Ворота засветились ровно в шесть. Вилен вскочил с земли и, подхватив рюкзак, хотел уже шагнуть к ним, как из них вылетел дроид, который повторял одну и ту же фразу:
- Ильич, к воротам не подходи. Подробности в послании, которое записано в дроиде. Вскрой контейнер для сбора образцов и проиграй сообщение.
После чего ворота мгновенно погасли. Вилен растерялся, дроид послушно влетел к нему в руки и замер.
- Что ж, пора выяснить, что происходит, - как всегда вслух сказал Вилен сам себе.
Вскрыв контейнер дроида для сбора образцов, он извлек на свет банальный Iphone. Включив аппарат, Ильич обнаружил один двадцатиминутный видеофаил, который включил незамедлительно. На экране появилось лицо Валеры в очках-блюдцах, волосы всклокочены, глаза красные от недосыпа, под ними огромные мешки.
- Здравствуй, Вилен, у нас чрезвычайные обстоятельства. Дело в том, что ворота оказались односторонними. Хотя это не совсем правда, но для тебя самое важное - ты не можешь вернуться.
Еще минут пять он ругался, выплескивая накопившееся, после чего успокоился и, закурив сигарету, запустил сообщение.
- Прости, мы не знали. По какой-то причине ворота не пропускают органические объекты. В результате грозы сгорел маяк. И сегодня утром я открыл проход, чтобы Толик, мой лаборант, ты знаешь его, высокий такой, поставил новый. К тому же, каждый день мы запускали дроидов для обследования и они нормально возвращались. Сам понимаешь, чего гонять канал впустую.
Вилен кивнул, это было разумно, чего просто так открывать, нужно использовать.
- Так вот, Толик прошёл через ворота, разместил на поляне несколько камер и хотел поставить маяк, как на него бросился какой-то зверь. Толик не боец, тут же рванул обратно, тут-то всё и закончилось, его буквально испарило при переходе. К нам попала только его одежда и всякая мелочь, что была в карманах. К воротам не приближайся. Прости, я не знал, что так будет.
- Прости? - с усмешкой спросил Вилен у изображения. - Прости? Это всё, что ты можешь сказать?
- Я понимаю, слова бессмысленны и помогут тебе, - словно услышав Вилена, произнес Валера, - но больше мне сказать нечего. Мы придумаем, как вернуть тебя. Нагрузи этого дроида тем, что сумел найти, может, это прольет свет на данный феномен. Ворота откроются в 19:00. Также запиши на этот Iphone, что тебе необходимо для выживания, мы постараемся достать и передать всё кратчайшее время. Удачи, Вилен.
Разведчика просто бросили здесь. Понятно, что они не могут его забрать не по тому, что наплевать, а в силу технических причин, но... Он остался здесь один, среди мутировавших животных, правда, они не были самыми страшными противниками, одна мысль о Прыгуне наводила уныние. Сколько проживет Вилен при встрече с подобной тварью? Он посмотрел на часы. До открытия ворот осталось двадцать минут. Ильич быстро упаковал находки в пластиковый пакет, туда же сунул и диск с разбившегося дроида, пуговицу-камеру и записывающее устройство, которое фиксировало весь его путь, после чего подвесил пакет на специальный зажим слева, на такой же зажим подвесил ноутбук, внутрь которого вложил бумажку с подобранным паролем. Дроид мгновенно снизился и теперь с трудом парил на высоте сантиметров сорока, ноутбук почти волочился по земле. Оставшиеся десять минут он надиктовывал сообщение о том, где был, что видел и что понял. В конце начитал довольно объемный список необходимого, начиная от палатки и еды, и заканчивая боеприпасами к оружию. Вскоре врата снова засветились, три энергетических жгута и яркая переливающаяся всеми цветами радуги пленка перехода. Дроид с трудом оторвался от земли и буквально вполз в ворота.
- Вот ты и один, - глядя, как исчезли жгуты ворот, произнес вслух Вилен.
