Шавеко Николай Александрович. Лекция 8. Теория справедливости Джона Ролза. Часть 1: Исходное положение

Лекция 8. Теория справедливости Джона Ролза. Часть 1: Исходное положение.

Джон Ролз, американский философ 20-го века, свой основной труд, "Теория справедливости", написал в 1971 году, и, наверное, с этого труда берет начало современная теория справедливости. Как говорят многие, авторы, любой человек, который сейчас пишет какие-либо работы в области политической философии, должен отталкиваться от Джона Ролза и иметь в виду взгляды последнего. Таким образом, Джон Ролз - это столп современной теории справедливости.

Сам про себя Ролз говорил, что он является продолжателем кантианской традиции. Он говорил, что те принципы справедливости, которые он предлагает, подобны категорическим императивам. И действительно, Ролз, во-первых, полагает возможным научно ответить на вопрос о справедливости, во-вторых, связывает такой ответ с беспристрастностью суждений человека, его независимостью от конкретного опыта, в-третьих, стремится дать общие принципы социального регулирования. Все это было свойственно и Канту. Но, кроме того, Ролз, подобно Канту, придерживается "этики правил". То есть он верит, что существует нечто правильное само по себе, независимо от его последствий и пользы. Причем если мы рассматриваем базовые принципы справедливости, то они представляют собой нечто вроде абсолютного идеала, так как, в отличие от конкретных воплощений этих принципов, не зависят от местности, обычаев и эпохи.

Джон Ролз начинает с метода: как именно мы должны искать принципы справедливости? В качестве такого метода он предлагает следующее. Он говорит, что принципы справедливости - это те принципы, которые мы бы выбрали, если бы находились в так называемом "исходном положении". Что это за исходное положение? Ролз объясняет его достаточно подробно. В исходном положении, говорит он, люди находятся за своего рода "вуалью неведения", то есть они не знают точно, какое именно положение в обществе они занимают, они не знают, в чем именно состоит их интерес и представления о смысле жизни, они не знают, богаты ли они, бедны ли они, к какому классу они принадлежат, не знают свою профессию, своих предпочтений, но при этом они обладают общей информацией, то есть они знают, как в принципе устроено общество, они знают, как в принципе устроена природа, они знают какие-то экономические законы, социологические закономерности, но, что важно, они не могут применить эти знания к самим себе, потому что они не знают, какое именно положение в обществе они сами занимают, и, поэтому они не знают, что именно было бы выгодно им самим. Таким образом, "исходное положение" - это гипотетическая ситуация, при которой у людей есть "общая" информация, но нет информации о самих себе, своем положении, и поэтому нет никакой возможности выбрать такие принципы справедливости, которые бы наверняка были выгодны лично им. В этой ситуации, которую Ролз описывает как "вуаль неведения", людям ничего не остается, как рассуждать беспристрастно, а не применительно к собственной выгоде. Находясь за "вуалью неведения", люди бы выбрали объективные принципы справедливости. В этой ситуации они бы уже не стремились к своим личным эгоистическим интересам, потому что они сами не понимали бы, как именно нужно стремится к своим собственным интересам, в чем этот интерес вообще состоит. Выработанные в "исходном положении" принципы справедливости обладали бы признаком объективности, всеобщности.

Тут можно провести аналогию с Иммануилом Кантом. Для Канта было важно найти принцип, который был бы полностью независимым от всякой эмпирии, то есть он искал такой принцип, который следует из автономной воли, который бы выбрала автономная воля. Но у Ролза другой подход. Он, по сути, ставит совокупность людей в какое-то гипотетическое состояние, в котором эмпирия, в принципе, воздействует на людей, но воздействует таким образом, что люди не могут это воздействие, этот опыт обратить в свою личную эгоистическую пользу. Получается, что в каком-то смысле те принципы, которые предлагает Джон Ролз, и которые выбрали бы люди в "исходном положении", с точки зрения Канта, наверное, были бы гетерономными, а не автономными, то есть это были бы гипотетически императивы, а не категорические. Но с другой стороны надо понимать, что Ролз ставит людей, которые выбирают принципы справедливости, в гипотетическую ситуацию, а не в реальную, и, поэтому он все-таки добивается цели поиска объективных принципов. В этом смысле те принципы справедливости, которые он предлагает, действительно можно было бы уподобить категорическим императивам. Кант же просто не рассматривал такие "гипотетические" ситуации. Поэтому у Ролза получается своеобразная смесь, категорико-гипотетические принципы справедливости.

