Она уносилась вверх. Никогда раньше не было такого невесомого ощущения. Наоборот, копившаяся годами тяжесть, будто бы кости становились свинцовыми, а в кровь понемногу подмешивали ртуть, всё сильнее прижимала её к земле, пыталась вмять её беспомощное тело меж цепких корней тысячелетнего древа зла, похоронив её заживо. Но сейчас всё это разом прекратилось, и маленькой пушинкой, подгоняемая лёгким ветерком, она поднималась всё выше и выше, к солнцу. Она посмотрела на ослепительный жёлтый круг и поняла, что это не больно. Боль, давно уже бывшая её неусыпной спутницей, просто перестала существовать. Перестало существовать вообще всё, чем она была окружена на земле: усталость, бессмысленность, горечь; стучащие, словно в голове, капли дождя за окном; приходящие, пожимающие плечами и уходящие люди... заплаканная мама... "МАМА?!... ГДЕ МАМА???... Я хочу вернуться к маме!", - Она подумала об этом так громко, что след от мысли ещё колебался где-то в голове, как язык колокола. МА - отталкивалось от левого уха и, словно на качелях, резко перетекало и ударялось в правое - МА - и уже более плавно, как бы нехотя, как бы забыв что-то пустяковое на той стороне, пружинило к левому - МА... Звук постепенно умолкал, и вместе с ним затихало её движение вверх. Ветерок обмотался шарфом вокруг ближайшего облака и уснул. Пылинки застыли на месте, и стояла такая тишина, что, наверно, пошевелись хотя бы одна из пылинок, это было бы слышно даже за горизонтом. Солнце, будто устав от собственного жара, покрылось пятнами теней. Они перемещались, соединяясь в различные образы, словно подчиняясь воле невидимого режиссёра. Она, не отрываясь, смотрела это немое кино. В очертаниях теней Она узнала себя. Она смотрела и запоминала того, кто дрожащим зыбким контуром всё же крепко держал её за руку. Внезапно Его лицо предстало перед Ней крупным планом, каким-то особенным сиянием застыло на Её ресницах и отпечаталось в Её зрачках. Она ощутила каждую частицу Его образа растворённой внутри себя. Он проник в каждую её клетку, Он пропитал Её собой, и в этот миг Она поняла, что движется обратно, падает, возвращается в свой мир тяжести и боли. Но одновременно с этим Она осознала, что Он способен сделать этот мир лучше, и Она расскажет ему, как...
Для Алекса это был один из обычных вечеров. Краем глаза пронаблюдав за кофемашиной, в очередной раз выдавливающей светло-коричневые струйки из только что перемолотых зёрен средней прожарки, он с удовлетворением отметил наличие лёгкой пенки на поверхности ароматного напитка. Завитки пара, исчезавшие сантиметрах в пяти от чашки, создавали магический оттенок и одновременно распространяли стойкий кофейный запах. Ему жалко было нарушать этот процесс, но, похоже, жажда, переходящая в голод, снова руководила его действиями, и, достав из холодильника небольшой полупрозрачный пакет, он влил немного его содержимого в чашку, насколько позволяли её края, затем тщательно запечатал пакет и поставил его обратно. Размешав образовавшуюся смесь до однородного ванильного цвета, Алекс, слегка пригубив чашку и оценив вкусовой результат, довольно хмыкнул и понёс её к ноутбуку. Там его уже ждала открытая в сети страница сайта знакомств, сайта, который он посещал достаточно регулярно, даже если в этом не было реальной необходимости.
