... Тут Авдей в избу зашёл и сообщил, что на заработанные в лесу деньги купил телевизор.
Василиса пенять было начала мужу: мол, одежду бы купил ребятне да что-нибудь нужное в дом.
Авдей не согласился.
- Одёжа че? Износится... Чё для хозяйства, дак и так справим, а тиливизор и деткам, и внукам посля...
- Дак я не против... Но эть как без одёжи?
- Не без одёжи, гляди... - на детей указал Авдей. - Не хуже-не лучше других. А тиливизор пока у Присидателя токо. А у людей токо у нас теперя...
Авдей в сени вышел и вернулся тут же с огромной картонной коробкой. Вытащил из неё телевизор и поставил на табурет посреди избы. Ребятишки возле печки скучковались и смотрят на диво. Только понять не могли, как на мутном стекле с одной стороны ящика могут люди появиться.
- А когда людей увидим? - не терпится Сене увидеть чудо.
- И не только людей... - Баюшко рассказывал раньше, что видел включенный телевизор, когда его телемастер Фёдор оживлял, - но и всякие места, где люди живут. А могут и тебя показать на полатях, и Присидателя, к примеру...
- А как мы там поместимся?
- Ак не совсем вы, а фотокарточки ваши. Токо бегающие, как в кине...
- А-а... - Веня понимающе головой мотнул. - А когда глядеть-то будем Присидателя?
- Сперва настроить надо ево... - пояснил Авдей бестолковым отпрыскам. - Вот приедет Фёдор-тилимастер, тодда и увидим всё... Он обешшал сёдни быть...
Часа не прошло, прибыл мастер. Через порог в избу шагнул, поздоровался. Ответно хозяева поприветствовали Фёдора.
Детвора к тому времени на полатях обосновалась.
- Здрасьти... - Маня голос подала.
Зато братья (когда успели столковаться) дружно прокричали:
- Тили-тили здрасьти,
Фёдор-тилимастер...
- Вы чё там, стадо, орёте-то... - Василиса одёрнула малых. - Вы чё, человеку ромня, што дразнитеся?
- Да ни чё... - Фёдор-телемастер дружелюбно отнёсся к словам детей. - Эть дело-то моё тако - аккурат им по годам-то...
- Всё ромно не ладно эдак...
Телемастер к прибору подошёл, шнур распустил, и штекер его воткнул в единственную резетку под выключателем так же одной лампочки на всю избу. Через некоторое время стекло осветилось и на нём появилась мелкая рябь.
- Ак сейчас на крышу залезу и проволоку оттэль спушшу... - засуетился Авдей, но мастер его остановил.
- Не-ет... тут проволокой не обойтись... - и принялся на листке, вырванном из своего блокнота, рисовать антенну и пояснять, из какого материала её делать надо и как к ней кабель подсоединять. - А потом на конец кабеля надо вот эдакий штекер припаять, - вытащил из кармана небольшую трубочку, - и суды воткнуть... - указал на гнездо, располагающееся на задней стенке телевизора.
- Ак опять росходы... - ахнула Василиса, когда мастер объяснил, сколько и чего ещё надо прикупить.
- За то теперя кина не надо вам... - ободряет хозяйку Фёдор. - Опять же у вас теперь и телевизор будет, и робот Баюшко есь...
- Он не роботник, он вроде няньки у нас... - Авдей тоже невесел сделался.
Прощаясь, телемастер ещё одно разъяснение дал:
- Сигнал к нам из Эшкарлы идёт... Почти сто километров... Так что антенна высоченная должна быть... - и за порог.
- А чё такое "сигнал"? - спросил у Баюшка Сеня.
- Така штука... - стал разъяснять обмётовский всезнайка, - котора всё и ташшыт в тиливизор, чё видит. Вроде вороны...
- Вороны? А как она залетает...
- Сперва оглядится на антенне... Того же Присидателя выглядит... Вас на полатях, а потом невидимо по кабелю в тиливизор затекёт...
- А как оно разом покажет и нас на полатях, и Присидателя? - озадачилась Маня. - Если мы не слезем с полатей, Присидатель к нам?
- Не-ет... Не надо ни вам с полатей, ни Присидателю к вам. "Сигнал"-то он на антенне сидит и всё, чё ему заказано фотографируёт. Как...
- Как Божинька?! - Маня всё "поняла"...
- Ну, нет... - досада на лице Баюшка. Скрыть её не может.