Чем же еще, помимо вуали неведения характеризует состояние "исходного положения"?

В этом положении, говорит Ролз, мы не должны мыслить людей реальных. Мы должны создать какую-то идеальную модель человека, который в этой ситуации выбирает принципы справедливости. Эта идеальная модель, конечно, тоже не берется с потолка. Но тогда как мы можем ее обосновать?

Во-первых, говорит Ролз, мы мыслим людей в этой ситуации разумными. Что он имеет в виду под разумностью? У Ролза понятие разумности инструментальное, он говорит, что разумные люди - это люди которые, хотят объединиться в общество, хотят найти принципы совместного общежительства. Иными словами, когда ищем принципы справедливости, мы должны предположить, что люди, обсуждая принципы справедливости в "исходном положении", действительно хотят эти принципы справедливости найти. Мы не рассматриваем ситуацию, когда люди на самом деле не хотят их найти, и поэтому у них нет мотивации вступать в дискуссию, доказывать свою точку зрения. Нет, в нашем случае это люди, мотивированные на то, чтобы найти эти принципы справедливости, и доказать то, что они считают правильным, другим людям, которые участвуют в соответствующей дискуссий. Когда человек доказывает что-либо другим людям, он ссылается на свои собственные моральные интуиции, но он, поскольку не знает своего положения в обществе, не может ссылаться на свой собственный эгоистически интерес. У него просто нет такой возможности. Таким образом, Ролз постулирует принцип разумности людей. Это означает в том числе и то, что люди рано или поздно должны прийти к каким-либо принципам справедливости. Не может быть такого, что люди обсуждают принципы справедливости, и в какой-то момент понимают, что вследствие принципиальных разногласий они ни к чему общему прийти не могут, ни к каким общим выводам. Критерий разумности в этом смысле подразумевает еще и то, что люди в исходном положении рано или поздно все равно придут к каким-то принципам, потому что в случае серьезных разногласий они склонны находить какие-то принципы, в рамках которых могли бы существовать противоположные точки зрения. Например, когда люди не могут решить религиозных разногласий, они постулируют свободу совести, то есть право каждого жить со своими собственными религиозными убеждениями. Предположим, что есть два противоречащих друг другу принципа, которые считаются, воспринимаются людьми как равно убедительные. Люди не могут прийти к согласию относительно того, какой из этих принципов лучше. Наверное, в этой ситуации можно было бы выбрать какой то третий принцип, который бы стоял выше остальных, был бы более абстрактным, и тем самым он бы возвышался над этими двумя принципами, объединяя их. На этом абстрактном уровне два принципа, которые являются конфликтующими, не противоречили бы друг другу. С помощью такого механизма можно было бы достичь того, что люди все-таки пришли к какому-то соглашению. И этом мы как раз и видим на примере свободы совести.

Теперь рассмотрим следующую характеристику личностей, которые обсуждают принципы справедливости в "исходном положении". Это рациональность. Что это означает? Это означает, что люди в исходном положении понимают, что они могут иметь какую-то определенную концепцию блага. Что Ролз подразумевает под концепцией блага? На мой взгляд? это просто не очень удачный перевод с английского языка, потому что выражение "концепция блага", conception of the good, можно, в принципе, перевести на русский язык как "понятие добра", или, более вольный перевод, "представления о добре". Ролз имеет в виду, что у каждого человека есть свое представление о том, какая жизнь является правильно прожитой. Проживая свою жизнь, мы ставим перед собой какие-то цели, мы имеем какие-то ценности, и мы пытаемся воплотить эти ценности, мы стараемся быть ближе к тем идеалам, которые у нас есть, но эти идеалы у каждого свои. Один человек хочет одним образом прожить жизнь, другой человек - другим образом. Для людей в "исходном положении" важно, что когда они уже преодолеют "вуаль неведения", и обнаружат себя в конкретном обществе, в конкретном месте и времени, они должны иметь возможность преследовать эту свою концепцию блага, свои представления о том, как нужно прожить жизнь. Именно поэтому, когда они еще находятся за "вуалью неведения", когда они ещё не знают свое положение в обществе, они должны понимать, что им следовало бы выбрать такие принципы справедливости, которые бы позволили им прожить жизнь так как, они считают нужным. Пока что они еще не знают, как именно они хотели бы прожить жизнь, но тем не менее, поскольку они являются рациональными индивидами, постольку они заинтересованы в ряде таких принципов справедливости, которые в будущем позволят им реализовывать свой собственный интерес. Вот в этом состоит характеристика рациональности индивидов в "исходном положении".