Сегодня было именно так, но, хотя запасы в холодильнике ещё были, они уже определённо подходили к концу, и поэтому в ближайшую неделю Алексу надо было обязательно предусмотреть запасной вариант, если вдруг не слишком надёжный канал получения очередной порции тех самых полупрозрачных пакетов по какой-либо причине даст сбой. Автоматически оставляя без должного внимания топ-лист желающих познакомиться особ, - исчезновение кого-то из них вполне может быть слишком заметным - он, страницу за страницей, пролистал приблизительно к середине списка и, попивая из чашки небольшими глотками, стал внимательно вчитываться в каждую из анкет. Алекс, конечно, не был ангелом, но и делать чрезмерно отвратительные поступки было не в его привычках. Поэтому сразу отсеивались те анкеты, где был какой-либо намёк или прямое указание на то, что жаждущая "познакомиться с симпатичным молодым человеком без вредных привычек" при этом сама была замужем. Ещё пропускались варианты "для длительных отношений и создания семьи" - там во многих случаях могут быть дети. И оставалось рассматривать те, которые "чего-то хочу, а кого - не знаю...", или же которых "привлекают интересные раскрепощённые люди", ну или даже такие: "чтобы меня понять, надо стать психом, а я могу помочь...". Возраст был не особо важен, но Алекс предпочитал выбирать из тех, кому за тридцать. Если при этом нет ни мужа, ни детей, а одно сплошное желание "новых партнёров и новых ощущений", то такие "девушки без комплексов" вполне подходили для его целей. А устоять от соблазна встречи со слегка небритым черноволосым красавцем в самом расцвете сил, каким он был изображён на фото в своей анкете, им будет очень трудно.
Отложив с десяток подобных анкет в избранное, Алекс хотел уже прекратить перелистывание казавшихся бесконечными страниц и вплотную заняться предварительным общением с отобранными кандидатками на предмет предполагаемой встречи в уютном укромном местечке на следующей неделе, как вдруг возле одной из фотографий с пометкой "новая анкета" он заметил короткий комментарий жирными заглавными буквами: "СРОЧНО ИЩУ ВАМПИРА". "Ого! - он мысленно присвистнул от удивления. - Вот это народ безбашенный пошёл. Обычных людей им уже не достаточно..." С фото пристально и ощутимо грустно смотрела женщина на вид старше тридцати, явно в парике и с большим слоем косметики. "Странный персонаж... - Алекс глубокомысленно допил остатки со дна чашки. - Что бы это могло быть? Новое направление в садо-мазо, с покусываниями до крови и зализыванием образовавшихся ран? Или экзальтированная одинокая барышня насмотрелась фильмов, вообразила себя вампиршей и ищет спутника для предполагаемых ночных похождений?" Он решил, что ни одно из этих предположений не увязывалось с тем взглядом, который просто пронзительно простреливал из виртуальной глубины импульсом переживаний с еле заметной оболочкой беспомощности. Алекс был готов поклясться, что это не имитация перед объективом фотоаппарата, а настоящее состояние той дамы. Его длительный физиогномический опыт, подкреплённый последующими доказательствами, позволял с уверенностью делать подобные выводы. Пара десятков мимических мышц лица в сочетании с зафиксированным в кадре взглядом давали достаточно чёткое представление о характере владельца и его эмоциональном состоянии.
Поэтому, снова запустив нажатием кнопки ритуальный танец в честь кофейного бога, сопровождаемый неизменным характерным аккомпанементом, Алекс, не дожидаясь священной влаги, вернулся к ноутбуку, уверенно щёлкнул мышкой по фото Марии - так её звали - и начал писать сообщение в открывшемся окошке. "Почему такая срочность? У меня был один знакомый вампир, но сейчас он отправился в паломничество по трансильванским замкам. Не знаю, когда он вернётся, но по возвращении могу замолвить словечко, что он кому-то был нужен". Что ж, осталось дождаться ответа, и тогда наверняка всё станет понятнее. Уже поднявшись с удобного кресла в направлении к закончившей чудодействовать кофемашине, Алекс заметил, что статус пользователя этой анкеты изменился на "онлайн". Замерев на полпути, уже через пару секунд он увидел мигающее окошко ответного сообщения, и, подчинившись интересу, вернулся обратно.
- От срочности зависит жизнь, - лаконично известило сообщение.
- Чья жизнь? - удивлённо написал Алекс.
- Жизнь моей дочери. Вы видите её на фото.
- Я - её мама. Извините, что не сообщила об этом сразу, - пришло чуть позже.
