Рухлич Рома Абрамович : другие произведения.

Земля обетованная

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Повествование о Жане де Бетанкуре -первом завоевателе Канарских остовов. (публикуется впервые в художественной литературе)
  
   АВТОРСКИЕ ПРАВА ЗАЩИЩЕНЫ
   ЗАКОНОМ РОССИЙСКОЙМ ФЕДЕРАЦИИ
   ОТ 18.12.2006 г. Љ230-ФЗ
  
  
  
   Р.А. РУХЛИЧ.
  
   Моей дочери Асе Рухлич (Cohen)
   с благодарностью посвящается.
  
  
  
  А Т Л А Н Т И Д А
  
   ( Повествование о двух поколениях дворянского рода Betancourt )
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   г. Нижний Новгород.
   2011г.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Содержание
  
  Книга 1. Земля обетованная Жана де Бетанкура.
  
  Предисловие.
  
  Глава. 1 Начало начал. В глубине веков.
  
  Глава.2 Канарский архипелаг.
  
  Часть 1 Острова ""Блаженных"".
  Часть 2 Борьба за Пиренеи.
  Часть 3 Искатели приключений.
  Часть 4 Кадис.
  Часть 5 Земля обетованная.
  Часть 6 Севилья.
  Часть 7 Абрахам.
  Часть 8 Кордова.
  
  
  Часть 9 Дон Мигель. Рабби Риккардо.
  Часть 10 Толедо.
  Часть 11 Мадрид. Королевское посольство.
  Часть 12 Альбасете - Кордова.
  Часть 13 Погром.
  
  Глава 3 Крестовый поход
  
  Глава 4 Родовое поместье
  
  Глава 5 Эпилог. Хроника событий.
  
  
  
  Книга 2 Северный свинкс Августина де Бетанкура.
  
  Глава 1 Эпоха Просвещения.
  
  Глава 2 У истоков истории.
  
  Часть 1 Страницы испанской истории.
  Часть 2 Искусство во время родиться.
  Часть 3 В начале пути.
  Часть 4 Королевский кабинет машин.
  Часть 5 Школа дорог и каналов.
  Часть 6 Курс построения машин.
  Часть 7 Страницы российской истории.
  Часть 8 Эпоха Петра 1 ( конец XV11 в. - первая четверть XV111 в. ).
  Часть 9 Женское правление Российской империей в XV111 в. (1725 - 1801 гг. )
  Часть 10 Ночь императора Павла 1.
  Часть 11 Александр 1.
  Часть 12 Страницы французской истории.
  Часть 13 Корсика. Наполеон Франция.
  Часть 14 Дерзайте Бонапарте.
  Часть 15 Александр 1 против Наполеона 1.
  Часть 16 Тильзитский мир.
  Часть 17 Участь последнего из Бурбонов Франции.
  Часть 18 Государь, брат мой.
  Часть 19 Sher she la fam.
  
  Глава 3. На русской службе.
  
  Часть 1 Чиновник по особым поручениям.
  Часть 2 Институт Комитета инженеров путей сообщений.
  Часть 3 1812 год.
  Часть 4 Строитель Санкт - Петербурга.
  Часть 5 Нижегородская ярмарка.
  Часть 6 Главный управляющий путями сообщения России.
  Часть 7 Санкт - Петербург - Нижний - Новгород.
  Часть 8 Строитель Нижегородской ярмарки.
  Часть 9 Путешествие по России.
  Часть 10 Отставка.
  Часть 11 Каролина.
  Часть 12 Послесловие.
  Часть 13 Эпилог
  Часть 14 Знатные династии России
  Часть 15 Плеяда. Ученики, единомышленники и последователи.
  
  
  
  Хронология и библиография.
  
  Примечания.
  
  Приложения.
  
  Список примененной литературы
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Предисловие.
  
  
  Поводом для написания Повествования о Жане де Бетанкуре и его далеком потомке
  Августине Августиновиче Бетанкуре послужила история, которая началась весной 1995г., когда, выйдя из дома, я случайно встретил двух нижегородских ученых:
  Ольгу Семеновну и Юлия Романовича Сапожниковых, которых интересовало, где сейчас находится ранее существовавшая в районе бывшей Нижегородской ярмарки улица ""Бетанкуровская"". Они объяснили, что этим интересуется госпожа Хосефина Итурраран - историк, кавалер ордена короля Испании ""За заслуги"", полученной ей за установление испано-российских культурных связей. На первый взгляд для меня это оказался очень простой вопрос. На доме, в котором я жил сохранился указатель: ""ул. Бетанкуровская"".
  На этом история могла бы быть законченной. На самом деле все оказалось гораздо запутанней и сложней...
  Улица Бетанкуровская, о которой свидетельствовал указатель, несколько лет назад была застроена многоэтажными домами и получила новое название ""бульвар Мира"".
  Начались поиски пропавшей улицы.
  К этому времени в результате переписки с госпожой Х. Итурраран нам было сообщено о желании посольства Испании ""оказать содействие всему, что будет полезным"" для увековечения имени Бетанкура. Вслед за этим я был приглашен в посольство Испании в Москве. Встреча в посольстве стала определенным осознанием того, что без реальных свидетельств уважения к историческим личностям - носителям общечеловеческих ценностей, вряд ли можно рассчитывать на понимание со стороны общественности и деловых кругов Испании. Тем более, что это дипломатическое замечание имело право быть, так как в Мадриде есть музей А.С. Пушкина. В Испании великий русский писатель почитается как всемирное достояние.
  Было очень стыдно. Теперь делом чести стало вернуть имя создателя Нижегородской ярмарки (1817 - 1822 гг.), получившей в народе меткое название ""Карман России""; инженера - градостроителя, предначертавшего генеральный план Нижнего Новгорода, на долгие годы определившего и до настоящего времени определяющего концепцию его современной застройки.
  В мае 1998г. мной был создан ""Общественный фонд популяризации жизни и деятельности А.А. Бетанкура"", в который вошли ученые-краеведы г. Нижнего Новгорода.
  Главной задачей Фонда было и до настоящего времени остается создание архитектурного ансамбля -""Мемориал А.А. Бетанкура"".
  Для воссоздания его исторической достоверности студенты под руководством ученых Нижегородского Государственного Университета архитектуры и градостроительства в творческом сотрудничестве с Фондом создали ряд курсовых, бакалаврских и дипломных проектов, которые были приняты в качестве основной архитектурно-строительной версии ""Мемориала А.А. Бетанкура"" для исторической реконструкции Нижегородской ярмарки
   ""Мемориал А.А. Бетанкура "" рассматривается нами как центр общественного, культурного, образовательного и делового сотрудничества с городами России и странами Европы (Испанией, Францией, Англией...), где проявилась творческая, созидательная роль ученого - механика, архитектора-градостроителя, генерала-педагога, государственного деятеля Испании и России.
  Фонд поддержали нижегородские творческие союзы России: архитекторов, писателей, театральных деятелей, композиторов, художников.
  При их поддержке Фонд, как юридическое лицо, получил возможность обращения в административные структуры города и области. Было обнаружено, что новое расположение ул. Бетанкуровская определено проектом застройки микрорайона ""Мещерский"" в историческом месте, имеющем прямое отношение к Мещерскому озеру - источнику водонаполнения Бетанкуровского канала, окаймляющего Нижегородскую ярмарку и нанесена в проектном положении на маршрутную карту города. Казалось бы, ничего не может изменить устройства улицы в указанном месте.
  Однако, вопреки логике, на адресных указателях, установленных на построенных здесь домах была обозначена ул. Керченская, не имеющей отношение ни к маршрутной схеме города, ни, тем более, к истории Нижегородской ярмарки.
  Такое же название улицы принадлежит историческому месту, где находились и поныне еще существуют лабазы для хранения поставляемой на ярмарку воблы и другой сушеной рыбы из Керчи.
  Итак, в Нижнем Новгороде стало две улицы с одним и тем же названием. Сомнений не было - допущена оплошность. Со своим недоумением я обратился в районную, а затем городскую администрации. Только после неоднократных доказательств в статьях, опубликованных в СМИ, переговорах на различных административных уровнях, удалось убедить в необходимости восстановления названия улицы ""Бетанкуровская"".
  Более того эпицентру Нижегородской ярмарки между Спасским (ярморочным) собором и Главным ярмарочным домом законодательно было присвоено название
  "" Сквер Августина Бетанкура"", а на фасаде Главного ярмарочного дома установлена мемориальная доска о том, что создателем архитектурного комплекса Нижегородской ярмарки является А.А. Бетанкур ( Augustyn de Betancourt y Molina).
  Таким образом, Фонд вернул имя Августина Августиновича Бетанкура в город Нижний Новгород. Честь города была спасена.
  Вся эта многолетняя работа сопровождалась сбором материалов и исследованием жизни и деятельности А.А. Бетанкура в Испании, Европе и России. В основу Повествования легли созданные историко-документальные книги академиков Н.А Боголюбова ""Августин Августинович Бетанкур"", Н.Ф. Филатова ""Августин Августинович Бетанкур в Нижнем Новгороде""; совместной книги В.Е. Павлова, Н.А. Боголюбова, Н.Ф. Филатова ""Августин Бетанкур ( 1758 - 1824 гг. ). Ученый, инженер, архитектор, градостроитель""; которые стали основой для написания первого в европейской истории литературного произведения, где автор попытался описать жизнь и судьбу двух поколений: пращура Жана де Бетанкура - конкистадора, первого завоевателя Канарских островов и его далекого потомка - Августина де Бетанкура, принесшего славу на берега земли обетованной его предками.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  КНИГА 1
  
  
  
  ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ ЖАНА ДЕ БЕТАНКУРА
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 1. Начало начал. В глубине веков.
  
  Познание мира всегда было связано с историей возникновения человечества. В рассказах и описаниях древних философов, археологов, манускриптах и древних свитках Египта и Израиля можно найти отголоски событий далеких тысячелетий эволюции человеческого рода от ""лунных"" предков до современного облика человека.
  Как современной науке представляется развитие коренной человеческой расы?
  Первая коренная раса представляет собой бестелесную субстанцию, наделенную, при формировании Земли из космической пыли, способностью освоения и осмысления информации о строении космического вещества планеты Земля.
  Вторая коренная раса являлась продолжением ( результатом развития ) предшествующей стадии до приобретения ей возможности почкования и выделения эфирной формы, окруженной яйцеобразной сферой - аурой, которая, вобрав в себя космическую энергию, получила возможность к размножению, что стало началом третьей расы. Третья раса рождена ""потом"" из второй расы.
  "Пот" - признак телесной субстанции служил внешним вместилищем для зарождения в нем плода. В процессе тысячелетней эволюции поверхность капельки пота затвердевала, образовывая скорлупу, под которой развивался утробный плод, нарастая в течении нескольких тысячелетий. Затем, когда внутреннее напряжение превосходило прочность скорлупы, она разрушалась и, плод выходил из него, обладая инстинктом, ставшим основой головного мозга.
  После того, как третья раса достигла своего апогея, утвердившись на материке Лемурия, под влиянием геологических изменений, происходящих на Земле и совместным воздействием Солнца и ближайших космических планет: Венеры, Марса, Луны и др, а также. из-за изменения наклона земной оси (возможно, уменьшения плотности поверхности воды от мощного воздействия газов, образующихся при подводном извержении вулканов) произошла грандиозная катастрофа - медленное погружение огромного пространства материковой части земли, от которой остались лишь остров Цейлон, Австралия, остров Ланки и более мелкие острова. Лемурия погибла около 700 тысяч лет тому назад до начала третичного периода, который был назван Эоценским, сохранив генетические формы жизни этого периода в водной стихии и материковой тверди.
  Четвертая коренная раса именовалась Атланты. Она начала свое существование
  4 - 5 миллионов лет назад на огромном континенте в середине Атлантического океана, лежащем за ""Геракловыми столбами"". По описанию Платона остров имел форму продолговатого четырехугольника с трех сторон защищенного от северных ветров горами, а с южной выходящим к открытому морю.
  Наибольшего расцвета достигла третья подраса атлантов - Толтеки, создавшие самую могущественную империю Антлантиды, объединив отдельные, порой враждующие между собой, племена, они правили на этой земле многие тысячелетия. Толтекская подраса добилась значительного прогресса в медицине и других жизненно необходимых сферах знания. Их потомки - перуанцы и ацтеки, краснокожие индейцы северной и южной Америки жили примерно миллион лет назад.
  Об Атлантиде человечество узнало со слов древнегреческого философа Платона.
  
  (*Его настоящее имя - Аристокл. Отец и мать Платона принадлежали к роду последнего афинского царя Кодра, а от него, к самому Посейдону - морскому богу. Предок Платона по материнской линии был Солон - ""мудрейший из семи мудрых"" - семь самых почитаемых греческих мыслителей, живших в V11 - V1 вв. до н.э. Это Фалес, Питтак и другие. Платон был учеником величайшего философа Сократа. ( 427 - 347 гг. до н. э.).
  О том, что рассказывал Платон об Атлантиде, повествуется, в дошедших до наших дней, диалогах Платона ''Тимэй'' и ''Критий''. Вот как о том поведано:
  ''Послушай же, Сократ (* величайший философ эпохи ), сказание хоть и весьма странное, но, безусловно, правдивое, как засвидетельствовал некогда Солон. Он был родственником и большим другом прадеда нашего Дропида, о чем сам неоднократно упоминает в своих стихотворениях; и он говорил деду нашему Критию - а старик, в свою очередь, повторял это нам, что нашим городом в древности были свершены великие и достойные удивления дела, которые потом оказались забыты по причине бега времени и гибели людей;
  величайшее из них то, которое сейчас нам будет кстати припомнить, чтобы сразу и одарить тебя, и почтить богиню достойным и правдивым хвалебным гимном.
  
  (* Диалог происходит в начале июня , во время праздника омовения статуи Афины - покровительницы города ).
  
  Сократ - ''Прекрасно. Однако, что же это за подвиг, о котором Критий
  
  (*Дед Крития младшего).
  
  со слов Солона рассказывал как о замалчиваемом, но действительно совершенным нашим городом.
   Критий младший
  
  (* Поэт и историк , современник Сократа, внук Дропида - брата Солона. Его правнуком был Плотон ).
  
  - Я расскажу то, что слышал, как древнее сказание, из уст человека, который сам был далеко не молод. Да, в те времена нашему деду было, по собственным его словам около девяносто лет, а мне - самое большее десять...''Есть в Египте - начал наш дед, у вершины дельты Нила,
  где река расходится на отдельные потоки, ном.
  
   (*Единица административно - территориального деления Египта).
  
  Этот Ном именовался Саисским (главный город этого нома - Саис). Солон рассказывал, что, когда он в своих странствиях прибыл туда и стал расспрашивать о древних временах самых сведущих среди жрецов, ему пришлось убедиться , что ни сам он, ни вообще кто-либо из эллинов, можно сказать, почти ничего об этих предметах не знает. И тогда воскликнул один из жрецов, человек весьма преклонных лет:'' Ах, Солон, Солон! Вы эллины, вечно остаетесь детьми, и нет среди эллинов старца!
  - Почему ты так говоришь? - спросил Солон.
  - Все вы юны умом - ответил тот.- Ибо умы ваши не сохраняют в себе никакого предания искони переходящего из рода в род, и никакого учения, поседевшего от времени. Причина же тому, вот какая: уже были и еще будут многократные и различные случаи гибели людей, и притом самые страшные из-за огня и воды. Отсюда и распространенные у вас сказания о Фоэтоне, сыне Гелиоса, который будто бы некогда запряг отцовскую колесницу, но не смог направит ее по отцовскому пути, а потому спалил все на Земле и сам погиб, испепеленный молнией. Положим, это сказание имеет облик мифа, но в нем содержится и правда и, в самом деле, тела , вращающиеся по небосводу вокруг Земли отклоняются от своих путей, и потому через известные промежутки времени все на Земле гибнет от великого пожара.
  (* Видимо такое представление о солнечной системе было у философов во времена Солона).
  
  Ты сам и весь твой город происходите от тех немногих, кто остался из этого рода, но вы ничего о нем не ведаете, ибо их потомки на протяжении многих поколений умирали, не оставляя никаких записей и потому как бы пребывали в состоянии немоты. Между тем, Солон, перед самым большим и разрушительным наводнением, государство, ныне известное под именем Афин, было в делах военной доблести, первым, и по совершенству своих законов стояло превыше сравнения. Предание приписывает ему такие деяния и установления, которые прекраснее всего, что нам известно под небом. Услышав это, Солон, по собственному его признанию, был поражен и горячо упрашивал жрецов со всей обстоятельностью и по порядку рассказать о древних афинских гражданах.
  Жрец ответил ему:- Мне не жаль, Солон; я все расскажу ради тебя и вашего государства. Ведь, по свидетельству наших записей, ваше государство положило предел дерзости несметных воинских сил, отправлявшихся на завоевание всей Европы и Азии, а путь державших от Атлантического моря. Через море это, в те времена, возможно было, переправиться, ибо еще существовал остров, лежащий перед тем проливом, который называется на нашем языке ""Геракловыми столбами"".
  (* Согласно Аполладору, по пути на остров Эрифия Геракл установил на берегах Гибралтарского пролива две каменные стелы - ""Геракловые столбы"", которые являются границами Африки и Европы, а также между Средиземным морем - миром ""ойкумены"" - ранних греков и Атлантическим океаном. Этот остров превышал своими размерами Ливию - так в античные времена называлась Африка и Азия вместе взятые, и с него тогдашним путешественникам легко было перебраться на другие острова, а с островов на весь противоположный материк, который охватывал то море, что и впрямь заслуживает такое название.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   На этом острове, именовавшемся Атлантидой, возникло удивительное по величине и могуществу царство, чья власть простиралась на весь остров, на многие другие острова и на часть материка, а сверх того на Тиррению.
  
  (* Во времена Платона - большая часть средней Италии).
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  И вот вся эта сплоченная мощь была брошена на то, чтобы одним ударом ввергнуть в рабство и ваши и наши земли, и все вообще страны по эту сторону пролива. Именно тогда, Солон,
  государство ваше явило миру блистательное доказательство своей доблести и силы, всех, превосходя твердостью духа и опытностью в военном деле. Тех, кто еще не был порабощен, спаслись от угрозы рабства; всех же остальных оно великодушно сделало свободными.
  Легенда повествует, что некогда всю Землю боги разделили между собою, однако же, без всякого спора, по справедливости, получили они в удел, что им нравилось, и водворились в своих странах, правя, будто рулем, силою убеждения.
  Согласно тому Посейдон получил в удел остров Атлантиду, названного так по имени первого сына Атлант - из двух родившихся близнецов. Близнецу, за ним родившемуся дано было имя по элленски - Евмел ( Богатый стадами, а по-туземному Гадир), который получил в удел окраины острова от Столбов Геракла до области Гадирской (* область на юге Испании, в районе современного Кадиса). Там же - на о. Атлантида, Посейдон поселил своих потомков: еще четыре пары, рожденных от смертной жены. (* из второй пары сыновей назвал он одного Амфереем - круглый, другого Евемоном - пылкий; из третьей пары первого родившегося Мнесеем - мыслящий, а явившегося после него Автохтоном - рожденный из самой жизни; из четвертой - первого Эласиппом - погоняющий лошадей, а второго Мнестором - жених; из пятой старшему дал имя Азаэса - знойный, а младшему Диапрера - великолепный ).
  Все они, сами и потомки их жили там в продолжении многих поколений. От Атланта произошел многочисленный и знатный род. У них находилось в полной готовности все, что было предметом производства и в городе и в прочих местах страны. Многое правда, благодаря широкому господству, прибывало к ним извне; но еще больше для потребностей жизни доставлял самый остров: арихалк (желтая медь), дикие животные, которых приручали; лес, все употребляемые в пищу плоды растений в бесчисленном множество. Принимая все эти дары от земли, островитяне устраивали между тем и храмы, и царские дворцы, и гавани, и верфи, и все прочее в стране. Они прорыли кольцевые водные каналы, снабдили их мостами и открыли путь между дворцами. Начиная от моря, вплоть до крайнего внешнего кольца прокопали они широкие каналы.
  Благодаря такому взгляду и сохранившейся в них божественной природе, у атлантов преуспевало все. Но, когда доля божества от частых и обильных смешений со смертною природой в них наконец истощилась, нрав человеческий одержал верх. Тогда, не будучи уже в силах выносить настоящее свое счастье, они развратились и стали людьми порочными, потому что из благ наиболее драгоценных, губили именно самые прекрасные.
  Их стал преисполнять неправый дух корысти и силы.
  Около ста тысяч лет после золотого века постепенно начался упадок великой расы.
  Бог богов Зевс, царствующий согласно законам, как существо способное различать истину, обратил внимание, что честное племя впало в жалкое положение, и, решив наказать его, дабы оно, образумившись, стало скромнее, собрал всех богов в самую почетную их обитель,
  (Олимп), которая приходится в середине всего мира и открыл вид на все, что получило жребий рождения.
  
  (* Сын Кроноса - главы богов и людей. Некогда он хитростью, погрузив своего отца в сон. Зевс овладел его престолом пока Кронос, заточенный на острове Огигия, спит. На этом острове несет стражу и охраняет его Бриарей - ""один из трех сторуких"", рожденный от брака Геи и Урана - стражник преисподней).
  
  Вот как легенды донесли до нас трагические события о последних днях острова Посейдона.
  В 9564 г. до н.э. мощное землетрясение разрушило остров Посейдон Он погрузился в море, создав огромную волну и оставив о себе память как о ""Великом потопе""....
  ''И печаловался Великий Царь Блистающего Лика, видя грехи и выслал он свои корабли с благочестивыми людьми в них ко всем своим братьям - правителям, главам других народов и племен, говоря: ''Готовьтесь. Восстаньте Вы, Люди Доброго Закона и переправьтесь через Землю, пока она еще суха. Владыки Бури грянут. Колесницы их приближаются к Земле. Метеоры пали ливнем на земли. Лишь одну ночь и два дня проживут Владыки Темного Лика на этой терпеливой Земле. Она осуждена и они должны низвергнуться вместе с нею.
  Час пробил, Черная Ночь готова...''Да сбудется судьба их. Да возвратятся Цари Света''. Когда цари собрались воды уже двинулись. Но народы уже пересекли сухие земли. Цари их настигли и повели в земли Огня и Металла ( восток и север).
  Уводимые народы были многочисленны как звезды млечного пути.
  
  Подобно тому как змий ( дракон) медленно развертывает свое тело, так сыны людей, уводимые сынами Мудрости развернули ряды свои и распространились и расширились, подобно несущемуся потоку пресных вод. Многие, убоявшиеся среди них, погибли в пути, но большинство было спасено.
  Многие философские учения древности и современные ученые датируют исчезновение Атлантиды в пучине Атлантического океана Х в. до н.э.
  По Платону в диалоге ''Критий'' конец оледенения - 9570 г до н.э. Ученые, сравнивая эту дату с возможным столкновением Земли с планетой Галлея, получили разницу событий в 28 лет; по ''Тимею'' - 8570 г.до н.э).
  Ученый Отто Мук высказал версию столкновения Земли с остероидом, которое произошло 5 июня 8499 г до н.э., в 13 часов дня по Гринвичу. Это могло произойти при положении на одной линии Солнца, Венеры, Луны и Земли. Такое положение изменило орбиту астероида, его столкновение с Землей стало неизбежным. Подтверждением служат примерно три тысячи воронок в северной Америке около полуострова Флорида.
  Основная масса ( объемом 600 м.3., Ф 10 км) упала в Атлантический океан недалеко от Багамских островов. Спасшиеся люди ''началом новой эры'' могли считать время после катастрофы. В календаре майи ''нулевой год'' - 5 июня 8498 год.
  Спасшиеся во время атлантической катастрофы люди разошлись по материковой части земли и образовали от коренной четвертой расы атлантов подрасы: ( иудеи и кабилы ), аккадийцы
  ( финикияне).
  В новейшей истории во главе современной эволюции стоит пятая коренная раса, происходящая от пятой подрасы атлантов - ''первичных семитов''. ( арийские семиты; иранские -персы; кельтские - греки, римляне, французы, испанцы, ирландцы, шотландцы; тевтонская - славяне, скандинавы, голландцы, немцы, англичане)
  В Атлантическом океане до настоящего времени существуют острова, напоминающие о катастрофе девять тысяч лет назад постигшей планету Земля.
  Это Азорские, Бермудские, Канарские острова...
  О местоположении Канарского архипелага упоминается в древних книгах различных
  арабских авторов: ал -Баттани, ал - Бируни, ал -Идриси. Можно предположить, что
  уже в начале V111 века они были известны арабским мореплавателям. Одним из первых, кто посетил Канары, был ал - Хорезми. (* Его перу принадлежит первый ард. В этом труде помещена таблица 13 островов, которые находятся в ''западном внешнем мире'' с координатами: первого - 3* д., 7*30' ш.; последнего 8*20' д., 16*20' с.ш. Шесть из них имеют названия Финтуварийа, Канарийа, Хаара, Кассафарийа, Фалувитала, Рафаситус).
  В Авганистане на полдороге между Кабулом и Балом есть город Бамьян. Вблизи этого города в скале вырезано пять статуй, посвященной четвертой расе, которая после крушения их материка нашли прибежище на вершинах центральной Азиатской горной цепи. Эти фигуры, постепенно убывая по высоте ( от 52-х метров до рост
  
  
  
  
  
  
  Глава 2. Канарский архипелаг.
  
   Часть 1 Острова ''Блаженных''
  
  
   Там за пределами Земли, на поля Елисейские будешь
   Послан богами - туда, где живет Радамант златовласый
   (Где пробегают светло беспечальные дни человека)
   Где ни метелей, ни ливней, ни хладов зимы не бывает,
   Где сладко-шумно летающий веет Зефир океаном
   С легкой прохладой туда посылаемый людям блаженным.
   Гомер Песня 1V ''Одиссеи'' ( 563 - 568 гг.)
  
  С северо-западного берега Африки в ясную погоду хорошо виден, отстоящий от материка на расстоянии 500 км остров Фуэртевентура ( аборигенское название - Маора, Маоа - остров ветров), от которого до мыса Юба всего 115 км. Севернее него, отделенный проливом, расположен другой остров Лансаротс ( Титерогакнаст ).
  Вместе с пятью остальными островами, расположенными западнее по пологой дуге: Гран - Канария ( Тамаран ), Тенерифе ( Ачинеч ), Гомера, Ферро( Иерро, Эсеро ),
  Пальма ( Бенаоаре ). Они и более мелкие острова и скалы: Грасьоса, Алегранса, Монтанья- Клара, Лобос дель Эсте и Роке дель Оэсте образуют архипелаг, лежащий в акватории Атлантического океана и, упоминаемый александрийским астрономом и географом Клавдием Птоломеем, древнегреческими поэтами и литераторами Гесиодом и Пиндером, как острова Блаженных.
  Впервые название Канарский архипелаг островам Блаженных дал римский ученый
  Плиний - старший.
  Что же послужило выбором такого названия. Возможно оно связано с схожесть звучания Canno ( тростник, камыш ) или с, завезенными в начале новой эры королем мавров, несколько больших собак (их разводили гуанчи). От латинского слова canis,
  canino (собака), а может быть canaro ( птичка с мелодичным пением - канарейка ).
  было образовано название "Канария", которое впоследствии стали использовать применительно ко всем островам архипелага.
  В ХV в. эта птичка была вывезена на Пиренейский полуостров и получила большое распространение в Европе, Латинской Америке, Португалии и Филиппинах. Слово ''канарио'' стало символом места нахождения Блаженных островов, которые все чаще стали называть Канарскими островами, а затем это название закрепилось и вошло в употребление.
  