Последняя характеристика, которую следует отметить, такова. В исходном положении люди выбирают не просто любые абстрактные принципы справедливости, а те, которые касаются распределения так называемых "первичных благ", или первичных социальных благ, как их называет Джон Ролз. Что здесь имеет в виду Ролз? Он говорит, что мы должны так построить наше общество, чтобы каждый человек в этом обществе мог заниматься тем, чем он хочет, и строить свою жизнь так, как он хочет, но при этом так, чтобы не мешать другим людям. Следовательно, мы должны найти такие принципы, которые бы позволяли это сделать. Но это означает, что принципы в первую очередь должны касаться распределения так называемых первичных благ. Первичные блага - это такие блага, которые позволяют достичь максимально широкого круга целей. Допустим, у меня есть цель построить карьеру, а у моего друга цель - стать известным художником. Но, наверное, каждому из нас на каком-то этапе реализации наших целей потребуется известное материальное обеспечение, то есть деньги. Эти деньги можно потратить на самые разные вещи, например недвижимость. Так, чтобы организовать художественную мастерскую, художнику нужно какое-то пространство в виде помещения, то есть недвижимость. А она покупается за деньги. И многие другие вещи, которые необходимы художнику - краски, полотна - покупаются за деньги. Доходы и богатства - это первичные блага, потому что какую бы мы не взяли цель, для нее в большинстве случаев потребуются материальные блага в виде доходов и богатств. В целом можно сказать, что есть какая-то совокупность средств, которые подходят для достижения максимально широкого круга целей, и эти средства Джон Ролз называет all-purpose means, то есть средства, необходимые для достижения всех или любых целей. Этими средствами и являются первичные блага.

К первичным благам Джон Ролз относит, во-первых, основные права и свободы, во-вторых, возможности (под возможностями он понимает не все возможности вообще, а возможности, которые связаны с занятием определенных социальных позиций, например, должностей в государственном аппарате, или других позиций, которые предоставляют нам особые права). Естественно, возможность определять судьбу других людей подразумевает, что мы имеем какие-то способности для этого, какие-то таланты, которые нам позволяют это сделать. Итак, мы назвали основные свободы и права, а также возможности. Далее, в-третьих, к первичным благам относятся доходы и богатство, о которых мы уже сказали. Кроме того, Джон Ролз называет еще одно первичное благо - самоуважение.

Итак, в исходном положении люди выбирают принципы справедливости, которые касаются распределения первичных благ. Когда мы найдем эти принципы справедливости, которые касаются распределения первичных благ, то мы и поймем, как именно должно быть устроено наше общество. Впоследствии, когда "вуаль неведения" будет снята, мы увидим, что мы оказались в обществе, которое устроено в соответствии с какими-то принципами, и эти принципы так распределяют первичные блага, что каждый из нас, как гражданин государства и как член этого общества, имеет право на определенные первичные блага, которые позволяют нам реализовывать те цели, которые мы перед собой ставим. Понятно, что чем больше первичных благ, тем больше у нас возможностей реализовать какие-то цели. Правда, человеку свойственно всегда стремиться к большему, а ресурсы Земли и наши возможности ограничены, поэтому дефицит первичных благ будет всегда. Но для теории справедливости это не так важно. Теория справедливости занята тем, чтобы справедливо распределить между людьми те или иные первичные блага.