- А где же дочь? Что случилось? - написал Алекс, снова глянув на фото, которое продолжало притягивать таинственным магнетизмом.
- Она в больнице, и ей никто не может помочь... Вы ведь... можете связаться со своим знакомым? Поверьте, это очень нужно!
Алекс задумался. Похоже, что-то действительно серьёзное. Но бросаться на эту амбразуру, пусть и действительно реальную, без необходимых выводов не хотелось. Ситуация была почти противоположной тем, к которым он привык, постоянно создавая их в виртуальном общении с кандидатками. Теперь же не он моделировал антураж предполагаемых по сценарию действий, а совсем наоборот: его, словно мотылька, привлекли на огонёк заманчивого цвета, попали метко брошенным мячом в глубоко запрятанное в сознании кольцо потребности быть кому-то нужным, подцепили на чувственный крючок необычной наживкой интереса... Но он не настолько безрассуден и эмоционален. Он способен контролировать ситуацию с любой стороны стекла любого реалити-шоу. Поэтому для начала надо сделать так...
- Меня зовут Алекс, а к Вам как обращаться? - статус пользователя по-прежнему был "онлайн", поэтому было логично ожидать быстрый ответ.
- Таисия Львовна, можно без отчества, - по истечении нескольких секунд сообщило окошко.
- Я хочу попытаться помочь Вашей дочери. Я - врач, - без тени сомнения соврал Алекс, как привык это делать в виртуальном общении, - и прежде чем объяснять ситуацию своему знакомому я хотел бы увидеть её, посмотреть диагноз, анализы и так далее...
- Хорошо, - почти мгновенно согласилась Таисия, - для этого Вам нужно подъехать по этому адресу:...
Записав адрес больницы и прочие необходимые координаты, Алекс договорился на посещение завтрашним вечером, благо никаких важных дел для этого не приходилось переносить.
Повторив процедуру обогащения и изменения цвета уже остывшего кофе с помощью того же пакета из холодильника, он практически залпом выпил всю чашку и отправился на уютный диван, покрытый шкурой яка с неизменно приятным на ощупь бежевым мехом, когда-то давно привезённой издалека. Поставив диск с новым сериалом о паранормальной способности казалось бы обычного человека, он весь погрузился в сюжет, отмечая про себя ту тайну, в которой главный герой постоянно держал свою необычность, доверяя знание об этом только самым близким и надёжным людям.
Просмотрев полсериала почти до утра, Алекс решил идти отсыпаться. К вечеру ему обязательно надо было быть предельно собранным и внимательным.
Старую, но ещё прилично выглядевшую больницу Алекс нашёл без труда. В нескольких её корпусах, соединённых перемычками переходов из одного в другой, пришлось слегка поплутать в поисках отделения интенсивной терапии. Ещё пара минут ушла на объяснения дежурившей медсестре необходимости срочного посещения "племянницы". Обаяние, на отсутствие которого Алекс никогда не жаловался, и натренированное искусство уговоров сделали своё дело, и, накинув на плечи положенный белый халат, он дошёл до двери нужной палаты. На секунду остановившись, он словно наткнулся на тот взгляд с фотографии, будто бы длинным острым шипом проникнувший сквозь закрытую дверь и защитно-угрожающе торчавший в сторону коридора. Сделав инстинктивный шаг назад, Алекс тут же мотнул головой, отгоняя это нелепое ощущение, и мгновение спустя уверенно двинулся обратно, открыл самую обычную дверь и беспрепятственно зашёл внутрь.
Лёгкий характерный запах, свойственный большинству лечебных учреждений, был почти неощутим. В хорошо проветриваемой палате в окружении капельниц и мониторов опутанная проводами и трубочками, словно пленница в паучьей сети, полулежала Мария. Полузакрытые глаза равнодушно наблюдали за сменой ярких картинок на экране висевшего на стене напротив телевизора с выключенным звуком. Открытые участки кожи на лице и руках создавали впечатление негласного соревнования между девушкой и постельным бельём её кровати на конкурсе "Я ль на свете всех белее?".