Сколько в этих словах было отчаяния и грусти. Один! Это было самое страшное. В том мире Вилен давно был один, дед-смершевец умер три года назад. Он тоже умер в одиночестве. За гробом кроме внука шло несколько ветеранов, несущих немногие ордена, те, которые Ильич продал, но в итоге выкупил, и больше никого. Бабушка умерла лет двадцать назад при крушении поезда, с тех пор старик стал замкнут и всё время уделял рано осиротевшему внуку. Когда не стало деда, Вилен ни с кем ни сблизился, женщины приходили, уходили, надолго не задерживаясь, так что горевать некому. Теперь он совсем один, в чужом погибшем.
- Что ж, возможно придется долго ждать, когда в следующий раз откроются ворота, если вообще откроются. А значит, нужно позаботиться о себе любимом. Когда все остальные ценности остаются вне досягаемости, остается единственная ценность - твоя собственная жизнь. - Так, размышляя вслух, Вилен извлек из ножен мечете и, слегка прихрамывая на раненою ногу, занялся рубкой ивняка, росшего неподалеку у родника, из него получится отличная крыша для шалаша.
Через три часа на краю полянки под раскидистой сосной, надёжно прикрывающей от дождей, стоял шалаш. Не слишком технологичное сооружение, но другого не было. Ни верёвок нормальных, ни гвоздей. Пришлось самому плести верёвки из волокнистых листьев камыша, который рос в километре на маленьком болоте, вышла, конечно, полная хрень, но какое-то время должно продержаться. Если его не бросят, то вскоре у Вилена будет вполне приличная палатка. Ильич уже понял, что ему не вернуться, поэтому велел Валере снять с его банковских карт всю наличку и потратить по списку. А также переслать заполненный на его имя контракт на квартиру. Теперь Вилену она была ни к чему. А вот ученому, который ютился у тёщи с женой и двумя маленькими разбойниками, трёхкомнатные хоромы в сталинской высотке будут очень кстати. Зачем ему дорогущая квартира, если он никогда не сможет ей воспользоваться? Пусть послужит хорошему человеку, да и родственников у Вилена не было. Дед жил во Владимире - небольшом областном городе в ста семидесяти километрах от Москвы, квартира же досталась Ильичу от матери, дочери генерала. Вилен уже давно перебрался в столицу, дед с ним ехать отказался, оставшись в небольшой двухкомнатной брежневке. Он почему-то не любил Москву, хотя и прожил там больше тридцати лет. "Свобода - это когда некому оплакивать твою смерть", - вспомнил он высказывание одного из своих знакомых. Он был абсолютно свободен...
Забравшись в шалаш Вилен глянул на горящий у входа костер, возле которого грелась банка из последнего ИРПа. Еще одна осталась на завтра, а потом, видимо, придется охотится, если Валера не поторопится. В шалаше было уютно, приятно пахло свежесорванной травой, стенки из ветвей прикрывали от ветра. Конечно, если будет ураган, подобный шалаш снесет мгновенно, но против тихого ветерка вполне нормально. А крыша обеспечивала защиту с неба, которое плотно затянуло низкими свинцовыми тучами. К полуночи разразилась гроза, причем гроза с большой буквы: шквальный ветер, который заставлял трещать и качаться вековые сосны, косой ливень, мгновенно прибивший высокую траву к земле. Сидя в сухом шалаше в относительном тепле возле потрескивающего валежником костерка, Вилен чувствовал себя в безопасности и комфорте, такое ощущение бывает, когда ты с подобной погоды вваливаешься домой. Вот только этот шалаш в лесу не есть дом. Тогда почему же так хорошо? И тут он понял, ему так хорошо потому, что он Дома. Не дома - в смысле в шалаше, а дома - в смысле мира. Давно в детстве он зачитывался Стругацкими, в юности Хаббардом. И вот так и вышло, он один против целой неизведанной планеты, брошенной и покинутой. "Газпром - мечты сбываются", - вспомнил он дурацкую рекламу. То желание, которое он загадал будучи мальчишкой после прочтения "Трудно быть богом", сбылось. Бойтесь своих желаний!