Еще несколько ремарок относительно "исходного положения". Первая касается того, что в исходном положении люди не знают своей собственной концепции блага, то есть они пока не знают, как они хотят прожить свою жизнь, и они вынуждены обсуждать принципы справедливости в такой ситуации, когда они ещё не знают, какой именно принцип будет выгоден для реализации их личных целей. Вторая ремарка состоит в том, что в "исходном положении" люди не знают, какая именно у них имеется склонность к риску. Они не знают вероятность наступления тех или иных событий. И это наиболее уязвимое звено в теории справедливости Джона Ролза. Почему? Потому что одним из принципов, которые Джон Ролз в итоге провозглашает, является принцип касающийся, распределения доходов и богатств. Этот принцип, называемый Ролзом принципом дифференциации, гласит, что доходы и богатства должны распределяться в обществе таким образом, чтобы наибольшую выгоду от этого получали наименее обеспеченные социальные слои. Один из способов, которым можно этот принцип обосновать, является то обстоятельство, что каждый человек в исходном положении думает о вероятности того, что после снятия "вуали неведения" окажется, что он находится в числе самых обездоленных, самых нищих, самых непреуспевающих людей. Мы говорили о том, что человек при обсуждении принципов справедливости не должен знать, к какому социальному слою он относится, какие права и возможности он лично имеет. Это означает, что в ходе обсуждения человек инстинктивно будет мысленно ставить себя на место самых неудачливых, и моделировать возможные ситуации, задаваясь вопросом: "Каких гарантий я бы хотел в этой ситуации?". Но ответ на этот вопрос должен учитывать тот факт, что человек, задающийся этим вопросом, может, в конечном счете, после снятия "вуали неведения", оказаться и в числе самых преуспевающих и влиятельных людей. То есть ответ должен быть объективным, устраивающим все стороны. За "вуалью неведения" никто пока не знает, где он окажется в "реальном мире". Так или иначе, сама эта ситуация "вуали неведения", по Ролзу, ведет к тому, что люди не захотят слишком сильно рисковать, ведь на кону фактически стоит вся жизнь. Никто не хочет, чтобы вся его жизнь была испорчена тем обстоятельством, что он оказался в числе наименее успешных людей. Поэтому, обсуждая принципы справедливости в "исходном положении", люди понимают этот риск, и выбирают такой принцип справедливости, как принцип различия. Согласно этому принципу, любое распределение доходов и богатств, отличающееся от полностью равного их распределения, должно быть таким, чтобы оно вело к наибольшей выгоде наименее обеспеченных. Иными словами, неравное распределение доходов и богатств оправдано только тогда, когда от такого неравенства выигрывают наименее обеспеченные. Пожалуй, такой принцип можно было бы выбрать, если бы люди не очень хотели бы рисковать. Поэтому Джон Ролз вынужден, в сущности, постулировать, что люди не очень склонны к риску в "исходном положении". Критики Ролза говорили о том, что, в принципе, если мы допустим, что люди готовы рискнуть, то они, возможно, выбрали бы другие принципы распределения доходов и богатств. В поддержку взглядов Ролза можно сказать, что когда люди выбирают принципы, которые касаются всей их жизни, и определяют всю их судьбу, то, наверное, к риску такие люди действительно склонны не будут. Поэтому я не думаю, что здесь имеется какой-то большой недостаток теории Ролза заключается.

Итак, такова методика "исходного положения". Для Ролза важно, что принципами справедливости являются те принципы, которые выберут люди, находящиеся в некоторой гипотетической ситуации, когда они не знают, что именно ведет к их личной выгоде, но они имеют общую информацию о том, как вообще устроен мир. Тем самым Ролз, хотя и отходит от строгой автономии, которую требовал Кант, но тем не менее сохраняет саму идею объективности. Те принципы, которые люди выберут в вышеописанной ситуации, пожалуй, будут достаточно объективными.

Если мы рассмотрим эту идею объективности, то сможем понять, почему конструкция "исходного положения", предложенная Ролзом, критиковалась другими философами, которые так же, как и он, принадлежали к либеральному лагерю. Дело вот в чем. Не проще ли нам тогда вообще заменить идею исходного положения идеей беспристрастности? Ведь, по сути, то, чего хочет достичь Джон Ролз посредством конструкции "исходного положения", это и есть беспристрастное суждение лиц. В таком случае мы могли бы сказать о том, что принципами справедливости являются принципы, которые были бы приняты людьми, рассуждающими беспристрастно, и в этом смысле вся идея "исходного положения" кажется каким-то излишним нагромождением, потому что суть все равно одна и та же. Принципы справедливости - это, в сущности, принципы беспристрастности. Это одна из линий критики Джона Ролз.