Незадолго до покупки телевизора Авдей и Василиса всех детишек окрестили. Во время таинства батюшка Маню, заплакавшую было, на руки взял и, чтоб успокоить, стал по церкви носить да рассказывать об изображённых на иконах святых.
Баюшка на крестины в храм не пустили, как "новоязыческое существо"...
На полатях разговор ушёл от темы телевизора, а у прибора Василиса осталась колдовать.
Укрыла новопроибретение кружевной скатертью. Перед тем, как отойти от телевизора, ещё раз приподняла украшение и вгляделась в мутный экран, в котором кроме отражения её лица и убранства избы пока ничего не высвечивалось. Правда, виделось всё в каком-то непривычном "незеркальном свете"...
Авдей ушёл к соседям-мужикам, чтобы с ними договориться об установке антенны.
Вернулся быстро и тут же обрадовал семейство: антенну ему спаяет кузнец, а жердь он и сам вырубил уже.
- Завтри в Яранск за кабелём съезжу и к вечеру, глядишь, глядеть будем своё кино...
На следующий день всё Обмётово собралось возле дома Авдея и Василисы. Сперва собравшиеся обсуждали новшество деревенское - "тиливизор".
Немало вопросов было задано и Баюшке - ведь он тоже "на триёде слеплен, ровно на дрожжах".
- Когда на дрожжах, дак толстые... - оправдывался Баюшко. - А я же в меру упитанный...
- Дак ладно... Мало ли кто на чём замешан... Ты луче поясни, когда по тебе речь всякая предаётся да звуки разные, поди-ко часотошно?
- Всяко бывает... - и так до полудня, пока Авдей да ещё два мужика устанавливали на крыше антенну да протяигивали кабель в избу.
Доставали зеваки и друг друга разными вопросами да подковырками, но больше в адрес Баюшка перепадало не злых, но едких слов.
Когда работы по подключению антенны к телевизору были закончены, народ ввалился в избу. Людей было много, как на общем собрании колхоза. Всё же уместились, как смогли, заняв всю переднюю часть избы, кухню и куть при входе.
Обмётовская ребятня забралась на полати и там стала гнездиться, стараясь занять место с краю спального настила. Полати трещали. Снизу на них ворчали. Да и была на то причина - не дай Бог обвалится сооружение и свалится "стадо лешачье" вместе с толстыми досками на головы зрителей.
Настал главный момент. В избе воцарилась тишина. Авдей нажал кнопку на передней панели телевизора.
Прошло с полминуты, экран замельтешил, будто снежным крошевом. Сквозь белую мглу проступил силуэт долговязого дядьки, которого обступила детвора.
В дядьке сразу узнали колхозного счетовода.
- Глико!
- Митрич!
- А стадо-то чьё? - ребяток вокруг "счетовода" около с десятка и ни одного знакомого. - Не наши, не обмётовские...
Народ и вовсе ахнул, когда "счетовод Митрич" заговорил складными, но явно не с ума стихами:
"Замяукали котята -
Надоело нам мяукать.
Мы хотим, как поросята..."
И тут всё "стадо", обступившее "счетовода" хором продолжило:
"Хрюкать! Хрюкать..."
Тут и пошло-поехало...
Кто-то "Митрича" костерит, предлагая спровадить его в лечебницу для душевнобольных; кто телевизор винит - дескать, такого умного мужика смутил.
А публика на полатях поддержала телевизионное "стадо" и, стараясь перекричать друг друга, начала хрюкать, мяукать. При этом друг друга толкали и подтыкали легонько в бока.
Полати заскрипели. Зрители, находящиеся под ними поняли, к чему идёт дело и успели выскочить в сени до того момента, когда "зрительный балкон" рухнул.
Детишки не сильно пострадали - несколько шишек да ссадин. У одного лишь Баюшка расползлась рубаха на спине, откуда вывалился "триёд". Правда Веня успел подхватить прибор и затолкать обратно, а Маня быстро заштопала прореху - иголку с накрученной на неё ниткой она всегда держала при себе.
Когда представление с участием "стада" и "колхозного счетовода Митрича" закончилось, Авдей выключил телевизор. При этом пояснял, что для начала и этого хватит.
- Мало-ли чё выкажут... А вдруг Присидателя... Он эть баню топит...
Взрослые зрители стали покидать избу Авдея и Василисы, костеря "Митрича" за то, что он в страдную пору "стадо" развлекает...
Василиса, дождалась, когда погаснет экран, вытерла его тряпкой и накрыла телевизор узорной скатертью...