  (* Изображение собаки вошло в культурную символику Восточного Средиземноморья и северной Африки; в XV11 - XV111 вв. Канарио - это танец, завезенный на материк с архипелага, а с X1X в. - вид судна - ''Канарио''. В Испании оно служит выражением восторженного удивления, произносимого на особом кастильском диалекте, на котором говорят канарцы).
  
  Канарский архипелаг занимает примерно 7 тыс. км 2. Берега его островов круто обрываются к океану. В 60-ти километровом проливе, отделяющем Гран - Канарио от Тенерифе - самое глубокое место - 3299, 5 м. Острова омывают холодные течения. Климат - тропический, пассатный, умеренно жаркий и сухой с равным распределением температур. На Тенерифе среднегодовая температура - 19 С ( самая холодная-17 С; самая теплая-19 С.). Острова представляют собой зеленный оазис с множеством деревьев, зарослей кустарника и высокой сочной травой. Среди деревьев выделялось Драконово дерево ( Dracaena draco) диаметром до 15 м и высотой достигающей 20 - 25 м, накрытое как шапкой грибовидной кроной. Это дерево прожило около 600 лет Писательница Кармен Лафарет, проведшая на Канарских островах детские и отроческие годы писала в своих воспоминаниях: ''Это старое , престарое дерево с человеческой душой. Дерево, чей толстый перекрученный ствол напоминает страстное сплетение человеческих тел, твердые листья его кроны, заостренные, словно иглы, царапают мягкий шелковистый воздух, а под корой течет красный сок...Молчаливое и загадочное оно не окутывает себя пеленою туманов; оно четко вырисовывается в безжалостном ослепительном свете знойного дня... Века и века тихо стоит оно в ожидании, в солнечных лучах днем и в свете низких звезд прохладными лучами''.
  
  (* В 1868 г. -это дерево погибло во время урагана. Сейчас такое же дерево растет в окрестностях Оротавы на такой же стометровой высоте. При возрасте примерно 270 лет высота его уже достигла
  21 м, а диаметр - 8 м).
  
  Но не только Драконовым деревом знаменита флора Канар. Удивительно красивы пальмы, раскинувшие свои пышные 30-ти метровые кроны: пышные сосны, иглы которых достигают 30-ти сантиметровой длины и даже земляничное дерево. Высокие травы, заполняющие собой расщелины гор; прибрежный воздух, несущий аромат свежей морской воды, и шум океана
   наполняют душу каждого блаженством своей причастности к этой великой тайне мироздания
   - природе.
  Первым народом, проявившим интерес к Канарским островам, были финикийцы.
  
  (* Экспедиция, посланная Юбой 11 на Канарские острова, обнаружила небольшой каменный храм, принадлежащий финикийцам, так как такого же рода сооружения имелись около города Гадес до захвата испанских земель римлянами. Из Пиренейского полуострова, ранее называвшимся Иберийским - по названию населявшего его самого древнего известным науке народа, иберы - первыми вышли за пределы Геракловых столбов. Потомками иберов считаются баски, которые сейчас занимают территорию на севере Испании между Антарией на западе и Арагоном на востоке, имеющей выход к
  Бискайскому заливу и границе с югом Франции - в V11 веке более известная как греческая колония Массилия ( ныне Марсель), расположившаяся в устье реки Роны. Они образовали свою первую колонию - Гадес или Кадикс ( ныне Кадис), где они построили роскошный храм в честь Мелькарта. Финикийцы называли Геракловы столбы по имени своего главного божества Мелькарта - ''столбами Мелькарта '').
  
  С приходом на Пиренеи, финикийцы распространили свое влияние вплоть до Бискайского залива и утвердились в Андалузии, создав здесь ремесла и промышленные производства
  ( в частности - текстильное ). Баски постепенно утратили свое влияние на юге, и были вытеснены в северные районы полуострова.
  На существование контактов между народами, проживающими в бассейне Средиземноморья и Канарским архипелагом, исторические хроники указывали с 11 тыс. до н.э. Первыми в Атлантический океан вышли мореплаватели Эгиды (* на это указывают многие факты, в том числе сходство с критскими письменными знаками )
  В конце 11 тыс. до н.э. на юге Пиренейского полуострова образовалось рабовладельческое государство Тартес. Его мореходы контролировали западную часть Средиземного моря и господствовали в прилегающих водах Атлантики. Но, со временем, уступили свои позиции мореплавателям восточного Средиземноморья. Расширяя свои промыслы, финикийцы вышли за Гибралтарский пролив и на первых порах установили торговые отношения с жителями Тортеса, города, властвующего над южной частью Пиренейского полуострова. Пользуясь доверием к себе своих торговых партнеров, финикийцы постепенно колонизировали южное побережье Атлантики. Возникшие здесь колонии были как-бы посредниками в торговле между Финикией и государством Тартес . Первая из финикийских колоний - Ликс была основана выходцами из Тира на африканском побережье у устья реки Ликс ( совр. Лукос ) на рубеже Х111 - Х11 вв. до н.э.
  В Х11 в. до н.э. тирийцы основывают еще одну колонию к западу от Гибралтарского пролива в Гадисе.
  С большой долей уверенности можно полагать, что выход в Атлантический океан и колониальная экспансия, побудила финикийцев к поиску и освоению новых земель.
  Вполне вероятно, что такой землей стали Канарские острова.
  Наиболее вероятное время посещения финикийцами Канарских островов произошло до
  Х111 в. до н.э., когда они оттеснили эгейцев и, освоив их маршруты, могли воспользоваться попутным Канарским течением.
  Контакты, существовавшие в течении античного периода между среднеземноморским миром и Канарскими островами оказались прерванными с началом упадка Римской империи.
  Первая информация о Канарских островах появилась в арабских источниках.
  В них сообщалось об атлантических островах, которые населяли племена, находившиеся в полной изоляции от материков. Канарские острова по геологическим стандартам довольно молоды - им около 20 миллионов лет. Населенный и освоенный людьми еще пять тысяч лет назад, архипелаг стал известен финикийцам в XI веке до нашей эры. Многие древние авторы упоминали Канары как некую мифическую или даже райскую землю, лежащую за Геркулесовыми столпами.
  Канарские острова были обитаемы задолго до появления здесь европейских моряков. На Тенерифе жили высокие белокурые и люди, сильные люди, что на местном языке означало "сын Тенерифе".
  Происхождение гуанчей теряется в легендах. До сих пор некоторые историки считают, что они - выходцы из реально существовавшей Атлантиды.
  Хотя древние канарцы жили в каменном веке, их социальная организация была довольно сложной. Каждый род управлялся монархом (менсеем) и "парламентом" - советом старейшин.
  Гуанчи не знали металла, мумифицировали мертвых и использовали краски для украшения тел в виде штампов из глины. Как это не странно, точно такие же штампы были обнаружены в Мексике.
  Они поклонялись солнцу, луне, звездам, верили в духов, а высшее божество называли Ачман, или Владыка.
  Гуанчи занимались скотоводством, выращивали ячмень и пшеницу. Из ячменной муки они делали гофио - тесто, которое и сейчас остается в рационе жителей острова.
  В ритуальных целях гуанчи построили каменные сооружения, удивительным образом похожие на ступенчатые пирамиды.Норвежский путешественник Тур Хейрдал был склонен
  считать, что гунчи могли путешествовать через океан на примитивных папирусных плотах к берегам Южной Америки, осуществляя культурный обмен между континентами.
  Сейчас посмотреть пирамиды на острове можно в этнографическом парке "Пирамиды Гуимар", а мумии самих гуанчей - в музее Санта Круса.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Фрагмент панно "Мирная жизнь гуанчей в долине Оротава".
  
  До прихода на острова европейцев, они были заселены племенами Гуанчей. Их развитие было на уровне каменного века, они занимались скотоводством и примитивным земледелием. В качестве одежды использовались шкуры зверей.
  В то же время они умели, как и древние египтяне, мумифицировать своих вождей. Остается большой загадкой, как, кем и зачем была сооружена.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  С глубочайшей древности архипелаг пытались колонизовать - в частности, из-за наличия на нем особых лишайников, дававших ценный пурпурный краситель. Еще во II тыс. до н. э. Канары посещали финикийцы. Позже здесь высаживались карфагеняне, греки, нумидийцы. В средние века арабские купцы держали на островах красильни для тканей.
  За арабами на архипелаг пришли генуэзцы, португальцы, испанцы... Однако, никто из них не пытался подчинить себе свободолюбивых гуанчей.
  По мере развития мореплавания, европейские страны, имевшие выход в бескрайние просторы Атлантического океана, все более проявляли интерес к овладению природными богатствами Канарского архипелага.
  Успехи финикийцев привлекли внимание греков, сродственники которых - карфагеняне, обосновавшись на северном побережье Африки, создали свое рабовладельческое государство с столицей в г. Карфаген. Они вскоре заняли господствующее положение в Средиземном море и стали появляться на Пиренейском полуострове, предлагая финикиянам союз в борьбе с туземцами, обосновавшимися во внутренних областях полуострова. На самом деле, их интересовала южная часть побережья богатая рудой, промыслом рыбы и плодородными землями. Постепенно карфагеняне силой стали вытеснять греков и захватили почти все побережье вплоть до Кантабрии ( Гранады и Андалузии ).
  В 999 г., бросив якорь у берегов Гран - Канарио, арабский мореплаватель Бен-Фарук был встречен своими соотечественниками, жившими здесь в полном согласии с аборигенами
  Первыми Канарских островов в XII веке достигли арабские моряки.
  В 1291 году из Генуи вышли две галерны ("Аллегранца" и Cан - Антонио") с тремястами моряками под командой братьев Уголино и Вадино Вивальди. Экспедицию сопровождали также два манаха - францисканца. Целью экспедиции было обогнуть Африку с юга и найти морской путь в Индию. Вполне возможно, что не достигнув намеченной цели, они остановились на одном из Канарских островов, который получил название одного из кораблей - Алегранс .
  Первым документально подтвержденным посещением Канарского архипелага было путешествие генуэзского торговца Ланчелото Малочелло, который посетил острова Фуэртевентура и Лансеротс. Предпрлагают, что Малочелло отправился на поиски следов братьев Вивальди. В это время остров управлялся королем по имени Сонсамас с женой Файной. У них было двое детей: Тигуфайя - наследник трона, которого в 1393 г. увезли кастильцы и Гванараме, который ему наследовал.
  На острове Лансароте он построил (1310 -1312 г) укрепление Гуанопай, где прожил в течение 20 лет.
  
  (* Об этом событии упоминает в 1339 г. Майоркинский еврей Анхелино Дульсерт на своей карте).
  
  Французские мореплаватели посетили Канары в 1334 году. В 1344 Папа Клемент VI дарует острова Кастилии. Начиная с конца XIII века начались визиты на архипелаг европейцев Генуи, Каталонии, Португалии, обладающие экономическим потенциалом. Они прокладывали морские торговые пути на Восток в поисках шелка и пряностей, золота и рабов в обход восточного Средиземноморья, где начинали властвовать туреи - османы. Этому способствовало развитие навигационных приборов и техники мореплавования. Были изобретены компас, астролябия, осевой руль.
  Короли Испании вели активную борьбу с мусульманами за свои интересы в
  Атлантическом океане, выступая в роли зашитников христианства.
  Канарские острова находились как раз в русле их политики.
  После этого визита, европейцы стали посещать Канарские острова регулярно. Часто экспедиции носили миссионерский характер. Так между 1350 и 1391 гг. францисканцы двенадцать раз побывали на архипелаг
  
  (* В 1351 г. Папа Климент VI своей буллой утвердил первый епископат в Тельде на о. Гран Канария).
  
  Но главной целью этих экспедиций был захват аборигенов для продажи на европейских рынках, чем вызвали их лютую ненависть. В 1391г. Они сбросили всех миссионеров в пропасть Хиномар...
  Самыми искустными мореплавателями были итальянцы. Их часто привлекали на службу португальцы. Так известно, об экспедиции итальянских офицеров и матросов под португалским флагом и на португальские деньги под командовавнием флорентийца Ангелино де Теггиа де Корбицце и генуэзца Николлозо да Рекко.
  В XIV в. за контроль над Канарскими островами борются генуэзцы, каталонцы - майоркинцы, кастильцы и португальцы.
  В следующем веке останутся два претендента: Кастилия и Португалия.
  Первая документальная рукопись, свидетельствующая об открытии всех островов архипелага, принадлежит путешественнику - миссионеру Джованни Боккаччо, которая была составлена по рассказам участником экспедиции 1341 г. Никколозо де Рекко. Эти рассказы были записаны флорентийскими купцами Севильи и отправлены во Флоренцию. Этот источник повествует следующее: В лето Господне 1341 г. в 17 день от декабрьских календ - 14 ноября 1341 г. экспедиция была снаряжена по приказу португальского короля Альфонсо 1V-Смелого на трех кораблях, которые вышли в открытое море из Лиссабона. Среди матросов были флоринтийцы, генуэзцы, кастильцы и другие испанцы. Офицерами были назначены итальянцы
  Другой автор Ч.Р. Бизли свидетельствует, что в составе команды были португальцы и другие ''испанцы '', а также немного итальянцев. Экспедиция 1341 г. привезла на Пиренейский полуостров несколько аборигенов, многочисленные и убедительные доказательства богатств посетивших ими островов ( из 30 островов только 5 были обитаемы ).
  В последующие годы природные богатства архипелага привлекали все более пристальное внимание монархов Европы и ''джентльменов удачи''.
  В 1344 г. Клементий 1V буллой от 15 ноября пожаловал Канарские острова правнуку кастильского короля Луису де ла Серда, именуемого Луисом Испанским - правнуку испанского короля Альфонсо Х - Мудрого, но тот погиб в 1346 г. и кастильский король Афонс IV вновь обрел права на острова.
  Спустя две недели в Авиньоне Луис Испанский дал папе письменное обязательство уплачивать ежегодно 400 монет флорентийского веса из чистого золота за пожалованные ему острова Фортунии.
  В обязательстве были перечислены следующие острова: Канария, Нингария, Плювиария, Капрария, Юкония, Эмбронея, Атлантия, Геспериды, Цернент, Горгониды и Галета, названные так античными авторами. Король Альфонс 1V был недоволен этим решением и
  12 февраля 1345 г выразил свой протест, но все же заверил Папу, что будет считаться с его волей.
  В августе 1346 г. дон Луис де ла Серда погиб в битве при Крессе, одном из крупнейших сражений времен столетней войны, так и не вступив во владения своим леном.
  В1360 г. в бухту Гандо о. Гран Канария вошли два аргентийских судна. Гуанчи атаковали их и заставили спешно покинуть остров.
  В 1377 г. у берегов Лансероте потерпел крушение корабль Мартина Руиса де Авендарио, доброжелательно принятого островитянами.
  В 1385 г. к Лансароте подошли пять каравелл Фернана Перазы Мартеля.
   Матросы напали на местных жителей и увезли в Испанию в рабство 170 человек, включая и
  вождя Гуартанемес женой (В 1386 г. он подвергся нападению и был разграблен о. Гомера. Командир Фернандо Ормель попал в плен, но был отпущен домой).
  После периода феодального завоевания, осуществляемого отрядами баронов - авантюристов
   с участием или без участия какого - либо государства и кастильскими дворянами, которые захватом и посредством приобретения прав и браков присвоили себе право на владение отдельным островом, сменилось на более масштабное королевское завоевание.
  В этот период католические короли вооружили экспедиции, целью которых
  стало покорение Гран - Канарии, Ла - Пальмы и Тенерифе в период между 1478 - 1496 гг.
  Во второй половине X1V века на архипелаг организуются многочисленные экспедиции из различных районов юго-западной Европы. Большинство из них сопровождались грабежами и захватом аборигенов, которое вскоре переросло в колонизацию земель.
  Этот период стал началом работорговли, которая затем получила распространение в Новом Свете.
  Захваченные на Канарских островах, аборигены использовались испанцами в качестве посредников в их миссионерской деятельности на архипелаге.
  Окончательное завоевание Канарских островов, несмотря на яростное сопротивление аборигенов, европейцами было достигнуто между 1402 и 1496 гг.
  До самого начала XV в. Канарские острова подвергались нападению генуэзцев, , кастильцев, нормандцев и прочих "пиратов".
  Завоевание Канарских островов составляет значительную часть истории Пиренейского полуострова, формирование и становление котрого охватывает период, начиная с "до новой эры" до периода Реконкисты* и образования нового народа - испанцев.
  
  (* Возвращение утраченного: народное движение за освобождение Пиренейского полуострова от завоевателей ).
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Часть 2 Борьба за Пиренеи.
  
  Набравшая в Италии силу римская республика, интересы которой, находясь в центре Средиземноморья, неминуемо должны были столкнуться с Карфагеном за Сицилию и Пиренейский полуостров. Война между Римом и Карфагеном длилась более 100 лет, получившая в исторических документах название Пунических войн. Первая пуническая война ( 264 - 241 гг. до н.э. ) завершилась захватом Римом Сицилии. Карфаген для укрепления своих позиций под руководством полководца Гамилькара приступил к завоеванию внутренней части полуострова, вытесняя туземцев, которые оказали упорное сопротивление. После смерти на поле боя Гамилькара ( 228 г. до н.э. ) его дело продолжил Гасдрубал.
  Завершив завоевание южной и восточной прибрежной полосы, Карфаген укрепил их, построив много хорошо защищенных городов, в том числе и Картахен с прилегающей к нему гаванью.
  В 221 г. до н.э. правление и власть в Карфагене после гибели Гасдрубала, во время одного из сражений, перешла к талантливому полководцу Ганнибалу. В 219 г. до н.э. Ганнибал предпринял против Рима решительные действия, взяв приступом г. Сагунт.
  Началась 2-я Пуническая война ( 218 - 201 гг до н.э.). Ганнибал, преодолев горные хребты Пиренейских гор, проник в Италию и подошел к Риму. В это же время римский полководец, не уступающий таланту Ганнибала в военном искусстве, Карнелий Сципион подошел к Картахену ( 209 г. до н.э. ) и приступом взял его. Вся карфагенно - испанская держава перешла в руки Рима.
  Третья Пуническая война ( 149 - 146 гг. до н.э.) завершила разгром Карфагена и утвердила римское господство ''пунийцев '' в Средиземноморье и в атлантических водах вдоль западного берега Африки. Возможно, именно в этот период начался массовый исход финикиян, греков, карфагенян и туземцев на ближайшие к Испании острова, в том числе и на острова Канарского архипелага.
  Приход римлян на Пиренейский полуостров, внес существенные изменения в среду обитания кельтско - иберийского населения. Более того, многие культурные ценности, достигнутые финикиянами, греками, и карфагенянами: собственная письменность, установление законов, исторические записи способствовали созданию своеобразной испано-римской культуры, давшей Риму многих крупных писателей, императоров, полководцев. Испания получила, сохранившиеся до настоящего времени, архитектурные сооружения, дороги, мосты, водопроводы, храмы, триумфальные арки, театры, созданные римскими легионерами. Не менее значимым было и культурное развитие испано-римских провинций. Был усвоен латинский язык, получила развитие медицина, выработаны нравы и весь уклад жизни.
  Можно считать создание испано-римской культуры закономерным историческим фактом.
  Культуры, имеющие равный уровень развития не поглощают друг друга, а в компромиссном противостоянии вырабатывают новое мышление, способное создать прогрессивное межнациональное сообщество.
  Однако, север и северо-запад полуострова, где господствовал примитивный варварский общественный строй, всякая попытка навязать свой образ жизни со стороны завоевателей
  встречала ожесточенное сопротивление. К тому же рабский труд, на котором держалось все политико-экономическое здание римской империи перестало себя оправдывать.
  К III в. развал римской империи, к тому же сотрясаемый ожесточенной борьбой с ними коренного населения и внутренней междоусобицей привели к потере авторитета центральной власти. Всюду царила анархия. Римские легионы поднимали восстания и провозглашали собственных императоров.
  Между тем, в 1V веке с востока к ее границам продвигались полчища варваров ( германцев ). Порабощенное Римом население, смотрело на варварские племена как на своих избавителей.
  Первые варвары вступили на испанскую землю в 409 г. Между германскими племенами свевами, аланами, силлингами началась борьба за территории. Этим воспользовались визиготы. Они вытеснили первых варваров в северную Африку и в годы правления Теодориха (454 - 467 гг.), а затем Эйриха ( 467 - 485 гг.) стали хозяевами Испании, кроме северо-западной части, где в гористых областях удерживали свою независимость астуры, кантабры, баски. В то же время, в северной Галиции на территории от реки Луары до устьев Шельды и Рейна образовалось сильное королевство Франков.
  
  
  
  
  
  В Италии и прилегающей части Балканского полуострова с 494 г. утвердились остроготы. Таким образом, на западной территории Римской империи обосновались три крупные, противостоящие друг другу, варварские королевства: визиготы, франки и остроготы. При этом, визиготы, теснимые франками углубились в восточную часть Испании. Несколько позже город Толедо, расположенный на реке Тахо, стал их столицей.
  С этого времени открывается новая страница истории Испании периода средневековья и становления феодального строя. Став господами положения, визиготская знать стала теснить испано-римских землевладельцев, что обострило отношение между ними, которые стали все более принимать обостренный характер, переходя в открытую борьбу.
  Остроту положения дополняла межрелигиозная рознь. Испано-римское население, исповедовавшее католицизм, считало визиготов - ариев ''еретиками''. Захват земельных пахотных и луговых территорий сопровождался беспощадной эксплуатацией крестьян.
  Но визиготам приходилось считаться с двумя своими могущественными соседями - франкским королевством по ту сторону Пиренеев и остроготами в Италии. Испытывая тяжелое бремя борьбы с испано-римской знатью, оказывая сопротивление франкам и притязаниям Византии, король визиготов Леовигильд ( 567 - 586гг ) сумел сохранить свое положение в Испании и укрепить королевскую власть. Беспощадно преследуя католиков,
  он подавил сопротивление внутри страны. Его сын - Рекаред ( 586 - 601гг. .), правление которого оставило глубокий след в истории визиготской Испании, с самого начала прекратил преследование католиков и сам, вместе с знатью, принял их вероисповедание. Вследствие этого возникли заговоры и восстания визиготов - ариан, многие из которых были сожжены на кострах. После смерти Рикареда, в течение первой половины V11 в. испанских визиготов преследует полоса смут и частая насильственная смена королей, то ставленников арианов, то католиков.
  После Рикареда резко ухудшилось положение евреев, даже тех, которые занимали высокие государственные должности, были промышленниками, и которым государство покровительствовало в торговле.
  Началось насильственное обращение иудеев в христианство, а при неподчинении - массовое истребление. Католическое духовенство становится наиболее привелегерованной верхушкой государства, и определяет политику королей, получивших власть по наследству.
  Так, Хиндасвинт ( 642 - 649 гг. ) желая привлечь на свою сторону духовенство казнями и обращением в рабство добился передачи власти своему сыну - Рецесвинту ( 649 - 672 гг.)
  не уступающему ему в жестоком преследовании евреев и уничтожении еретиков, прикрываясь изданным им ''законом визиготов''. Такое положение не могло продолжаться долго. Римское влияние возобладало над варварской визиготской моралью. Уничтожив носителей гуманистических идей, монархия визготов поставила себя в безвыходное положение...
  В конце V11 века на севере африканского побережья появилась новая сила, которая, подчинив себе всю переднюю Азию и Египет, продвигалась на запад, все ближе и ближе надвигаясь на Пиренеи. Когда, после длительной смуты и анархии, королем визиготов стал герцог Родриго, то его уже ждало нелегкое испытание. Ему пришлось иметь дело с арабами, которые, перейдя Гибралтар ( по арабски ''Джебель - аль - Тарик'' ) вторглись в пределы визиготской Испании.
  Завоевание Испании арабами было облегчено внутренней борьбой, как между феодальной, так и религиозной знатью. Страна была доведена до крайнего отчаяния. Еврейское население готово было к восстанию против своих угнетателей. В 711 г. у мыса ''Гора Тарика'' арабы нанесли поражение визиготам. Попытка Родриго исправить ход военных действий, силою согнав рабов, не могло изменить положение, так как руководство этой разношерстной
  ( превышающей по численности арабскую ) армией руководила, враждующая между собой визиготская знать. После падения г. Толедо участь визиготской Испании была предрешена.
  Так закончилось завоевание Испании визиготами во времена варварских нашествий на западную Европу.
  Арабское завоевание открыло новую страницу в истории Испании.
  Племенной состав новых завоевателей был неоднороден. Кроме арабов были берберы и мавры. Начало правления арабов было сравнительно с визиготами не столь суровым. Во всяком случае, установленный ими порядок не посягал на устоявшиеся вероисповедания и национальные обычаи. Дело ограничивалось уплатой подати, а принявшие магометанство, даже освобождались от нее.
  Земли в большинстве случаев оставались у их прежних владельцев, за исключением католических церковных земель. Их имущество было конфисковано, церкви превращены в мечети. Положение крепостных изменилось в лучшую сторону. Их стало можно выкупать на волю. Принятие ислама открывало путь к освобождению.
  Начался добровольный переход из христианства в ислам. Государственные земли новым магометанам давались небольшими участками, что увеличивало количество свободных мелких собственников. Для народа такое послабление имело благоприятное значение, особенно для евреев, помогавших арабам в их войне с визиготами. Евреи стали надежными союзниками арабов.
  
  
  
  Но после 714 г., как и в среде предшествующих завоевателей между арабской знатью все более нарастала борьба за овладение земельными угодьями и овладении завоеванных новых территорий.
  Недоступная для вторжения арабов северная часть Испании, сохранила свою независимость. В эти районы стали стекаться беженцы и недовольные правлением арабов представители знати и духовенства. Перед лицом общей опасности эти разнородные силы объединились, создав небольшие королевства, включив в них Галисию и Басконию. Астурия, вместе с прилегающими областями стала не только основной точкой опоры в борьбе против арабов, но и тем зародышем, из которого стала вырастать испанская народность.
  Исторический опыт борьбы и сопротивления народов Пиренейского полуострова с своими поработителями, начиная с древних времен, не прошел бесследно для истории Испании и возрождения испанского народа.
  Со времени прихода арабов на Пиренеи ее развитие шло по пути необычайного политического, экономического и культурного расцвета. Испанская народность формировалась в благоприятных условиях.
  Но, сохранившиеся на севере остатки коренного населения и визиготской монархии, объединившись, стали той силой, от которой проистекало стремление вернуть потерянные земли и утраченное господство. Реконкиста начиналась как борьба за свои права. Но, на самом деле, одних манила на юг жажда земельных захватов других обретение свободы от чужеземного феодального гнета. Тем не менее, как следствие, достижения общих интересов, реконкиста объединяла людей и, тем самым, формировала общность национального самосознания. Тем более, что его развитие шло ускорено под угрозой экономической блокады, в которой оказались маленькие королевства, ели-ели выживающие за счет скудного натурального хозяйства и небольшого объема продукции для внешней торговли. Это трагическое положение усугублялось частыми опустошительными набегами норманнов и мавров, в результате которых частыми были голодовки и, как следствие, болезни. Таков был общий фон обстоятельств жизни северных народов Пиренейского полуострова.
  Неизвестно, когда стала бы возможной открытая борьба севера с созданными арабами 23-мя мусульманскими государствами, если бы катализатором реконкисты не стали вечные раздоры между знатью и господство фанатичного духовенства, создавших невыносимые условия для крестьян, в среде которой зрело сопротивление, особенно в Леоне и Кастилии.
  Королевство было тем государством, которое стало играть руководящую роль в продвижении на арабский юг. Было важно еще и другое обстоятельство. Отвоевывая у арабов, все новые территории, Леон и Кастилия тем самым формировали многонациональный состав, противостоящий арабам.
  Вслед за Леон-Кастильским объединением возникло Аргонно-Каталонское. Борьба шла за овладение середины полуострова, бассейном реки Дуэро и кастильским плоскогорьем.
  В 1085 г. во время правления кастильского короля Альфонса V1 ( 1072 - 1109 гг. ) был возвращен г. Толедо.
  Затем, не смотря на сопротивление арабов, кастильский король Альфонсо V111, заручившись поддержкой Арагона, встал на путь решительных наступательных действий. На помощь кастильцам стали стягиваться силы отдельных пиренейских государств. Большую роль сыграли богатые и могущественные испанские ордена, которые возникли во второй половине X11 в.: Калатрава, Алькантара, Компостела. Еще раньше на Пиренейском полуострове обосновались ордена тамплиеров и госпитальеров. Таким образом, на территории Испании зародились ''первые крестоносцы''.
  