В отличие от обездвиженной дочери, Таисия, напротив, нервно перемещалась мелкими шажками от стены до стены вдоль окна, насколько ей это позволяло не слишком большое свободное пространство палаты. Мгновенно развернувшись на звук закрывшейся двери, она встретилась глазами с Алексом, который сразу же был сильно поражён той небольшой визуальной разницей в возрасте, которой отличались мать и дочь. Она была больше похожа на старшую сестру Марии. Хотя, приглядевшись внимательнее, опуская взгляд, Алекс всё же отметил мелкие морщинки на шее и еле заметное уменьшение упругости кожи на кистях рук, что давало возможность оценить возраст этой блондинки с изначально стильно уложенными, но уже слегка растрёпанными волосами средней длины лет в сорок пять.
- Здравствуйте, Алекс! - приятным тихим голосом встретила его Таисия. - Мы Вас ждём...
- И Вам доброго здоровьица! Как ваши дела? - попытался продолжить беседу фразами из амплуа врача Алекс. - Давайте я посмотрю диагноз и показания на мониторах, а потом мы пообщаемся и решим...
Заметив поворот головы Марии в сторону матери и едва различимое "да" опусканием глазных век, Алекс умолк, осознав, что его ждали совсем не за этим.
- Я сама расскажу всё то, что Вам нужно знать, - сказала Таисия. - Вы можете присесть, хотя это не займёт много времени.
Алекс послушно занял место на одном из двух имевшихся в палате стульев и приготовился слушать. Таисия же так и осталась стоять, слегка теребя волосы чуть дрожащими пальцами, словно собираясь с мыслями.
- Наша история проста и ужасна, как и многие другие людские ошибки, невольно совершённые от незнания элементарных вещей, от неосознавания возможности губительных последствий таких ошибок. Маше ещё нет двадцати пяти, но Вы сами видите, что на вид она гораздо старше. Болезнь поселилась в ней почти с самого рождения и потому борьба организма с ней длится уже так долго, кажется - целую вечность, и эта борьба забирает у Машеньки всю её жизненную энергию... - Таисия замолчала, чтобы унять появившуюся дрожь в голосе, отвернулась к окну, закрыв лицо руками, и после нескольких глубоких вдохов-выдохов развернулась и, заметно нервничая от воспоминаний далёкого прошлого, продолжила. - Когда ей было полгода, в обычный для такого возраста рацион питания в число прочих продуктов входило яблочное пюре. Я всегда сама его делала, не особо доверяя качеству содержимого фабричных баночек. Мы жили в не очень уютном тогда районе Киева - Оболони. Обычный панельный дом. И недалеко от дома находился базар, на котором можно было дёшево купить всё то, что привозилось в город из сельской местности. Там я и купила те самые злополучные яблоки, килограммов десять сразу, про запас, чтобы хватило на месяц. Они были такие красивые, все как на подбор одинаковые... Первую неделю было всё в порядке, потом Машеньку несколько раз тошнило, но никто и не мог подумать ничего плохого про замечательно выглядевшие яблоки. Приходившие по вызовам врачи списывали это на некачественное молоко или на другие продукты, плохо воспринимавшиеся детским организмом. Вскоре вроде бы всё нормализовалось, приступы тошноты прекратились. А то, что ребёнок её возраста периодически капризничает и плачет, казалось обычным явлением. И я продолжала кормить её яблочным пюре каждый день ещё пару недель, пока случайно не прочитала в местной газете о случаях радиоактивного отравления фруктами и овощами. И пара из немногих оставшихся яблок, отнесённая на экспертизу, показала наличие достаточно сильного радиационного загрязнения... Первые процедуры, сделанные сразу после этих ужасных результатов экспертизы и анализов крови, должны были полностью вывести убийственную радиацию из организма, так как доза облучения не была слишком высокой. Но, видимо, все эти внутривенные препараты не были настолько действенными, насколько это предполагалось, хотя и значительно улучшили общее состояние Машеньки. Болезнь затаилась, постепенно проникая вглубь, в самые трудноизлечимые органы. И когда через год симптомы стали проявляться снова, это уже был хронический вариант лучевой болезни с головокружениями, болями...
