Вереница лебедей тянулась неровной живой стрелой. Высоко под облаками она казалась тонкой и хрупкой, словно старая нить паутины. Видно было, что птицы устали, особенно самая маленькая. Напрасно она махала крыльями, тянулась клювом к солнцу - усталость ее пересиливала. Этот факт очень тормозил стаю. Лебеди оглядывались, некоторые подныривали под бедняжку и подталкивали ее, - особенно старался самый крупный. Вожака это раздражало, к тому же в камышах он приметил охотника.
"Хоть бы пронесло", - молился Вожак.
На секунду клин пропал за облаками, а когда появился вновь, - малая исчезла. Лебеди сбились в шар. Все заохали, закурлыкали, в поисках пошли по кругу, и тут случилось то, чего боялся Вожак. Их заметил охотник.
Затрещали выстрелы.
Испуганно захлопав крыльями, птицы закричали и, по команде Вожака, просыпались за лес, к горизонту.
Успокоились они только в диких зарослях папоротника. Один спрятался под самым большим листом, другой - под лапником ели, третий - за муравейником. Лишь большой лебедь не находил себе места: он стоял на открытом пространстве и вглядывался в небо.
- Переживаешь? - Вожак предусмотрительно держал над головой лист папоротника.
Большой отвернулся, тяжело вздохнул, прикрыл черные глаза веками.
- Черноглазый, ты чего? Влюбился? В этого воробыша?
Лебеди засмеялись, одобрительно закивали, а самая красивая птица выступила вперед и замерла в ожидании.
- Женись на Красноклювой. - Вожак кивнул в сторону своей дочери. - Разрешаю!
Черноглазый глубоко вздохнул, промолчал.
- Кстати, - вдруг вспомнил Вожак, - я забыл спросить. Все живы?
- Я..Я..Я...- пошла перекличка по поляне.
- Хорошо, хорошо, хорошо, кажется все...- соглашался Вожак на каждое "я". - Не слышу Синекрылого. Синекрылый?
Никто не отозвался.
- Жаль, - сказал Вожак. - Ну что ж начнем оплакивать? - И он затянул протяжное. - А-а-а...
- Уже раскрякался, - прервал плач Вожака лебедь с синей полосой поперек правого крыла. Он вышел из-за кустов малины, отряхнул лапки, широко взмахнул расправленными крыльями. - Испугался, с кем не бывает? По росе пробежался. Теперь я в порядке, есть охота. Может, за рыбой к озеру слетаем?
- Опасно, - задумался Вожак.
- А Черноглазый не боится, - сказала одна из птиц и показала в небо.
Большой был так далеко, что уже не казался большим.
- Да он, кажется, не за рыбой...за Белогрудой...
***
Белогрудая лежала на острове, прямо на солнышке. Окруженная со всех сторон водой, она умирала от жажды. Лежала она уже давно, но усталость не проходила, вдобавок еще пришла боль в правом крыле. Сейчас оно больше напоминало растрескавшуюся скорлупу, усыпанную перьями.
И надо же ей было уродиться такой хилой и невезучей. Она прикрыла глаза, незаметно уснула, а когда проснулась, пришло время комаров, ночных сов. Вот одна из них, сидела на старом пне и, вылупив глаза, тихо соображала.
- Ты чего? - ухнула Сова. - Упала?
- Немного, - попыталась улыбнуться лебедь.
- Вам что, делать нечего? Вас тут в прошлом году целая орава упала. - Сова подошла, присмотрелась к сломанному крылу, - их слопал котяра Бабы-Яги. - Он так жутко жевал! Бр-р-р!
- Сова! - вдруг произнес голос в темноте.
Сова подпрыгнула и моментально перелетела на гнилой пень.
- А Пантелей Котофеевич! - Сова была сама любезность. - Как поживаете, как детки, как хозяйка?
Кот не ответив, осторожно перевернул птицу на спину, тронул раненое крыло. От сильной боли Белогрудая тихо застонала.
- Щас съест, - вздохнула Сова. - Безобразный поступок. Я такого не потерплю.
В надежде Белогрудая встрепенулась, боль, ударом молнии, прошила тело.
Кот аккуратно сгреб лебедь в охапку, одной лапой прижал к груди, а второй пригрозил Сове. - Будешь сплетничать, я тебя поймаю.
- Конец света! - обиделась Сова.
Птица застонала, замерла и смирилась. Никто больше за нее не переживал. Она вспомнила Большого лебедя, его теплую широкую грудь, веточку мимозы, зажатую в клюве, тихий клекот песни, выходящий откуда-то из глубины горла.
И все прошло, исчезло!
Утром Белогрудую разбудила некрасивая старуха. Она тыкала носком туфли в бок птицы и внимательно вглядывалась.
- Живая? - спросила она, заметив, что раненая открыла глаза.
Кот выставлял рядом с птицей склянки, заполненные мутной жидкостью.
- Может не стоит мучить? Сама помрет.
- Надо попробовать. Да и для медицинской практики полезно. - Кот обмакнул бинт в жидкость и стал протирать рану на крыле.
- Больно!- вскрикнула Белогрудая.
- А кто обещал "не больно"? - улыбнулась Баба-Яга. - Советую получить удовольствие.
Кот долго поправлял, бинтовал, мыл перышки.
- Ну, все, - довольно произнес он. - Но летать ты уже никогда не сможешь.
***
Черноглазый летел низко над землей, пристально всматривался в каждый бугорок, деревце, в каждое движение. Было много уток, перелетных птиц, ястребов, сов, кур - туча птиц на любой вкус. Но Белогрудой среди них не было. Он даже слетал к домику охотника. Дождавшись, когда человек вместе с собакой уйдет на охоту, он прошел в покосившуюся избушку, обследовал клетку, выпустил на волю двух перепуганных уток.
Боясь не заметить мелкую с высоты, Лебедь пошел пешком. Он долго переступал по полю, заглядывал под лопухи и даже грибы. Он плыл по реке, обшаривал береговые кустарники. Два дня мерз на болоте, вновь брел, пока однажды не вышел на берег озера, где на дне перевернутой лодки сидела Сова.
- О! Еще один! - удивилась она. - Чтоб мне не видать мышей. А скажи мне, пожалуйста, уж не ищешь ли ты маленькую-премаленькую лебедь, тощую как балерина.
Большой захлопал крыльями, закружил на месте.
- И в чем восторг!? - хмуро произнесла Сова. - Съели ее.
- Врешь?
- Сло-па-ли! Сама видела, как тебя.
- Кто? - Большой помрачнел, все его перья разом стали серыми, мятыми. - Кто это сделал?
- Кот, помощник Бабы-Яги.
- Как его найти?
- Кота, что ли?! - не поверила ушам Сова. - Ф-ф-ф... и что ты сделаешь?
Ответа не было. Лебедь знал одно, что кота надо найти, достать, встряхнуть, посмотреть в глаза...
- Слушай, дружище, а может ну его - кота... Найдешь себе другую, смотри какая краля небо рассекает.
- Ну и гадкий же ты, - сказала Красивая лебедь, опускаясь рядом с Совой.
- Ее больше нет, - пытаясь скрыть слезы, заморгал лебедь.
- Бедняжка. Жаль, но нам надо лететь дальше. Ждем только тебя.
- Я не полечу.
- Глупости, - ласково произнесла Красавица, - у нас с тобой будут замечательные птенцы.
Сова философски сложила крылья на груди и выставила лапку:
- Время самый лучший лекарь. Знаешь, когда я однажды влюбилась...
- Нам пора, - перебив воспоминания Совы, Красноклювая показала в небо, где тонкой стрелкой в сторону юга уходил родной караван.
- Я остаюсь.
- Лети. Я обещаю, если найду перышко замухрышки...- Сова печально вздохнула, - приберегу для тебя.