Ребятня выскочила на улицу и продолжила хрюканье-мяуканье. Но тут вдруг Сеня вспомнил что-то.
- А эть там не Митрич был...
- Верно... - подтвердил баюшко. - Я уже видел эту передачу у Фёдора-тилиместера, когда он мне "триёд" вставлял. Это писатель Корней Чуковский...
- Который по радиву пел про лебединые озёра? - Маня тоже слышала эту фамилию.
- Он... Он... - подтвердил Баюшко. Если уж с детворой может хрюкать да мяукать тот Корней Иванович, то что ему стоить песню длинную сочинить, в которой большею вою, нежели слов...
К вечеру Авдей починил полати. А когда детвора заняла там свои места, снова включил телевизор.
На экране появились какие-то незнакомые люди. Поэтому детвора обратилась к своим проблемам.
Веня и Маня стали просить Баюшку, чтоб тот дорассказал, как обжился в заброшенной деревне Ведьмедь...
На следующий вечер снова праздник в доме Обмётовых. На этот раз лишь хозяева перед телевизором да ребетня с полатей таращится, ожидая новых чудес.
Авдей степенно к телевизору подошёл. Кашлянул для придания моменту торжественности. Включил телевизор и на табурет уселся.
На экране сперва мутно замельтешило, потом буквы стали проявляться.
- Аг-не-я... - читает по слогам Авдей.
- Ровно золовка тёти Мани... - услышала знакомое имя Василиса.
- Бар-то... - не слушает жену Авдей.
За то та всё слышит, а если и не слышит, то всё равно своё суждение или вопрос спешит высказать:
- Бар што?
- Фамилия эдака...
- Чё по-людски-то не назвали? Баре - они и есь баре...
- Тя не спросили... - обычная незлобливая перепалка между супругами.
Ребетня на полатях загоношилась - им ничего мельканье букв не сулило интересного.
- "Интермедня для взрослых..." - Авдей хмыкнул. Однако на эране появилась кукольная детвора, вышедшая погулять из игрушечного дома в несколько этажей. - А показывают стадо...
Дети же на полатях уж игру затеяли. Пришлось Авдею их одёргивать и направлять внимание на происходящее в телевизоре действо.
- Гли-ко у них избы каки! - первым стал разглядывать кино Сеня.
- Даже на полатях окошки... - Веня прикинул внутреннее убранство городской "избы", предположив для чего нужны верхние окна в доме.
- То не окна на полатях, а етажи... - пояснил Баюшко.
- Дайте поглядеть. - недовольна Маня.
На экране меж тем ребятня собралась в шеренги и все стали разом сгибаться в одну сторону, потом в другую. Тут же на них с балкона старуха начала кричать.
- А старухи там на гнёздах сидят! - ахнул Веня.
- Ето балкон... Я такой же в Яранске видел... В доме напртив тилиателья...
Детки, что в телевизоре изгалялись физзарядкой, разбежались от криков старухи. Стали другими делами заниматься, но их снова стал гонять. Уже дворник.
В итоге уселись дети играть в карты. Тут уж их никто не беспокоил.
- Ох, каково имям в городах-то... - вздохнул Авдей.
- Нашим-то простор... - проговорила Василиса и глянула вверх на юных зрителей. - Так что радуйтеся, што здеся живёте, а не в городе.
- А я б в городе жил. Чё здесь есь... - погрустнел Сеня.
- А я б не жил... Токо ведь всё равно в Яранск в школу... - невесел и Веня.
Телевизор между тем вспыхнул вдруг ярко и погас. Ещё какое-то время глядели зрители, как медленно затухает свечение экрана.
- Опять свет погас... - Авдей с табурета поднялся, подошёл к выключателю на стене, чтоб убедиться в своём предположении. Щёлкнул тумблером туда-сюда, лампочка не зажглась. Из розетки телевизионную вилку выдернул.
Василиса уже привычным движением накинула на дорогущую вещь кружева.
Дети на полатях снова затеяли возню, но их позвали ужинать - пока светло, дескать.
Электричество в тот вечер больше не включили в Обмётове. Взрослые отправились на улицу, чтоб покалякать с соседями на лавочке, а детвора снова обосновалась на полатях...
ЛУННАЯ КОВРИГА
Август для детворы - пора до того замечательная, что уж и "тиливизор" неладен - одни взрослые передачи.