- Но... есть же специализированные клиники... разработки... - перебил, слегка отойдя от потрясения Алекс. - В конце концов, за столько лет болезнь должна была отступить... Ведь есть же успешная статистика.
- Мы прошли множество курсов лечения с тех пор, пробовали разнообразные методики и экспериментальные препараты. Но это помогало лишь на какое-то время, а потом колесо этой беспощадной мельницы жизни снова окунало Машеньку в ледяную воду боли, и с каждым разом это становилось чаще и продолжительнее. И сейчас мы в этой обычной больнице потому, что именно сюда Машу привезла "скорая" во время очередного приступа. Он был очень тяжёлым. Три дня назад в реанимации её с трудом вернули к жизни после остановки сердца... Я вижу, что сил бороться с тем, что находится в ней и разрушает изнутри, у неё уже почти не осталось... Поверьте, я... - Таисия запнулась, будто бы ещё раз обдумывая нечто очень важное, - я готова на всё ради неё. На всё! И Вы... должны... можете помочь...
- Знаете, Таисия, - начал Алекс, собираясь с мыслями, - я Вас обманул. К сожалению, у меня нет медицинского образования, и я вряд ли смогу...
- Я знаю, что Вы не врач, - спокойно и устало произнесла Таисия. - Вы ведь... вам... Вам, пожалуй, стоит дослушать меня ещё совсем немного.
- Да-да, конечно... - только и смог пробормотать Алекс, чувствуя себя абсолютно приросшим к стулу под тяжестью всего услышанного. Он повернул голову в сторону Марии и встретился с ней взглядом. Девушка, и до этого долго наблюдавшая за ним, словно вцепилась в него глазами, огромными глазами, пульсировавшими и искрившимися невероятной жаждой жизни, которой не хотелось тонуть в зыбучих песках бессилия, угасать в потоках бесконечной боли. Алекс почти физически почувствовал, как она устало хватается за свой, может быть, последний шанс. И он отправил ей взглядом надежду, он переслал ей готовность помочь, он протянул ей руку, ни на миг не задумываясь о том, что же будет дальше.
- Алекс, - продолжая, Таисия словно заметила тот невидимый спасительный трос, который сейчас натянулся струной между ним и её дочерью, - а знаете, ведь это Машенька дала мне понять, что Вы есть, и что именно Вы ей нужны...
- Как это? - не отрывая глаз от девушки, спросил Алекс.
- В момент клинической смерти у неё было видение. И два дня назад, когда она пришла в себя и смогла хотя бы немного говорить, она сообщила, что будет жить, только если ей поможет необычный человек. Она описала Вас, насколько смогла. Она рассказала о том, - Таисия на секунду задумалась, подбирая слова, - что отличает Вас от людей. И знаете, я всему этому поверила. Не сразу... Сначала всё, что с трудом рассказывала Машенька, казалось её выдумкой. Мало ли что могло привидеться, когда теряешь сознание и последняя оставшаяся в выжатом теле капелька жизни начинает испаряться, поднимаясь полупрозрачным облачком куда-то ввысь... Но потом, когда, разместив анкету и объявление именно там, где сказала Маша, я в тот же день получила Ваше сообщение, когда я увидела, насколько точно её описание совпадает с Вашей фотографией, когда мы договорились о том, что Вы придёте сюда, я поняла, что она действительно всё это видела. Говорят, что, умерев и заново родившись, душа человека будто бы соприкасается с чем-то всевидящим и всезнающим, получает особую метку, а, может, и просто начинает уметь пользоваться тем, что всегда было в нём, но было запрятано в огромном пыльном сейфе подсознания... Видимо, так и есть. И поэтому Вы - действительно тот, кто может помочь Маше. И для этого надо только поделиться с ней тем, что даст ей новую жизнь, пусть даже не такую, как у всех...
- Таисия, - с трудом переведя на неё взгляд от гипнотических глаз Маши, сказал Алекс, уже за минуту до того, как она закончила, зная, что от него хотят, - Вы уверены в этом? Вы хорошо представляете, насколько другой может стать Ваша дочь и насколько сильно может измениться её жизнь?