***
Прошла долгая зима. Сова сидела на той же перевернутой лодке и пыталась охотиться на мышей. Не получалось. Отвлекала весна. Ничего не скажешь, она радовала душу. Первая капель, подснежники на островках талой земли, небо, наряженное говорливыми праздничными лентами перелетных птиц. Вдруг одна из лент дрогнула, запуталась, рассыпалась - один из ее кусочков стал падать на Сову. Сова пригнулась, в поисках укрытия расплескалась по сторонам. Самое простое, что она смогла придумать - это нырнуть под лодку, и именно в этот момент, принимая груз тяжелого тела, лодка дрогнула. А потом в просвете между лодкой и землей появились лапы с коготками и перепонками, а следом - красный клюв и черный внимательный глаз.
- Здрасте, - сказал почему-то не клюв, а глаз, или Сове это просто показалось.
Сова не ответив, отползла на другой край лодки.
- Вы меня помните? - вновь спросил глаз.
- Н-не...
- Вы мне обещали перо Белогрудой.
- Забодай меня мышь серая, - сплюнула Сова в сторону, выползла, взобралась на дно лодки.- Нервы ни черту. Всю зиму за мной гонялся Мороз с огромными замороженными щипцами.
- Вы узнали что-нибудь о Белогрудой?
- Забыла. Честное слово, забыла.
- Скажите хоть одно доброе словечко, пусть самое короткое, - Черноглазый смотрел так преданно и жалобно, что Сова чуть не заплакала.
- Да я бы рада-радешенька. Сходи к коту, может у него что-нибудь осталось от твоей Белогрудой. А вообще, по логике вещей, ты должен был, нет, ты просто обязан был забыть о замухрышке. - И тут Сова заметила, неизвестно откуда появившуюся, Красивую лебедь. - Я права?
Красивая кивнула, но промолчала. Но глаза! Глаза ее выдали бесконечную грусть сердца.
Сова вздохнула. И не понятно чьему сердцу тяжелее: то ли большому, то ли красивому.
- Слетайте к Бабе Яге. Может она поможет.
***
Белогрудая взмахнула крыльями и, помогая себе гортанным звуком, побежала по воде. Брызги, прошлогодняя трава, лягушки...все взбаламутилось, расплескалось. Лебеди, утки застыли в ожидании - ...ну...ну...давай...сильнее...но чуда не произошло. Белогрудая пробежала почти до середины озера, а потом, словно споткнувшись, или ударившись о невидимую стену, перевернулась через спину, с головой ушла под воду и долго оттуда не появлялась. Старая утка подплыла к этому месту и глубоко под воду сунула голову.
Белогрудая выплыла далеко впереди вся перепачканная илом, с листьями кувшинки на шее. Избегая сочувствия, она скрылась в кустах ивы и долго там плакала: "Кот был прав, за зиму крыло так не выправилось".
Под вечер, когда солнце еще сияло на небе, но ночь уже тянула на себя темное одеяло сна, ветки куста раздвинулись и пропустили кота.
- Пошли домой. - Изо дня в день он наблюдал, как она упорно тренировала крыло, готовя его к взлету. Неужели не понятно, что природу обмануть невозможно, даже если в тебе полторы тонны желания. - Пошли к Бабе-Яге, поговорим. У нее есть для тебя предложение.
Старуха сидела на крыльце дома и для бани готовила веник. Она окунала его в таз, наполненный горячим отваром целебных трав, долго держала, вынимала, смотрела на просвет. Она ждала, когда ветки веника станут мягкими, золотисто-прозрачными. Только в таком случае веник не хлестал, а окутывал сморщенное тело старушки лаской выздоровления и омолаживания.
Тут Баба-Яга заметила кота с Белогрудой.
- Нашел свою блаженную?
- Помоги ей. Ты сказала, что есть средство.
- И чего тебе здесь не нравится? - уставилась старуха на лебедь. - Живешь как в раю, прости меня леший за слова мои грешные. Посмотри целое озеро сирых и убогих. И все довольны. - Баба-Яга сунула веник в таз, вода сразу вскипела, пошла пузырями, образовался дымок переполненный ароматом полей и лугов.- Помочь, конечно, можно. Сварю волшебного отвару. Полетишь как миленькая.
Белогрудая напряглась, подалась вперед.
- А не торопись, - заметив движение птицы, остановила ее старуха. - По правилам, каждый отвар готовится индивидуально. Ты меня понимаешь? В твоем случае - в состав отвара надо добавить сердце Большого лебедя.
- Это невозможно! - Опешила Белогрудая.
- Выбирай. - Старуха направилась к бане.
- Да я всю жизнь буду бегать, падать, мечтать о полете, но...- заплакала Белогрудая. - Лучше убейте меня!
- Не торопись. У каждого свое время. - И старуха захлопнула дверь бани, словно поставила точку в разговоре.
***
Посреди озера, в зарослях камыша, Белогрудая свила себе гнездо, и практически оттуда не появлялась. Здесь она вспоминала, грустила, мечтала. Она еще не знала, что именно в этот момент Большой и Красавица нашли кота и теперь терзали его вопросами.
- До вас, было хорошо! - Кот, обернув лапы хвостом, смотрел как старая, толстая утка пыталась выйти на берег. Очередной шаг для нее оказался самым неудачным. Поскользнувшись на весенней слякоти, она упала на грудь и задом покатилась вниз. Голова, повторяя все неровности земли, стала выдавать непонятное "бик-бик-бик". Пытаясь удержаться, утка раскинула лапы, замахала крыльями. Стало гораздо хуже. Грязь поднялась фонтаном и накрыла утку с головой.
Кот сдержал смех, а потом добавил:
- До вас здесь пахло весной, а теперь - проблемами.
- Вы хотя бы скажите, она жива? - Черноглазый боялся ответа.
- Конечно! - Кот показал на утку, которая именно в этот момент вверх лапами бултыхнулась в воду. - Вон развлекается.
Черноглазый вздрогнул, обернулся, подбежал к Утке, помог ей выбраться на берег. Он даже попытался ее обнять, а она шарахнулась и, с криками "бик-бик-бик" кинулась к стае сородичей. Лебедь, окликая ее по имени, бросился догонять, а она заметалась, раскричалась на весь берег. Ее истерику тут же подхватили все обитатели озера. Батюшки, какой же поднялся галдеж!
- Она тебя не помнит. - Красноклювая даже не скрывала радости.
Он уже понял. Чтобы Красноклювая не заметила его слез, он взмахнул крыльями и полетел прочь. Крылья его стали жесткими, движения резкими, они словно пытались отрубить прошлое от настоящего. Не успел лебедь опомниться, как резкая боль обожгла левое крыло. И сразу возник сноп искр, и потом разом все померкло.
Он упал в воду, недалеко от гнезда Белогрудой. А она узнала: белые перья, длинную шею, клюв. Он лежал на воде как-то неестественно полубоком, задрав над водой правую лапу. Белогрудую охватила непонятная тревога. Будто попав в водоворот, она завертелась вокруг Черноглазого, вытянув шею, закричала. Она требовала внимания, а он не реагировал, одним глазом удивленно-печально смотрел в небо. Она закричала громче, да так, что сама испугалась. И тут подплыл Кот, Красноклювая и другие птицы. Кот схватил Черноглазого в охапку и положил в гнездо Белогрудой. И все увидели черное опаленное крыло.
Обследовав крыло, Кот вынес вердикт:
- Не повезло. Попал под высоковольтную линию. Странно. Ударило - там, а упал здесь. Мощно швырнуло. Наповал. - Кот так жалобно посмотрел на Белогрудую, что у той заныло сердце.
Белогрудая обняла лебедя, прижала к груди. И он очнулся. И он ожил - заплакал. А потом они заплакали оба, и вместе скрылись в камышах, и много дней и ночей никто их не видел и не слышал. Их даже пыталась разыскать Красноклювая, но бесполезно, они исчезли, словно превратились в ростки камышей.
***
Синекрылый подошел к Вожаку и, прокашлявшись, неуверенно спросил.
- Вы не будете против, если я попрошу Красноклювую стать моей женой.
Вожак даже подпрыгнул от удивления.
- Не боишься? Заклюет ведь. Ты посмотри на нее, вся посерела от любви к этому...
- Она разожгла огонь в моей печи.
- Мокропузый, не надо поэзии, - вздохнул Вожак, - я давно жажду внуков, не таких, конечно, трусливых как ты, но если ты обуздаешь страсть моей дочери - я тебя зауважаю. Понял!
Синекрылый распетушился, засемофорился.
- Да я! Да я!!!
- Я понял. Она полетела к старухе. Какой-то там оселокот сказал ей, что она может вернуть себе Черноглазого если отдаст Бабе-Яге свое сердце.
Синекрылый удивился.
- Правда?
- И я не верю. А она верит, - вздохнул Вожак. - Моя дочь не может понять одно, - ее сердце давно разбито этой любовью.
Но, к сожалению, сердце Красноклювой было разбито совсем другими обстоятельствами. Обстоятельствами технического прогресса, будь он неладен!
Прошел первый весенний дождь. Красноклювая летела походкой принцессы-освободительницы, с одной лишь мыслью о любви - она же любовь, она же сила, она же победа. Она несла в себе вековое пламя страсти, будущее кадры семейных хроники и, самое главное, во имя спасение любимого, она Бабе-Яге несла свое сердце. Лебедь не знала, что, ровно через полчаса, она разобьет свое щедрое сердце на мелкие кусочки.
Ни разу в жизни она не садилась так странно. От прикосновения с водой грудь пронзила чудовищная боль. Пытаясь от нее сбежать, Красноклювая заработала лапками, - поплыла, - а в итоге заскребла коготками по сырому, мертвому асфальту...Такого не может быть! Какой ужас! В полете она перепутала отражение мокрой трассы, с блеском поверхности воды.
В голове Красноклювой зазвучала мелодия тонущего "Титаника"...
- Урожайный год! - улыбнулся кот.
Сова согласились сразу, - не согласиться у нее не осталось сил. Они вообще-то летела на дальнее озеро за пиявками, а в итоге наткнулись на разброшенную Красноклювую. Пожалела. Потащила. Потащить-то потащили, а только потом придумала куда. Естественно к коту. Не самой же есть - то есть лечить!...
- И чего? - Баба-Яга, абсолютно не интересовал ответ. Скорее удивлял слишком печальный вид птицы: грязный, разбитый, помятый - все это никак ни красило лебедь.
- Я принесла сердце, - простонала Красноклювая, и не в силах удержать голову звучно уронила ее на землю.
- Зачем? - не поняла старуха.
- В-вернуть, любимого.
- И кто у нас любимый?
- Черноглазый, - ответил за Красноклювую кот, и почему-то глубоко вздохнул, настолько глубоко, что можно было утонуть в омуте этой грусти.
- Не слушайте ее, - вдруг произнес чей-то незнакомый голос.
- А это кто? - удивилась Баба-Яга, указывая на лебедя с синей полосой поперек крыла.
- Устроили балаган! - зашипел кот и так грозно посмотрел на Синекрылого, что тому от страха захотелось пробежаться по росе. И чем дальше, тем лучше.
Синекрылый отошел подальше и уже оттуда повторил:
- Не слушайте ее. Ее сердце принадлежит мне.
Баба-Яга засмеялась, волчком пошла по кругу, замела банным веником, заговорила, забубнила. Поднялась непогода, а за ней поднялась вода, ил со дна реки. Встали тропы и покойники, а потом ухнуло, стукнуло, взорвалось и стало тепло и уютно как в раю.
Красноклювая ожила, поднялась с земли.
- Все, - сказала Баба-Яга, - жди Черноглазого дома. Я забрала сердце в угоду твоей прихоти.
***
Рано утром, когда дул настоящий весенний ветер, старая утка повесила на камыше плакат: "Граждане! В нашем озеро произошло чудо. Красноклювая лебедь отдала сердце за выздоровление Черноглазого. Да здравствует Баба-Яга с ее колдовством!"
И в тот же момент вокруг камыша объявлений скопились утки, лягушки, пиявки, и туда же подплыли Черноглазый с Белогрудой.
- О! - заметив Черноглазого, произнесла старая утка, у которой была повреждена шея. - Про тебя. Повезло. А тебе нет, - это Кривошейка сказала Белогрудой. - Улетит сейчас твой суженый ряженый. Оно и правильно. А то вокруг все убогие, одна ты счастливая.
- А вот это правильно, - согласилась криволапая с кривошеей, а еще с одноглазой, безклювой и со всеми несчастными существами на озере.
Черноглазый попытался успокоить всех, а они, как микробы-вредители, пошли расползаться в своей зависти. Заголосили, загомонили.
- Почему? Зачем? Мы хотим! Нам надо! Вы обязаны...
И что тут началось. Просто ужас, что творилось...
Толпа стала наседать на Белогрудую. Ее попытался защитить Черноглазый. Но силы оказались неравны. Эти были редкие минуты, когда толпа вдруг становилась единодушной массой, которую невозможно остановить, от нее проще сбежать.
Черноглазый и Белогрудая, прижавшись, друг к другу боками, поплыли. Потом побежали. Потом захлопали здоровыми крыльями, - каждый своим, Черноглазый - правым, Белогрудая - левым.
О, Боже! У них получилось!
- Они летят?! - Кривошейка закрутила головой так, что косточки на ее шеи встали на место. Но птица от удивления не заметила своего выздоровления. Она выгибала и выгибала шею, пытаясь увидеть этот чудесный полет влюбленной пары, у которой на два тела было всего два крыла. Но они оказались настолько мудрыми и согласными, что смогли совершить чудо полета.
Когда влюбленные скрылись за кромкой леса, Кривошейка тяжело вздохнула и поплыла к своему гнезду писать новое объявление о новом чуде.
- И почему другим везет, - размышляла она, окуная гусиное перо в красные чернила.
***
- Хочешь рыбки? - пытался ухаживать за Красноклювой Синекрылый.
- Ну, где же он? - вглядывалась в небо Красноклювая. И тут она увидела их: Черноглазого и Белогрудую.
- Странно как-то летят! - удивился Синекрылый, и в расстройстве заглотнул одну, вторую, третью рыбу.
- А почему она с ним? Иди, поднимись, скажи, что мы ждем его... здесь внизу.
Синекрылый был мрачнее тучи. Он наступил на хвост коту и схватил его за горло.
- Ты же сказал, что все это фуфло, - зашипел он на кота.- Я тебе двадцать отборных, золотобоких рыб...
- Ничего не понимаю, - пожал плечами кот. - Баба-Яга, сердца, конечно, собирает, у нее миллионы хранятся в баночках, но она еще ни разу в жизни никому не помогала, да и не умеет она...
- Что ты сказал? - вдруг услышала кота Красноклювая. - Хочешь сказать, что я зря отдала сердце?
- Естественно. - Кот даже удивился тупости птицы. - Вы, когда влюбляетесь, совсем с головой не дружите. Пытаетесь свои проблемы переложить на чужие плечи. Сердцами разбрасываетесь. Да у многих у вас и сердец-то и нет, лишь комок сострадание к себе любимому.
- Ты хочешь сказать, что у меня не было сердца.
- У тебя - в первую очередь. Только бессердечная будет пытаться разрушить чужое счастье.
- Ах так! - сказала Красноклювая, - я вам покажу.
***
Пока Баба-Яга парилась в бане, Красноклювая заклинила дверь, постучалась в окно и сообщила старухе, что она пленена.
- А если ты не вернешь мое сердце, я буду подбрасывать в печку все новые и новые дрова, а если ты и потом не вернешь мое сердце, я из бани сделаю большую свечку.
- Ты бессердечна! - возмутилась старуха.
- Естественно, - сказала Красноклювая и добавила в печь, ну очень большое полено, которое даже все и не влезло.
Заметив такую щедрость, старуха заметалась, загоношилась.
- Я же сгорю! - И тут она еще больше испугалась, потому что Красноклювая исчезла из ее поля зрения - Где ты? Где ты? Я согласная. Я отдам твое сердце. Оно лежит в коробке, а коробка стоит на полке, а полка прибита к стене, а стена в погребе, а погреб под баней, а баня туточки. Только быстрее, я же не железная.
Красноклювая спустилась в погреб. Сначала она удивилась его огромности, потом -бесчисленному количеству полок, а потом - нескончаемому количеству коробок на них. Самой ближней оказалась коробка с портретом Красноклювой. Лебедь потянулась к ней и вдруг задумалась. "Раз ее сердце все равно разбито, значит, и спасать его не стоит", - решила она и принялась за соседние коробки. Сердца вылетали как ангелы и сразу исчезали в открытом проеме подпола. Какими все они были разными: маленькие, круглые, прозрачные, трепетные, розовые, алые, но неизменно живые и теплые.
Их было много. Очень много.
А огромное полено в печи разгоралось все жарче и жарче. Старуха звала на помощь, а еще она выдала страшную тайну.
- Если я сгорю - то вместе со мной погибнут все сердца, и твое в первую очередь.
Красноклювая испугалась, заторопилась.
- Пантелей Котофеевич, - вдруг поняла свою ошибку Баба-Яга.
Кот рыпнулся на помощь, но его остановил суровый взгляд Синекрылого, который теперь боялся только за Красноклювую
Время шло, огонь уже пылал открытой взрослой страстью. Бревна трещали, переламывались. По земле сыпались искры, многие из них, пожирая прошлогоднюю траву, разрастались, другие скакали по мху между скатами деревянной бани. Все вокруг искрилось, кружило танец смерти.
Старуха упала на пол...
Связанный Кот страдал за хозяйку...
Синекрылый боялся за любимую...
И тут старухе повезло...
Красноклювая открыла последнюю коробку - это была коробка с ее собственным сердцем. Как же она удивилась, когда из нее выпорхнул целый и невредимый розовый ангел-утенок...
Как только ангел занял свое законное место в груди Красноклювой, огонь в печи погас, дверь бани распахнулась, и из нее выползла обалдевшая Баба-Яга. Если бы на полке оказалось еще одна коробка, то старухе не хватило последнего глотка воздуха...
Сова с радостью наблюдали, как в небе появлялись все новые и новые счастливые птицы. Они хотели быть счастливыми, и они ими стали.
А еще Сова знала страшную-престрашную тайну, которую нельзя было рассказывать раньше. А вот сейчас можно. Если была Красноклювая начала открывать коробки именно со своей, то на нее сразу бы сработало пакостное заклинание Бабы-Яги...
Если хотите знать, то следующей весной у Белогрудой и Черноглазого вылупились замечательные черноглазо-белогрудые птенцы. Хорошие такие - пушистые, мягкие, добрые, точь-в-точь как птенцы у Синекрылого с Красноклювой. Вожак очень гордился этими птенцами, правда, огорчало одно обстоятельство: Белогрудой и Черноглазым было сложно летать на двух крылья в теплые края и поэтому они оставались зимовать здесь. А это очень опасно.
Всем было хорошо, только не Бабе-Яге. Она страдала от боли. Она ненавидела кота, который каждые два часа обрабатывал на ее руке и ноге раны от ожогов.
- А-а-а!!! - старушка сжала кулаки и чуть не укусила кота.
- Ты чего кричишь как младенец? - кот оторвал очередную повязку.
- М-м-м... да не кричу я, - пробормотала старуха, вновь застонала, добавила, - просто пытаюсь получить удовольствие...от сказки.