А тут ещё праздник - Веня и Сеня первый пяток лет разменяли. Авдей им по перочинному ножичку-складенчику подарил. Не дорог в деньгах подарок - всего тридцать одна копейка цена ему, но ведь настоящий! Можно и поплавок из коры ветлы для удочки выстрогать; можно свистульку из ивового прутика сделать. А можно просто разглядывать выдавленную на ручке картинку.
С подаренными ножичками уселись братья на брёвна перед домом. С ними в компании Маня и Баюшко. Все хотят ножик подержать и что-нибудь построгать.
Солнце за дальний бугор закатилось, а с противоположной стороны блин луны выкатился. Да так и застрял на поле - и стерня его в бок не колет.
Веня на круг масляный глянул и радостный обратился к друзьям, указывая на светило:
- А пойдемте кусочек от него отляшим...
Идея эта пришлась по мысле всем. И они тут же прошли проулком к полю и стали на бугор подниматься.
Поднялись наверх земного пуза, а луны нет! Она, оказалось, на другой бугор ускакнула, до которого версты три. Да ещё и на верхушках далёкого леса улеглась между еловых вершин.
- Туда нам не дойти... - Маня расстроена.
- Да и на верхушку дерева не взобраться... - свой резон и у Сени.
- Нет, стадо... - Баюшко на взрослый манер стал друзей вразумлять, - пойдёмте назад, а то темняет уже. Матка ругаться станет и, не дожидаясь ответных слов "подопенчых", развернулся. И пошагал, потешно маршируя: поднимает вперёд левую ногу и синхронно с ней до уровня подбородка левую же руку; потом правыми конечностями тот же финт вытворяет. При этом ещё что-то пытается в такт "маршу" бубнить:
Мы за лунною ковригой
Поднимались на бугор.
А луна козой блудливой.
Ускакала на другой.
Мелкота следом за Баюшкой плелась. Вдруг Веня остановился и, оглянувшись, окликнул друзей.
- Гли-ко, робя! Она опять на бугре...
И действительно - лунный блин снова масляно светился на бугре.
- Может вернёмся? - предложил Веня?
- Не-ет... Она хитрая. Увидит, что ворочаемся, дак снова ускачет. - Сеня уже понял подлую натуру светила.
- Тут надо по-умному... - Баюшко обмер с взлетевшей до подбородка рукой. А после слов сказанных ещё больше её поднял и указательный палец из кулака выкинул.
- Как? - разом спросили братья.
- Завтра мы опять подём, токо не на бугор, а обойдём его с другой стороны и сзади подкрадёмся!
- Праильно! - Маня понравилось предложение. К тому же у неё своё виденье будущей "операции" появилось. - Там же лес. По нему и будем крастись...
На следующий день компания лунорезов отправилась в лес. На опушку его пришли ещё до заката. Глянули в сторону бугра, светило ещё на нём не появилось.
- Надо по лесу дальше... - скомандовал Баюшко и завернул за кусты, растущие вдоль опушки леса.
Прошли лесом около километра и затаились под ёлкой с развесистыми лапами. Дерево росло в нескольких десятках метров от леса и чуть на возвышенности.
- Если чё, дак можно и на ёлку взобраться... - Баюшко дотянулся до нижнего сучка, подтянулся на руках и спрыгнул. - Баско!
Темнять начало, но луна не появлялась. Баюшко уже начал раздражаться:
- Эть, поди, подглядела, как мы от леса-то к ёлке этой...
- Не должна бы... - пытается ободрить его Веня.
- Я говорил, надо было раньше выходить... - недоволен Сеня.
- Да и не отрежем, дак чё? Ёй же больно будет... - Веня пожалел луну.
- Уж темно... - начала ныть Маня.
- Ты не боись... Мы, если чё, дак ого-го... - Сеня вытащил складенчик и развернул лезвие.
- Видать, обманула... - Баюшко поднялся и пошагал к деревне. Остальные за ним поплелись.
Прошли с полкилометра, услыхали - Василиса завёт детей. Неслаженным хором беспутые дитяти откликнулись на зов матери и побежали, спотыкаясь, к ней.
Василиса начала было журить детвору за их беспутство, но Баюшко попытался объяснить причину их ночных гуляний.
Объяснения Баюшкины Василису разозлили.
- От, ты, Расстручай! Те пошто триёд вставили? Даже у людей таких нет... Чтоб малых с толку сбивать!?
Баюшко не успел что-либо сказать в своё оправдание. Позади раздался рёв Вени. Думали сперва, что в темноте на что-то налетел и попытались узнать, что болит. Однако, малый лишь отбрыкивался от жалельщиков и ещё пуще орал.
Всё ж выяснили. Когда малый бежал на зов матери, то потерял складенчик. Его успокаивать стали.
- Тятя тебе новый купит... - успокаивает уросливого мальца Василиса.
- Не хочу новый. Хочу свой... - и снова в слёзы. - Теперь у Сени есть складенчик, а у меня нет... - хнычет.
Сеня брата ободрил.
- Гляди... И у меня нет... - зашвырнул свой складенчик в темноту.
- Ты завтра найдёшь его, а я нет... - всё же радость в голосе Вени проявилась.
- Вместе пойдём искать - твой и мой...
Авдей на детей не сердился, а лишь посмеялся:
- Мы тоже малыми ходили на бугор... Токо с пилой...
На следующий день "стаду" последовало наказание.
- Чтоб за ворота ни ногой! - напутствовала Василиса Баюшка.
- А мы б на лавочке... - с плаксивой гримасой попросили Маня.
- Но не далее... - согласилась мать. - И ни на шаг от неё...
- Поняли... - уже от порога заверил мать Веня.
Дети уселись на лавочку и, чтоб "ни на шаг от неё", (а в пятках зуд - побегать бы!) стали болтать ногами.
Так бы и бездельничали безсловесно и бестолково, но тут к детям подошла соседка баушка Марья. Она была настолько стара, что даже Баюшко не мог объяснить подопечным преклонность её возраста.
- Стоко иной раз только три человека живут или Кошшэй Безсмертный...
Да и как можно было объяснить слышанное от Авдея: "Мужик еённый Василей в русском корпусе во французской земле сгинул, а сын - тоже Василей - уже посля в судетском крае в танке сгорел...".
Разговор между взрослыми был о возрасте баушки Марьи. Из слов обсуждающих баушкин возраст Баюшко ничего не понял. Лишь что-то смутное уловил про танк И то, что сгоревший в нём Василий настоящий герой.
Баушка Марья к детям подошла и задала уже обычный к тому времени вопрос:
- Робята, вы Белку мою не видели? Запропастилась куды-то...
- Не видели... - Баюшко ответил старухе, остальные мимо ушей пропустили вопрос - уж два месяца бабка ищет свою собаку.
Баушка не уходила. Чтоб сгладить неловкость, Маня высказала предположение:
- Может, её волки утащили?
- Летом оне сытые, собак не тащат... - и пошла дальше.
Отшаркала десяток шагов, обернулась.
- Вы, робята, коли увидаете её, дак приманите домой-то. А я вас сахарком, ужо, угошшу за это... - и, не дождавшись ответа ребят, двинулась дальше.
Ребятня на лавке с удвоенной энергией заболтала ногами. Всё ж надоело пустое занятие.
- А давайте в "тиливизор" играть... - прдложила Маня.
- Как? - враз спросили братья.
- А так... - стала пояснять "правила" игры Маня. - Баюшко будет Митричем-счетовдом, который к робятам в гости пришёл, а мы по поросячьи мяукать станем.
- Екран нужен... - Баюшко задумался, но не надолго. - А ворота им будут!
- А как мы на ворота поместимся? - озадачил Баюшка Веня.
- Дак мы их расхлебяним... - Баюшко на ногу лёгок. Сразу же с лавки спрыгнул и во двор забежал. Засов там выдернул и одну половину ворот открыл, затем вторую.
- Не похожо... - Сеня не оценил "тиливизор". - Екран есть, а, чтоб громкость крутить, нет ручки. Ведь надо сперва тихо мяукать, а потом громко...
- Дак мы сами... Сперва тихо... Мяу... - тихонько промяукала Маня, а потом, набрав полные лёгкие воздуха, с выдохом проорала. - М-м-я-у-у...
- Не правдишно... - Сеня от своего не отступает - регулятор громкости нужен, дескать.
- А сейчас будет правдишно. - Веня побежал в дом и, минуты не прошло, выскочил на крыльцо. - В-во!.
В одно руке он деражал молоток и длинный кованный гвоздь - "шпиголь", а в другой - недавно купленную отцом соломенную шляпу.
- Надо токо так... - Веня бросил инструмент и гвоздь возле ворот, а кулаком ударил внутрь шляпы. Так, что верх шляпы вывалился наружу и напоминал ручку громкости телевизора. - Затем снова взялся за молоток и "шпиголь".
Два удара и "ручка громкости" заняла подобающее место на верее ворот - "передней панели "тиливизора".