  
  
  Решительная битва между объединенными силами Кастилии, Арагона, Наварры, Португалии и маврами произошла 16 июля 1212 г. при Лас-Навас де Толоса против ущелья , которое открывало прямой путь в Андалузию. Изгнание мавров продолжалось и при приемнике Альфонсо V111, Фердинанде 111-Святом (1217 - 1252 гг. ). Реконкиста сопровождалась объединением городов в федерации - ''герминдады'' или братства. В 1298 г. они слились в союз, в котором общие вопросы решались на собраниях - ''кортесах''.
  Совсем иначе сложились обстоятельства в Арагоно-Каталонском объединении, в котором характер общественных отношений, экономический уровень и национальный состав сильно
  отличались друг от друга. Но, со второй половины Х111 в. были созданы предпосылки для развития феодального общества, в котором значительную роль играли евреи, составляющие торгово-промышленную элиту. Города были представлены привилегированными слоями дворян. Наряду с кортесами в Арагоне был учрежден ''Великий судья Арагона'', который,
  будучи, назначаем королем, тем не менее, защищал интересы знати. '' Великий судья со шляпой на голове обращался к королю с такими словами: '' Мы, равные Вам, делаем Вас нашим королем и сеньором с тем, что Вы будете соблюдать наши привилегии и вольности, а если нет, так нет''.
  Португалия во многом напоминала путь, пройденный Леоном и Кастилией, в состав которой она первоначально входила. В X1V -XV вв., сохранив свою независимость и самостоятельность, она стала одной из самых передовых стран Пиренейского полуострова.
  С конца X1V столетия на Пиренейском полуострове наступила сплошная полоса смут, междоусобиц, невероятной анархии. Разнузданность знати и духовенства, бесчинства и разбой дворянских банд - все слилось в один клубок. На фоне этого безудержного разгула феодалов, наделивших себя королевской властью и сменяющих друг друга так быстро, отнюдь не по собственной воле, так как не представляли реальной силы ) что ради удержания шатающегося под ними трона не гнушались услугами авантюристов и искателей приключений.
  
  Часть 3. Искатели приключений.
  
  Одним из них был Жан де Бетанкур, барон Сен-Сартен (Матен) де(ле) Айар
  (1360 - 1425) - дворянин из Нормандии, потомок знатного, но обедневшего рода. С юношеских лет принимал участие в военных кампаниях, проявив себя, как отважный воин и искусный мореплаватель.
  Очевидцы говорят о жестоком и высокомерном человеке, который страдал прноказой.
  Он состоял пажом короля Франции Карла VI, был вхож ко двору Кастилии через своего родственника Робина де Бракемона, находившегося на службе у короля Кастилии
  Энрике III.
  Жан де Бетанкур мечтал о новых землях, желая снарядить дальнюю морскую экспедицию.
  Однажды барон ознакомился с донесением испанского дворянина Альмонастера, кготорыйзахватившего один из островов Канарского архипелага - остров Лансаротс.
  В 1393 году высадился на одном из Канарских островов - острове Лансаротс и привез в Испанию несколько пленников и образцы островной флоры и фауны, которые свидетельствовали об изумительном плодородии этого архипелага
  В средние века их посещали арабы, генуэзцы, португальцы, испанцы и французы.
  Мысль о завоевании Канарских островов показалась Жану де Бетанкуру весьма
  соблазнительной, и он стал готовиться к экспедиции.
  Покинув свой замок, он отправился в Ла-Рошель на берегу Атлантического океана.
  Там встретив рыцаря Гадифера де ла Саля, такого же точно искателя приключений.
  Жан де Бетанкур поделился с ним своими замыслами, и тот предложил ему попытать счастье вместе. Бетанкур ответил согласием. Он взял на себя руководство рискованным предприятием. Военной частью экспедиции стал заведовать Гадифер де ла Саль.
  Финансированием занимался Бертан де Бракемон. Папский престол представляли
  монахи-францисканцы Пьер Бонтьер и Хуан ле Верьер, благодаря которым было
  составлено подробное описание мероприятия.
  Святой Престол благословил всех путешественников.
  Благоприятный случай не заставил себя ждать.
  В конце 80-х годов X1V века король Кастилии Энрике III (ГенрихIII де Трастомара) , выполняя просьбу Папы Урбана V1 направил на Канарский архипелаг с благородной миссией обращения местного населения в христианскую веру 13 монахов - христиан.
  Аборигены ожесточенно сопротивлялись неизвестному им вероисповеданию и хотели казнить монахов. Весть о их бедственном положении дошла и до Жана де Бетанкура.
  В это время правление, вместо 12 - летнего Карла VI, вступившего на престол в 1380 году, осуществляли, соперничая друг с другом, три дяди покойного Карла V: Карл Анжуйский, Иоанн Беррийский и Филипп Храбрый, семья которого за счет выгодного брака получила графства Фландрию, Артуа, Фраш - Конте, что позволило ему создать свое государство. Начиная с 1388 г., Карл V1 стал самостоятельным, вывел из совета ставленников своих дядь и окружил себя надежными людьми. Но к 1392 г. у Карла V1 начались приступы душевной боли, которые усугубились после костюмерного бала, на котором от факела случился пожар. В огне были сожжены несколько придворных, получил ожоги и сам король. Безумие Карла V1 обострило соперничество. Все большую власть приобретал Людвиг Орлеанский - брат короля, который, заменяя его во время приступов, завладел всей полнотой власти. Его непримиримым соперником стал Иоанн Бесстрашный ( герцог Бургундский - сын Филиппа Храброго ).
  Положение Жана де Бетанкура стало для него небезопасным. В поисках лучшей жизни в других странах, он снарядил корабль.
  Воспользовавшись, благоприятным случаем, во спасение безвинных мучеников - миссионеров - христиан он замыслил экспедицию на Канарские острова.
  
  (* Исторически сложилось так, что Канарские острова принадлежат Испании, но географически они входят в группу вулканических островов вместе с Азорскими островами, Мадейрой , островами Зеленого мыса и на настоящий момент считается, что Тенерифе был образован около 12 миллионов лет назад в результате мощнейших извержений вулканов).
  
  Вскоре Бетанкур приобрел хороший корабль, закупил вина и съестные припасы.
  Он начал подыскивать опытных моряков, которые обитали в Нормандии и Гаскони и не прочь были заработать хорошие деньги пиратским промыслом.
  Как правило, это были выходцы из бедных родов, вынужденные идти к какому-нибудь, известному своей родословной, рыцарю или люди, для которых оплаченная храбрость и удаль была единственным средством выживания. Для большинства из них военные походы и морские разбои лишь на некоторое время обеспечивало им привольную жизнь. Неизбежность выживания делала их необычайно жестокими и не чувствительными к чужой смерти. Инстинкт самосохранения был их путеводной звездой, неизменно приводящей к гибели если не в сражении, то на виселице.
  На последнее, доставшееся ему от некогда богатого наследства, он в поисках дешевых морских душ, всегда заливавших крепким вином свои удачи и потери, явился в таверну.
  Не привлекая к себе особого внимания, Жан стал рассматривать посетителей, выбирая того, кто, по его мнению, мог бы ''построить'' эту разношерстную толпу в его подчинение. Сквозь клубы табачного дыма он разглядел человека, одетого в приличную одежду. Но, по всему, было видно, что здесь он свой. Входящие в таверну моряки подходили к его столу и бросали монеты в стоящую на столе кружку. По звуку упавших в нее монет человек то одобрительно кивал своей, заросшей густой шевелюрой ниже плеч, головой, то грубо грозил подающему: ''Тяни снасть - будешь сюда класть''.
  Должник оправдывался:
  - В прошлый раз я потерял палец. Мне должны сто мараведи. Получу - отдам. Я законы знаю.
  Жан, взяв пару бутылок грога, подсел к ""Казначею"", бросив в кружку несколько монет
  - Что изволит, господин - приподняв замасленную шляпу, с присущим деловым людям спокойствием, спросил ''Казначей''
  - Ваша кружка может быстро наполниться звонкой монетой, если Вы соберете команду...
  - Сколько надо Вам этих чертей.
  - 250 человек с их корабельным коком и своим оружием.
  - Без этого мы не ходим даже в клоаку - съязвил ""Казначей""
  К столику подошел очередной плательщик и, высыпав в кружку горсть монет, сухо добавил
  - ""В расчете''...
  - Слышу. Ты славно потрудился. Не сочти за труд. Подойди вон к тому столику и тихо шепни: Здесь господин ''режет килем морские волны''.
  За столиком, на который указал ''Казначей'', компания подвыпивших моряков, горланила песню:
  В морях моя дорога, любовь моя звезда
  Красотка-недотрога, влечет к себе всегда.
  С утра я у Лизетты, в обед со мной Мари,
  Чай пью у Генриетты, ночую у Софи.
  Посыльный подошел к столику и шепнул на ухо человеку, во всю спину которого был изображен фрегат с пиратским флагом.
  - Подними свою задницу. Тебя ждет нажива. ''Казначей'' зацепил большую рыбу.
  Ступай, помоги ему ее вытащить.
  Допив кружку, моряк палубной походкой подошел к столику и, бросив в кружку монету, грузно опустился на стул.
  - Длинный трос? - не глядя на Жана, как бы нехотя поинтересовался у ""Казначея"" моряк.
  - Ставьте парус до Канар
  ""Связной"" навострил уши.
  - Заяви-ка, любезный, условия, - повернувшись вполоборота к Жану, потребовал '' Связной''
  - Условия не хуже других.
  Жан вынул из дорожной сумки лист с написанным на нем договором и положил его перед моряком.
  - Прочти,- Связной подтолкнул лист Казначею.- Сам знаешь, нам глаза мозолить незачем.
  Казначей вынул руки из рукавов куртки. Они были лишены пальцев. Наклонившись так низко над листом, что, казалось, касается его носом, он зашевелил губами. Потом начал читать:
  - Первое. Каждый член команды имеет право на участие при решении важных вопросов.
  Он обладает одинаковым правом на получение свежих продуктов, вина и других напитков, как только они будут захвачены.
  Второе. Каждый член экипажа обязан прибыть в заранее обусловленном порядке на борт корабля с своим оружием и иметь новое платье на случай похорон.
  Третье. Никто, из находящихся на борту, не имеет право менять курс корабля, кроме капитана.
  Четвертое. Играть на деньги в карты или кости запрещается. Пить разрешается только в трюмах. Огни и свечи должны быть погашены в восемь часов вечера.
  Пятое. Каждый член команды обязан иметь при себе все, что нужно для абордажа, нападения и защиты.
  Шестое. Запрещается приводить на корабль женщин. Приведшему на корабль переодетую женщину, полагается наказание розгами или высадка на необитаемый остров.
  Седьмое. Самовольный уход с корабля или поста во время боя карается смертью.
  Восьмое. Драться на борту запрещается. Все непримиримые споры должны решаться на берегу с применением выбранного самими врагами оружия. Каждый из членов команды имеет право, прежде чем покинуть корабль получить свою долю добычи.
  Девятое. Потерявший во время сражения конечность или изувеченный получает деньги на лечение из общей кассы:
  -за потерю правой руки - 600 испанских мараведи (*)
  - за потерю левой руки - 500
  - за потерю правой ноги -500
  - за потерю левой ноги - 400
  - за потерю глаза - 100
  - за потерю пальца - 100
  - похороны - за счет команды, получившей сундук мертвеца.
  
  
  
  Десятое. Капитан и штурман получают при дележе десятую часть добычи.
  Одиннадцатое. Умеющие играть на музыкальных инструментах и развлекать публику имеют один дополнительный день отдыха после швартовки к берегу.
  
  (* Испанская монета, бывшая в обращении с Х11 по Х1Х вв. Вначале она чеканилась из золота, с ХV в. - из низкопробного серебра, с ХV1в. только из меди. Начиная с последней четверти ХV1 в., испанский реал содержал 34 мараведи).
  
  - Что скажешь? - Казначей закурил сигару и пустил кольцо табачного дыма на Связного.
  - Хорошо будет помереть под музыку - хрипло гоготнул Связной.
  Жан разлил бутылки грога на троих. Связной, пока Казначей цедил ''целебный напиток'' сквозь редкий частокол зубов, омывая горло, залпом опрокинул кружку, и горячий напиток тут же исчез, не издав ни единого звука. Поднявшись со стула, он, неожиданно для своего грузного тела, сделал изящный реверанс, и широко улыбаясь, с рыцарским достоинством как мог вежливо попросил
  - Хорошо бы господину...- Жан де Бетанкур - вставил Жан.
  - Месье Жану для начала выкатить бочонок грога на честную компанию. Казначей примет от вас мзду.
  - Я не плачу за несделанную работу, но уважая честную компанию, примите задаток. Завтра в порту не минуйте галеаса "Одиссей"".
  - Не извольте беспокоиться, командор: я войду последним на Вашу посудину.
  Поднявшись со стула, он той же палубной походкой как фрегат, что был изображен во всю его спину, пошел к своей компании, напевая :
  Ставьте парус, ставьте парус
  Рядом черт со мной стоит, абордажный нож блестит
  Компания подхватыватила знакомую песню и хриплыми, пропитанными грогом голосами, бодро продолжала:
  Дым от снастей словно шлейф
  Я свищу: ложитесь в дрейф
  Открывайте сами сейф.
  Никнут вражьи вымпела
  Нас с купцами смерть свела
  В пасть акулам их тела.
  На добычу я лихой
  Льется золото рекой
  Краше нет судьбы такой.
  Утром, не дождавшись большей части команды, проклиная ""Казначея" и грозя виселицей "Связному", 1 мая 1402 года, с менее чем половинной командой, Жан де Бетанкур вышел в открытое море из французского порта Ла - Рошаль и отправился покорять Канарский архипелаг.
  
   (* Если верить преданию, то летописцы Жана Бетанкура считают, что француз был знаком с отрывками из книги нумидийского царя Юбы II, который исследовал острова, носивших название "Счастливых" и потому безошибочно ориентировался в проливах Канарского архипелага. Правитель Мавритании,
  Юба II, живший на рубеже новой эры, оставил ряд трудов по истории и географии в том числе, и об островах, лежащих в Атлантическом океане).
  
  Пройдя теплое течение Гольфстрим и, пополнив запасы пресной воды в испанском порту Ла - Карунья, Жан снова направился на юг, вдоль португальского берега, и корабль вошел в испанскую гавань Кадис.
  
  Часть 4. Кадис.
  
  - Поздравляю Вас господа, госконцы. Мы пришвартовались в бухте Кадиса (*) - бодрый голос капитана прогнал остатки сна, изрядно глотнувших грога вечерней зарей, корсаров.
  Город Кадис с его булыжными мостовыми, вымощенными на узких улочках, зажатых домами с выступающими плоскими крышами, утопал в зелени вязов и тополей.
  
  (* На гербе г. Кадиса рельефом выбиты те столбы, которые воздвиг Геркулес, когда пришел на эту западную оконечность обитаемого мира '' Nec plus ultra - дальше некуда''- сказал Геркулес, и эти его слова были начертаны на гербе. Правда он это сказал не по латыни, а по - гречески: '' Uketi proso'' взятые из стиха Пиндара. Кадисты считают, что это был не Геркулес, а финикийский бог Мелькарт. Так или иначе император Карл V присвоил горделивый девиз, только вычеркнул''nec'' .и написал ''plus ultra - все дальше'').
  
  С крыш зданий, стоящих на гористой местности можно было видеть сады, спускающиеся террасами к реке Гвадалквивар, лениво катившей свои воды в море.
  Далее можно было разглядеть очертания города Санлукар, раскинувшегося среди голых песков, словно зеленый оазис, покрытый виноградниковыми и оливковыми рощами.
  Ни в каком другом городе Испании иностранец не найдет себе такого радушного приема, такой приветливой вежливости, как в Кадисе. Несколько обыкновенных рекомендательных слов или разговор за table d'hote ( общий обеденный стол в гостинице - франц.), из которого сосед ваш узнает, что вы иностранец и незнакомый с городом, - этого совершенно достаточно здесь, чтобы вы тотчас же были введены в порядочный дом. В этом отношении Кадис самый любезный город Испании. Здесь нет чопорности и напускной вежливости Мадрида. Кадис сжат в такое тесное пространство, что все жители его знакомы между собой. Конечно, в этом есть своя очень неприятная сторона, но она не представляет исключения и присуща другим городам. Нравы Кадиса отличаются непринужденной вежливостью, соединенной с простодушием и доверчивостью, которая принадлежит здесь всем сословиям, но в особенности женщинам. Непринужденности, с какой молодые женщины часто говорят о
  предметах в присутствии мужчины, их умение тонкими намеками придать всему двусмысленность, считается здесь хорошим тоном...
  Жан быстро собрался и вышел на палубу. Здесь все уже было в движении. Матросы выгружали из трюмов тюки с товарами на берег. Нанятые у местных погонщиков вьючные
  ослики переправляли их на возвышенное место. Над палубой и на берегу властвовал смачный жаргон - самый лучший помощник когда надо слажено и быстро делать трудное дело.
  - Готов поставить бочку грога на то, что если ты будешь так толкать эту кобылу, она принесет тебе жеребца.
  - Верно, твой сивый мерин уже считает тебя своей кобылой...
  Оставив у выгруженной поклажи охрану, Гадифер де ла Саль, понимавший немного
  по-испански, решил посетить ближайшую таверну, чтобы порасспросить местных жителей о дороге на Севилью и попутно прогуляться по базару. Уже на подходе к базару слышны были крики торговцев, зазывающих покупателей только у них купить самый лучший товар. Здесь заканчивались национальные различия. На время торговли и продавцы, и покупатели были людьми одной национальности. Все они были торговцы. Мусульмане торговали своими украшениями и изящной посудой, евреи поставляли на рынок кур и уток, испанцы - овощи и рыбу, чернобородые марокканцы в шароварах, покуривая длинные трубки, предлагали табак и финики. Всеобщим спросом пользовались продавцы воды. Все это пестрело яркими красками, галдело и испускало аромат, который шел от огромных чанов.
  Тут же женщины то и дело расхваливали свои прелести, зазывали покупателей выразительными жестами. Большинство из них были рабынями торговцев. Они приносили им своим промыслом немалый доход. Но могли ли они сравниться с красотой женщин,
  родившихся и выросших в Кадисе. Темным блеском, сверкающим сквозь длинные шелковые ресницы ее глаза, не могут удержать своих молний. Она может заворожить любого
  идальго ( идальго - знатный испанец, имеющий право носит имя, составленное из шести имен своих предков). Испытываешь волнение сравнимое лишь с восхищением, глядя на падающие, на ее белую грудь, россыпь черных волос. В любви и ненависти она не знает притворства. Ее сердце не может быть ни продано, ни куплено. Она не огорчит притворным отказом, а отдаст всю себя, всю свою страсть тому в ком ищет наслаждение. Гордость не позволяет ей первой показать свой интерес к мужчине. Но, заметив на себе его взгляд, она делает вид, что ничего не замечает. У них нет других развлечений, нет увлечений, кроме как завлечь в свои сети
  какого-нибудь заезжего синьора с тугим кошельком. Их приветливость и любезность вьется около вас как плющ и располагает чувства к самым задушевным ощущениям.
  В Кадисе ночь - это южная , влажная, теплая ночь - богиня уединения и таинственности.
  В свободе нравов женщины Кадиса далеко превосходят севильянок.
  По ночам здесь беспрестанно встречаешь novios (женихов), разговаривающих у окон своих любезных дам, непременно с гитарой.
  Проходя мимо Гадифера де ла Саля, одна из них вскинула ресницы и тихим голосом с жаром произнесла:
  
  No vos engria stnor, Mil almas gue tuviera
  Ser de alta esfera; Te diera juntas:
  Nambien par alas torres No las tengo, mas toma
  Hay escaleras. Mil veces una.
  ( Не важничай синьор, что ты высокого рода: бывают лестницы и для высоких башен. Если бы во мне было тысяча душ, я б их все вместе отдала тебе. Нет во мне их, возьми лучше тысячу раз одну.)
  
  Гедифер де ла Саль, давая понять, что в далеком краю ждет ненаглядная жена, с сожалением ответил:
  
  De la dulce mi enemiga Y por mas tormento quiere
  Nace un mal que al alma hiere, Que se sienta y no se diga.
  ( От моего милого врага происходит мое страдание, поразившее мне душу, и, еще к большому моему мучению, это страдание хочет, чтоб его только чувствовали, а не высказывали)
  
  Девушка послала прощальный вздох и, грациозно поклонившись, отошла, надеясь найти более покладистого синьора.
  Один, по виду очень бедный человек, стоял у чана, где благоухала Олья Подрига.
  
  (* Испанское блюдо, которое готовится из мяса с добавлением шпика. В качестве гарнира используется горох, морковь, капуста, лук, чеснок, помидоры).
  
  - Отделил ли ты уже мясо от костей, - бедняк вожделенно вдохнул идущий от котла пар.
  - Проваливай. Не порти воздух. Все равно тебе не на что купить даже маленькую порцию ольи.
  - Почему ты прогоняешь этого человека. Он не может купить твое кушанье, но он ничего не просит у тебя - вмешался в разговор Гадифер де ла Саль
  - Vuesta mtrsed. Истина говорит Вашими устами, Ваша милость. Я только хотел постоять здесь. Раньше, смею вас заверить, у меня могло бы быть много денег. Но наш корабль был потоплен пиратами. Мой сундук пошел ко дну. Компания не хочет платить издержки. Но я еще надеюсь разбогатеть.
  - Я помогу тебе быть богатым хотя бы на один день. Положи синьору хорошую порцию ольи за мой счет........
  - Нет, нет, Ваша милость, я беден, но я кавалер, - и добавил- Да мы бедны, но мы все кавалеры.
  - Скажи, где можно найти здесь таких же молодцов как ты.
  - Нет ничего проще. Я сведу вас в таверну ""Два капитана"" дона Бернара.
  Уходя с базара с своим спутником Гадифер де ла Саль, прошел мимо той красавице. Она исполняла полный страсти танец фанданго.
  
  
  
  Tu Zandunga y un cigarro Quien me disputa el derecho
  Y una cana de Xeres, De gozar tu blanco pecho,
   Mi jamelgo y mi trabuco, Cuando me encuentro deshecho,
  Que mas gloria puede haber? Al mirar tu guardapies?.
  Ay manola,que jaleo! Eres tan zaragatera
  No ya tanto zarandeo, Cuando empiezas a bailar
  Que me turbo, me mareo Que con ese cuerpecito
  Solo al ver tu guardapies, Me jaces desesperar
  Con tu pierna y tu talle Otro salto gue me obligas,
  Vas derramando la sal Vuelveme a ensenar las ligas,
  Y a los hombres dejas muertos Que estoy pasando fatigas
  Con tu modo de mirar. Por mirar tu guardapies.
  
  (Когда у меня ты моя красавица, ( Zandunga - андалузское слово собственно значит - смуглая, страстная девочка) сигара да бутылка хереса, мой конь и мой трабуко ( * короткое ружье с широким отверстием) - какого еще счастья желать мне? Ах, душа моя, вот так жизнь! Да не вертись так. У меня кружится голова от одного вида твоей оторочки ( Guardapies - называется низ юбки, оторочка ее, вырезанная городками. Их носят щеголихи из простого народа.) Своей ножкой и талией ты рассыпаешь вокруг себя очарование ( буквально - ты сыпешь соль вокруг себя) и мертвишь мужчин своей особой манерой смотреть. Кто посмеет оспорить у меня право наслаждаться твоей белой грудью, если я становлюсь вне себя от одного вида твоей оторочки! И такая ты быстрая и легкая, когда начинаешь танцевать, что это милое, маленькое тельце приводит меня в отчаяние...Одолжи, вспрыгни...дай увидеть мне твои подвязки...я уж весь истомился, смотря на твою оторочку)...
  
  Свежее утро, сменилось полуденной жарой. Дорога в таверну пошла в гору между красных скал, которые ярко горели в лучах солнца.
  - Отчего так красны эти горы?
  - В этих горах пролито немало христианской крови.
  - Много пролито крови?
  - Да, синьор, во времена мавров.
  Вскоре показалась таверна. Вид со всех сторон был великолепный. Вента( таверна ) стояла в углублении высокой, крутой скалы; около нее из ущелья падал быстрый ручей, распространяя около себя освежающую влажность, благодаря которой вента окружена была радующей глаз зеленой растительностью и густыми апельсиновыми деревьями. Гости подошли к таверне. Хозяин гостеприимно вышел навстречу и провел в дом. Тут встретила нас его жена - в темном платье с бахромою. В черных волосах красовался алая роза; большие черные сверкающие глаза ее отсвечивали каким-то красноватым блеском; лицо желто - бронзового цвета, от нее веяло здоровьем и свежестью, как от желтого, зардевшегося на солнце персика. Несколько похотливая грация ее движений показывала, что она чувствует свою красоту.
  С кокетливой заботливостью пригласила она к столу. Обед состоял из густого супа с горохом и ветчиной и жаренной баранины; к обеду была подана традиционная в этих местах белая терпкая малага.
  Тут де Саль заметил двух молодых людей в широкополых шляпах и одетых в камзолы. Из-за пояса были видны рукоятки ножей.
  Мой спутник тихо стал говорить:
  - Мне известно, что в горах проложены пути провоза контрабанды. Видимо вента, по своему уединенному положению находится в близких сношениях с ними.
  Де Саль заметил,что посетители таверны о чем-то перешептываясь с хозяином таверны, поглядывали в его сторону.
  После того как молодые люди сели за стол, к Гадиферу де ла Салю подошел хозяин.
  - Не желает ли сеньор почтить вниманием моих друзей.
  - Кто они?
  - Они занимаются крупной торговлей.
  Де Саль распрощался с своим спутником и подошел к столику, где расположились знакомые хозяина. Молодые люди предложили, как водится, сигару.
  - Мы видели корабль, который причалил сегодня утром.
  - Да это корабль месье Жана де Бетанкура.
  - Француз?
  - Он покинул свою родину, чтобы помочь Испании в присоединении Канарских островов.
  - Мы видели точно такой же корабль прошлой осенью.
  - Он стоял на верфи под ремонтом обшивки.
  - Можеть быть Жан де Бетанкур...
  - Нет, нет, господа. Этот корабль пробретен в Нормандии. Если нужны доказательства, то они будут представлены Вам от имени короля Генриха III. Надеюсь это будет достаточной грантией нашей честности?...
  Чтобы избежать дальнейших недоразумений, Бетанкур получил верительную грамоту, которая подтверждала его право на корабль.
  После новой встречей с Гадефером де Салем разговор принял деловой, и доброжелательный характер.
  - Поверте у нас не было намерения оскорбить месье Жана де Бетанкура. Мы готовы просить у него и у Вас. месье де Саль, извинения за потерю времени и доставленные неудобства. Мы готовы возместиь ужерб.
  - Командор не злопаметен. Тем более, что верительная грамота - гарантия непредвиденных обстоятельств, которые могут возникнуть при длительном походе.
  Молодые люди оживились, и разговор стал более открытым.
  - Куда направляется месье Жан.
  - Его команда пойдет до Мадрида.
  Нам было бы интересно познакомиться с месье Жаном. У нас есть товар, который нужно доставить в Севилью. Де Саль не стал расспрашивать о каком товаре идет речь.
  - Я закончил свой обед. Если у Вас есть время, то мы могли бы пойти прямо сейчас.
  - Мы готовы сопровождать Вас. Бернар подай синьору де Саль лошадь. Мы отправляемся к бухте. Передай об этом... - имя по известным причинам не было названо.
  Закурив сигары, всадники спустились с горы и вскоре достигли пришвартованного в бухте корабля.
  Де Саль, взяв с собой в сопровождение двух человек, поднялся на борт ""Одессея"" и вошел в каюту капитана. Жан рассматривал карту, намечая путь дальнейшего движения, когда раздался стук в дверь и после разрешения ''войдите'' в каюту вошел де Саль.
  - Разрешите представить Вам, коммерческих людей Кадиса.
  Гости сняли шляпы и, прижав их к груди, вежливо поклонились. Бетанкур пригласил их занять место за столом напротив себя. Де Саль, выждав паузу, сказал:
  - Синьоры просят оказать им содействие в доставке товара в Севилью.
  - Не в моих правилах расспрашивать какой это товар, но наша команда не слишком велика и потому есть опасность нападения разбойников. Нам известно, что они свили себе гнезда в городе Санлукар и их не меньше в Puerto Santa Maria. В таком случае мы не можем гарантировать Вам доставку товара.
  - Это не должно беспокоить Вас, капитан. За хорошее денежное вознаграждение разбойники не только не тронут Вас, но и помогут благополучно добраться до Севильи.
  - Тогда я принимаю Вашу просьбу к исполнению. Дорогой Бертан примите товар.
  - Что бы Вы хотели в награду за услугу.
  Мне - Мне нужны хорошие лошади, способные выдержать длинную дорогу и несколько мулов с телегами.
   Под ваш товар будет выделена отдельная подвода и охрана.
   - Мы дадим Вам на время пути в Севилью пять коней и трех мулов с телегами. Остальное будет ждать
   Вас в Севилье.
   Переговоры завершились распитием легкого сухого амонтильядо.
  