Гроза бушевала несколько часов. Видимо, в лесу она все же наделала бед, несколько раз Вилен слышал, как падают вырванные с корнем деревья, и слегка опасался за свой шалашик, так как его могло унести одним порывом. Ему это, конечно, особыми неприятностями не грозило, но остаться без крыши над головой и без даже таких стенок при подобной погоде было чревато.
Ночь прошла без происшествий, гроза утихомирилась только к утру, шалаш выстоял. Ещё не исчезли с небосклона звёзды, как Ильич проснулся от тишины, смолкли порывы ветра, не трещали сосны, не лупил по веткам дождь. Выбравшись наружу, он вдохнул насыщенный озоном воздух. Было свежо, не больше пятнадцати градусов, но парка грела великолепно. За что Вилен любил камуфляж, так это за то, что удобный, и летом в нём не жарко, и зимой не холодно. Конечно, зависит и от качества, но сейчас на нём был хороший камок "Горка" предприятия "Сплав", позволяющей сливаться с местностью, особенно в зелёнке. Ткань пропитана водоотталкивающим составом, так что промочить её под дождем довольно проблематично. Вилен прикурил. Небо уже серело и вскоре должно было подняться солнце, июль подходил к концу, ночи становились длиннее, дни короче, дожди шли все чаще. Глядя на звёздное небо Вилен сначала не понял, что видит. Закрыл глаза, а потом открыл. За четыре дня и три ночи он не удосужился посмотреть на небо. А чего туда смотреть-то? Небо как небо. А оказалось что небо-то не такое. Вернее такое, да чужое. Он еще раз моргнул, звёзды были яркими и очень близкими, их было огромное множество, вот только ни одной из них Вилен не узнавал. Не было здесь Полярной звезды, ни Большой и Малой медведицы. Ничего не было. То, что Ильич видел до этого, было родным и знакомым, это был обыкновенный понятный мир, в котором он жил. Последние два дня парень пребывал в уверенности, что находится в будущем старушки Земли, и только сейчас осознал, как заблуждался. Он чёрте где! В принципе, ничего не изменилось, он и раньше находился чёрте где, вот только никто и никогда не найдет его могилы, даже если она будет размером с пирамиду, а территория вокруг неё утыкана указателями. И ведь кое-что указывало на то, что мир чужой, он же читал газетные вырезки о многочисленных терактах, которые случились за несколько лет до катастрофы, и ведь узнал только 11 сентября. Нигде не упоминалась Аль Каида, а фигурировали какие-то Дети пророка во главе с Аль Саади. И о фанатиках организации Новый мир, что взорвали грязные бомбы он никогда не слышал. Какой же он был болван.
Вилен инстинктивно достал сигарету и прикурил, о том, что он дал себе зарок экономить курево, парень уже забыл. Докурив сигарету до самого фильтра, он растоптал бычок каблуком берца. То, что он останется один, стало фактом, родной мир будет жить и дальше. Если ещё была надежда, что там случится катастрофа, и какие-то люди рискнут уйти сюда, спасаясь от беды, то теперь это надежда рухнула. Мечта идиота - владеть миром. Мир есть, властитель есть, а вот кем повелевать нету...
В полдень он доел последние остатки ИРПа, банку сосисочного фарша, пару галет и кусок шоколадки. Однако он прекрасно помнил, что в километре отсюда видел поляну, на которой было множество больших грибов, очень напоминающих белые. Вилен посмотрел на камеру.
- Вернусь через час, - сказал он, глядя прямо в объектив, на случай, если Валера его видит.
До грибного места было минут двадцать, но Ильич всё решил делать быстро. Пробежка туда, несмотря на раненую ногу, пятнадцать минут чтобы нарезать почти сотню огромных грибов, которые по виду были самыми настоящими белыми. Набив доверху рюкзак он вернулся обратно. За его отсутствие ничего не изменилось, никакой дрон его не поджидал, выброшенных из ворот вещей тоже не наблюдалось.
Наломав сушняка, "разведчик" почистил два десятка грибов. Сходил на родник, наполнил котелок вкусной прозрачной водой и быстро сварил белые. Соль имелась, вот с чем проблем пока что не было, так это с перцем, солью и сахаром, в каждом ИРПе было по девять пакетиков. Сильнее пострадал перец, сахар Вилен совсем не любил, соль ел от случая к случаю, поэтому складывал всё, что оставалось, в карман на рукаве, бойцы там обычно носят медпакет. И вот запасливость пригодилось. Конечно, полностью отсутствовала начинка супа, кроме воды и грибов бросить туда было совершенно нечего. Собравшись с мужеством, Вилен наколол гриб и, немного подув, остужая, закинул себе в рот. Ничего, вроде вкусно, как и обычный белый. Сняв с огня котелок, он отставил его в сторону. Теперь нужно подождать минимум семь часов, и если после этого он не сдохнет и не пропоносится, то можно будет съесть остальное. И то, что он недавно пообедал, было очень кстати. Время тянулось медленно, ничего не происходило, желудок спокойно переваривал пищу. Вилен глянул на часы, всё, можно есть, почти шесть вечера. Если до этого момента не прихватило, значит, точно не прихватит. Взяв заранее приготовленные прутья, он нанизал на них вареные грибы и вскоре грибной "шашлык" жарился над углями, изредка капая на них водой. В шесть вечера проход не открылся, это могло значить три вещи. Первая и самая неприятная - на него решили плюнуть, вторая - они ещё обрабатывают данные и не поняли, про какой мир идёт речь, бегают по коридорам с наскипидаренной жопой. И третий - что-то случилось в лаборатории и проблема чисто техническая.
О первом варианте Вилен даже думать не хотел, скорее всего, этот вариант был самым очевидным, в духе времени, так сказать, и в духе системы. Подумаешь, попал один человек в западню, ну и что? В Чечне сотни пленных до сих пор сидят в зинданах и пашут на "чехов"... А тут один. И наплевать на то, что начальник охраны, нового назначат. А то, что он сдохнет на чужой земле, без надежды на возвращение, в полном одиночестве, насрать...
Неожиданно из пустоты прямо перед носом Вилена появились энергетические жгуты ворот. Заструилась радужная плёнка - единственная и смертельная преграда между ним и обычной жизнью. Чего ждать дальше? Из-за пленки ничего не было видно, но звук, который исходил из лаборатории, хорошо прослушивался. Вилен легко разобрал разговор на повышенных тонах, кто-то с кем-то спорил, причём один голос точно принадлежал Валере.
- Я этому приказу не подчинюсь! - наконец громко заявил ботаник. - Ваня, отправляй!
Раздался лязг, и из ворот с приданным с другой стороны ускорением выкатилась тележка, гружённая ящиками, свёртками, пакетами. С другой стороны плёнки раздался мощный удар чем-то тяжелым по металлу, затем еще один.
- Они ломают дверь, отключай, - раздался крик Валеры.
Что-то тяжелое упало на пол, и чей-то незнакомый голос крикнул:
- Стоять!
После чего ворота просуществовали ещё десяток секунд и растаяли в воздухе.
Всё было ясно, как божий день... Его бросили. Тележка - инициатива нескольких человек, готовых рискнуть ради него свободой и работой. А ещё он понял - этот портал закрылся навсегда. Вилен подбежал к тележке и быстро закатил её в шалаш, после чего вспомнил о "шашлыке" и метнулся к костру. Обошлось, грибы немного подсохли и поджарились, но выглядели вполне съедобными.
Ильич убрал с огня все десять прутиков, девять отложил в сторону, с десятого снял вкусно пахнущий дымом гриб и, закинув его себе в рот, пошел к вещам, которые в него буквально швырнули. Сверху в одном из пакетов валялся Iphone. Вилен взял его и нашёл новую запись. В кадре появилось лицо Валеры.
- Вилен, прости меня, но я уже ничего не могу сделать для тебя. То, что ты видишь, последний подарок от меня и нескольких наших сотрудников. Здесь всё, что мы успели собрать. Ваня сегодня с утра съездил в Москву и купил палатку, говорит хорошая. Из оружейки ребята подкинули патронов, с них за это головы снимут. Там ещё вроде гранаты для подствольника, я не проверял. Десяток упаковок ИРП. Несколько комплектов одежды, туристический набор, пару больших банок с кофе и чаем, соль, сахар, спички, пять блоков сигарет. Это всё, что удалось собрать. Большего нам не дали. Еще там новый маяк, он специальный закодированный. Код ты прекрасно помнишь. Твой день рождения. Может, когда всё успокоится, мы сможем наладить контакт. Активируй его, когда станет совсем трудно, я постараюсь помочь. Вызов с этого маяка придёт непосредственно мне. Ах да, там еще радиостанция "Северок К". Эксперты всю ночь сидели над твоими записями. Оно и понятно, конец света на носу, пока не дошло, что это не про нас. Ты не в будущем, а в зеркальном мире. Он почти точная копия, разница одна - место планеты в пространстве, мы даже не можем представить, в какой она галактике. На ноутбуке был интерактивный учебник истории. Почти все расхождения начались двадцать лет назад, короче, как рухнул Союз. Пока мы докопались, время ушло. Прости нас, Вилен. Проект у меня забрали, и уже завтра установку демонтируют, её потребовали военные. Теперь ты сам по себе, о тебе решено просто забыть. Я протестовал, доказывал, что нужно продолжать эксперимент, но меня выкинули из кабинета как нашкодившего котёнка. Тогда я понял, что они не станут выполнять твои требования. Прости, если сможешь. Прощай. И удачи.
Вилен сел возле тележки, на которой ребята сложили всё, что успели собрать ему. Совершенно не нужный телефон упал на траву. Сил не осталось, их просто выкачали, и виноват в этом не Валера и не ребята из лаборатории, а большие чины, которые предали его раньше и повторили это снова. Так захотелось заплакать, просто взять и разреветься. Но сколько Ильич не пытался, не получалось, он забыл, как это делается.
Дальше сидеть на поляне не имеет смысла. Разобраться с вещами, что-то забрать, что-то бросить, придумать, как уволочь остальное и уходить из этого места. Здесь ему уже ни чем не помогут.
Он поднял прутик с грибами и быстро приступил к ужину, грибы уже остыли, а ИРП надо было беречь. Правда, совершенно неясно, как одному уволочь десять упаковок. Да, они лёгкие, но занимают много места. А ещё патроны, гранаты к подствольнику, палатка, одежда и прочая лабудень... Ещё маяк этот, небольшая штука, но полкило весит. Оставить здесь, затем вернуться? Рюкзак у него здоровенный, армейский для дальних рейдов, в нём запросто можно утащить половину добра, но хвати ли сил? Доев первый прутик с грибами, он взялся за второй, потом третий, так и не заметил, что съел всё.
Инвентаризация прошла быстро, два цинка патронов, один с вогами, семь пачек патронов к Гюрзе. Два комплекта Горки, точно такой же, как был на нём. Правда никто не догадался положить запасные ботинки. Рация? На хрена она ему, если её даже подзарядить негде? Пару больших банок с кофе, одна была с растворимым другая с уже помолотым, две коробки с чаем, соль, сахар, спички, пять блоков сигарет, верёвка. Баланс подведен. Вопрос - как это упереть? Взять под завязку боеприпасов, ИРПы можно связать верёвкой за ручки для переноски или нанизать на палку. Рацию бросить.