Здесь можно было бы еще заметить следующее. Когда Ролз говорит о том, как именно обсуждается принцип справедливости в "исходном положении", то он предлагает следующий метод, который он называет методом "рефлексивного равновесия". Что обозначает этот метод? Он означает, что в исходном положении каждый человек может предложить какие-то свои принципы справедливости, свое видение этих принципов. Другие люди соответственно могут ему возразить, предложить свои принципы справедливости. Каждая из сторон приводит аргументы в пользу своей позиции. Возможно, человека убедят аргументы противоположной стороны, и он пересмотрит свою точку зрения. Сама эта точка зрения рождается из интуиций, которые имеются у конкретного человека. Иными словами, у меня есть определенные интуиции, и я пытаюсь их оформить в виде какого-то принципа, в виде такой теоретической конструкции, и в этом виде преподнести другим людям на обсуждение. Но, возможно, я не очень правильно понимаю свои моральные интуиции, именно поэтому позиция других людей поможет мне скорректировать мои принципы, с помощью которых я пытаюсь осмыслить свои же моральные интуиции. Иногда может быть так, что я вообще не могу выразить свои моральные чувства в виде строгих теоретических принципов. Тогда я просто заявляю о своих чувствах остальным, и предлагаю учесть эти чувства при выработке принципов справедливости. Так или иначе, задача каждой из сторон при обсуждении состоит в том, чтобы окончательно принятые принципы справедливости совпадали с моральными интуициями этой стороны. Ведь только в этом случае каждый будет готов принять эти принципы. Иногда мы можем пытаться скорректировать не принципы, а сами моральные интуиции. Например, мы понимаем, что первоначально возникшие у нас чувства относительно тех или иных действий и поступков, социальных явлений, были ошибочными, и ввели нас в заблуждение. Под воздействием чужих аргументов наши чувства вполне могут измениться.

Когда я пытаюсь проанализировать свои нравственные чувства, я могу представлять себя в каких-то конкретных ситуациях, например, в ситуации, когда я перевожу бабушку через дорогу или когда я жертвую деньги в благотворительный фонд. В каждом случае мне важно понять, почему я считаю правильными те или иные действия в этих ситуациях, какой принцип лежит в основе правильных решений, какой принцип кажется мне убедительным. Сначала я формулирую принцип поведения в одной ситуации, а потом принцип поведения в другой ситуации. Далее я пытаюсь как-то объединить эти принципы. В результате получается общий принцип справедливости. Но, возможно, я не учел все ситуации. Возможно, другой человек предложит мне еще одну какую-то гипотетическую ситуацию в качестве пищи для размышлений, и я пойму, что принцип, которым я хочу руководствоваться в этой ситуации, не согласуется с остальными принципами, которые я выработал для других ситуаций, и с теми общими принципами справедливости, которые я предлагаю. Тогда мне нужно скорректировать или свои ранее выработанные принципы, или свои моральные интуиции для этой последней ситуации.

В общем и целом метод рефлексивного равновесия подразумевает, что я пытаюсь с помощью рефлексии как-то уравновесить свои моральные чувства и принципы действия применительно ко всем возможным ситуациям морального выбора. Я анализирую при этом различные ситуации, аргументы, чувства, принципы, которые предлагаются другими людьми, то есть моими собеседниками. В результате я нахожу определенный баланс. Где-то я меняю свои моральные интуиции, то есть свое отношение к конкретным ситуациям, а где-то я меняю формулировки тех принципов, которые я предложил на основании моральных интуиций, понимая, что прежние формулировки не в полной мере соответствуют моральным интуициям.

Этот метод Ролз и называет методом рефлексивного равновесия. Критика теории справедливости Джона Ролза связана как раз с тем, что, возможно, не "исходное положение" является главным в этой теории, а сам этот метод рефлексивного равновесия. Возможно, сам Ролз занижает значение метода рефлексивного равновесия, придавая слишком большое значение "исходному положению", в котором этот метод применяется. Ведь фактически принцип справедливости сводится к тому, что мы бы решили посредством применения метода рефлексивного равновесия. "Исходное положение" здесь как бы уже вторично, оно лишь обеспечивает нормальный ход дискуссии, оно обеспечивает тот факт, что все действительно честны и непредвзяты, когда предлагают свои аргументы, свои варианты принципов справедливости. В конце концов сама конструкция "исходного положения" - это тоже, в каком-то смысле, наша моральная интуиция. Поэтому наши моральные интуиции оказываются первичнее конструкции "исходного положения".

Еще один момент, на котором следует сделать акцент. Ролз подразумевает, что принципы справедливости обсуждают те люди, которые в итоге составят общество, построенное на основе этих принципов. Но современные глобальные процессы показывают, что решения которые, принимаются в рамках отдельного государства, могут влиять, в том числе, и на другие государства. Получается, что правильнее допустить к участию в обсуждении принципов справедливости в "исходном положении" не только тех людей, которые составят в итоге общество, построенное на основе этих принципов, но и вообще всех людей, которых эти принципы справедливости могут коснуться. Но как в "исходном положении" понять, кого принципы справедливости коснутся, а кого нет? В результате мы приходим к выводу, что перечень тех лиц, которые имеют право на обсуждение принципов справедливости в "исходном положении" потенциально никак не ограничен.