Началась "тилипередача". На корточках посреди распахнутых ворот сидят "дети" - Сеня, Веня и Маня. К ним степенно подходит Баюшко:
- Здорово живём, робята.
- Не так! - возмутилась Маня, - надо по-тиливизорскому. Праски... "Здрастуйте, дети!"
- Ну, ладно... - Баюшко чуть согнал с лица важности. - Здрастуйте, дети.
- Да чё там разучать? "Мы хотим, как поросята, мяукать..." М-м-м-яу! - опередил всех Веня.
Его поддержали брат и сестра.
- Маня, звуку добавь! - скомандовал Баюшко. - А то я глуховат нонче стал.
Оборот шляпы вокруг гвоздя, дыра в головном уборе - ручонка Манина пролезет. Зато "громкость" такая, что из дома выбежал перепуганный Авдей.
- Вы чё, стадо!? - накинулся на орущую детвору.
- Мы это... В тиливизор играем... Как счетовод Митрич пришёл к детям... - пояснил Баюшко.
- Фу-у... - облегчённо выдохнул Авдей, но тут его взгляд упал на "ручку громкости".
От увиденного род раскрыл, а сказать ничего не может. Лишь губами шевелит.
Наконец прогнал не5моту, на порванную шляпу пальцем указывает.
- Пошто? - чуть не слёзы на глазах. - Эть нова... Почти не ношена.
- Мы думали, чтоб, как в "тиливизоре"... - Маня виновато голову опустила и перед отцом стоит. Тоже слёзы на глаза навернулись.
Авдей же вдруг повеселел.
- Я то ладно... И в такой похожу. - Шляпу с гвоздя сорвал и на башку напялил до ушей. - Поду матке вашей покажуся... А потом на огород.
- Зачем на огород? - встревожился Баюшко. Он вспомнил, как недавно мужика ловили - тот осердился на жену и топиться побежал. Посреди огорода и поймали. Утонуть не утонул, но огуречную грядку перетоптал, пока его успокоили.
- А куда в такой шляпе? Токо пугалом.
- Тять, не ходи к маме...
- Мы тебе нову купим... - наперебой защебетала детвора.
- Ладно... Токо вы уж куды-никуды её запрячьте, чтоб на глаза не попалась... А пока пусть там полежит и забросил шляпу под крышу-голубец ворот.
Детвора обрадовалась, и уже отца стали приглашать участвовать в игре.
- Будешь у нас Митричем... - предложил Баюшко.
- Не уж... А вдруг вам мое шаровары понадобятся на чё...
Ребятня стала уверять, было, Авдея, что его штаны не нужны, но мужик вдруг посерьёзнел.
- Вот наболесть то... Дело эть... Вы баушку Марью не видали?
- Недавно прошла... - доложил Баюшко. - С нами покалякала о своей пропавшей Белке и дальше покатила. А собаку её уж месяца два не видели...
- Ак и не увидите. За то я токо что видел. Её в космос запустили ишшо с какой-то дворнягой... Не нашей деревенской...
- Как в космос!? - ахнул Баюшко. Он уже рассказывал подопечным об искусственном спутнике, который летал вокруг Земли. И уже наплёл, что "спутник то привязан на крепкой верёвке, чтоб ни туды и ни сюды, а то, дескать на Луну унесёт его". Тут же получалось, что спутник приземлился, забрал собак и обратно на орбиту.
- Так... Сичас токо объявили в тиливизоре. И показали. Белка - точно баушки Марьи, а друга чужая.
- Она туда пошла... - указал Баюшко в конец деревни, куда направилась соседка. Вся орава во главе с Авдеем двинулась на поиски хозяйки космической собаки, забыв про "ни шагу от ворот".
Баушку Марью нашли скоро. Всей гурьбой стали рассказывать ей о радостном событии. Та долго не могла понять, что произошло с её собачкой.
- Дак пошто у старухи-то забрали последнюю радость? Чё других собак не нашлось в Москве... - и в слёзы.
Полдеревни сбежалось успокаивать несчастную старуху. Всё ж нашёлся и довод, суливший баушке радость. Авдей предположил, что после полёта Белки в космос её хозяйке от государства будет кака-никака подмога.
- Может, пензии прибавят, а, может, и вовсе орден дадут... - и указательным пальцем в небо указал, подытоживая свои слова. - Надо токо до Никиты Сергееча донести заевлению...
- А эть и верно! - баушка Марья ожила. Даже привиделась ей будущая прекрасная жизнь. - Эть много ли нам с ёй надо? Ливерной колбаски, чтоб кажный день...