Теперь осталось решить, куда идти. Вилен долго смотрел на огонь, больше всего он сейчас жалел об атласе автомобильных дорог, который отправился в ворота вместе с остальными документами. Ценности сам по себе атлас не представлял, но там были пометки о местах, в которых фанатики рванули бомбы, тогда ещё Ильич думал, что это очень нужная информация. Железная дорога, если идти влево, ведет к Волоколамску, дальше к Москве, направо Можайск и Тверь. Можно, конечно, двинуть в Тулу, выглядит заманчиво, но это большой город, наверняка пострадал от взрыва. В Москве по записям в дневнике террористы взорвали три бомбы, столица во многих местах разрушена, и было очень сильное заражение, а значит, там могут быть мутанты подобные Прыгуну. Вилен покосился на автомат, который оказался совершенно бесполезен против стремительно телепортирующегося мутанта. Нужно валить домой, туда, где не был почти три года, туда, где всё знакомо.
- Значит, Владимир, - сказал Вилен вслух.
Никто не ответил, да и ответа, собственно говоря, не требовалось. Вилен ещё какое-то время молча смотрел на огонь. Шесть дней минуло с момента, когда он прошёл через ворота, всего шесть дней, а кажется, что целая жизнь... До позавчерашнего вечера была надежда на возвращение, но её не стало, потом что-то произошло в лаборатории, и теперь он один на один с этим миром. И что делать дальше? Ну придёт он туда, куда собрался, найдёт где жить и что есть. А дальше? Ему всего тридцать, существует опасность умереть молодым. Так она и по ту сторону ворот есть, всегда можно попасть под автобус или оказаться не в то время не в том месте. А если нет? Если он выживет и при этом останется один? Прыгун говорил, что людей не осталось. А что если и вправду не осталось? Что делать? Одному хорошо, когда вокруг есть люди, и с женщиной можно познакомиться, и с друзьями поговорить, на шашлыки съездить, а если один? Совсем один? Сколько там просидел Крузо на острове? Двадцать пять лет? Вроде так, но ведь у человека была надежда, надежда выбраться, а у него какая? Сдохнуть? Мысли не радовали. "Всё, хватит вопросами терзаться, нужно хорошенько выспаться".
Вилен, подкинул дров в костёр, разведенный перед самым входом в палатку, и полез внутрь, немецкий спальник, оказавшийся в одном пакете с палаткой, радовал. Видимо, Ваня прикупил его попутно, знал, чертяка, что Вилен свой старый разорвал ещё год назад, когда они вместе ездили на Домбай.
- Спасибо вам, ребята, за всё, что вы сделали для меня, - тихо сказал он застегнул молнию. Что ж, пора привыкать к звукам собственного голоса, ближайшее время других собеседников не предвидится.
На рассвете парень быстро поел и, закинув рюкзак за спину, двинулся к железке. Ещё накануне Вилен упаковал всё, что возможно, стараясь распределить вес разумно. Пришлось бросить большинство боеприпасов, расстройство одно. Да ну и хрен с ними, на всю жизнь не напасешься.
Его очень интересовал вопрос, что произошло в лаборатории, гадать можно было сколько угодно, поэтому Вилен не стал этим заниматься и просто шагал. Тяжеленный рюкзак оттягивал плечи, но деваться было некуда, надо тащить, без оружия и еды он долго не протянет. У лесного родника наполнил флягу, предварительно замерив компактным счетчиком Гейгера уровень радиации, счетчик промолчал, и сразу же напился, напился вдоволь. Много с собой не унесёшь, фляга всего на литр, ещё неизвестно, попадется ли вода возле заброшенной железнодорожной насыпи. Если появится возможность, надо будет сразу пополнить запас ёмкостей. Через два часа вышел к железке, перекурил, отдыхая, после чего бодрым шагом пошел в сторону Москвы, напевая вслух.
- А я по шпалам, опять по шпалам, иду домой по привычке...