- Это не жизнь... - почти прошептала Таисия. - А я просто обязана сделать всё возможно и невозможное, и принять получившийся результат. Любой. Ведь без Маши моя жизнь просто потеряет смысл... Мне нужно... Нет, не так... Это ей нужно. Она сделала свой выбор, и я не буду ей мешать... Прошу Вас, Алекс...
Алекс опустил голову и задумался. Ему было сложно принять решение. Он не знал, надо ли объяснять Таисии, что "не такой как все" он не только по человеческим меркам. Он никогда не представлял, что его врождённое генетическое отклонение может понадобиться кому-то, кроме алчущих экспериментаторов от науки, думающих только об извлечении премий, званий, почестей и других выгод из любой молекулы с изъяном. Он давно прекратил попытки изменить себя, потому что убедился как в отсутствии каких-либо лекарств, так и желания у кого бы то ни было заниматься решением его проблемы. Тем немногим специалистам в своём роде, которые проявляли интерес, он был нужен в абсолютно неизменном виде для совершенно других целей. Периодическая боль от сидевшего в нём регулярного хищного голода по отношению к людям заполняла его разум и опустошала его душу. Пусть она не была физической, как у Маши, но она незримо присутствовала в каждом мгновении его жизни. Алекс предпочитал не смотреть людям в глаза, ощущая при этом вину перед всеми, кого уже пришлось использовать или кого ещё предстояло. И для него было очень непривычно не найти в глазах Маши отражение собственного немого упрёка.
Он вырос подкидышем, не знавшим родителей. Вырос, сменив с десяток приютов, начальство каждого из которых старалось тихо-мирно избавиться от странного мальчика, растущего намного медленнее сверстников, особенно если при этом хотя бы на уровне слухов появлялись свидетельства его необычной "кровной" дружбы с другими детьми. Повзрослев и осознав свою уникальность и опасность, которую представлял как для окружающих, так и для себя, Алекс стал вести себя более скрытно и осторожно, и в самостоятельную жизнь входил уже с накопленным для обитания в не слишком дружественном ему мире необходимым опытом. Специально сведя знакомство с немолодой одинокой работницей пункта переливания крови, запавшей на его мужское обаяние, он не только обеспечил более-менее регулярный недвусмысленный натуральный обоюдовыгодный обмен, но и блестяще усвоил процедуру работы с донорами. Дополнив её собственным элементом - сильнодействующим снотворным, при необходимости он успешно пополнял запасы своего холодильника с помощью знакомств в сети, мысленно благодаря одноразовых подруг за двойную пользу для его организма. Красное вино - Алекс никогда не забывал про неизменный элемент таких встреч - помогало им восстанавливать исчезновение десятой части крови, а миниатюрная засохшая точка от мастерски сделанного прокола, даже будучи замеченной, не давала повода ассоциировать её с ним.
И вот теперь наоборот - его просили отдать часть своей крови. Но дело было даже не в этом. Алекс просто не представлял, что может случиться после этого с Машей. Он никогда не был причиной смерти людей и не хотел вреда девушке, беззащитно лежащей напротив. Он поднял голову и посмотрел на неё. Глубокие серые глаза мгновенно притянули его, и в голове послышался спокойный шёпот: "Всё будет хорошо, я знаю".
Алекс поднялся со стула и подошёл к Таисии. Уложив её сцепленные в замок кисти между своими ладонями, он попросил:
- Вам не нужно находиться здесь. Я не знаю, сколько понадобится времени, но будет лучше, если Вы подождёте снаружи и договоритесь с медсестрой, чтобы сюда никто не входил. Хорошо?
- Не беспокойтесь, Алекс. Я всё сделаю, - она расцепила и высвободила свои руки, оставив капельку доверительного тепла в его ладонях, подошла к кровати, обняла дочь и, поцеловав напоследок её бледную щеку, быстрым шагом вышла из палаты.
Посмотрев в окно, Алекс увидел начинающийся дождь. Земля уже начинала исцелять маленькие трещинки на поверхности, жадно используя каждую каплю, и ожидала гораздо больше воды, чтобы влага промыла бесчисленные поры-капилляры и ломаные линии катакомб её обитателей и ушла глубже, наполняя артерии подземных рек. Чтобы черви, опьянев, в который раз выползли наружу и своим очень медленным танцем возблагодарили дух дождя. Чтобы в который раз успеть похвастаться соседке-Луне своим особенным нарядом из зеркальных луж. "А ведь это Небо отдаёт Земле свою кровь, - подумал Алекс. - Ведь если Земля умрёт, то никому не будут нужны облака, эти причудливые следы пробежавшегося по небу Ветра, и радугам некому будет даже в серый день напоминать о том, что мир многоцветен, а восходы и закаты огромного красного материнского Солнца будут бесконечными погребальными кострами, оплакивающими гибель дочери Земли".
Внезапно он вспомнил разговор медиков, подслушанный когда-то возле пункта переливания крови. Речь шла о практиковавшемся в двадцатые годы прошлого века методе обменного переливания в экспериментально-лечебных и отчасти идеологических целях. И, если Маша не ошиблась в своём видении, и его кровь, смешавшись с её кровью, излечит её, то почему не предположить, что и её кровь способна произвести в его организме существенные изменения? Даже если это не так, для него это стало бы возможностью уравнять риск с Машей. Жить вдвоём - или умереть вдвоём. Почему-то он почувствовал это настолько правильным решением, что даже не стал разбираться в его причинах: было это из-за особенного чувства к ней, которое словно аккумулировалось в нём с каждой секундой соединения их взглядов, либо это был повод попробовать изменить свою жизнь, однообразную в мыслях и одинокую в душе. И Алекс понял, что готов осуществить нечто подобное давним экспериментам.
Найдя в ящике тумбочки пару новых катетеров с трубкой между ними, он, переместившись на стул в изголовье кровати, с небольшим усилием воткнул иглу с одного конца в вену на своём локтевом сгибе, впервые ощутив то, что много раз, не задумываясь, делал другим. Подождав, пока трубка наполнится вытекающей кровью, и появится первая капля из иглы на другом конце, он, чуть пережав трубку, натренированным движением внедрил эту иглу в вену на руке Маши, свободной от капельницы. Затем, освободив верхний конец трубки, соединявшей девушку с капельницей, он слил питательный раствор, зажал трубку губами, откинулся с закрытыми глазами на спинку стула, и, представив, будто бы сказочный бармен приготовил этот невероятный коктейль, смешав живую и мёртвую воду, сделал первый глоток...
...Небо питало Землю кровью-водой. Земля почти невидимыми струйками пара, очищая её, возвращала обратно. И вовсе не потому, что Солнце заставляло её это делать. Земле вполне хватало собственного, внутреннего тепла, чтобы заботиться о том, кто отдавал ей самое дорогое, ничего не требуя взамен. Земля и Небо, не отрываясь, смотрели друг на друга, притягиваясь натянутыми струнами дождей, и их близкое учащённое дыхание извлекало из струн звучащую повсюду музыку...
Алекс очнулся от жаркого поцелуя. Сидя на кровати и обхватив его голову руками, его приводила в чувство Маша, успевшая до этого отсоединить себя и его от более не нужного переплетения трубок и проводов. В её глазах сияли искорки радости. "Всё получилось..., - прошепталось у него в голове, - Теперь ты - как я, а я - как ты. Теперь мы - вместе...".
За окном прекратился ночной дождь, и чистое голубое уже встречало первые лучи рассвета. Взявшись за руки, Алекс и Маша выбежали из палаты, пронеслись по коридору мимо испуганной дежурной медсестры и задремавшей рядом на диванчике Машиной мамы и, покинув здание больницы, по-прежнему держась за руки, словно дети - дети Солнца, они стали смотреть, как оно медленно поднималось из-за деревьев и домов над ещё спящим городом...
Они смотрели на Солнце и понимали, что это не больно. Уже не больно.