отсюда следует, что ЛЮБЫЕ ОТКРОВЕНИЯ. В КОТОРЫХ ОТКРЫВАЕТСЯ В КАЧЕСТВЕ ВЫСШЕЙ ИСТИНЫ НЕЧТО, СТОЯЩЕЕ НИЖЕ СПОСОБНОСТИ ДЕЛАТЬ ОЦЕНКУ, - ЭТО "ОТКРОВЕНИЯ" ЗАВЕДОМО ЛОЖНЫЕ. Вот почему совершенно прав был Паскаль. - Истинный Бог есть личный Бог "Авраама, Исаака и Иакова", а не абстрактный бог "философов".
ВЫСШЕЙ ИСТИНОЙ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НИЧТО БЕЗЛИЧНОЕ, т.е. принципиально лишенное сознания собственной уникальности. Ведь неспособность осознать свою уникальность означает неспособность оценить себя как сверхценность, а значит неосновательность претензий на роль высшей оценивающей инстанции.
Не надо бояться идти против ВЕТРА, каким бы сильным он ни представал. НАСТОЯЩАЯ ЖИЗНЬ ВЕТРА НАЧИНАЕТСЯ ЛИШЬ ПОСЛЕ ЕГО ВОПЛОЩЕНИЯ В ЛИЧНОЕ Я. И если кому то открылся, в качестве "последней высшей реальности", безличный ВЕТЕР, то ему, наверное, просто следует чаще бывать на свежем воздухе.