Одни критики Ролза говорили, что "исходное положение" вообще является излишним, но другие критики, наоборот, говорили, что Ролз недостаточно далеко продвинулся в этой идее. Можно привести позицию Юргена Хабермаса, Он говорит следующее. Ролз пытался оставить людям в "исходном положении" общую информацию, а ту информацию, которая способствует принятию эгоистических решений, способствует прояснению личных интересов каждого индивида, предлагал отбросить. Но мы не можем точно сказать, какая именно информация будет способствовать пристрастности, а какая информация будет способствовать беспристрастности. Иными словами, мы заранее не можем сказать, какая именно информация является допустимой. Именно поэтому, говорит Хабермас, правильнее было бы вообще убрать эту ситуацию "исходного положения", и допустить обсуждение принципов справедливости в реальных условиях, в реальном мире, в котором каждый человек пристрастен и эгоистичен. Ведь для того, чтобы гарантировать беспристрастность, нам как раз и следует обеспечить полную информацию для каждого. Но, конечно, полной информации для беспристрастности мало. Поэтому Хабермас предлагает определенные правила, с помощью которых должна вестись дискуссия. Дискуссию, которая ведется по таким правилам, он называет дискурсом. Например, Хабермас говорит о том, что при обсуждении принципов справедливости не должно быть никакого насилия, не должно быть никакого принуждения, каждый человек должен пытаться убедить других людей только с помощью аргументов, а не силы. Когда человек, который прекрасно осознает свои личные интересы и пристрастия, пытается с помощью аргументов убедить в своих взглядах других людей, он может обнаружить, что у него не получается убедить этих людей. Для того, чтобы действительно убедить других людей в своей позиции, человек должен апеллировать к таким аргументам, которые были бы убедительны не только для него самого, а для всех. В результате, если мы исключаем обман, насилие и тому подобные факторы, то мы создаем все необходимые условия для беспристрастности. Действительно, человек, стремящийся реализовать свои интересы, будет пытаться убедить других людей в значимости этих интересов. Но суть как раз в том, что пока он не убедил других посредством честной дискуссии в значимости этих интересов, данные интересы не могут считаться общезначимыми, и принципы справедливости не будут стремиться удовлетворить эти интересы в большей степени, чем какие-либо другие интересы. Сами правила дискурса они и понуждают человека быть более объективным. Поэтому, говорит Хабермас, мы никак не должны ограничивать информацию, которой мы владеем, но мы должны ограничивать правила обсуждения.

Моральная философия Юргена Хабермаса считается более процедурной, чем концепция Джона Ролза. Хабермас не говорит нам, что нужно отринуть вообще идею обсуждения, как некоторые критики Ролза. Наоборот, говорит Хабермас, эта идея обсуждения у Ролза еще недостаточно развита, "исходное положение" нужно модернизировать и развить до "правил дискурса".

Ролз на эту критику отвечал тем, что в конце концов мы можем начать с того, что справедливость не должна зависеть от способа, с помощью которого мы к ней приходим. Обсуждение в реальных условиях, с реальными индивидами, которые обладают собственными интересами, может привести к тем или иным результатам, в зависимости от непосредственного хода дискуссии. Но, наверное, не очень правильно ставить то, что мы должны получить "систематическим методом" в зависимость от того, что изучается "генетическим методом" (если использовать терминологию неокантианцев). Короче говоря, мы не должны ставить справедливость в зависимость от цепи случайных событий, иначе сама справедливость у нас окажется случайной. Кроме того, Ролз говорит о том, что Хабермас, предлагая определенные правила дискурса, сам признает, что эти правила дискурса сами от результатов дискурса не зависят, Они не зависят от обсуждений, которые ведутся в соответствии с этими правилами. Поэтому, по сути, Хабермас предлагает свою собственную конструкцию, которая от обсуждения не зависит, и потому его концепция, может быть, сама совсем не более процедурна, чем концепция Джона Ролза. По сути, Хабермас предлагает практически то же самое, он фактически предлагает только скорректировать ситуацию "исходного положения". Те дискурсы, о которых говорит Хабермас, в реальном мире тоже далеко не всегда возможны. Нужно еще найти площадку, на которой люди были бы заинтересованы убедить других людей с помощью рациональных аргументов, вместо того, чтобы навязывать свою волю силой, вместо того, чтобы апеллировать каким-то недобросовестным психологическим приемам аргументации, к запрещенным приемам. Поэтому ситуация обсуждения, которую предлагает Хабермас, тоже своего рода гипотетическая (сам Хабермас называет ее "идеальной речевой ситуацией"). Поэтому, может быть, теории этих двух ученых не особо и отличаются.

Но мы со своей стороны можем поставить такой вопрос: насколько вообще эта идея обсуждения является необходимой? В конце концов, я могу обсуждать какие-то принципы справедливости с другими людьми, а могу не обсуждать, но тем не менее попытаться догадаться, что именно сказали бы в данной ситуации другие люди. Если я обладаю достаточно полной информацией, например я знаю предпочтения людей, их повадки, их способы мышления, то, наверное, я могу догадаться, к каким выводам эти люди придут в случае, если им поставить вполне определенные вопросы. В этом смысле, если я обладаю полной информацией, то сама идея обсуждения уже не нужна, потому что я могу процедуру обсуждения провести в своей собственной голове. Поэтому тот реальный дискурс, который Хабермас предлагает при полной информации, тем более не нужен, потому что если мы обладаем полной информацией, то мы, в принципе, можем с помощью нашего собственного мышления, с помощью каких-то мысленных экспериментов, которые проводим в своей собственной голове, понять, к чему бы пришли все люди, если бы им поставили определенный этический или политический вопрос. Отсюда, та идея обсуждения в дискурсах, которую Хабермас предлагает, наверно, тоже имеет свои недостатки. В результате мы можем возвратиться к критике, которая высказывалась в адрес Ролза в той части, что идея исходного положения у него лишняя, а фактически главным методом поиска справедливости является метод рефлексивного равновесия.

Еще нужно сказать о том, что Джон Ролз, когда пытается сформулировать принципы справедливости, сразу оговаривается, что он формулирует принципы справедливости относительно базовой структуры общества. Речь идет о том, что Ролз не пытается сформулировать принципы которые бы касались абсолютно всех ситуаций, он формулирует только принципы, которые касаются исключительно устройства основных общественных институтов. В первую очередь, это касается институтов которые могут влиять на распределение первичных благ. Фактически, ролзовские принципы справедливости - это общие правила относительно того, как должны быть устроены общественные институты. Это не совсем то, что искали, например, неокантианцы, потому что неокантианцы искали какой-то абсолютный формальный критерий, который можно было бы применить к абсолютно всем ситуациям. У Джона Ролза немного не так: он ищет критерий, который применяется исключительно к основным общественным институтам, а если мы хотим узнать, как именно должны регламентироваться те или иные ситуации в нашей повседневной жизни, то мы должны обращаться уже не к ролзовским принципам, а к тому, что принято на основе этих принципов. Иными словами, у Ролза первоначально выбираются принципы справедливости. Далее, говорит Ролз, частично снимается "вуаль неведения", люди получают какую-то новую информацию относительно той страны, в которой они живут, и уже могут принять свою собственную конституцию. Далее "вуаль неведения" полностью снимается, принимаются уже конкретные законы, регламентирующие отдельные ситуации. Иными словами, принципы справедливости скорее влияют на принятие той или иной конституции, и отчасти влияют на принятие тех или иных законов, но они формулируются не так, чтобы они могли быть применены абсолютно ко всем ситуациям. Это принципы, которые касаются только распределения первичных благ, поэтому надо сказать, что теория справедливости Джона Ролза - это своего рода частная теория, потому что она касается не абсолютно всех вопросов, которые мы можем поставить, а очень специфического круга вопросов. В свою очередь, понятие права, которое давал Кант, и его формулировка категорического императива претендуют на то, что на их основе мы можем оценить любую ситуацию.

Оставить комментарий © Copyright Шавеко Николай Александрович Размещен: 07/06/2020, изменен: 17/04/2023. 65k. Статистика. Глава: Философия История учений о справедливости Скачать FB2		Ваша оценка:

Шавеко Николай Александрович : другие произведения.

Лекция 8. Теория справедливости Джона Ролза. Часть 1: Исходное положение