   (* пахарете, херес подобно всем южным винам не может переносить перевоза: чистый херес
   можно пить только вскоре после сбора винограда. Впрочем, южно - испанские вина и без того
   содержат в себе очень много алкоголя; от этого они требуют с собой особого обращения:
   действие воздуха, например, для них очень выгодно и потому место, где лежит
   это вино, должно быть открытым, да и бочки оставляются полузакрытыми. Жесткие и
   алкогольные частицы вина улетучиваются и вино становится приятнее).
  
   Жан и Гадифер, проводив гостей и отдав необходимые распоряжения относительно приема товара от
   синьоров, направились к площади, где уже слышались возбужденные голоса любителей
   петушиных боев. Бои петухов по местной традиции проводились в седьмой день недели.
   Каждый из желающих принять участие, держал
   под мышкой или между ног своего петуха. Перед началом боя бойцов взвешивали, и только
   петухи одинокого веса допускались к битве с своим соперником. Каждой паре бойцов был
   отведен отдельный вольер, так чтобы зрители могли наблюдать за каждой парой своих питомцев,
   на которых иной раз делались не шуточные ставки.
   После окончания предварительных приготовлений организатор соревнований - человек с одним
   глазом - держал за поясом пару длинных по локоть рукавиц, которые были ему нужны в случае
   отлова бежавшего с поля боя петуха. Когда ставки были сделаны, человек взмахом руки объявил
   начало боев.
   В первом вольере развязка наступила быстро. Петух был убит своим противником ударом
   шпорами в грудь. Другой, нутром чувствуя превосходство своего врага, бежал с арены и высоко
   подпрыгнув, взмахнув крыльями с криком вылетел за вольер и пройдя лапами по головам своих
   почитателей, под смех и негодование выпорхнул на площадь и бросился бежать.
   Драматически закончился бой в третьем вольере. Петух, преследуемый своим противником, вдруг
   остановился, напал на своего врага и, после короткого боя, на радость публики поверг его на землю.
   Но вот вольер, где ожесточенная борьба восхищает жаждущую крови толпу. Ослепленный текущей
   из его головы кровью, петух продолжает сражение и как только чувствует приближение врага,
   с яростью бросается на него с боевым кличем. Он бился до тех пор пока силы не оставили его, и он
   как гладиатор не упал замертво. Такая уж была храбрая натура этого петуха.
   Петухи редко убивают друг друга. В двух других вольерах бой закончился, не выявив победителя.
   Петухи показали себя достойными противниками и им сохранили жизнь. По окончания боя обоим
   и хорошие петухи берегутся к следующим битвам.
   День стал клониться к вечеру. По вечерам начинается гулянье на центральной улице и alameda del Duque
   ( небольшая площадь), обсаженная высокими, густыми акациями с множеством укромных мест.
   Около площади теснились лавочки, где предлагали холодную воду, разнообразные прохладительные
   напитки и bebidas heladas ( замороженное питье): из апельсина, лимона, сладкого миндаля.
   Все они удивительно сохраняют аромат своего плода и великолепно освежают в атмосфере
   удушливо - теплого воздуха.
  
  
  
   Живые разговоры и откровенный непринужденный смех раздаются на
   этом гулянье Здесь каждый у себя дома.Ночная alameda del Duque - место негритянок.
   Не привлекающие внимания при дневном свете, они царствуют по ночам. Их силуэт, растворенный в
   темноте, только угадывается по движению гибкого тела. Сверкающие белизной зубы и белки глаз
   манят в страну предков, в то дикое необузданное прошлое, где нет предрассудков, где все первозданная
   истина, где есть только мужчина и женщина. Если вы понравились девушке, она тотчас даст вам это
   заметить; заговорите с ней, она ответит вам и позволит прийти ночью к ее окну. Ночью у окон можно
   видеть много мужчин в плащах и шляпах. Мужчина при приближении возможного соперника закрывает
   лицо плащом. Разговор прерывается и, проходя мимо, можно увидеть лишь два его сверкающих глаза.
   Остерегайтесь пройти мимо этого места еще раз. Здесь никто не ходит на ночное свидание, не запасаясь
   стилетом или ножом. Сколько иностранцев, приплыв сюда из разных стран на несколько дней, остаются
   живут здесь по несколько месяцев пока в их
   кошельках звенят монеты...
   Вернувшись на стоянку своего корабля, они нашли экипаж возбужденным. Завидя Жана, они стали
   требовать денег, чтобы вернуться во Францию. Некоторые стали угрожать, что сожгут корабль.
   - Жан, в Ваше отсутствие я не смог удержать эту голытьбу от панического настроения перед
   предстоящим плаванием в открытом океане - Бертан де Беневаль, хотя и старался не подавать вида, но
   было видно, как неприятно ему это событие.
   - Чего им бояться. Может они хотят, чтобы мы отдали им корабль - зло усмехнулся Жан.
   Собирите их, я хочу посмотреть в их трусливые рожи.
   Матросы нехотя собрались на берегу Кадиса.
   - Заявите Ваши требования - Жан почти в плотную подходил к каждому и от его презрительного взгляда
   те, кто больше всех кричал опускали глаза.
   В это время в океане дуют сильные ветры. Корабль не выдержит качки - нерешительно заявил
   худощавый матрос с перебитым носом.
   - Вы подписали договор, выпили много грога и съели немало сушенного мяса.
   Кто хочет остаться на берегу, пусть уходит. Мне нужны смелые, надежные люди.
   Кто не поднимется на борт сегодня, того завтра ждет тюрьма...
   Наутро голеас "Одиссей" вышел в открытое моря, имея на борту 50 отчаянных матросов
   Глава 5. Земля обетованная.
  
  Преодолев благополучно, благодаря попутному ветру, расстояние более 900 миль от берегов Франции до берегов Африки, флотилия продолжила плавание в попутных холодных водах
   и, далее, минуя острова Моденра, на восьмой день плавания достигла островов Блаженных. Однму из них Бетанкур присвоил название Грасьоса.
   Жан де Бетанкур решил найти малонаселенные острова, на которых было бы легко обосноваться его малочисленному отряду конкистадоров. Первый на его пути был
  о. Лансаротс, покрытый лесом и возвышающийся каменной глыбой ( 587 метров ) над уровнем моря.
  Высадившись на севере острова Лансаротсе, Жан был дружески принят вождем племени одехо Гвардафия.
  Бетанкур приказал построить замок на берегу Рубикона, названного им так из-за маячившего
  на горизонте красного вулкана.
  
  
  
  
  
  
  Вскоре показался ещё один остров -Фуэртевентуре, длиной в 44 и шириной в 16 километров. На этом острове Бетанкур нашел прекрасные пастбища и плодородную почву, орошаемую многочисленными родниками. Здесь были хорошие якорные стоянки и лежбища тюленей.
  Бетанкур решил прежде всего осмотреть остров.
  Запасшись съестными припасами и оружием, он отправился вместе с Гадифером.
  Здесь они пробыли три месяца. Следует сказать, что многие жители Фуэртевентура, чрезвычайно смелые и сильные люди, яростно отстаивали свои законы и обычаи, но несмотря на отчаянное сопротивление , несколько туземцев были захвачены в плен и отправлены на Лансаротс.
  Жители острова Фуертевентура, рослые и хорошо сложенные люди, ходили почти без всякой одежды. Был большой соблазм подчинить их себе.
  Однако атака на остров Фуертевентура закончилась неудачей.
  Разочарованный экипаж отказался от повторного штурма.
  Прежде чем обнаружить здесь свои завоевательные замыслы, Жан де Бетанкур и
  Гадифер де ла Саль решили осмотреть несколько других островов. В течение восьми дней они объезжали острова, надеясь установить контакты с жителями островов. Но при виде корабля аборигены скрывались в горах...
   На острова Гран-Канария (Большая Канария) и Ла Пальма навстречу европейцам вышло множество туземцев. Зная о жестокости завоевателей, они держались настороже и не пустили их в глубь острова. Попытка высадиться на берег и пройти вглубь острова закончилась провалом. Им было оказано ожесточенное сопротивление.
  Тогда Жан и Гадифер направилились к острову Гомера, на котором виднелись многочисленные огни. С наступлением дня некоторые из команды завоевателей попытались было высадиться на берег, но неустрашимые туземцы набросились на европейцев и вынудили их поспешно отчалить.
  После этого, Жан и Гадифер решил попытать счастья на острове Ферро (Иерро).
  Высадка на острове Ферро (Иерро) не встретила никаких препятствий. На этом острове они пробыли двадцать два дня. Остров Ферро был великолепен. Тысячи сосен вздымали к небу свои мощные стволы. Глубокие прозрачные ручьи щедро орошали почву. В лесу встречались в изобилии кабаны, козы и овцы и всевозможная пернатая дичь. Покинув Ферро, на следующем острове Лас-Пальмас (остров Пальмы) корабль сделал остановку в гавани, лежащей недалеко от большой реки. Этот остров также был покрыт сосновым лесом и драконовыми деревьями. Здесь жили сильные люди, с правильными чертами лица и белой кожей.
  После нескольких дней, проведения на этом острове, пополнив запасы воды, объехали за три месяца, остальные острова архипелага и вернулись в свою крепость.
  Пока предводители отсутствовали, обстановка в лагере резко изменилась.
  Бертан де Беневаль, уступив желанию монахов Пьера Бонтье и Хуана ле Верьера,
  приступил к обращению аборигенов в христианство, чему они ожесточенно сопротивлялись.
  Часть отряда вступила в постоянные стычки с островитянами и захватила многих из них в плен.
  Капитаны, вернувшись из похода по островам Канарского архипелага,
  посчитали, что принуждение к непонятному аборигенам вероисповеданию преждевременно, лишено здравого смысла и может навредить всей экспедиции.
  Но успокоить туземцев не удавалось и Гадиферу было поручено подавить сопротивление островитян. Доведенные до отчаянии канарийцы стали сами отдаваться в руки европейцев и соглашались принять крещение, лишь бы только избавиться от жестоких преследований.
  Между тем припасы у мореплавателей быстро истощались и среди экипажа начались волнения. Но, главное, без должного подкрепления завоевать острова было невозможно. Рыцари принимают решение. Оставить в крепости часть команды под надзором монаха Жана де Веррье (Хуана де Верьера) и, в качестве переводчика, канарца Гуанче, с остальными направиться в Испанию.
  -Уважаемые Жан де Бетанкур и Гадефер де Саль. -лицо Бертана де Беневаль выражало крайнюю озабоченность. -На те мараведи, что еще остались в нашей казне, здесь мы не купим даже кости барана.
  - Вы правы только в одном де Беневаль, что деньги потеряли всякую силу. Но у нас есть оружие, которое позволит нам добыть пищу. Здесь много всякой дичи. - успокоил казначея Жан де Бетанкур. -Я же, господа, намерен отправиться в Кастилию к королю Энрике III (Генрих III Трастамара). Месье де Саль может составить мне компанию.
  Во время нашего похода, я надеюсь, он может проявить все свое военное мастерство -улыбка ели заметно коснулась его губ.
  - На что Вы надеетесь, Жан?-тревога не покидала де Беневаля.
  - Я надеюсь на моего родственника Робина де Бракемона. Он служит королю Кастилии Энрике III и на Господа Бога.
  - Да не обойдет он нас грешных своей милостью -присоединили свои голоса
  Пьер Бонтьер и Хуан ле Верьер.
  - Я полагаю, господа, что переговоры с Энрике III, потребует жертв - Жан сделал многозначительную паузу, выжидая, что скажет Гадифер. Его захватнические интересы проявлялись все более и более.
  - Что Вы имеете в виду, Жан?
  - Только то, что он может потребовать свою долю от того, что мы с Вами можем завоевать.
  Гадифер поморщился. Было видно, что такой расклад интересов ему не очень нравиться. Но он не стал спорить. Время покажет - подумал он.
  - Оставляя Вас здесь, месье Беневаль, я обязан сделать так, чтобы Ваше сущуствование здесь было в полной безопасности. Хотя во всем, что здесь произошло, согласитесь, Вы вместе с монахами, виноваты сами.
  - Я, если угодно, могу покинуть острова.
  - Поздно, месье Беневаль. Исполнение обещаний - Ваш долг.
  - Мы заключим мирный договор с вождем аборигенов племени одехо, также как с Гвардафией. Тогда весь остров будет для нас не только безопасным, но и гостеприимным.
  Месье Гадифер де ла Саль будет с Вами, пока я не вернусь.
  Собрав команду, Жан де Бетанкур отправился к в поисках лагеря племени
  одехо.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Племена с Гран Канарии приветствовали европейцев.
  
  
  
  
  Обнаженные мужчины и женщины в набедренных повязках насторожено сопровождали не весть откуда взявшихся белолицых людей, одетых в странных одеждах. Многие мужчины и женщины были одеты в козьи шкуры, видимо сшитыми сухожилиями и выкрашенные в шафрановые и красные цвета. Дети и подростки, были обнажены.
  Но, как только моряки стали приближаться к столпившимся в отдалении людям, аборигены с диким криком в панике убежали и скрылись в зарослях леса.
  Пройдя вглубь острова, команда нашла в оставленных местными жителями в хижинах шкуры коз, козий жир, которые они благоразумно не стали брать и благополучно продолжали двигаться в зарослях диковинных растений.
  Беспрепятственно пополнив запасы воды из стекающего с гор ручья, они
  приблизились к самомой западной части острова.
  Огибая остров вдоль берега, они видели на берегу много маленьких жилищ, у которых трудились женщины. Их красота и природная, гибкая фигура поразила моряков. Селения окружали пальмовые и фиговые деревья. Земля была возделана огородами, где произрастали овощи. Команда Жана де Бетанкура остановилась как им казалось, безлюдном месте.
  Но, при первом посещении окрестности были обнаружены следы босых ног, а пройдя не более сотни - другой метров, легкое поддрагивание ветвей кустарника, тревожный крик птиц свидетельствовало о том, что некто незримый внимательно следит за каждым шагом непрошенных гостей. Свежий ветер с моря доносил шум прибоя. Водяная пыль от разбившихся о скалы волн окутывала берег прохладой.
  Первый дротик пролетел над шляпой Жана и воткнулся в ствол дерева. Жан вынул из куртки белый платок и поднял его над головой.
  - Камачо, - позвал он канарца. Просигналь им, что мы идем с миром.
  Канарец, приложив палец к губам, издал трели канарейки - сильбо комеро ( особый язык канарского свиста ). Аборигены, сохраняя настороженность, вышли из засады, обступили белокожих людей, разглядывая их, держали наготове дротики и длинные деревянные пики.
  - Мы несем вам мир. Камачо покажи им наши подарки.
  Камачо открыл ящик. Туземцы не сразу решились подойти, но перекинувшись несколькими словами, один из них в сопровождении выставленных впереди него пик, сделал несколько шагов в сторону пришельцев и остановился. Матросы расступились и отошли несколько шагов, всем своим видом выказывая свое миролюбие. Подарки произвели на аборигенов, судя по одобрительным восклицаниям, хорошее впечатление. Пики были подняты вверх, дротики уложены в сумки.
  - Что хочет белый человек - высокий абориген устремил свой взгляд на Камачо.
  - Он хочет, чтобы ваш вождь Гвардафия распил с ним чашу мира.
  Аборигены переглянулись. На их суровых лицах проступила добрая улыбка. Несколько непонятных слов, а затем туземцы требуют завязать пришельцам глаза.
  Камачо успокоил.
  - Не бойтесь. Их слово также надежно, как кружка грога в вашем животе. Они не хотят, чтобы вы знали ближайшую дорогу до их селения. Это правило для всех, даже для соседних племен.
  Начавшийся было ропот, был прерван Жаном.
  - Надвиньте косынки на глаза. Постройтесь в кильватер.
  Конкистадоры, взявшись за руки, в сопровождении туземцев, двинулись по тайной тропе вглубь чащи вслед за Жаном. Ветви еще влажные от росы хлестали по лицу и рукам шедших друг за другом людей. Ругаясь и отпуская нелестные шутки в адрес своего командора, они, тем не менее, не разжимали рук.
  - Нас так не полоскало море во время шторма.
  - Вы, черти, давно не мылись - отшучивался Жан.- Боюсь, аборигены сойдут с ума от вашего зловонья.
  - Неплохо было бы прочистить глотку грогом, командор. Тогда бы эти джунгли благоухали от нашего запаха. - парировал какой-то остряк....
  Вскоре туземцы остановили шествие и разрешили открыть глаза. За непроглядной зеленой чащей ничего не было видно. Аборигены исчезли. Гости, уже было, приготовились к нападению, но Камачо жестом успокоил их. Раздалось пение канареек. В чащу вошел туземец, и путники продолжили шествие. Неожиданно, словно вынырнув из-под воды, перед ними раскрылось селение. Из хижин стали выходить женщины. У некоторых на груди были подвязаны грудные дети.
  
  Детвора гурьбой держалась около взрослых. Все они внимательно и, как казалось, боязливо смотрели на белолицых мужчин. Но, не найдя ничего опасного в их поведении, успокоились.
  Перед хижиной вождя, украшенной цветами и символами, оберегающими вход от злых духов, команда Бетанкура была остановлена. Из шалаша вышел воин. Окинув всех взглядом, он выкрикнул несколько слов, которые в переводе означали приглашение Жану войти одному в дом вождя. Остальным предложено сесть на плетенные циновки. Перед ними туземцы поставили несколько кувшинов с прохладной водой. Войдя в хижину вместе с переводчиком - канарцем Камачо, Бетанкур осмотрел довольно большое помещение, где на таких же циновках сидели пожилые люди. Видимо они были старейшинами племени.
  Навстречу Жану встал уже не молодой, но стройный и мускулистый человек,
  грудь которого украшало ожерелье из клыков дикий собак и кабана-знаки высшей власти племени.
  Выступив вперед, он назвал себя - Диего - ""Меткая стрела"" и жестом, указал на Жана.
  - Этого белого человека зовут Жан де Бетанкур. Его страна лежит за многими водами. Он принес вам дары своей земли и хочет протянуть тебе руку дружбы - ответил на жест вождя племени, Камачо.
  - От одних старейшин к другим наши предки передали нам, что наше племя будет жить, пока мы будем свободны.
  - Мы пришли сюда, чтобы тоже найти здесь свободу и хотим со всеми жить в мире.
  - Мы никогда не видели белых людей, но о них, от других племен, идут дурные слухи.
  - Скажи вождю, что я готов охранять их племя от белых врагов. Мои воины сильны и хорошо вооружены.
  - Ты говоришь, что твои воины храбры и сильны?
  Вождь обратился к старейшинам и, видимо, получив одобрение, пригласил Жана сесть напротив себя.
  Наши воины идут сегодня на большую охоту. Они возьмут твоих белолицых с собой. Если они заслужат их уважение, я окажу вам особую почесть. Вы можете взять себе в жены любую свободную женщину нашего племени на один оборот луны.
  - Для нас охота с воинами твоего племени большая честь.
  Вождь трижды хлопнул в ладоши. Два воина появились в хижине.
  - Белый Жан и его воины пойдут с вами на охоту. Дайте белокожим людям лучшие дротики и копья.
  Жан поднялся и, поклонившись старейшинам и вождю племени, в сопровождении воинов вышел их хижины. Картина, которую он застал, немало позабавила его. Моряки сидели обнаженные по пояс. Женщины, окружив, с интересом рассматривали их.
  Природное любопытство сделало их совершенно беззастенчивыми. Особо смелые подбегали сзади и, ущипнув обнаженное тело, с визгом отбегали и пробовали пальцы на вкус...
  - Аборигены зовут нас на охоту. Надеюсь, вы не теряли время зря и приглядели для себя красотку. После охоты вождь обещал отдать их вам на всю ночь. Речь Жана потонула в хриплом восторге джентльменов удачи.
  - Много мяса, вина и хорошая женщина. Что еще надо свободному человеку.
  - Все это вы должны заработать сами на охоте.
  Когда наступила предвечерняя прохлада, аборигены вышли из хижин, где они отдыхали перед охотой и собрались на просторной площади. Один из них подошел к матросам и, протянув пику, указал жестом взять ее руками. Потянув пику, он привел всех на площадь где их уже ждали туземцы. Появление белокожих было встречено боевым кличем: Хо.Хо Хо Пики взметнулись вверх. Боевая окраска придавала их лицам устрашающий вид. Под звуки бубна воины племени пританцовывая пошли по кругу, грозно выкликая Хо -Хо- Хо. Замкнув круг, они неожиданно опустили копья и со свирепым видом направили их на стоящих вместе с Жаном людей. Выручил Камачо. Выкрикнув Хо, он поднял вверх свое копье. Все последовали его примеру и все селение огласилось громким Хо, Хо, Хо. Круг стал раздвигаться, вовлекая в свои ряды белых людей. Все быстрее и громче звучащего ритма тамтама. Охотники двинулись к лесу, и вскоре зеленная чаща поглотила их. В наступившей тишине слышно было только щебет канареек. Время охоты было выбрано с тем расчетом, что дикие звери уже насытились своими жертвами и не представляли большой опасности для людей.
  К закату солнца показались охотники. Они несли привязанного к жердям кабана, нескольких горных баранов и коз. Вождь вышел навстречу.
  Ему вынесли самый лучший кусок мяса. Он принял дар и обратился к своему племени:
  - Белые люди пришли к нам с миром. Сегодня они помогли нам в охоте. Женщины нашего племени могут отблагодарить их. Разведите костер. У нас есть, чем порадовать себя и наших гостей.
  Жестом вождь пригласил Жана де Бетанкура к себе.
  - Я хочу распить с тобой чашу мира. И мы выкурим вместе мою трубку.
  Женщина, сидящая у порога подошла и наполнила чаши вождя и Жана терпким напитком. Пригубив, они обменялись чашами, и выпили остаток вина до дна. Вождь насыпал сухую траву в пальмовый лист и закурил. Сделав несколько затяжек, передал ""трубку"" Жану.
  Обычай наших предков не позволяет мне отпустить гостя, не дав ему брачной ночи. Я хочу, чтобы ты удостоил меня чести принять в свое лоно мою дочь.
  По хлопку в ладоши, в хижину вошла женщина - старшая жена вождя, сидящая все это время у порога. Вождь назвал имя. Поклонившись, женщина вышла и вскоре вернулась с юной красавицей. Подойдя на коленях к Жану, она покорно склонила голову на его плечо.
  Аромат ее тела охватил отвыкшего от женской ласки командора....
  Он очнулся только утром. В хижине никого не было. Одежда была аккуратно сложена. Одевшись, он вышел. Селение аборигенов жило своей обычной жизнью. На опушке леса он увидел сподвижников. Никого из воинов племени не было. Бетанкур подошел к ним. В ногах у них лежал поджаренный накануне на костре баран. У каждого стояли наполовину опорожненный кувшин с вином.
  - Пора возвращаться. Похоже, торжественных проводов не предвидится.
  Отряд, взвалив поклажу, двинулся в обратный путь. Для них уже стало, не вызывающим опасности, еле заметное поддрагивание веток кустарника и перепев канареек
  Возвратившись в Рубикон, Жан рассказал обо всем своим сотоварищам
  Все были довольны переговорами с аборигенами, но малочисленность их отряда не давала им возможности исполнения своих планов.
  Оставив Беневиля на острове Лансаротсе, Жан и Гадифер в сопровождении монаха Пьера Бонтьера отправились в Испанию. чтобы набрать новую команду, так как полагаться на пришлых с ними людей стало не безопасно.
  Так, с 1402 года Жан де Бетанкур начал захват островов.
  
  Последний рыцарь уходящего отряда обернулся и прокричал: оставайтесь с Богом.
  В ответ ему монах осенил их святым крестом.
   -Да хранит Вас милостивый Господь, благородные рыцари.
  Движение пришельцев не осталось незамеченным туземцами племени Диего. В тот же день он созвал старейшин.
  - Белолицые невесть откуда пришли, и невесть куда сегодня ушли.
  - В их каменной хижине остались другие. Те, кого мы видели, когда их вождь Жан давал нам клятву верности ушли с ним.
  - Значит, они должны вернуться.
  - Когда их будет много, они могут занять наши места охоты и добычи рыбы.
  - До них уже бывали другие. Тоже обещали нам мирно жить.
  - Те были темнокожие с большой жаркой земли. Они называли себя маврами и арабами.
  Они хотели занять наши земли.
  - Кости их уже омыты нашей водой.
  - Надо придти к их каменной хижине с подарками и все узнать у другого канарца Гуанча,
  куда отправились эти люди и надолго ли?
  - Ты правильно думаешь Меткая Стрела. Он скажет нам правду.
  Утром горы лежат в синем, чуть прозрачном тумане, сквозь который едва угадываются их очертания: Облака, застывшие на отлогостях безветренным вечером, ранним утром постепенно, с восходом солнца, розовеют. Медленно поднимаются, приоткрывая зеленые склоны гор, крутые ущелья скал. Заросли кустарника, скалы и ущелья хорошие помощники, знающим эту местность, аборигенам. Движение босых ног, гибкость тел, цвет кожи с искусно нанесенными на тело узорами, делали их движение по тропам джунглей совершенно незаметными. Подойдя к крепости, туземцы расположились, наблюдая, прислушиваясь и стараясь понять, что происходит в крепости. До них доносился нестройный хор голосов, повторяющих слова за одиноко звучащим высоким голосом. Это монах Жан де Верье приводил грешников к покаянию на утренней молитве.
  - На орлиных крыльях несем мы голубицу души нашей, где со всех сторон расставлены ей сети. А она втайне плачет об избраннике своем. Отчего же так далек от нее Друг небесный. Чуждые нам, искушают ее другими богами. Жгучая жалость наполняет меня, когда вижу я храм ваш ныне опустошенный. Жгучая жалость наполняет меня, видя, что утрачено вами. Я напоил бы землю слезами, обнимал и целовал бы камни, где ступала нога Господа нашего,
  чтобы исполнить обет свой. Только своими глазами я хочу увидеть храм ваш, наполненный плодами божьими. Так изольем свою душу в этом Богом нам данном месте, где дух божий да осенит нас во имя Господа нашего. Во веки веков. Аминь.
  Жизнь на острове могла бы быть раем для людей, каждодневно подвергающих свою жизнь смертельной опасности, Но, в том то и дело, что они не мыслили себя без возвеличивающего их мужское достоинство постоянного риска. Труд на земле казался им преснее, чем вода. Морской ветер, штормы, захват чужих судов - вот их стихия. Мало-помалу, они стали тяготиться унылым своим существованием. Только охота на диких зверей, истребление ненавистных собак, немало доставлявших им неприятностей, еще удерживало их от рискованных, но более, чем любая молитва, утоляющих жажду их пиратской души приключений. После молитвы рыцари разбрелись кто куда, рассуждая каждый на свой лад.
  - Кто ж эти неверные? - как бы про себя произнес Гуанчо
  Воспоминание о плененных своих сородичах тяжело легло на его сердце
  - А те, что без Христа в душе, - вскинул тяжелый взгляд на канарца рыжеволосый пират.
  - И христианин, если ведет себя подло, к примеру, без справедливости не лучше язычника.
  - Не правда - все христиане - братья. А враг у нас один - неверные. Только их уничтожать незазорно.
  - Да где ж эти неверные. Те что угощали вас, как братьев ?
  - Откуда ты знаешь, что они уготовили нам? Может, какую ловушку. Успокоить, а потом...
  - Что ты. Их давно и след простыл. Неужто не поняли они, с кем имеют дело - решил отвести подозрение от проявившего к ним гостеприимство племени Жан де Веррье, помня приказание Жана де Бетанкура не допускать вражды.
  - Не надо нам на них надеется. Ты, конечно, им свой, а у нас здесь как на корабле, друзей нет. Каждый за себя.
  - Дружище, не хочешь ли сыграть в кости вдруг прервав беседу, обратил он внимание, на проходящего мимо заросшего бородой морского бродягу.
  - Что ж, если тебе не жаль того, что у тебя еще позвякивает в кармане, я готов помочь тебе расстаться с тем, что ласкает ухо.
  - Я думаю отыграться и еще кое-что прибавить из твоих.
  Моряки, перекидываясь добродушными угрозами оставить, друг друга без штанов, удалились.
  В наступившей тишине раздалось пение канарейки, которое известно только канарцам. Гуанчо ответил. Из куста поднялась пика. Гуанчо, оглядевшись, пошел в обход, чтобы не выдать место, какое ему было обозначено. Приблизившись, он услышал шепот.
  - Люди из твоего племени с Маоры ( Фуэртевентура) приходили к нам. Они рассказали, как вас насильно увезли на больших лодках. Скажи, что ты там видел?
   -Там для нас нет свободы. Белые жестоко заставляют делать тяжелую работу. Они убивают тех, кто сопротивляется.
  - Почему ты остался живой?
  - Я и другие, кто понял их язык, нужны им, чтобы они могли разговаривать с вами
  - Что ты рассказал им о нас.
  - Ничего. Я не знал вашего племени. Теперь я хочу сказать вам. Готовьтесь к большой войне, братья. Жан пошел на большую сушу. Он вернется со многими белолицыми, но не скоро. Вам грозят те, что остались здесь. Их монах говорят им, что вы неверные. Что ваши боги им чужие. Они хотят заставить вас верить их богу.
  - Пусть их бог придет к нам. Он увидит, что мы не хотим ему никакого зла.
  - Его нет здесь. Он не ходит с ними. Он живет на их далекой земле.
  - Где те, с которыми мы вместе охотились?
  - Они все ушли с Жаном.
  - Пойдем с нами.
  - Нет. Лучше, если я останусь в крепости, и буду предупреждать вас об опасности. Только пусть приходит кто-нибудь один. Мне пора. Монах следят за нами.
  Гуанчо, взвалив на себя молодого козленка, подаренного аборигенами, осторожно, так чтобы остаться незамеченным, вышел на поляну и присоединился к двум угрюмым рыцарям, которые везли, свежую воду, вернулся в крепость.
  Ушедшие из крепости рыцари, все глубже забирались в лесные дебри. Двигаясь, друг за другом, по пробитой дикими животными тропе, они с опаской поглядывали по сторонам, держа наготове сабли и ножи: запах от идущих с ними лошадей мог привлечь диких собак.
  Дорога петляла то, обходя гору, то, поднимаясь вверх, то затем резко зарываясь в чащобу, накрывая их с головой.. Озера вставали на их пути непреодолимой преградой.
  И все же они успели дойти до стоявшего в гавани корабля. Погрузка закончилась, когда
  солнце последними лучами осветило горизонт, и звездное небо накрыло корабль своей безмятежностью. Но людей не покидало беспокойство. В быстро наступившей темноте зловещий свист ветра и удары волн о скалы застигли их врасплох. Выход из бухты был закрыт обнажившимися рифами.
  - Поднять якоря. Кливер по ветру...руль пртив волны...Спустить паруса на фок-мачте... Остальным в трюмы крепить груз, - стараясь перекричать ветер, кричал в рупор командор
  - А ну норманны, шевели задницами.
  Корабль тяжело переваливаясь с борта на борт, зарываясь носом в заливавшую палубу волну, минуя рифы, вышел в открытый океан.
  - Убрать паруса.
  Корабль лег в дрейф.....
  После проливного дождя, океан глубоко вздохнул, успокоился, и как покорный пес, лег у подножья острова. Штиль.
  Пираты выползли на палубу. Помятые от усталости и бессонной ночи лица, мокрая одежда и мучивший их голод, не могли сдержать смех, который наполняет душу после перенесенной опасности.
  - Командор, - увидев Жана, воспользовался случаем кривоногий пират.- Соблаговолите отблагодарить Господа за избавление от мук наших.
  - Поблагодаришь Бога, когда отмучаешься. Кок в вашей команде. С него и спрос. А теперь хватит болтать. Сушить одежду. Опустить якоря..... После работы отдых на два часа.
  Корабельный кок, - человек лет пятидесяти, которого когда-то судьба занесла во Францию, хорошо усвоил нравы голодных рыцарей. Не мешкая, принялся он готовит только ему одному известное варево, в коем за многие годы странствий немало поднаторел: "Не хочу жить и не хочу умирать''. Ну а если приготовленная пища вызывала у добрых рыцарей урчание в животе, то кок, упреждая возможные последствия, принимал горделивую позу и решительно заявлял: ''Я не могу сносить побои, я старый христианин, такой же как вы, но на корабле - я король!''
  Весь оставшийся день и ночь прошли при полном безветрии. Утро не принесло надежды на попутный ветер. Штиль. Время, назначенное для отплытия, давно истекло, а корабль все еще стоял на якоре. Штиль.
  К семи часам вечера первая волна легко качнула корабль.
  - Свистать всех наверх.
  Палуба ожила.
  - Поднять якоря
  - Расправить паруса
  - Смотрящий, занять место на фок-мачте.
  Ветер, набирая силу, с треском расправлял паруса. Корабль набирал узлы, оставляя за кормой пелену волн.
  Жан, облокотившись на борт, задумчиво смотрел на уходящие к корме волны. О чем думал он. Может о том, что ждет его в будущем...
  Он хорошо запомнил канарское течение и теперь шел в противоположном направлении параллельным курсом.
  - О чем задумались, - Кадифер де ла Саль положил руку на плечо Жана.
  - Застанем ли мы короля, еще властвующим на троне в Кастилии.
  - Надеюсь, ему удалось обуздать разнузданность знати.
  - Меня больше беспокоят разбойничьи банды. Многие дворяне пользуются ими для грабежа на всех дорогах, ведущих в Мадрид.
  - Наши люди не робкого десятка. Многие из них наследники крестоносцев. На их плече отпечаток подковы.
  - Хватит ли их, чтобы пройти весь путь.
  - Потери неизбежны. Но им терять нечего.
  - Только на то и надежда, - с тяжелым сердцем выдохнул из себя тревожные мысли Жан.
  Между тем звезды понемногу скрывались. Красноватая полоса на северо-востоке становилась шире. Белая пена волн окрасилась нежным розовым отливом. Преследующие корабль косяки рыб были хорошо видны в прозрачной глубине океана.
  Жан поднялся на капитанский мостик. Проверил вахтенных. Зашел к матросам. Он увидел их спящими совсем другими. На грозных в шрамах лицах расправились морщины. Что-то из давно забытого ими детства проступило в очертаниях губ. Руки с отрубленными в рукопашной схватке пальцами спокойно лежали на груди. Для них любая качка корабля на волнах была привычна, как покачивание колыбели, в которой их крестили на подвиги, страдания и смерть.
  - Нигде ничтожность человеческого существования так не сжимает сердце, как перед неодолимой силой, имя которой смерть, - вдруг поймал себя на ранее не беспокоившей его мысли, Жан. ....
  Постояв еще немного, Жан поднялся к рулевому. Оставив позади острова Маденра, корабль взял курс к берегам Испании. Паруса упруго держали попутный ветер. Море качало корабль
  с борта на борт, но ясное небо не предвещало никаких неожиданностей. Красноватая полоса на востоке - предвестник хорошей погоды становилась шире и пурпурнее.
  Звезды с последними лучами солнца становились все ярче. С наступлением темноты вахтенные зажгли бортовые сигнальные огни. Рында предупредительным звоном оповещала встречные суда о своем движении. Жан сверил по карте курс и, убедившись в правильности
  направления движения корабля, спустился к себе в каюту. Взяв книгу, он пытался читать, но при сильной качке лампа раскачивалась, и текст уплывал от уставших глаз. Отстранив книгу, Жан углубился в свои мысли и заснул.
  Утром он проснулся от стука цепей, опускающих якоря.
  В каюту, попросив разрешение, вошел Гадифер де ла Саль. - Кадис, командор.
  
  Часть 6. Севилья.
  
  Солнце всходило, наполняя воздух теплом. Дорога вела их по сожженной дневным солнцем земле. Ни одного кустика или деревца и никаких признаков воды. Нормандцы уже третий день находятся в пути. Вода, приготовленная на первое время, выпита еще накануне. Измученные жарой и жаждой люди недовольно ворчали:
  - Ладно, мы им пока послужим, пока еда еще есть. Но вот минуем эти края и уж тогда...
  - Нет нам пути назад, точно нет! - урезонивали одни других
  - Ох, Господи, Господи! Куда это нас занесло? Знал бы остался. Черт попутал.
  - А чего ты там потерял? Или добра много нажил? Или, может, клеймо или пиратские рисунки у тебя со шкуры неведомо куда сгинули.
  Нет, не сгинули! По-прежнему полыхают у кого на плече или спине и груди- эта вечная печать рабства, по которой всегда можно опознать беглого слугу или преступника.....
  - Да тяжко и там приходилось. Не знал я там ничего, кроме оскорблений, побоев, голода и страха, но не был привязан к седлу, от которого зудит манишка.
  Постепенно разговор перетекает в более спокойное русло.
  Разбередил ты мне душу - нахмурился самый старший среди этих бродяг, человек, убеленный сединой. - Жинка моя, женщина добротной стати нарожала полдюжины одних девок. Теперь вот жду первенца мужского рода.
  - Есть, отчего печалиться. Слышал я - сказал ему в утешение худощавый пират,- Седьмая девка будет колдунья. Перед ней раскроется прошлое и будущее. Тайное будет видеть она как на ладони, ворожить по полету птиц, глядеть на луну, читая книгу жизни. Такую вещую девку неплохо взять в жены. Может стать большой подмогой.
  Но, седоголовый, в ответ только тряс большой головой, не желая больше иметь дочерей.
  - Кабы полететь туда. При мне не посмеет она родить девку. Не отступлю, пока не зачну сына.
  Скакавший рядом с ним, прыщеватый с большим носом молодой парень, молча слушал разговор, и только смущенная улыбка и блеск глаз выдавал его зависть к тем, кто уже познал женскую ласку и страсть.
  - Дойдем до благодатных мест, где жить хорошо и умирать неплохо, вот там-то и бросим, наконец, наших хозяев. И пойдем куда вздумается, и построим себе дома, и сами станем господами! - продолжал нашептывать недовольный Заговорщик.
  - Замолчи - огрызнулся. Прыщеватый. Еще донесет кто. Хлопот не оберешься. Сиди уж черт болтливый. Ишь, чего захотел - в господа податься.
  Терзаемые раскаяниями, обуреваемые мечтами путники постоянно находились в
  раздраженно - озлобленном состоянии. Малейшего повода было достаточно, чтобы блеснули ножи, и началась смута. Все это чувствовал на себе Жан де Бетанкур. Удача и на этот раз не покинула его.
  Вдали синели горы и значит там, в расщелинах есть вода.
  - Наберитесь терпения. Мы идем по высохшему каменистому руслу реки. Надо идти вперед. Не позже чем к вечеру мы доберемся до воды.
  Пройдя еще несколько часов обессилившие от усталости люди, сначала увидели, что земля стала темной от проступившей влаги, и уже нутром чуя близкую воду, напрягая все силы, пришпорили лошадей.
  - Вода! Вода!
  Каждый норовит вырваться вперед, оказаться возле незамутненной воды.
  Вода! Вода!
  Люди захватывают ее полными горстями, окунают голову в ее стремительный поток, прикладывают к разгоряченным лицам намоченную одежду. Теперь только горы отделяют их от Севильи.
  Но радость их была преждевременна. На отлогих склонах гор видны были небольшие каменные строения, заселенные арабами и маврами, изгнанными из центральных районов Испании, в период продолжающейся Реконкисты.
  
  (* Катализатором Реконкисты стала вынужденные эмигранты, которые пострадали от арабских завоевателей и прежде всего католическое духовенство, лишившиеся своих земель и испанская знать, не поладившая с новым режимом. Вечные раздоры между испанскими грандами и господство фанатичного духовенства, беспощадная эксплуатация новых иноземцев создали невыносимые условия жизни крестьян. Именно в их среде зреет сопротивление, особенно в Кастилии и Леоне. Реконкиста как движение испанского народа относится к концу 1X века. После более, чем 150-летнего пребывания арабов на территории Испании, в результате Реконкисты из разнородной массы живущего в ее пределах населения сформировалась испанская нация. Мусульманское государство не смогло сохранить свое единство. Халифат в начале Х1 века распался на тайфы - мелкие самостоятельные эмираты ( Кордовский, Севильский и др.). Это время было благоприятным для Реконкисты.
  Прошло несколько столетий прежде чем 2 января 1492 г. пал последний оплот мусульманского владычества - Гранада).
  
  Жан де Бетанкур и Гадифар де ла Саль, приложив козырьком руки к глазам, внимательно смотрели в сторону гнездившегося на горах поселения. Они заметили движение людей, которые вскоре собрались в внушительную толпу. Некоторые из них показывали рукой на расположившийся в роще обоз нормандцев.
  - Похоже горцы что-то затевают - тревожно произнес Жан, повернувшись к де Салю.- Что Вы скажете...
  - Думаю, надо приготовиться к бою.
  - Люди в полном изнеможении
  - Желание жить придаст им силы.
  - Пока не будем тревожить их. Посмотрим, что предпримут горцы.
  - Это мусульмане, изгнанные с севера Испании. Вряд ли они оставят нас в покое. Мы для них легкая добыча и они воспользуются нашей усталостью и беззащитностью.
  - Не надо придаваться унынию, мой друг. Надеюсь этим людям не привыкать идти на абордаж и побеждать численно превосходящего противника.
  - Однако составим из повозок укрепление и приготовимся к обороне.
  - Месье де Саль отберите четверых человек и усадите их на коней. Займите место за уступом скалы так, чтобы по моей команде ударить в тыл наступающему противнику.
  - Друзья мои, призвал Жан де Бетанкур конкистадоров.- Нам грозит опасность от людей, живущих в горах. Мы должны подготовиться к бою.
  Поднялась неописуемая суматоха. Люди кричали и ругались. Ржали встревоженные кони.
  - Не годится, по христианскому обычаю, затевать битву, на ночь глядя.
  - Мусульмане не будут ждать рассвета, пока вы соизволите закончить ужин - резко оборвал особо крикливых Жан.- Они уже начали спускаться с горы.
  Те, кто успел набить желудок едой и пропустить по стакану хереса, стали устанавливать телеги в боевой порядок. Другие, дожевывая на ходу вяленное мясо и запивая его вином, уводили лошадей и, стараясь быть незамеченными, отправились в расположенную неподалеку рощу.
  - Да уж, на родине никому бы и в голову не пришло начинать бой вечером, когда вот-вот зазвонят к молитве. - продолжали сетовать христиане
  - Что этим неверным до наших молитв. Найдут они себе могилу под нашими крестами - все более возбуждаясь заговорили, предвкушая привычную для них ""забаву"" пираты.
  Пиратская удаль просыпалась в них. Гадифер де ла Саль был прав: жажда жизни изгоняла из них усталость. Страх им был не ведом.
  Вот, уже стало видно, как зашевелилась и ожила гора. Как спускается с нее их враги. Слышится их оглушительный крик:- Велик Аллах! Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед - Пророк его!
  
  
  
  
  Вскоре бесформенная толпа приняла очертания лунного серпа, рога которого, превратились в раскрытые клещи, готовые раздавить рыцарей. Над головами ратников постепенно сгущаются сумерки. Вот-вот на небе повиснет серп луны - символ мусульман, их святыня, их защитник. Потому-то и бьются они, когда восходит этот вдохновляющий их символ.
  Негоже христианам биться при лунном свете. Грех это. Но что же делать. Долина наполнилась воинственным криком. Вот враги уже совсем близко. Видны их перекошенные от ярости лица. Но первая волна увязла в повозках. Привычные к палубной схватке пираты, уложили не менее десятка арабов, разрушив центр и разорвав фланги, удерживали их, не пуская во внутрь своей обозной крепости.
  Минуты, сменяя друг друга, отмеряют удары мечей, сверкание ножей. Бегут стрелки часов, льется кровь. Лунный серп тускло освещает свирепые лица, беспощадную резню. В пересохших глотках почерневшие языки прилипли к небу. Крики предсмертного отчаяния, хрип и храп. Скройся из глаз Серп, Наступи тьма. Пираты изменили тактику. Чтобы заманить арабов в ловушку они бросились бежать. Тут же по иссушенной дневным солнцем земле послышался топот конских копыт. Де Саль настиг нападающих и ударил в тыл. Их участь
  была предрешена. Головы летели с плеч и катились по полю. Арабы бросились врассыпную, но лишь немногим удалось уйти от возмездия.
  В этой неразберихе и суматохе, твердо звучал голос Жана де Бетанкура.
  - Арабы еще не скоро опомнятся, но нельзя терять время. Запрягайте лошадей. Уложите на телеги раненных.
  Со всех сторон раздавались возбужденные схваткой голоса.
  - Надо быстрей уносить ноги, запутать следы, обмануть погоню.
  - Пристрели раненного коня. Он все равно не выживет.
  - Быстрее, быстрее. Наполните мешки водой. Вперед, вперед. С нами Бог.
  Пройдя несколько километров, конница ушли от преследования, и люди, как подкошенные, повалились на землю. Полагаясь на милость Всевышнего, заснули мертвецким сном. Ночь, полная тревожных ожиданий пролетела быстро.
  Рассвет открыл мрачную картину ночного побоища. Десять тяжело раненных. Сохранились только конники. Командор был ранен в плечо.
  Стоны раненных огласили утреннюю тишину.
  - Придется пока оставаться на месте. Помогите месье де Саль раненным.
  - Прежде всего, я помогу Вам.
  Де Саль наклонился к Бетанкуру и обработал его рану, заткнув ее чистой белой материей, пропитанной вином, наложил повязку.
  - Благодарю Вас, месье.
  Бетанкур поднялся и пошел к обозам. Раненные, к его удивлению не выказывали недовольства или враждебности, и, казалось, даже были довольны происшествием, которое принесло им победу. Идущему рядом де Салю он сказал:
  - Кажется, моральный дух нашего маленького войска не сломлен.
  - Более того, он возрос.
  - Ну что, господа рыцари, понравилось вам вчера помахать кинжалами.
  - Приятно было вспомнить свое дело, - простонал Прыщеватый.
  - Неплохо было поточить нож о кости этих фанатиков - с трудом проговорил Седовласый.
  - Пить, дайте пить, молил Заговорщик. - по всему было видно, что ему осталось несколько часов жизни.
  - Если доживу, поставлю Богу свечку, - сделав над собой усилие, усмехнулся Большеносый.
  Бетанкуру не надо было давать каких-либо распоряжений об уходе за раненными. Это само собой разумеющее дело уже выполнялось. У людей, привыкших залечивать раны, были свои не раз испытанные природные средства, содержащиеся в их стойких к испытаниям, организмах. Некоторых, правда, пришлось привязывать к телеге, чтобы прижечь рану пылающей огнем головешкой. Тут же у костра хлопотал кок, готовя завтрак.
  К его удовольствию неподалеку по горной расщелине стекал ручей чистой воды. Запах жаренного мяса, расширял ноздри изголодавшихся бойцов...
  Однако, двое - Седовласый и Заговорщик дожили только до утра. Надо было похоронить павших в бою.
  Рыцарский обычай велел класть умершего на гороховые стебли, покрытые саваном. Но, где на чужбине добудешь все это. Их положили на сплетенные циновки из растущих здесь в горах веток кустарника. В изголовье положили свернутую верхнюю одежду умершего. Под лопатки и на грудь насыпали горсть родной земли из мешочков, которые они носили вместо амулета. В этом была для живущих их уверенность в том, что, благодаря духу предков, о похороненном в любой земле рыцаре позаботиться Бог.
  На могильный холм постановили чашку с едой ( поминальной кашей ) и воду в ногах покойных. Ничего, что не было здесь тех трав, которые следовало спалить над могилами. Не нашлось тут мать - мачехи, девясила. Только полынь, которую смешали с другой растительностью - тоже божие создания и от них не должно быть ни вреда, ни порчи.
  - Не видать уж Седовласому своих дочерей, - грустно, про себя, прошептал Худощавый. Но, был услышан стоящим рядом Большеносым.
  - Жаль, однако, может и будет у него сын. Но как узнать ему, где могилка его папаши.
  - Бог даст. Может и узнает, если кто из нас вернется отсюда живым.
  - А тот, молодой. Еще и не жил по-настоящему, а его уж Бог прибрал.
  - Как думаешь, куда ж они теперь: в ад или рай.
  - Думаю, каждому по заслугам его воздаться.
  Так говорили они, привыкшие к превратностям судьбы.
  Боевое крещение сблизило людей. Они, наконец, узнали имена друг друга: Арман, Жозеф, Жан, Жак, Жульен, Гаспар, Поль Руже, Ив, Жерар, Рене, Мишель, Морис, Эдмонд, Шарль.
  Для них самих было странным называть друг друга по именам. Привычнее были клички, метко присвоенные по внешним признакам и пиратским отметинам, которые они пускали в ход по сложившейся ситуации.
  Сутки прошли относительно спокойно. Жан стал осмотрительней. Выставил дозорных. Но никто больше в течении дня не нарушал их покоя. Люди и кони утомились и надо было бы, остаться здесь, хотя бы на несколько дней. Но Жан опасался нового нападения. Он решает двигаться в ночное и предутреннее время, останавливаясь и укрываясь в защищенных от нежелательных встреч местах. На следующее утро, чуть свет, всадники тронулись в путь.
  Обогнув скалистый утес, их взору предстала Севилья.
  Севилья стоит среди широкого поля, окруженная ветхими мавританскими стенами и зубчатыми арабскими башнями старинных укреплений. Рядом с ними ютится предместье Триана, наполненного цыганами. Красота ее не от природы и не от искусства, не в ее узких и извилистых улочках, ни в домах чуждых всякого архитектурного стиля; - очарование Севильи заключается в ее жителях, в обычаях, в нравах.
  Нельзя ошибиться, утверждая, что в Севильи живет вся романтика Испании с ее гитарами, дуэньями, низкими балконами и ночными свиданиями у окон. В Севилье смешение испанского с мавританским. И из этого слияния вышло нечто необыкновенное привлекательное, оригинальное, поэтическое - словом, вышла Севилья. Дома здесь усеяны балконами, почти все в два этажа; двери домов железные решетчатые, сквозь них видны внутренние дворы (patios) с их тонкими, грациозными колонами, фонтанами и цветами. Эти дворы составляют щегольство севильян.
  Войдя в город, конный отряд осторожно двигался по узкой улочке, которая привела их на довольно просторную площадь. Но не успев пересечь ее, их движение было прервано бегущей им навстречу толпой чем-то сильно возбужденных и радостно кричащих: toro, toro, toro...Это была традиционная забава жителей, издавна существующей здесь: гонять по улице разъяренного быка, спасаясь от него бегством.
  - Прижмитесь к стенам - едва успел прокричать синьор де Саль.
  Бык с налитыми кровью глазами выскочил на площадь и остановился, выбирая жертву. Люди окружили его, поддразнивая красной материей. Бык бросился на стоявших близко людей. Но те ловко увернувшись, расступились и бык с ходу налетел на лошадь Жозефа, прижав ее к стене дома. Жозеф ловко подтянулся, ухватившись за металлическую решетку оконного переплета. Его жизнь была спасена, но конь, получив удар рогами, упал на землю.
  Его предсмертное ржание испугало быка, и он бросился бежать в ближайшую улицу, подгоняемый улюлюкающей толпой разгоряченных погоней людей. Наконец, все выбрались из толпы и продолжили свой путь, благодаря Бога, за то, что все обошлось без жертв. Однако Жозефу нужна была лошадь.
  Как и в других, достаточно крупных городах Испании, так и, в Севильи все улицы сходились на базаре.
  
  Часть 7. Абрахам.
  
  Проходя мимо расположившихся у дороги людей. Жан сквозь разноязычную речь услышал молитву на древнееврейском языке, стоявшего неподалеку человека с кипой на голове. Жан
  не знал языка, но его звучание, интонации и особая манера покачивания взад-вперед при чтении Торы были ему знакомы от общения с уважаемыми представителями этой нации, проживающих на севере Франции.
  Перед молившимся стояла минора, в которой горела свеча.
  - Анерот Алалу Анну Мадликин Ал Анисим Веал Атшуот Веал Амилхамот Шеасита Лаавотейну Баямим Аэм, Базман Азе ( Эти свечи мы зажигаем в память о спасении и о знамениях, и о чудесах, которые Ты руками святых коганим твоих, явил отцам нашим, в те времена, в эти дни и на протяжении всех 8 дней Хануки эти свечи святы, и мы не имеем права пользоваться их светом, можем лишь смотреть на них, чтобы вознасить благодарность и
  хвалу великому имени Твоему за знамения твои, и за чудеса твои, и за спасение, посланное тобою)
  
  (* В библии говориться, что еврейские праздники: ноябрь - эмблема колена Менаше.
  В этом месяце закончилась постройка Соломонова храма. В день 25 ноября ( Кислева) 2500 лет тому назад возвратившиеся в свою страну из вавилонского плена евреи поселились в Самарии. Месяц Кислев ( ноябрь - декабрь) - эмблема колена Вениаминова. 8 дней Кислева - от 25 ноября до 3 декабря празднуется Ханука- праздник Маккавеев в память освобождения от Греко - сирийского владычества. Ханука после разрушения Первого храма и последующего за ним Вавилонского плена в 3338 г. ( 422 г. до н.э. по еврейской хронологии. Иудея потеряла государственную самостоятельность и стала частью Персидской империи. Несколько веков спустя А. Македонский, разбив персов, захватил Иудею в 3448 г.( 312 г до н.э.) и ряд других территорий. После его смерти и кровавого раздела его наследия Эрец Исраэль (Земля Израиля) около 100 лет относилась к египетской монархии, а с 3559 г.( 200 лет до н.э.) перешла под власть сирийцев. В 3610 г. ( 150 г. до н.э.) Во время правления Антиохоса 1V, по прозвищу Эпифанос ( Великолепный), который огнем и мечом насаждал греческую культуру и язык, стало раздражать упорство евреев сохранить свои традиции и вероисповедание, основанное на свитках Торы. Первым кто поднял восстание был Матитьягу из древнего рода Хашмонаев, а после его смерти один из его сыновей - Иегуда, прозванный ''Маккаби'' (Молот) - От аббревиатуры Ми камоха баэлим га Шем- Кто подобен тебе Всевышний - клич у повстанцев Маккавеев, которые выходили на бой с именем Всевышнего на устах. После длительной борьбы с креко - сирийцами Иерусалим стал свободным еврейским городом, где был восстановлен разрушенный и оскверненный храм. Истинным моментом свободы была минута когда коаним ( священники) зажгли храмовый светильник- менору.
  Этот обряд стал обязательным в праздновании праздника Хануки. Анерот Алалу Ану Мадликин Ал Анисим Веал Атшуот Веал Амилхамот Шеасита Лаавотейну Баямим Аэм, Базман Азе ( Эти свечи мы зажигаем в память о спасении и о знамениях, и о чудесах, которые ты руками святых коганим твоих, явил отцам нашим , в те времена, в эти дни( года) и на протяжении 8 дней Хануки эти свечи святы, и мы не имеем права пользоваться их светом - можем лишь смотреть на них, чтобы возносить благодарность и хвалу великому имени Твоему за знамения Твои, за чудеса Твои, и за спасение, посланное тобою).
  Он окончил молитву и собрался уходить, но, услышав обращенный к нему на французском языке голос, остановился.
  - Да, мой господин. Что угодно, Вашей милости - живо отозвался средних лет человек, внешность которого и одетая на голову кипа выдавала его принадлежность к еврейскому роду. Человек вопросительно посмотрел на Жана.
  - Видеть француза в Испании такая же редкость, как еврея во Франции.
  -Вы правы. Я и мои спутники - нормандцы. Вы хорошо говорите на французском языке. Но насколько хорошо Вы владеете испанским.?
  - Увы, Ваша светлость, я потерял свою семью, прежде, чем добрался из Франции до Испании. Теперь, кроме французского и моего родного иудейского, испанский - мой язык выживания.
  - Что заставило вас проделать такой длительный и опасный путь.
  - Указ короля Карла V1 стал причиной многих бед для тысяч евреев. Это произошло в ноябре 1394 г.
  
  (* В X1V в. евреев нигде так жестоко не мучили как во Франции. В 1320 г. во Франции стали собираться новые отряды крестоносцев...Какому - то юному пастуху с неба слетел волшебный голубь и велел собирать рать во спасение гроба господня, находящегося в Иерусалиме. Простой народ поверил этой небылице.. Это было на руку духовенству и королю Филиппу (1316 - 1322 гг.), таким образом, решающим, бедственное положение народа. Особенно невыносимым стало положение евреев. В 1394г. Карл V1 издал указ об изгнании евреев из Франции навсегда. В Указе говорилось: ""Король внял жалобам на проступки евреев против святой веры и на злоупотребления данными им правами, и потому впредь решил безусловно запретить им жительство во всех областях Франции, как северных, так и южных"". В конце 1342г. многие тысячи еврейских семей покинули страну. Изгнанники переселились в Германию, Испанию, Италию. ( из этих стран наиболее благоприятной впоследствии оказалась Италия, которая никогда не изгоняла евреев ).
  
  - Столь бедственное событие коснулось не только Вас, но многих французских дворян, разорившихся в это время и, как и Вы, покинувших Францию. Я один из них.
  - Могу предположить, месье, что моя ничем не примечательная фигура заинтересовала Вас не желанием посетовать на нашу судьбу?
  - Не посоветуете ли мне: где можно приобрести хорошую лошадь?
  - Я провожу Вас на базар, где Вы можете купить арабского скакуна. Смею заметить, что лошади Вам нужны не для скачек, а длительного и утомительного путешествия. Не так ли?
  - Это действительно так. Но как Вы догадались.
  - По вашей запыленной одежде и суровому виду сопровождающих Вас рыцарей.
  - Вы наблюдательный и умный человек, месье.
  - Зовите меня Абрахам.
  - Вы приняли магометанскую веру?
  - Нет. Я остался евреев. Но, чтобы жить.....
  - Извините. Мое любопытство бестактно.
  Оседлав своего ослика, Абрахам вместе с рыцарями отправился к базарной площади. Выбор парнокопытного товара был достаточно разнообразен, но все же потребовалась помощь сопровождающего их человека, который неплохо говорил по-испански и был знаком с
  продавцами, и потому Жан не опасался подвоха в приобретении некачественного товара. Он приобрел отличного арабского скакуна, и пару мулов.
  Возвращаясь прежней дорогой, Жан предупредительно осмотрел площадь, на которой бык убил лошадь. Но теперь здесь под аккомпанемент гитары звучало пение. Невозможно было пройти мимо, не будучи увлеченным испанским танцем ola (все испанские танцы поются).
  Гитара аккомпанирует двумя тихими мольными аккордами, попеременно сменяющихся, сперва тихо и медленно, потом все звучнее и скорее. Приглушенный страстью женский голос пропел первый куплет.
  
  La maldicion que te echo
  Desdy hoy en adelante:
  Es que los bienes te sobren
  Pero que el gusto te falte
  
  Жан попросил Абрахама перевести
  - Отныне и навсегда вот какое дам тебе проклятие: да будет у тебя много богатства, но да не будет у тебя вкусу.
  Пение продолжил молодой человек в щегольском костюме majo
  
  Toma nina esta naranja
  Gue yo coji en mi huerto:
  No la partas con cuchillo-
  Porque mi Corazon esta dentro.
  
  (Возьми, дитя, этот апельсин, что я сорвал в своем саду, не режь его ножом, потому что в нем мое сердце)
  
  Пропев эти куплеты, они приблизились друг к другу и остановились. Зазвучали кастаньеты. Постепенно к первой пары танцующих по обе стороны присоединились женщины и мужчины. Гитаристы играли все воодушевленнее: '' I que punalada!'' (вот лихой удар ножа) раздавалось в толпе при ловком порывистом взмахе руки танцовщика '' I rechiquetitapero bien dada'' ( мал, да славно дан!). ''I Mateme Usted la curiana!'' ( бейте мокрицу; Matar la curiana - буквально значит ''убить мокрицу''; в переносном смысле - ускорить движение правой ноги, которую танцовщица выставляет всегда вперед, касаясь только носком до земли.) выкрикивали в воодушевлении танцующие со стороны молодого человека. Гитарист ускорял темп. Танец захватил всю площадь. Что-то, напоминающее им музыку боя, когда сабли со свистом рассекают воздух, молнией блестят ножи, услышали пираты в замирающих вздохах, которыми начинался и заканчивался каждый куплет, в тоскующей мелодии при живом стремительном темпе.
  - Обычно народ танцует фанданго, болеро либо сегидилью,-прокомментировал Абрахам, когда рыцари двинулись дальше по прилегающей к площади улице.
  - Вы прекрасно знаете нравы и язык Испании. Могу ли я рассчитывать на Вас месье оказать мне услугу переводчика в весьма важной миссии.
  - Если эта миссия не гневит Бога, месье......
  - Жан де Бетанкур... Вы будете хорошо вознаграждены.
  В условленном месте Жана де Бетанкура ожидали люди. На молчаливый вопрос, обращенный к де Салю, он представил гостей, прибывших за товаром, полученным в Кадисе.
  Жан был недоволен теми потерями, которые понесли его французы. Он уже было намеревался отчитать гостей за то, что они не предупредили об опасности, но увидел предупреждающий знак, Абрахама умерил свой гнев.
  - Мы выполнили наши договоренности. Но нам пришлось отбиваться от арабов.
  - Мы понесли серьезные потери - уточнил де Саль.
  - У нас нет никаких возможностей обуздать их. Тем не менее, мы готовы восполнить Ваши потери насколько это будет возможно.
  Вас устроят 2000 мараведи и достаточно хереса до Кордовы. Мы также восполним Ваши потери кабаллистос ( испанские всадники). Надеемся, они не будут испытывать притеснений.
  - Они ни в чем не будут обделены - заверил де Саль. - Если они не более привередливы, как французы.
  - В Европе каждый старается разбогатеть, чтоб выйти из своего низшего положения. Испанец желает только остаться тем, что он есть, убежденный в своем равенстве со всеми, что никогда не считает за нужное доказывать.
  - Не обижайтесь. Мы еще не успели хорошо познакомиться с вашими национальными традициями.
  - Успеете ли Вы осуществить все обещанное к завтрашнему утру.
  - К завтрашнему утру все наши обещания будут исполнены. Кабаллистос приведет Родригес. Счастливой дороги и да хранит Вас Бог.
  Контрабандисты оседлали своих скакунов, и вскоре поднятая копытами лошадей пыль скрыла их из вида.
  - Вы хорошо поступили командор, не дав волю своим эмоциям. Иностранцу надобно быть осторожным при негодовании по отношению к испанцам, если Вы хотите сохранить к себе их радушие. При всей изящной вежливости испанцы гордый народ и тотчас могут проявить свою враждебность - Абрахам уже вступил в обязанность переводчика.
  - Действительно, Вы правы, Абрахам. В нашем положении надо быть более сдержанным.
  Уходил к закату еще один день нелегкого похода конкистадоров. Настало время вечерней молитвы. Слуги христовы, опустившись на одно колено, вторили голосу священника Пьера Бонтье. Они истово перекрестились - раз, другой, третий. В этом простом движении, с детства знакомом любому христианину, как будто таилась некая волшебная сила, помогающая человеку припасть к вечному и неиссякаемому источнику Высшей Справедливости и почувствовать над собой простертую Господню длань. Священник трижды осенив себя крестным знамением, начал говорить медленно, нараспев, так чтобы люди могли повторять за ним:
  - Тот, кто не верит в Иисуса Христа, тот мучится и рыдает, дрожит перед грехом и искушением, боится сатаны, заблуждается, ищет, зовет кого -то, точно дитя в темноте.
  Тот же, кто проник к истинной вере, свободен, спокоен, решителен и светел душой. Никто не может напугать его. Пьер Бонтье все более увлекался проповедью и теперь его голос звучал один над головами рыцарей удачи.
  - Любая дорога обязательно приведет нас к цели, потому что Бог повсюду, на каждой дороге. Ничто не смутит его покой, ничто не заставит усомниться. Что ему смерть! - возвысил он голос. Что ему дьявол с его неумелыми слугами! Разве не сказал Господь Бог: ''Дана мне всяческая власть над небом и землей'' Не надо боятся Искусителя .
  Тьма отступит перед Крестом. Да падут пред Именем Иисуса все рати - небесные, земные и адовы. С нами Бог. Аминь.
  - Аминь - трижды повторили французы. Ночь приняла их в свои объятия. С подвод послышались сопение, храп, неразборчивое бормотание.
  Под эти умиротворенные сном голоса, тихо звучала молитва Абрахама:
  - Ты вызволил нас, Боже Всесильный Наш, из дома рабского. Ты избавил нас в голод. Ты кормил нас. Ты содержал нас; от меча Ты спасал нас и от мора Ты уберег нас и от болезней тяжких и упорных Ты нас освободил. Доселе Милосердие Твое помогало нам и Милость Твоя не покидала нас. Не оставляй же нас, Боже Всесильный Наш, и впредь вовеки.
  Посему, члены, которые Ты разделил в нас, и дух и душа, которые Ты вдохнул в ноздри наши, и язык, который Ты вложил во рты наши, - все они славят, благословляют, хвалят, воспевают, превозносят, воздают честь, святость, царство Имени Твоему, Король Наш. Ибо все уста Тебя благодарят, всяк язык Тебе клянется, всякий взор к Тебе обращен, всякое колено пред Тобою преклонено и всякий пред Тобою до земли склонен, все сердца пред Тобою благоговеют, всякое нутро поет Имени Твоему, как написано: ''все кости мои говорят: кто Тебе подобен, Боже!'' Не дающий бедного в обиду сильному, нищего и убогого грабителям. Кто подобен, кто равен Тебе, кто схож с Тобою, Бог Великий Всесильный и Страшный, Всевышний Бог. Хозяин неба и земли ! Будем славить Тебя, хвалить, превозносить и благословлять Имя Твоей Святости. Как сказано у Давида: ''Благословляй душа моя, Бога, и все мои внутренности - Имя Святости Его. Амен!''.
  Как бы внемля молитвам, воздух пустыни с изнывающим от жары днем сменился на прохладную ночь. Tomar fresco - брать прохладу - может быть вполне понятно только в южной Испании, где дневной ветер лишь жаром пышет в лицо, деревья корчатся от палящих лучей солнца; где небо неумолимо постоянно в своей темно - голубой яркости, и только на
  ночь с своей сильной росой приносит некоторую прохладу. И вся Севилья выходит брать прохладу. Рассвет отряхивает остатки сна с суровых лиц . Рассвет для них означает продолжение жизни хотя бы на еще один день.
  Жан и Гадифер еще раз могли убедиться в честности, порядочности и точной исполнительности испанцев. Не успели пираты упаковать свои пожитки на телеги, как Родригес с десятью кабальеро прибыли на вороных жеребцах, к которым были пристегнуты еще по одной лошади. Жан радушно встретил их. Собравшись все вместе, и наполнив чаши хересом, они обмыли удачно завершившуюся сделку.
  Французы бравурными криками проводили Родригеса. Его люди остались сопровождать Жана. Они назвали свои имена: Рафаил, Иохим, Хуан, Карлос, Пабло, Педро, Хосе, Филипп, Луи, Рамон.
  - Однако, мы изрядно потеряли время, - забеспокоился Жан.
  - Теперь все наши люди стали кабальеро - удовольствием отметил де Саль
  - Пора, пора в дорогу - поторопил испанцев Жан.
  
  Часть 8. Кордова.
  
  Кабальеро двинулись навстречу новым приключениям. Жан подозвал к себе Абрахама. Он уже сменил своего мула на коня и, гарцуя, подъехал к командору.
  - Родригес предупредил меня о разбойниках, промышляющих по этой дороге.
  - Да, ваша милость, нелишне будет прислушаться к его предупреждению.
  - Кто они?
  - Их называют рыцарями больших дорог. Мне не приходилось встречаться с ними. Но, конечно, об их разбойных нападениях на торговых людей я слышал много самых невероятных рассказов.
  - Сколько человек в банде и как они вооружены?.
  - Здесь два класса разбойников: конные грабители- caballistos. и пешие воры - rateros. Конные соединены в шайки, состоящие из 15,30 и более человек.
  
  (* Caballista не значит собственно разбойник или вор, а наездник, верховой. Un caballisvaliente- отважный наездник, un jaque - удалец, мастерски владеющие ножом - всегда любимые герои народных романсов.
  Salero ( от sal - соль, непереводимо. Отсюда выражение cuerpo salado - соленое тело, dofia соленная женщина.
  Это самое лестное выражение, каким только мужчина может похвалить женщину. Оно выражает и грацию, ловкость и удаль, и то что в Париже называют chic- шик).
  
  - В таверне, где я познакомился с нашими контрабандистами, они говорили об одном из них - человеке образованном и исключительной вежливости. Его имя Риккардо - вспомнил
  де Саль.
  - Ничего не стоит проявить вежливость, ограбив путешественника на приличную сумму. - усмехнулся Жан.- Чем еще порадуете нас, Абрахам.
  - 300 мараведи можно считать достаточной суммой, чтобы Вас проводили словами muy caballero - ваше превосходительство.
  - И что, никто не мог оказать им сопротивления.
  - Не думаю, чтобы были такие смельчаки. Каждого ожидает неминуемая смерть. Недавно на дороге, ведущей в Кордову, они лишили жизни 12 человек.
  - А rateros....
  - Caballistas; снисходительно относятся к rateros. Это воры больше по случаю, нежели по ремеслу; они заняты каким-нибудь трудом: пасут скот, сторожат лес от пожара, обрабатывают землю. Но земля не дает им достаточного содержания. Пастухи и лесные сторожа имеют право носить оружие.
  - Вряд ли кто-нибудь из них в одиночку решиться напасть на обоз.
  - Конечно, это очень редкий случай. На такое способны самые отчаянные люди.
  Они собираются по 5 - 6 человек; грабят проезжих купцов, не гнушаются нападать на беженцев, отнимая последнее имущество, а потом расходятся по своим поселкам.
  - Иногда эти случайные воры опаснее настоящей шайки.
  - Боясь быть узнанными, они убивают ограбленных путников. Частенько они погибают и сами, если им оказано сопротивление. Между caballistas и rateros существует связь: сaballistas никогда не грабят жителей деревень, в которых живут rateros. Более того, они всячески
  стараются быть полезными друг другу: caballistas находят прибежище в домах rateros и за это делятся с ними своей добычей. Нарушившего это правило, убивали. Также беспощадно rateros мстят за донос на их жилище.
  По дороге, которой двигалась кавалькада Жана де Бетанкура, стали встречаться низкие кресты. Нетрудно было догадаться, что здесь захоронены жертвы разбоя. Жан остановил кабаллерос. Прежде чем двигаться дальше, надо было принять меры безопасности.
  Гадифер де ла Саль спросил испанцев
  - Кто из вас знает здешние места?
  Два человека подъехали к нему на своих конях.
  - Что Вы можете посоветовать, чтобы избежать встречи с разбойниками.
  - Вряд ли это возможно, Ваша светлость. Другой дороги здесь нет.
  - Не думаю, месье де Саль, что нам надо покупать свою безопасность деньгами. При таких смельчаках - это непозволительная роскошь. Отдать деньги - позор для смелого рыцаря - Жан остановил всадников.- Вы готовы сохранить свои кошельки?
  - Мы готовы принять бой, если это будет необходимо.
  - Благодарю Вас. Будьте начеку. Французы не останутся в стороне, несмотря на ранения.
  - Могу ли я дать Вам совет, Ваша милость - глаза Абрахама хитро улыбнулись.
  - Любой совет заслуживает внимания, тем более, если каждый из нас останется цел и невредим.
  - Надо пустить вперед приманку - пару подвод с каким-нибудь барахлом так, чтобы они медленно двигались на расстоянии друг от друга с двумя - тремя кабаллистос в каждой. Остальные должны, сопровождать обоз на некотором расстоянии. Здесь дорога прячется за скалами и можно оставаться незамеченными.
  Как только грабители нападут на приманку, они окажутся окруженными. И не нам, а им придется выбирать между жизнью, смертью или кошельком.
  - Что ж, во всяком случае, можно попробовать.
  Жан каждому объяснил, что он должен делать.
  Как и следовало ожидать, на их пути вскоре оказались люди в черных масках. Подводы остановились. Разбойники бросились к телегам, рассчитывая найти крупную добычу под стогами сена, приготовленного для лошадей. Увлекшись поиском добычи, они не заметили, как оказались окруженными и прижатыми к краю дороги.
  - Мы одинаково зарабатываем свой хлеб - Жан вышел вперед.- Ваше место суша, мы находим свою добычу в море. Мы никогда не причиняли вреда друг другу. Разойдемся миром. Мы не хотим крови.
  Из придорожного леса выехал на прекрасной лошади высокого роста человек в
  сопровождении нескольких всадников.
  - Я враг насилия. Ваше милосердие к моим людям делает вам честь. Отпустите их, и Ваш путь будет свободен до самой Кордовы.
  - Ваши заверения - дело чести, в которой я не сомневаюсь - воспользовался возможностью избежать резьни Жан.
  Кабаллистос расступились, и разбойники удалились. Путь на Кордову был открыт.
  Предместья Кордовы предстали перед кабаллистос в самом жалком виде. Некогда столица блестящей эпохи мавританского владычества в Испании, на котором развилась одна из самых лучших образцов магометанской жизни, не являла такого невежества и фанатизма. Если бы в истории побеждали не сила и хитрость, а образованность и трудолюбие, то арабы и теперь еще были бы владетелями Испании. Для людей, не наделенных знаниями, но, тем не менее, не обделенных природным, подспудно лежащими в их сознании дарованиями, не могло не произвести впечатление уныния тут и там, влачивших жалкое существование деревушек.
  - Какой унылый пейзаж - поделился своими впечатлениями де Саль.
  - Хуже некуда - отозвался Жан.- Но мне представляется это убожество неплохим местом для отдыха непритязательных к роскоши людей. Что Вы скажите на это месье Гадифер.
  - Найдется ли крыша в этих лачугах, которая может спасти нас от непогоды и стойбище для лошадей?
  - Надеюсь, женщины, которые составляют здесь большинство жителей, могут проявить к нам истинное андалузское гостеприимство.
  - Вы полагаете, что нельзя так долго сдерживать мужские инстинкты?
  - Что ж, воспользуемся покровительством того кабальеро, что внял разуму.
  - Он был благоразумен и, что мне особенно приятно, враг насилия.
  - Прижатый к стенке, он не мог быть слишком настоятелен в своих требованиях.
  - Кажется, я все больше убеждаюсь в правоте нашего еврея.
  - Абрахама?
  - Да. Именно о нем я и говорю месье де Саль.
  - Удивительная способность у этого разбросанного по всему миру народа, сделать все так, чтобы заставить своих врагов принять миролюбивое решение.
  - По сути, ему мы обязаны тем, что сейчас можем помечтать о спокойном отдыхе.
  - Надвигается гроза. После нескольких недель засухи она особенно опасна смерчами и градом.
  За разговорами о перипетиях жизни и собственной судьбы кавалькада вошла в пригород Кордовы, где перемежевывались мелкие селения христианского, мусульманского и иудейского населения.
  Появление незнакомых рыцарей вызвало беспокойство жителей. Этим селением часто пользовались caballistos Риккардо.
  Их посещения предвещали хорошую мзду за предоставление жилища и сокрытие награбленного добра, которое переходило к ним от ограбленных богатых горожан. Риккардо раздавал бедным много милостыни. Но, что нужно незнакомцам?
  Совсем по-другому восприняли приход рыцарей молодые незамужние женщины и вдовы.
  И вот, делая вид, что спешат по своим делам несколько женщин с корзинами в руках, преграждают дорогу всадникам. Всадники тоже не спешили проскакать мимо, и некоторое время двигаются за ними на протяжных ( медленно ), наслаждаясь грацией и особой андалузской походкой, селянок. Все женщины центральной Андалузии обладают тонкими чертами и живостью лица. В манерах и движениях есть какая-то ловкость, какая-то удалая грация... Это то, что испанцы называют sal Espanola (соль испанская). То же, что в отношении грации, то же что остроумие в отношении ума. Все знания, которыми они обладают, взяты из самой жизни. Вернее сказать, сама женская природа дала им знание жизни. У всех у них привлекательно дерзкий взгляд и горячий нрав. Андалузка вся состоит из женской прелести, ее грация не есть следствие воспитания, это особый дар природы, слившийся с их историей, с их нравами и, принадлежащим только им. Можно сказать, что андалузка не имеет нужды в красоте. Особая прелесть, которая обнаруживается в ее походке, во всех ее движениях, в манере бросать взгляд (ojear) , в движении их живых лиц, - одно это само собой, помимо всякой красоты, может побудить энтузиазм в мужчине.
  -Adonte van las reinas ( Куда идут эти королевы) - начал разговор Иохим
  - A perderlos de vista ( Туда, где Вас не видно было),-обернувшись съязвила девушка, блеснув лукаво глазами. Другая кокетливо поправила небрежно накинутую мантилью
  ( ажурная накидка )
  Знак, поданный женщинами, ободрил всадников.
  И это настроение на возможную удачу передалось всем.
  - Si neseitan un nombre al estribo ? ( Не нужен ли мужчина в провожатые) - заглядывая в глаза и, явно давая понять, что они имеют ввиду, поинтересовались самые опытные из рыцарей.
  - Y son asilos hombres en sutierra? Jesus - que miedo! ( Так, такие-то, все мужчины в вашей земле. Христос, какой страх.)
  Кабаллистос смеялись, хватаясь за животы и раскачиваясь в седле.
  - Que salero, que salero провожали жаркими возгласами (reinas) кабаллистос до тех пор, пока женщины, не разошлись по своим дворам, оставив свои приметы для встречи с понравившимися им рыцарями.
  
  Часть 9. Дон Мигель. Рабби Риккардо.
  
  Остановив всадников, Жан, взяв с собой трех испанцев и Абрахама, отправился на поиски пристанища.
  - Начнем с того дома, что стоит на пригорке - сказал Жан.- Он один выглядит прилично.
  - Если дверь дома не закрыта - это дом еврея - пояснил Абрахам.
  - Как ты узнаешь это.
  - Мусульмане запирают двери, боясь христиан, а христиане, боясь мусульман, держат во дворе собак. Евреи же, покидают свои дома, если им грозит погром. Тогда, лучше оставить дверь не запертой, чтобы ее не ломали. Когда все стихнет они вернуться в свой дом, который дай-то Бог, будет цел.
  - Все же будем осторожны и постучим в открытую дверь.
  - Если Вы добрые люди, то можете входить - послышался мужской голос.
  - Мы не причиним Вам никакого вреда, - никого не видя, отозвался Жан.
  - Позвольте спросить: не найдется ли здесь жилище, какое Вы знаете, в котором никто не живет, и где можно было укрыться на случай непогоды?
  Из боковой двери, никем не замеченный вышел человек.
  - Вы можете остановиться в домах, когда-то принадлежащих евреям, если не боитесь Риккардо, люди которого, возможно придут сегодня в селение - негромкий, но твердый голос послышался за спиной непрошенных гостей.
  Рука Жана, при упоминании этого имени, невольно охватила рукоять кинжала; кабаллистос резко обернулись на голос незнакомца и приготовились к нанесению упреждающего удара. Только Абрахам внешне сохранил спокойствие, хотя лицо его побледнело. Интонации говорившего были ему хорошо знакомы.
  Перед ними стоял пожилой седовласый человек с карими, излучающими твердость и скорбь, глазами
  - С этим идальго мы уже встречались и договорились не мешать друг другу,-резко, с тревогой в голосе, заявил Жан.
  На лице Седовласова промелькнула улыбка.
  - Тогда в знак Вашего примирения, прошу пройти в мой дом.
  - Чем мы обязаны такому гостеприимству?
  - Об этом вы узнаете позже.
  Спокойная уверенность, какая стояла за каждым его словом, подкупала своей искренностью.
  - Как разрешите называть Вас?
  - Дон Мигель де Колоним.
  - Ваше имя свидетельствует о благородном происхождении.
  - Наш пращур некогда в глубокой древности спас жизнь Оттону III ( 980 - 1002гг).
  
  (* Сын Оттона II и византийской принцессы Феофаны Богрянородной, который
  с 986 г. - стал императором священной римской империи с центром в Риме. Калоним, отдав юному императору своего коня, спас его от его врагов и дал зарубить себя сарацинам. Молодой монарх - надежда христианского мира - остался жив. Семья нашего пращура была осыпана дарами и милостями. Исаак Колоним и его сын был даже вхожи в императорский дворец. Внуку, нареченному в честь деда Давидом, также оказывали почести, но он отказался от них, превыше всего ценя собственное достоинство).
  
  Мои родители имели свое место в промышленности, и потому были полезны маврам. Они смогли дать мне возможность стать врачом. Эта профессия позволяет мне и моей семье жить здесь.
  - Среди нас есть раненные- перешел на тон просителя Жан.
  - Я, моя жена и дочь, следуя нашему долгу, могли бы помочь Вам, если Ваш священник не обвинит нас в ереси и не донесет священной инквизиции.
  - Я обещаю убедить его, что благоразумие должно быть выше предрассудков: каждый смертный нуждается в помощи врача.
  - Будем уповать на Всевышнего. Да не оставит Он чад своих без милости Его.
  - Как Вы позволите обращаться к Вам?
  - Жан де Бетанкур - Жан поклонился
  - Ваш спутник?...
  - Абрахам Бреге, Ваша милость
  Мигель де Колоним внимательно посмотрел в глаза Абрахама. По взгляду они поняли друг друга без лишних слов. Обратившись к Жану, Мигель сказал:
  Прикажите вашим кабаллистос найти дом старца Моисея, что стоит на краю нашего селения. Он позаботится о ночлеге ваших людей. Женщины приготовят еду и приведут в порядок одежду тех, кто в этом будет нуждаться. А Вас и Абрахама прошу присоединиться к нашей скромной трапезе, которую благоверные евреи устраивают в Шаббат ( Субботу )
  
  (* Еврейская суббота - Шаббат. ( Шаббат - это ритуал, состоящий из молитв,
  сопровождающих застолье). Каждый седьмой день недели - Суббота приносит в дом
  религиозного еврея покой и гармонию, сменяющие заботы и напряженную тревогу
  прошедших будней. Уходят волнения и спешка, а на смену им наступает Шаббат - день мира. Шаббат начинается в пятницу с появлением первой звезды на небе при заходе солнца. Евреи называют субботу Королевой, ждут ее как невесту и готовятся к встрече. В этот день все должно быть чисто и светло: и душа, и сердце, и жилище, и стол).
  
  - Благодарю Вас дон Мигель.
  Дон Мигель ушел в комнаты, а Жан, подозвав сопровождающих его рыцарей, приказал им возвратиться в лагерь.
  - Передайте де Салю что слышали,-и добавил.- Обязательно нужно выставить двойные посты с сменой караула через каждые три часа. Кабаллистос покинули дом загадочного еврея.
  Жан прошел в просторную комнату. Абрахам последовал за ним. Комната была заполнена людьми, читающих по книгам, молитвы. Хозяйка дома приветливо, но достаточно сдержано встретила гостей. Ее большие черные глаза излучали доброту, чуть смуглое овальное лицо, полные губы, плавные движения наполняли дом спокойствием. Она подала гостям чистые полотенца и препроводила их в комнату, где они могли привести себя в порядок.
  Абрахам мыл руки, как положено поочередно: омыл трижды левую руку и трижды правую.
  Жан, умываясь, впервые после отъезда из Франции ощутил руками покрытое густой щетиной лицо.
  - Что, Абрахам, не пора ли помолодеть, удалив признаки старости.
  - По крайней мере, до тех пор Вы не станните королем Канарских островов, этого не следует делать. Удача - капризная дама. Она покинет Вас вместе с вашими седыми волосами.
  Они вышли из комнаты.
  - Барух Ата Адонай Элогкейну Мэлех Гаолам Ашер Кидешану Бемицвотав Вецивану Ал Мицват Эрув... ( Благославен Ты, , Бог Всесильный Наш, Король вселенной, освятивший нас своими заветами и указавший нам соблюдать заповедь Эрува)...,- слышался мерный голос, читающий молитву из Священной книги - Торы.
  Молодая девушка, похожая на свою мать, попросив извинение, спросила: желают ли гости сотворить молитву. Встретив спокойный и даже покорный взгляд, в которых затаилась глубинная грусть предков на рдеющем от смущения лице, Абрахам улыбнулся и присоединился к молитве, повторяя вслед за, произносившим ее, из открытой соседней комнаты голосу:
  - Благодаря этому Эруву нам будет дозволено печь, варить, закладывать кушанья в печь для сохранения его горячим на следующий день, зажигать свечу и делать все необходимое в праздничный день на Субботу. Нам и всем евреям, живущем в этом месте.
  Жан смутился и не знал как ему поступить: не мог же он, христианин, молится иудейскому Богу, хотя знал, что христианская вера исходит от еврея - Иисуса Христа, которого его верование развело с своим народом. Решив, что не будет большого греха, если он прочтет свою молитву мысленно, он в знак согласия с самим собой кивнул головой и отошел в угол комнаты. В нагрудном кармане, у сердца, он носил маленькую иконку своего Ангела - хранителя и, шевеля губами, неслышно про себя произносил:
  - Ангеле Божий, хранитель мой святый, на соблюдение мне от Бога с небесе данный, прилежно молю тя: ты мне днесь, просвети и от всякого зла сохрани, ко благому деянию настави, на путь спасения направи. Амен.
  Из молельной комнаты вышел молодой человек в таласе ( накидка, которую евреи одевают во время молитвы) и белой кипе ( маленькая шапочка, прикрывающая макушку головы).
  
  
  
  
  
  
   Он был строен. Вся его фигура, полная собственного достоинства, пронизывающий взгляд темно - карих глаз, смотрели открыто и смело, вызывая чувство почитания и уважения.
  - Мой сын Риккардо - представил его дон Мигель.
  - Жан де Бетанкур немного придя в себя от неожиданности, поклонился с достоинством.
  - Жан де Бетанкур, Ваша честь.
  - Это наша вторая встреча. Не так ли месье.
  - Ваше лицо было закрыто маской, но я запомнил голос
  - Тогда, на дороге, к Вашей чести, я не разгадал замысла. Для меня это хороший урок. Я уже готов был к нападению, полагая, что меня настиг очередной отряд графа. В засаде находились около полусотни моих людей.
  - Что же удержало вас.
  - Один человек, находящийся сейчас среди вас.
  - ??
  - Он стоит за Вашей спиной.
  - Абрахам?! - удивленно воскликнул Жан.
  - Да, этот тщедушный еврей, кровь которого мне, раввину, не позволительно пролить ни при каких обстоятельствах. Я принес клятву Богу.
  - Ребе, я молю Бога за этого доброго рыцаря, не причинившего мне не только ничего плохого, но и оказавшему мне честь следовать за ним.
  - Вы, еврей просите за христианина, предки которого уничтожили тысячи евреев по навету сумасшедшего Урбана II в крестовых походах, исходящих из Франции.
  - На нем нет крови наших предков. О людях надо судить по делам их,- вступился за Жана Абрахам..
  - Вы честный и справедливый человек, Абрахам,- подавив вспышку гнева, уже более спокойно сказал Риккардо.
  В наступившей тишине, Жан, глядя в лицо Риккардо, спросил:
  - Среди моих людей есть потомки крестоносцев. Но виновны ли они в своем происхождении. Что они должны сделать, чтобы заслужить Ваше доверие и чувствовать себя в безопасности.
  - Сегодня начало Шаббата - день, когда все евреи не должны и не имеют право что-либо делать, тем более противное Богу. Этот день для молитв и отдыха. Я сдержу свое слово, если ваши рыцари будут вести себя достойно, как то положено гостям. Среди ваших воинов есть раненные. Отец поможет им. Это все, что я могу для Вас сделать. Так повелевает ему и мне наш долг.
  - Благодарю Вас. Вы сделали гораздо больше, чем я мог ожидать. Но что движет Вами.
  - Милосердие. Только одно оно и ни что другое дает право человеку просить милости у Всевышнего.
  Гора свалилась с плеч Жана. Опять тень опасности только коснулась его своим крылом.
  - Хватит уже о делах. Нет ничего лучше, как забыть о них, выпить вина и хорошо покушать,-закончил примирением напряженную беседу недавних противников дон Мигель...
  Каждый седьмой день недели - Суббота приносит в дом религиозного еврея покой и гармонию, сменяющие заботы и напряженную тревогу прошедших будней. Уходят волнения и спешка, а на смену им наступает Шаббат - день Мира.
  Шаббат начинается в пятницу с появлением первой звезды на небе, при заходе солнца. Евреи называют субботу Королевой, ждут ее как невесту и готовятся к встрече. В этот день все должно быть чисто и светло: и душа, и сердце, и жилище, и стол.
  
  Хахама мераш, хаилонот нисталка Солнце уже зашло за деревья
  Боу венеце, ликрат Шаббат хомалка Давайте пойдем встречать королеву Субботу
  Хине хи иоредет, хакдаша хабруха Вот она идет святая, благословенная
  Веима малахим цва шалом у менуха И с нею ангелы - стражи мира и покоя.
  
  Шаббат - это ритуал, состоящий из молитв, сопровождающих застолье.
  Обед начался с того, что на столе для каждого были разложены друг на друге три лепешки мацы, покрытые салфеткой.
  
  
  
  Риккардо начал читать молитву:
  - Борух Ата Адонай Элогейну Мэлех Гаолам Ашер Кидешану Бемицвотав Вецивану Легадлик Нер ШабатЙом Тов (Благословен Ты, Бог Всесильный Наш, Король вселенной, который освятил нас Своими заветами и заповедовал нам зажигать свечу на Субботу и на праздник.).
  После этих слов дон Мигель зажег свечи. Женщины закрыли лицо руками. Им недозволенно было смотреть на восходящее пламя свечи. Риккардо продолжал произносить молитву:
  - И были завершены небеса и земли и все воинство их. И завершил Всесильный на день седьмой работу Свою, которую Он содеял. И почил Он в день Седьмой от всей работы, которую Он содеял. И благословил Всесильный день Седьмой и освятил его, ибо в оный Всесильный почил от вершины всякой работы, которую Всесильный сотворил.
  Амен - после каждой фразы повторяли люди.
  Мигель наполнил большой бокал красным вином и, держа его в правой руке, разлил каждому в его чашу. Не миновал этот обряд и чашу Жана де Бетанкура. Жан давно понял, что в жизни надо принимать то, что нельзя изменить. Повинуясь обстоятельствам, он вместе со всеми поднял свою чашу и присоединился к тосту: ле хаим ( за жизнь)
  Риккардо вышел из-за стола.
  - Мне пора уходить отец.
  - Когда мы увидим тебя снова.
  - Не знаю.
  - Береги себя.
  - Бог спасет
  Они обнялись, тесно прижавшись, друг к другу. Риккардо прошептал отцу на ухо
  - Задержи у себя этого рыцаря. Без него его люди не нападут на нас, и мы уйдем спокойно...
  Не плачь мама, не грусти сестренка. Ты стала совсем взрослой. Пора подыскать тебе жениха. В Шаббат надо верить в хорошее.
  - Лехитраот, Абрахам ( До свидания, Абрахам)
  - Лихитраот хаверим ( до свидания друзья). Будь благословен День Субботы, который дарует нам отдых и веселье.
  - Лехитраот Раббе. Благословен Ты, Бог Всесильный наш, Король вселенной, сохрани Тебя в живых, обеспечивший наше существование и доведший нас до сего времени. Аминь.
  Люди, провожали Ребе напевным напутствием:
  
  Йедид нэфэш, ав харахаман. Мешох авдеха эль рэцонеха, ла. Йаруи авдэха кэмо айаль.
  Эль муль хадареха. ( Друг души. Отец милосердный, приобщи раба Твоего к исполнению воли твоей. Побежит раб Твой подобно оленю, преклониться пред великолепием твоим.)
  Риккардо молча кивнул головой Жану. Жан ответил поклоном.
  Евреи продолжали пением праздновать. Шаббат. Высокий голос запел:
  
  Од мир еред элейну Вскоре к нам спуститься
  Йом Шаббат Хатов Благой день Субботы
  Лихводо тахин имейну В честь Субботы мать приготовит много вкусного
  Матамим ларов Много вкусного
  Хор подхватил:
  Бои, бои, хабруха Приди, приди благославенная
  Йом шабат йом менуха Суббота - это день отдыха
  Бойна, бойнаХамалка Приди, приди королева
  Голос вновь возвысился и заполнил комнату.
  
  Ах навсик по аводейну И мы перестанем работать
  Хабайта немахер И мы поспешим домой.
  Ниткадеш ле Шабатейну Мы приготовимся к Субботе
  Бфрахим нер. С цветами и свечами.
  
  И вновь хор с новой силой ответил певцу: Бои, бои, хабруха....
  
  Под пение этой песни и звучание рожка мужчины образовали круг и, положив руки на плечи друг друга пошли, все ускоряя шаг по кругу, меняя положение тела то грудью, то спиной по направлению движения. Но вот круг распрямился, уступая место женщинам, и они плавно закружились вместе с мужчинами. Танец в Субботу для еврейской женщины так же необходим как воздух и вода, Они знают, что здесь всего более могут они обнаружить грацию своих движений- соль свою.
  Их легкая зыблющая походка, одежда, которая своей полупрозрачностью, скорее обнаруживает, нежели скрывает их пластические формы стана и груди. Эта быстрая уклончивая игра рук, из-под которых бросают они свой томный, ласкающий взгляд, эта робкая смелость и скромное демонстрирование свободы необычно, увлекательно и создает еврейскую оригинальность.
  Мужчины, заложив большой палец подмышку жилетки, сопровождали, то сближались с ними, то отходили. Пары менялись. Создавалось впечатление, что все танцующие сплетают невидимую ткань с причудливыми узорами. Звуки рожка постепенно угасали и мужчины, предоставив женщине свою руку, провожали в их комнату.
  Хахома миром хаилонот нисталка Солнце уже зашло за деревья
  Боу унилаве эт Шабат хамалка Давайте пойдем вместе с королевой Субботой
  Цетех ле шалом хакдоша ха зака Пойдем с миром святые и чистые
  Деи шешет ямим эль шувех нехаке И знай, что через шесть дней мы будем ждать ее.
  
  Домашняя обстановка, угощение еврейским блюдом Чолент с кнейдлах
  и вино располагали к беседе.
  
  (* Бульон, из кашерной курицы, в который закладывают мучные шарики изготовленные из муки или молотой мацы на взбитых яйцах с сахаром и куриным жиром - еврейские сладости из мацовой муки, ореховый бисквит, меренги).
  
  Хотя Мигелю очень хотелось порасспросить Жана де Бетанкура о причине нго появления в этом полузаброшенном месте, но долг гостеприимства не позволял расспросы раньше того, как сами гости не начнут беседу. Прибегая к помощи Абрахама, Жан спросил.
  - Ваш сын произвел на меня большое впечатление еще при нашей первой встрече там на дороге. Его манеры поразили нас своим изяществом - Жан усмехнулся.- Когда мы встретились с ним, он был одет в простую куртку ( chaqueta) без позументов и серебряных пуговиц, но его благородные манеры и тон выдают в нем настоящего идальго. Как получилось, что священник стал во главе caballistos?
  Дон Мигель, задумавшийся о чем-то, что только ему было ведомо, начал свой рассказ:
  - Риккардо был раввином в синагоге Кордовы. На свою беду, он влюбился в дочь местного крупного землевладельца. Она тоже полюбила его. Но им было отказано в женитьбе. Тогда они бежали. Но, крытая повозка, запряженная парой лошадей, на всем скаку, наскочив на придорожный камень, перевернулась и его возлюбленная погибла. Риккардо сломал себе руку, у него был поврежден позвоночник но, превозмогая боль, пришел он к ее отцу и повинился перед ним, надеясь на понимание. Ведь он тоже потерял любимого человека. Но его бросили в тюрьму, где он пробыл около года. Меня не допускали к нему, чтобы я мог оказать ему помощь, хотя этот человек нередко пользовался моими услугами. Ему удалось самому восстановить силы и убежать из своего заточения. На его поиски были разосланы по всем дорогам вооруженные наемники, но прихожане спрятали своего ребе в горах. Там он узнал о погромах, которые творились в Кордове, принуждая евреев выдать Риккардо. Но никто не сделал этого. Нам было запрещено жить в Кордове. Нам пришлось искать новое место. Далеко уйти мы не могли и, кое-как обосновались здесь. Так, брошенный на al camino ( дорогу), он теперь стал caballistos. Но, по-прежнему, исполняет свой долг раввина.
  - Когда мы шли в Кордову, то уже были наслышаны,-Жан показал на Абрахама- С каким изяществом, взывая к Богу, он принимал кошельки богатых купцов так, что они сами делали благотворительность на нужды синагоги.
  - Вообще, благодаря ему, андалузские caballistos слывут в Испании самыми вежливыми, тогда как ladrones ( воры ) Кастилии считаются самыми грубыми и жестокими. Риккардо никогда не приказывает купцам ложиться boca abajo (ниц), никогда ничего не отнимал, не обыскивал, а только предлагал отдать, то с чем они могут легко расстаться. Как правило, они отдавали продукты и деньги. Риккардо отпускал их с миром. До его преследователя доходили лишь слухи о том, что владельцы земель, во избежании больших неприятностей, платят ему некоторого рода подать. Более того, они оказывали услуги, заранее извещая его, о намерениях преследователей и тем заслуживают свою неприкосновенность.
  - Нет ничего удивительного в том, что Риккардо легко ускользал от наемников.
  - Редкостью были случаи, когда, несмотря на расставленные по дорогам вооруженные посты, провожающие владельцев товара, Риккардо упускал случай добыть что-нибудь для нищих и обездоленных.
  - Видимо сопровождение было столь малочисленно, что конвоиры предпочитали уговорить купцов отдать часть товара, чтобы не потерять все, а самим сохранить себе жизнь.
  - Так оно и было. Надо заметить, что все caballistos были местными крестьянами, и потому, скрывая лица масками, их трудно было найти, тем более заподозрить в ограблении.
  Дело дошло до того, что между Севильей и Кордовой движение прекратилось, но это только улучшило безопасность сaballistos...Вы не должны держать на Риккардо зла. Он думал, что вы одни из тех, кто все еще пытается поймать его.
  Помолчав немного, дон Мигель счел возможным поинтересоваться, куда его гости держат путь.
  - Вы можете быть уверены, что Риккардо больше не потревожит Вас. Прежде, чем Вы пришли сюда его люди уже сообщили мне об этом. Они сказали, что вы приютили пожилого еврея. Это делает вам честь.
  - Наш путь лежит в Мадрид к королю Кастилии Энрике III.
  - Слышал о нем самые благоприятные отзывы, но есть поговорка :Buenta tierra si no se estuviera tancerca de Castilla ( Хороша была бы земля, если бы не лежала так близко к Кастилии). Мир вам божий, кавалеры. Проявите уважение к моему дому. Примите на дорогу нашего вина.
  Светало. Поблагодарив хозяина за прием, Жан и Абрахам оседлали коней и поскакали к своему отряду.
  В этот предрассветный час Субботы, все для Жана приобрело какое-то новое значение. Его удивило, более того ввергло в религиозный трепет, то что, читая христианскую молитву в еврейском доме, заменяющем им синагогу, в святой день - Шаббат, не вызвал гнева иудейского Бога, что он не покарал его, земля не разверзлась под его ногами, небо не сотрясал гром и молния.
  - Скажи Абрахам, что есть иудейский Бог?
  - Я и сам не знаю. Это надо чувствовать. Это то, что живет в твоем сердце. Когда хочется любить, ласкать детей, делать добро людям - это значит, что в тебя вошел Бог.
  - Но этого хочет любой человек.
  - Кроме тех, кто считает за свое благо убивать, жечь и грабить, прикрываясь именем еврея - Иисуса Христа, чтобы списать на еврейский народ свои прегрешения.
  - Но, как же быть, если тебе грозит опасность или смерть. Поневоле защищаясь, ты должен убить, чтобы спасти свою жизнь.
  - Это очень трудный вопрос, командор, месье Жан. Замысел Бога - спасение всех жертв, замысел Дьявола - превращение всех в жертвы. И что выберет человек в каждое отведенное ему на земле время, зависит, кем ему быть волею Бога спасителем или по воле Демона - убийцей.
  
  И уже не праздным звуком стала лучезарная идея,
  Силой действенною стала.
  Пусть порой еще незрима, молода и неприметна,
  Но она, идея эта, проложив себе дорогу,
  Становилась ощутимым жизненным законом.
  
  Де Саль, издали увидев Жана де Бетанкура, оседлал своего лошадь,поскакал навстречу.
  - Не заметили ли Вы кавалькаду Риккардо? - спросил Жан.
  - Дозорные видели, как не менее трех десятков всадников промчались по той дороге,-
  де Саль вытянул руку, показав направление.
  - Хорошо, - как бы про себя произнес Жан с некоторой долей сожаления оттого, что никогда не встретит этого человека, благородству которого он был обязан жизнью.
  - Вы чем-то обеспокоены или разочарованы, - поинтересовался де Саль.
  - Нет, нет. Я многому научился у этих людей.
  - Вам ли занимать ума у них.
  Жан не ответил. Они уже въезжали в расположение оставленных здесь накануне обозов.
  Тем временем кабаллистос стекались из разных жилищ местных христиан в свое стойбище.
  Некоторых сопровождали женщины. Они не стали входить в лагерь, а распрощавшись стояли поодаль, пока их новые ухажеры не затерялись среди телег и прочей утвари.
  Жан и Гадифер еще раз осмотрели раненных.
  - Я считаю, что потеря одного дня стоит того, чтобы подлечить людей.
  - Что-то раньше я не замечал за Вами такой трогательной заботы.
  - Я многому научился у этих людей,-еще раз повторил Жан.- Через некоторое время здесь будет врач - отец Риккардо. Не стоит говорить людям, что он еврей, чтобы не пугать их всякими небылицами о ереси.
  - Не могу согласиться с Вами, месье де Бетанкур.
  - Сейчас не время для выяснения взглядов. Могу лишь заметить, что кровь у всех красная и одинаково истекает из наших и не наших жил,-решительно закончил разговор Жан.
  - Сейчас необходимо приготовить все, что потребуется для перевязки ран.
  На этом они расстались.
  Дон Мигель де Калоним, подъезжая в двуколке к стану рыцарей увидел Абрахама.
  - Шалом, Абрахам. Ма нишма?. ( Здравствуй, Абрахам. Что слышно?)
  - Бесседер, дон Мигель. ( Все в порядке, дон Мигель)
  - Помоги мне найти месье Жана... О, уже не хлопочи Абрахам. Я вижу, он сам идет к нам.
  - Благодарю вас, дон Мигель. Вы верны своему слову,-встретил врача полупоклоном Жан.
  - Есть одно правило, такое же, как и милосердие, в профессии врача. Он не должен опоздать к нуждающемуся в его помощи, вне зависимости от того в какого Бога тот верует. Перед Богом все равны. Так ли я думаю, Абрахам.
  - Идущий с миром, да обретет Бога в душе своей,-смиренно поклонился Абрахам.
  - Куда прикажете следовать, месье Жан де Бетанкур.
  - Мы уже почти пришли, но дождемся, когда священник закончит утреннюю молитву.
  За дальними возами слышался струящийся голос священника, читающего молитву.
  - О всеблагий Отче Наш, верую притекаю к твоему заступлению и теплою молитвой к тебе призывающих, скоро потщися и избави Христово стадо, огради и сохрани святыми твоими молитвами от посечения мечнаго и напрасныя смерти.
  - Ни в коей мере, командор, не смею прерывать богослужение, но прошу понять, что если Вам напутствие священника в мир иной, важнее спасения жизни, то чем дольше будет продолжаться молитва, тем меньше останется времени для исполнения моей миссии.
  - Вы можете уйти. Никто не осудит Вас.
  - Командор, вы покинули бы поле боя, видя, как погибают люди, которые вам верят?
  Жан смущенно опустил голову.
  - Прошу извинить за мой резкий тон. Я попрошу священника.
  - Думаю, что в этом не будет большого греха.
  - Сказано в Священном писании. ""Полна вся земля славой его, и глядит на него, и проверяет Он: совесть и сердце: служат ли Ему как следует? - тихо проронил Абрахам.
  Священник продолжал,- Тако помилуй и мене, умом, слово и делом во тьме грехов суща, и избавь мя гнева Божия и вечной казни. Христос Бог тихое и безгрешное житие даст ми пожити в веце сем, и избавит мя шуияго состояния, сподобит же деснаго со всеми святыми.- донеслись последние слова молитвы.
  - Амен, - нестройным хором выдохнули облегченно рыцари.
  - Поспешим к страждущим, месье Жан де Бетанкур.
  Они подошли к месту, где де Саль уже расположил все необходимое для осмотра раненных. Несмотря на страдания, которые доставляли им ранения, рыцари мужественно переносили боль. Те, кто еще был в состоянии, произносили слова молитвы и заклинания. Двое лежали тяжело дыша. К ним-то в первую очередь и направился дон Мигель.
  Осмотрев рану, затянувшуюся гноем, дон Мигель раскрыл свой саквояж, разложил медицинский инструмент.
  - Обычно мне ассистирует жена или дочь, но они не осмелились сопровождать меня, чтобы не вызвать подозрений в колдовстве или дьявольщине. Придется Вам, Абрахам занять их место. Надеюсь, на Вас не падет божья кара или гнев христиан.
  - Бог спасет, - смиренно следовал ответ.
  - Итак, приступим.
  Мягкими движениями пальцев он ощупал уплотнение вокруг раны.
  Так, так, - повторял он.- Приступим немедленно.
  Дон Мигель приказал привязать раненого к телеге и держать голову. Надрезав рану и выпустив гной, он обработал ее раствором, приготовленном из настоя трав. Раненый пришел в себя и застонал.
  - Отлично. Он ожил. Теперь дело осталось за малым. Абрахам щипцы.
  Ловким быстрым движением руки щипцы проникли в рану и, не успел раненый дернутся, как наконечник стрелы, засевший между ребер, был уже извлечен.
  - Тампон.
  Дон Мигель заправил, в рану заранее смоченный в растворе целебных трав кусок ткани.
  Лицо раненого перекосилось от боли. Он скрежетал зубами. Руки судорожно вцепились в края телеги, Пот заливал лицо, но ни единого стона не было издано этим человеком.
  Мужественно и даже кажется обыденно, как само собой разумеющееся, принял он боль как нечто естественное.
  - Как зовут тебя.
  - Мишель, - выдохнул из себя свое имя раненный и потерял сознание.
  - Перевяжите его, - коротко бросил дон Мигель, уже направляясь к другому, лежащему на соседней телеге, рыцарю.
  Тот лежал с открытыми глазами и молился: - Отрицаюсь тебе, сатана, гордыни твоей и служению тебе, и сочетаюсь Тебе, Христе, во имя Отца и Сына и Святаго Духа - невнятно бормотал он, видимо прощаясь с жизнью.
  Дон Мигель внимательно осмотрел сквозную колотую рану.
  - Тебе еще рано проситься на тот свет, - успокоил дон Мигель павшего духом рыцаря.
  - Все в руках Божьих. Мне уже ничего не поможет. Вложите меч в мои руки, чтобы умереть
  как, то достойно рыцарю.
  - Если будешь меня слушаться, и согласен терпеть боль, то не только будешь жить, а еще подаришь своей жене многое потомство.
  Раненый хрипло закашлялся- Давно я так не смеялся.
  - Не будем терять время и силы на разговоры..... Абрахам, ты готов.
  - Да, синьор.
  - Спицу с тампоном..... Держитесь, будет больно...
  Медленно входящая в рану спица, продвигающая тампон, выдавливала и очищала рану от застоявшейся в ней сгустков крови. Пройдя насквозь, дон Мигель снял окровавленный тампон и быстро вынул спицу из раны. У раненого, казалось, глаза выскочат наружу.
  - Будь ты проклят, нехристь поганая. Сатана наслал тебя на наши головы, - задыхаясь от боли орал Морис.
  На его душераздирающий крик сбежались рыцари.
  - Сгинь, сгинь еретическое отродье!
  Но раненый вдруг затих.
  - Обморок, - спокойно, упреждая агрессивное недоумение рыцарей, объяснил Абрахам
  - Не отвлекайтесь, Абрахам, Сейчас не до объяснений. Смочите тампон в растворе, - невозмутимо отдавал распоряжения дон Мигель.
  Ему не впервой было принимать на себя проклятия измученных болью людей, когда он вскрывал нарывы на их ранах. Для него возвращение человека к жизни было важнее проклятий. Дон Мигель приставил узкую трубку в рану и стал пропускать через нее раствор, пока он вместе с очищенной кровью не закапал с обратной стороны.
  - Поднесите к его носу нашатырь.
  Морис мотнул головой и открыл глаза. Высушенные жаждой губы просили пить. Пить, - глухо простонал он.
  Какой-то сердобольный рыцарь хотел, уже было, приложить кожаный мешочек к губам страждущего, но властный голос остановил его.
  - Не сметь! Своей добротой ты убьешь его. Передай воду Абрахаму и убирайся прочь.
  От неожиданности рыцарь попятился. Абрахам выхватил у него воду. Другие, не ожидавшие такого отпора, смущенно отступая, отправились во-свояси.
  - Смочите ему губы и полость рта. Сделайте перевязку и не беспокойте его. Все.
  Дон Мигель осмотрел еще трех человек. Их раны были не значительны, и не угрожали жизни. Он стал прощаться с Жаном де Бетанкуром и Гадифер де Салем.
  - Я сделал все, что мог. У тех двоих крепкий организм. Он победит, но не так скоро, чтобы в ближайшее время оседлать коня. Их раны боятся тряски.
  - Я обещаю вам сделать все возможное, чтобы Ваш труд, оправдал их надежды.
  - Счастливой дороги, сеньоры
  - Шалом, Абрахам. ( Прощай, Абрахам )
  - Шалом, дон Мигель. Тода раба эзрахта. Ров тодот б'ад хахнас'ат хаорхим хан'има
  ( Прощайте, дон Мигель. Спасибо за помощь. Спасибо за теплый прием )
  Весь день Абрахам не отходил от раненых. Рыцари занимались своими делами: точили ножи и мечи, чистили лошадей. Заготавливали корм, разбросав для просушки траву на солнце. Трава быстро превращалась в пахучее сено. День выдался жарким, но ветряным.
  Жан проверив посты, отдыхал в своей палатке. Чтобы не испытывать жары он поднял полы палатки и наслаждался прохладой, доносимой до него ветром. Память вернула его к родному
  дому, где оставил он своего сына. Накануне его отъезда из Франции он женился на молодой, но по всему, не робкого десятка девушке, известной в их местах своим своенравием. Ничего не знал он и о том, что происходит в покинутой им стране. Жив ли еще его сюзерен Карл V1. Он истово перекрестился раз, другой, третий. Мысли его перетекли к событиям сегодняшнего дня, и его охватило ощущение покоя. Иудейский бог милостив вспомнил он слова Абрахама. Внезапно он понял, что в мире все сводится к тому христианин ты или нет. Его поразила мысль: ведь христиане получили свою веру от еврея Иисуса Христа. Почему же так враждуют с евреями. В чем они виноваты перед христианами. Жан окончательно запутался в своих рассуждениях. Увидев Абрахама, везущего на телеге копну сена, Жан окликнул его.
  - Зайди-ка ко мне, Абрахам.
  - Что угодно, Вашей милости?
  Абрахам снял обувь и, переступив порог палатки, остановился, ожидая, что скажет командор.
  - Вот что Абрахам, - как-то, немного стесняясь того, что он хотел спросить, начал Жан.
  - Скажи мне так, как ты думаешь. Почему люди, разной веры не могут поладить и жить в мире?
  - За сегодняшней день Вы уже второй раз задаете мне трудные вопросы. Что случилось с Вами? Или Вы перегрелись на Солнышке? - в его карих всегда грустных глазах мелькнула улыбка.- Не люди повинны в том.
  - Тогда кто же?!
  - Мне страшно говорить Вам об этом. Но, как известно истина дороже. Так слушайте, командор: Как часто употребляем мы слово '"Истина''? Но знаем ли, что это такое. Не смутимся же, однако, что повторяем, в сущности, вопрос Пилата.
  Вспомним, что сказал Иисус Христос.- Вера моя не от мира сего''. Не означает ли это, что истина находится только лишь в сознании человека. И сколько есть людей, столько и истин. И только одно истинно - ''Бог един и многолик. Каждый его лик в каждом из нас. Мы все равны перед Богом. Признание этой истины могло бы примерить людей. Беда в том, что каждый считает свою истину непререкаемой. И когда человек, особенно влиятельный, захватив власть, принуждает других признать только то, что он считает истинным и использует свою силу для истребления тех, кто осмеливается думать по-другому. Тогда-то и возникает вражда, которая ловко используется. Самое главное оружие то, что правит миром - это принцип: '' Разделяй и Властвуй'' и, прежде всего властвование над душами людей.
  - Ты меня тоже считаешь таковым?
  Извините, Бога ради, командор, за смутившее Вас откровение
  - Tы был прав - истина дороже....Иди Абрахам. твоя лошадь заждалась тебя.
  - Я уже слышу ее нетерпеливое ржание.- Абрахам снова улыбнулся своей грустной улыбкой.
  Внезапно, Жан понял, что все в мире не имеет значения христианин ты или нет. Кто проникся истиной верой в единого Бога - свободен и независим. Ничто не может напугать его. Любая дорога обязательно приведет его к цели, потому что Бог един и Он повсюду, на каждой дороге. Он почувствовал, как упали с его души тяжелые оковы сомнений и терзаний. Он облегченно вздохнул. Ничто больше не мучило его. Все было ясно, как чистое небо у него над головой, как Солнце, согревающее Землю, как ветер, пронизывающий воздух и приносящий прохладу. Всему отыскалось свое место, все обрело четкость и смысл.
  - Я многому научился у них - вновь поймал себя на этой мысли Жан.
  Успокоившись, Жан направился под навес, где лежали те двое, что перенесли операцию.
  Они спали. Ровное дыхание, спокойные лица лучше всего подтверждали, что их жизнь возрождается. Закаленный и привычный к тяготам жизни организм обладает свойством быстро восстанавливать силы. Но скоро ли смогут они стать настолько здоровыми, чтобы преодолеть дорогу. Оставив решение до утра, Жан пошел осмотреть обозы.
  Надо было убедиться, что завтра ничто не станет препятствием к продолжению похода.
  - Месье де Саль, что скажете? - готовы ли мы оставить столь гостеприимную Кордову - стараясь быть непринужденным, Жан подхватил Гадифера под руку.
  - Это место понравилось Вам так, что я уже начал опасаться, не приняли ли вы иудаизм. Бог весть, что тогда было бы со всеми нами, - Гадифер сдержал себя, чтобы не сказать лишнее.
  - Не волнуйтесь, друг мой, евреи не сделали нам ничего, кроме хорошего. Что касается того, какого Бога почитать, то это дело совести каждого. Не Бог ведет нас, а мы идем с Богом в нашей душе.
  - Вы успокоили меня, как нельзя лучше. Однако береженного Бог бережет. Наши люди, - сменил направление разговора де Гадифер,- Сыты и в меру пьяны. Лошади хорошо отдохнули. Для них заготовлено достаточно корма. Надеюсь, его хватит до самого Толедо
  - Что ж, искренне благодарю Вас, mon sher. Вы славно потрудились.
  - День прожит не зря, - уже более миролюбиво произнес Гадифер.
  Оба старались не обострять начавшееся разногласие и разошлись, каждый, оставаясь, при своем мнении.
  В южной Испании вечер непродолжителен. Но и этого времени достаточно, чтобы дать простор вечернему гулянию. Раздался сухой звук кастаньет - предвестник веселья. Звук, приближаясь, становился громче, все больше становилось тех, кто отозвался на их призыв.
  О непринужденности, с какой испанские женщины обращаются с мужчинами нельзя составить даже приблизительные понятия. Свободный тон царствует здесь, только в разговорах, отчетливо виден в танце, в звучании кастаньет, говорящих откровеннее слов. Здесь совсем молодые девушки говорят о предметах без всякого двусмысленного намека.
  До Жана донеслись переборы гитарных струн. Он направился в их сторону и, пройдя сквозь живую стену спин, окружающих танцующих, стал свидетелем захватывающей драмы.
  Звук гитар, сливаясь с дробью кастаньет, становился все громче и достигли своего форте. В свете костра в круге стоял Алонсо, одетый, как подобает испанскому рыцарю, и одна из тех женщин, что встречала их, когда всадники входили в поселение. Пестрый наряд ее был сшит из дешевой ткани, сплошь затканный золотистыми и серебряными блестками. Юбка, плотно прилегающая к телу, была расширена книзу и чуть прикрывала колени. До этого времени, стоящие поодаль, они устремились навстречу как влюбленные, бывшие в разлуке и обретшие друг друга и на мгновение остановились. Затем медленно шаг за шагом начали сближаться. Подойдя почти вплотную, она откинула гибкое тело и отступила назад. Он стал преследовать ее. Сначала медленно, потом все быстрее. Шаг ее то замедлялся, то она вновь быстро, но недалеко отходила от него. Она словно предупреждала его о чем-то и вновь заигрывала с ним. Он упоенный погоней преследовал ее с все нарастающим пылом. Ее губы были сладострастно приоткрыты. Стук кастаньет становился все громче, все тревожнее звучали гитары. Неожиданно на авансцене появился еще один кабальерос. Одним прыжком он разорвал трепетную нить танца. Мужчины сошлись так близко, что каждый почувствовал жар,
  исходящий от лица своего соперника. Прищурив глаза, виновница спора отошла и встала, выставив ногу вперед и, положив одну руку на бедро, во второй держа перед лицом раскрытый веер. Движения танцующих соперников стали резче, взгляды яростней, каждый мускул трепетал. Они то быстро приближались друг к другу, то также быстро отходили, кружась и замирая. Вдруг в их руках блеснули ножи. Но не успели они вонзить их друг в друга, как между ними оказалась возлюбленная ими. Ножи скрестились над ее головой. Вдруг музыка умолкла. Танцоры застыли на месте. Пауза, длившаяся несколько секунд, была полна драматизма. Снова вступили гитары и их тремолы как бы стряхнули оцепенение. В такт им, хлопая в ладоши и, мелкой дробью постукивая каблуками, стоящие плотным кольцом рыцари и обретенные ими новые подружки, повинуясь неодолимой силе присоединились к танцу, бросая друг на друга многозначительные взгляды...И, хотя танец, вспыхнувшей любви и соперничества пробудил страсть в каждом из стоявшем здесь, в нем не было ничего пошлого. Стихийная, покоряющая сила искренней страсти была в нем. Ничто не могло лучше выразить ощущения и переживания как то, что в естественном виде отражает сама природа.
  Ночь уже вступила в свои права. Ветер стих, словно затаив дыхание от увиденного танца, но из набежавших туч полились дождевые слезы, какие бывают у сентиментальной барышни, пережившей мгновения любви.
  Через несколько минут дождь уже не оставлял надежды на продолжение гулянья. Люди поспешно расходились по разным углам, кто вдвоем, а кто под ближайшие навесы, менять посты. Служба есть служба.
  Жан, скользя по лужам, пока добежал до своей хижине изрядно промок и озяб. На завтра его вновь ждала трудная дорога, полная опасности и, он надеялся что к утру, охвативший его тело озноб пройдет. Не раз это случалось с ним ...
  Звезды угасли. В лучах восходящего Солнца, из разбросанных по всей местности хижин, кто пешком, а кто в седле собиралось рыцарское племя. Помятые лица и не выспавшиеся глаза - лучшее свидетельство того, что ночь удалась на славу. Бутылка хереса - последний дар гостеприимства хозяйки, сопровождала их до водоема, где они, погрузив голову в воду, встряхивали ее, фыркали, привлекая внимание лошадей Лошади, сочувственно ржали, понимая своих седоков. Лениво перекидываясь словами, заменяющими им разговорную речь, они беззлобно подтрунивали:
  - Ну и рожа...Тьфу, смотреть противно.
  - Ты....... Не пугай мою лошадь...
  - Посмотри на меня. Ты выглядишь не лучше.
  - Я бы хотел переспать с той, что откусила тебе серьгу.
  Глоток, другой хереса привел их в нормальное состояние. Они трезвели и уже бодрее гурьбой двинулись в расположении своего станища.
  Священник, осенив их крестом, отошел и встал поодаль, ожидая появления командора.
  Из палатки вышел де Саль, как всегда прилежно одетый. Он оглядел рыцарей. Глаза и выражение лица явно выражали презрение к этому стаду небритых полупьяных рабов собственной наживы. Он уже готов был разразиться отборной бранью, которой владел не хуже самого просоленного штормами пирата, но увидев Жана де Бетанкура решил воздержаться, зная, что тот считает не перегибать палку когда в этом нет необходимости: - пусть живут своей жизнью, лишь бы исправно служили нам - уверял он де Саля.
  - С кем сегодня Бог в ладу. Нет ли потерь. Никто не затерялся в юбках своих подруг, - стараясь выглядеть бодрым, прошелся, вглядываясь в опухшие лица Жан.
  - Похоже, не все еще вернулись на борт, командор.
  - Если рыцарь лежит головой по направлению к нашей стоянке, то стоит помочь им добраться до причала.
  - Я плачу только тем, кто хорошо исполняет свою работу. Клянусь вратами рая, что кто позволит себе удовольствие выше горла, останутся лежать там, где упадут. Награда ждет только тех, кто дойдет до Мадрида.
  Рыцари, допивая последние глотки вина, стали приводить себя в порядок, крепить седла и уздечки на своих скакунах. Те потягивали ноздрями и, узнав по запаху своих хозяев ржали, то ли радуясь им, то ли подсмеивались над ними, почуяв примесь запаха женского тела. Постепенно все вокруг оживало, принимая обычный порядок жизни качующих по всему свету ''джентльменов удачи.''
  Жан крепился, не подавая виду, что с каждой минутой ему становилось все хуже.
  - Абрахам, скачи к дону Мигелю. Попроси его приехать
  - Что случилось, Ваша милость
  - Кажется, я болен. Жар переходит в озноб.
  Абрахам не успел проскакать и полпути, как увидел вороного коня, запряженного в двуколку.
  Бог послал Вас, Ваша милость.
  - Я сам собирался проведать тех двоих раненных. Как они себя чувствует.
  - Благоволением Всевышнего с ними все хорошо.
  - Что же произошло. Ты так взволнован?...
  - Жан де Бетанкур болен. Видимо, он простужен.
  - Скачи, Абрахам, к моему дому. Скажи моей жене, чтобы она дала тебе микстуры, приготовленные по старинным рецептам Авиценны, а я не буду терять время.
  Дон Мигель натянул поводья и конь, послушный его руке, встал на задние ноги и, заржав, галопом понесся к станищу рыцарей. Он застал Жана, лежащего с закрытыми глазами на подводе, под овечьей шкурой. Солнце уже начало припекать. Дон Мигель положил руку на его плечо. Жан открыл глаза и слабо улыбнулся.
  - Вот и я стал Вашей добычей.
  - Что вы, месье. Вы стали добычей обыкновенной простуды. Но это дело времени. Надеюсь, через два - три дня вы вновь будите уверенно сидеть в седле вашего арабского скакуна.
  - Об этом не может быть и речи, уважаемый дон Мигель. Если вы не поможете мне, то пусть меня привяжут к седлу, но я немедленно должен отправляться в Толедо.
  - Ваш путь далек и очень опасен. Может быть месье де Саль пока поведет отряд, а вы догоните их, как только почувствуете себя немного лучше.
  
  
  
  
  - Все в руках божьих - Жан закашлялся, - я не могу полностью положиться на де Саля. Он слишком резок в обращении и горяч в принятии решений.
  К подводе, осадив коня и спешившись, подошел Абрахам.
  - Жена передала вам саквояж.
  - Спасибо, Абрахам, Вы вовремя подоспели.
  Дон Мигель вынул несколько флаконов с жидкостями.
  - Запоминайте, Абрахам. В каждом флаконе настой разных трав, которые надо принимать в определенной последовательности.
  К доктору подошел де Саль
  - Как Вы находите месье Жана.
  - Ему ничего не угрожает.
  Дон Мигель открыл саквояж и достал флакон.
  - Примите микстуру. Она поможет Вам держаться в седле...
  Жан отпил снадобье. Лицо его перекосилось от горечи. Но он сдержался и только прорычал нечто сквозь зубы.
  - Мой долг врача повелевает мне - продолжал как ни в чем не бывало дон Мигель- Просить Вас оставить на мое попечение тех двоих раненых. Сейчас они ни на что не годны и будут лишь обузой в пути.
  - Пусть проведение решит их судьбу - вмешался в разговор де Саль
  Жан не любил когда кто-то принимает решение вместо него.
  Выдержав паузу, он слабым голосом, но твердо сказал
  - Поступайте как-то требует от Вас клятва Гиппократа. Я убедился в Вашем милосердии, не скрывая нахлынувшего, доселе незнакомого ему чувства душевности к этому еще совсем недавно бывшему для него чужим, седоволосому человеку.....
  - Абрахам, подцепи ту телегу к двуколке дона Мигеля. Примите в знак моего искреннего расположения к вам, дон Мигель, моего коня...Прощайте.
  - Прощайте, месье Жан де Бетанкур.
  Священник перед тем, как читать молитву над остающимися на попечение еврея, рыцарями, для избавления их от ереси, осенил лежащих на телегах крестом и сам трижды перекрестился. Религиозная неприязнь даже к человеку, спасшему христиан, вызывала в нем отвращение и боязнь.
  - Господи Иисусе Христе, Боже наш истинный, и ныне смиренно молим Тя, Владыка пресвятой, рабам твоим сим сохрани и избави от боли ко исполнению заповедей Твоих возвраща Твое, бо есть еже миловати и спасати нас животворящим Твоим Духом, Ныне и Присно и во веки веков. Аминь вторили священнику кабаллистос.
  Дон Мигель сел в двуколку, натянул поводья и лошадь пошла. Абрахам стоял, глядя вслед, пока двуколка не скрылась за холмом и цокот копыт перестал доноситься до него. С грустью смотрел он на дом дона Мигеля, стоящего на пригорке, где вновь испытал он чувство родства со своим народом.
  Священник вступил в свои права и его мелодичный голос поплыл над головами коленопреклоненных рыцарей:
  - Боже, Боже наш истинный и живый путю состранствовати и ныне смиренно молим Тя, Владыко пресвятой, и рабам Твоим благодатию спутешествуй. И якоже рабам Твоим, Ангела хранителя и наставника посли, сохраняюща и избовляюща от всякого злаго обстояния видимых и невидимых врагов, и ко исполнению заповедей Твоих наставляюща, мирно же и благополучно и здраво предпровождающа, и паки цело и безмятежно возвращающа.
  И даждь им все благое свое намерение ко благоугождению Твоему благополучно в славу Твою исполнити. Твое бо есть, еже миловати и спасати нас, и Тебе славу возсылаем со Безначальным Твоим Отцом и со Пресвятым и Благим и Животворящим, ныне и присно и во веки веков. Аминь. Воздух дрогнул от пропитых голосов.
  Солнце уже поднималось, прорезав узкую полосу туч, и показалось, озарив окрестности первыми лучами света. Ветер стих, как будто, он не смел, портить этого прелестного летнего утра. Солнце вышло совсем. Вместе с ним, рассеялся туман, освобождая дорогу на Толедо.
  
  Часть 10. Толедо.
  
  
  
   (* Толедо - один из самых древних городов Испании. Если верить легендам, поселение на берегу реки Тахо основали кельты, смешавшиеся с племенами иберов, пришедших сюда на несколько веков раньше. К приходу римлян в 193 г. Оно представляло собой небольшой хорошо укрепленный город Толетум. Защищенная крутыми обрывами, высокими стенами и глубиной реки, крепость была неприступной, но длительной осады выдержать не могла и покорилась Маркусу Фульвиусу Нобилиусу. Город - крепость вошел в состав огромной империи под названием Толедо).
  
  Конная кавалькада обогнула высокий холм, и выехала к стоящему на пригорке дому дона Мигеля. Отсюда хорошо была видна группа всадников, впереди которой на прекрасном арабском скакуне черной масти сидел высокого роста человек. Абрахам узнал в нем Риккардо, но ни словом не обмолвился об этом ни с де Салем, ни с Жаном.
  Жан де Бетанкур лежал на передней телеге. Микстура дона Мигеля облегчила его самочувствие, но резкий кашель все еще отрывал тело от его ложа. Абрахам не отъезжал от него ни на шаг поправлял подушку, сделанную из соломы, завернутую в грубую мешковину, подавал воду, поправлял повязку, стягивающую на лбу его голову.
  Под мерное потряхивание телеги на усыпанной мелким камнем дороге и дробный топот копыт, лежа в полудреме он размышлял о событиях последних лет: думал о своем доме, о сыне, которому оставил в наследство не так много: дом, пару жеребцов и невспаханное поле. Он закрыл глаза. Ему представилось, что он молодой, бодрый и веселый, входит в свой дом. Берет на руки маленького сына, подкидывает его. Жена его пугливо охает, подбегает, чтобы забрать ребенка, а он обнимает их и прижимает к себе. Ах, скорей бы вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, чтобы мог он выполнить задуманное им. Ничто не может забыть свои земные заботы. Он спрашивал себя: что дальше? Жизнь проходит, не доставляя никакой радости. Он открыл глаза и, глядя на проплывающие над ним белые облака, из-под которых пробивались лучи солнца. Его охватило чувство страха и смятения перед этим великим и непостижимым миром. Глядя на икону лика Божьей матери, вложенной ему в руки священником Пьером де Бонтье. Он молился, думая, что понимать всего нельзя, что надо только верить Богу, которого он чувствовал в эти минуты своим ослабевшим телом и крестился, прося простить и помиловать за все, успокоить душу. Он не сразу заметил, что слова молитвы, которые приходили ему на ум о выздоровлении были теми, что произносил Абрахам над Гийомом и Жераром, оставленных на попечение дона Мануэля...
  Время от времени к Жану подъезжал де Саль и, убедившись, что Абрахам на месте, спрашивал как самочувствие месье Жана и возвращался в арьергард, напоминая ему о том, что от него зависит скорейшее выздоровление командора. На что Абрахам неизменно смиренно отвечал:
  - Будьте покойны. Все наставления дона Мануэля будут выполнены. Ему уже лучше. Скоро он опять сядет на своего мерина, и Вы будете иметь удовольствие беседовать с ним.
  День спокойно катился к своему закату. Рыцари накануне хорошо отдохнули и теперь, покачиваясь в седлах весело беседовали, вспоминая и рассказывая, друг другу, о своих впечатлениях и успехах у своих подружек.
  Кони, казалось, скучали по быстрой скачке, но сдерживаемые поводьями, вскидывали головы и недовольно фыркали( всхрапывали).
  Вечером, перед заходом солнца Пьер де Бонтье, по обыкновению, призвал всех на молебен. Рыцари, склонив головы, опустились на одно колено. В наступившей тишине был слышен только один кроткий голос, которым читают одни только духовные чтецы:
  - Владыка Господи ! Услышь нас, молящихся тебе во спасение души нашей. Призри в милостях и щедротах на смиренные люди твоя...услыши и пощади и помилуй нас. Укрепи силою твоею раба Божьего Жана де Бетанкура, помяни правду его, воздаждь ему по благости его, благослови советы его и дела, сохрани воинство его и припояши их силою на брань. Прими щит и меч, и восстанови в помощь нашу для посрамления мыслящих нам зла. Да будет яко прах пред лицом ветра. In nominee Patris et Filii et Spiritus Sancty Amen.( Во имя Отца и Сына и Святого духа.. Аминь)
  - Как ты думаешь, - тихо на ухо шепнул Жан Абрахаму- Молитвы имеют божественную силу?
  - Вы пугаете меня, месье. Если бы я не знал, что Вы больны, то мог бы подумать...
  - Я в своем уме. Но не могу отринуть от себя мысль о том, что мне давно ведомо: с давних времен людским стадом управляет голод, жажда и стремление к власти. Как может Бог допустить такое?
  - Бог есть свет, когда его голос возвышается в нашей душе. Но он слабнет, когда жизнь тела вступает в борьбу за свое существование. Тут человеком овладевают демоны тьмы,страха за свои поступки и принесенные в их угоду жертвы.
  - Как же быть, Абрахам. Повсюду война, повсюду борьба за жизнь. - несогласно поднял брови Жан.
  - Да, месье, вы правы, если она справедлива. Надеюсь, Ваша милость, Вы сохраните в чистоте помыслы вашей души до конца дней своих.
  - Я хотел бы, чтобы так оно и было.
  - Вам было бы неплохо сейчас поспать. Сон лечит не хуже лекарств.
  - Да, да. - усталость уже начала клонить Жана в сонливое забытье.
  С наступлением сна уходило сомнения, исчезал благоговейный и трепетный ужас пред наказанием за содеянные грехи. Отходя ко сну, каждый благодарил Бога за еще один день жизни, каждый просил Бога дать им спокойствия. Все равны во сне.
  Утром нового дня Жан почувствовал себя лучше. Не открывая глаз, он потянулся, расправляя затекшие мышцы, и почувствовал легкое прикосновение чьей то руки, снимающей с головы повязку. Раскрыв глаза, он увидел склоненное над ним лицо Абрахама. Поглаживая свою бородку, он, улыбнувшись, спросил:
  - Ма ш"ломха, месье Жан?
  Но, увидев недоумение на лице командора, перевел слова иврита.
  - Как здоровье, командор?
  Жан, досадливо поморщась от усилия, которое ему нужно было приложить, сел. Оглянулся по сторонам
  - Где мы, Абрахам.
  - Миновали Пуэртольяно.
  Жан как будто задумался, и некоторое время сидел так, приходя в себя. Кашель вернул его к событиям предшествующих дней. Абрахам подал ему флакон с микстурой. Жан поморщился.
  - Мне велено исполнять волю дона Мигеля и клятву Гиппократа.
  - Поскорей бы кончились твои труды - Жан покорно отпил из флакона горькую микстуру.
  Ему захотелось встать с повозки, и он уже опустил одну ногу, как услышал за спиной голос де Саля.
  - Наконец-то я вижу того, кого еще вчера нельзя было назвать Жаном де Бетанкуром.
  Микстуры дона Мигеля поднимут мертвого. Не хотите ли отведать?
  - