Ване скоро исполнится семь лет. Он готовится к уже совсем взрослой жизни. Осенью мальчик пойдёт в школу. Ему об этом рассказывал старший брат. Он даже научил Ванюшу читать и немного писать. Но Ване больше нравились рассказы бабушки о том, как много на земле храмов Божиих и монастырей. И ему очень хотелось, чтобы бабушка хотя бы разочек взяла его с собой в путешествие по святым местам, которое она называла еще мало понятным словом "па-лом-ни-чест-во". Ваня давно выучил это слово наизусть, хоть и по слогам. Ему казалось, что если он правильно произнесёт это заветное слово бабушке на ушко, то она обязательно согласится взять его в попутчики. А бабушка и в правду согласилась.
Ваня не знал, в какой именно монастырь они ехали, но бабушка сказала, что это очень древнее и святое место. Они собирались прожить там почти все летние каникулы. И Ваня пообещал бабушке, что будет делать всё-всё, что его попросят монахи.
Когда они приехали в "древнее и святое место", оказалось, что там уже много других паломников, и все трудятся, все хотят помочь старым и некоторым очень даже нестарым монахам, как говорили там взрослые люди, "внести свою посильную лепту во славу Божию".
На следующее утро бабушка с другими женщинами пошла в лес, собирать ягоды. Потом они будут варить варенье, чтобы зимой, а особенно во время поста, были витамины.
А один седой монах взял с собой Ванечку. Оказалось, что батюшка "несёт послушание на свечках".
- А как это нести послушание на свечках? - очень удивился мальчик.
- А ты знаешь, Ваня, откуда берутся свечи? - полушёпотом, почти только улыбающимися глазами, спросил отец Антоний.
- Конечно, знаю! Бабушка покупает их в церкви у бабы Нины.
- А откуда их берёт баба Нина, знаешь? Или ты думаешь, что есть какое-нибудь особое дерево, с которого баба Нина собирает их, как яблоки?
Ваня почти так и думал, но глядя в глаза, хитро выглядывающие из-под морщинок, решил, что, наверно, он ещё не всё знает, и попросил батюшку рассказать всю правду.
- Вот смотри, - начал монах свой неторопливый рассказ. - Видишь лес? - спросил он, указывая пальцем в сторону, куда с утра уходила бабушка. - Там на поляне находится монастырская пасека. Труженицы Божии - маленькие пчёлки - большое дело творят. Они целый день перелетают с цветочка на цветок, собирают пыльцу с них и приносят её в улей, чтобы у нас позже появился мёд и воск. Вот из воска потом и получаются свечи...
- А, я понял! Свечи делают пчёлы!
Старый монах многое слышал за свою жизнь, но от Ваниной смекалки даже чуть приподнял правую бровь. На его вопросительный взгляд Ванюшка ответил пересказом одной удивительной истории, которую почти перед каждым причастием слышал от бабушки:
- Однажды один мужчина сразу после причастия выплюнул Тело Христово в церковном саду. А садовник это увидел и поднял Святые Дары с земли. Он отнёс их в улей. А на следующий день улей открыли. Когда пчёлы оттуда вылетели, они образовали в воздухе крест. А потом все увидели, что они смастерили из воска малюсенькую часовенку и даже гроб для Святого Тела Христова. Пчёлы очень умные.
- Правильно, - обрадовался отец Антоний тому, что ещё такой маленький мальчик знает такие удивительные истории. - Но тогда речь шла о великой святыне, поэтому Господь умудрил свои создания так поступить. А воск сам по себе ещё не свят. И сами пчёлы не могут делать свечи. Спасибо им за то, что они так много трудятся над созданием материала, из которого люди мастерят свечки.
- А как они их мастерят?
Отец Антоний широко улыбнулся, так, что стало почти не видно его глаз. Только два маленьких огонька продолжали светиться из-под седых бровей. Он взял любопытного мальчика за руку и повёл в мастерскую.
В середине большой комнаты стоял котёл, похожий на огромную кастрюлю, заполненную почти до верха расплавленной жёлтой массой. Отец Антоний сказал, что это и есть воск. Несколько монахов держали над этой "кастрюлей" ниточку - фитилёк - и обливали эту "ниточку" воском. За длинными блестящими столами сидело ещё несколько человек. Они специальной дощечкой (Ваня никак не мог запомнить её название) катали по столу остывшие облитые "ниточки". Потом уже почти готовые свечи попадали к монаху Сергию. Он обрезал с них лишние миллиметры, чтобы все только что родившиеся свечи, как близнецы, были похожи друг на друга.
- Как всё просто! - воскликнул Ваня, но отец Антоний его остановил:
- Не торопись! Посмотри на лица здешних тружеников, что ты видишь?
- Не знаю, лица как лица.
- А ты видишь, как они сосредоточены? Они делают из свечей абсолютно неразличимых близнецов, но в каждую из них монахи вкладывают свою любовь, и у каждой из них своя неповторимая судьба.
- Какая ещё неповторимая судьба? Разве они не все одинаково сгорят в церкви?
- Одинаково да не одинаково?
- Как это? - опешил мальчик, так увлёкшийся "экскурсией", что с удивлением заметил совсем маленький край солнца, прощально выглядывающий из-за макушек высоких деревьев. С колокольни слетел первый звук благовеста. Он звал в храм на вечернюю службу.
- А ты сам понаблюдай сегодня, как будут гореть свечи? - шепнул отец Антоний, уже крестясь и кланяясь перед входом в церковь.
Ваня отыскал бабушку возле свечного ящика. Она стояла в длинной очереди за свечками. Он стал внимательно приглядываться к жёлтой кучке из восковых близнецов. Вдруг он услышал шёпот. Прислушался. Он не похож на человеческий. Неужели?.. И действительно, перешёптывались они, "одинаковые да не одинаковые".
- И правильно, - подумал Ванюшка, - ведь они волнуются. Сейчас их кто-нибудь купит. Зажжёт перед какой-нибудь иконой и всё. Как же коротка их жизнь! А как её продлить? Не покупать? Или, может, купить и не зажигать?.. Но бабушка всегда говорила, что свечи живут, только когда горят. Мысли ребёнка перебил набирающий обороты свечный разговор.
- Я бы так хотела прожить отмеренный миг во славу Божию, чтобы меня поставивший в подсвечник в знак благодарения Творцу! Мне кажется, что жить, и тем более умирать, можно только ради этого, - призналась своим собратьям самая первая на очереди свеча, которую Ваня решил назвать Славой.
- А я уверена, что моя жизнь будет не напрасной, если пролью свои слёзы во спасение грешной души, готовой к исправлению. - Эту свечу маленький наблюдатель назвал Покаянием.
- Хочу помочь нуждающемуся! Хочу, чтобы люди стали хоть на несколько грамм моего веса счастливее в этом мире, - почти прокричала третья, Просьба.
- И я! И я! Хочу помочь! Хочу славить! Хочу благодарить! - одна за другой признавались в своих заветных желаниях стройные сестрички, оказываясь в руках прихожан.
Ваня усердно вглядывался в лица покупающих его маленьких новых знакомых, добровольно идущих на скорую смерть во имя... любви к людям, которых они ещё совсем недавно не знали. А теперь им, этим маленьким восковым созданиям, предстояло стать отражениями людских душ и сгореть по их воле, так же радуясь или так же плача.
- Слава Тебе, Боже, слава Тебе! Благодарю Тебя за все скорби и за все радости мои! За то, что ты не забываешь меня, грешную! - каждым движением маленького пламени повторяла Слава молитву старушки в синем платочке. Ваня посмотрел в её голубые глаза, и ему показалось, что в них, в этих глазах, вместилось целое небо, голубое-голубое, без единого облачка.
"Какая хорошая старушка", - подумал он. - "Как хорошо, что именно она купила Славу!" - порадовался Ванечка.
Покаяние поставили перед большим Христовым Распятием. Её мечта тоже исполнилась. Она таяла на глазах, роняя большие горячие слёзы на подсвечник. А там, под подсвечником, возле самых ног, проткнутых гвоздями, всё чаще и чаще о пол ударялся лоб симпатичной, но безудержно плачущей женщины. С лица её стекали такие же прозрачные капли. И Ваня слышал, что Покаяние, как эхо души этой женщины, как и она, задыхаясь от слёз, взывала: "Милостив буди мне, грешной! Милостив буди!".
Мальчик не стал мешать усердным молитвам. Он подошёл к иконам святых. Николая Угодника, Ксении Блаженной, Матронушки, Сергия Радонежского и многих из тех, о ком бабушка ещё не успела рассказать. Их лики, казалось, освещает целое пламя, собранное из тысяч маленьких огоньков тысячи таких же, как Просьба. В целом хоре подобных Просьбе Ваня слышал лишь много-много имён. Это те, о ком просили стоящие рядом. Свечи прерывались только для того, чтобы добавить исходящее из душ, горячо и искренне любивших своих близких: "Не нас ради грешных, Господи, но во спасение душ...". И Просьбы снова перечисляли родные имена.
Ванюша почувствовал такую радость внутри. Жизнь свечей показалась ему такой необходимой, такой чистой и благородной, что он уже не жалел о её кратковременности. Он понял, что каждая свеча проживает свой миг достойно. Жертвуя собой ради бескорыстной любви к людям, Славы, Покаяния, Просьбы и сотни других восковых близнецов вновь и вновь сгорают, чтобы их огонёк вечно горел в человеческих душах. Ваня даже почувствовал себя поэтом, и как только пришёл с бабушкой в свою комнату-келию, записал на листочке (чтобы не забыть и завтра обязательно прочитать отцу Анатолию) такие строчки:
Как смиренно плачут свечи!
На пол бетонный. Воском. Вниз.
С каждой каплею всё мельче
За всякий наш земной каприз.
За каждый грех и преступленье
Вновь в жертву принося себя,
Чтобы хоть чуточку мудрее
Мы стали, жизни путь пройдя.
Чтобы слезами восковыми
Мы смыли грязь с души своей,
Чтоб нас на небесах простили
И научили быть добрей.
На следующее утро Ванюша никак не мог дождаться окончания завтрака, чтобы поскорее встретиться с отцом Анатолием и поведать ему о вчерашнем удивительном открытии.
- Слава Богу! - перекрестился монах, когда услышал воодушевлённый рассказ мальчика. - Значит, вчера на службе не только свечи, но и люди "прожили" достойно.
Отец Анатолий заметил в глазах Вани недоумение и поспешил объяснить:
- Ты увидел, что свечи сгорают не напрасно.
- Конечно! Я же и говорю, я понял, что они приносят себя в жертву не напрасно, тем более что они сами об этом мечтают! - нетерпеливо перебил малыш.
- Да, они действительно об этом мечтают, но их желание не всегда исполняется. Некоторые люди думают, что главное поставить в церкви свечку. Без молитвы, без крестного знамения. Они не задумываются о том, что жертвенное пламя свечи должно быть отражением хотя бы маленького огонька их души. А иначе равнодушно возжигающий свечку вынуждает её совершенно бесполезно сгорать в полном одиночестве. Поверь, для неё это самое страшное.
- А я тоже хочу прожить не зря, я тоже хочу принести людям помощь! - прошептал почти испуганно Ванюшка. Он только сейчас почувствовал, что где-то в груди у него загорелся огонёк любви к Богу, к маме и папе, к бабушке, к старшему брату, к отцу Анатолию, ко всем, кто вчера молился в храме. Он только сейчас понял, как важно быть кому-нибудь нужным и полезным. И как страшно, когда жизнь проходит напрасно.
- Для этого ты должен хранить свой огонёк. Ты его уже чувствуешь. И будешь видеть его каждый раз, когда будешь ставить свечи-Славы, свечи-Покаяния и свечи-Просьбы.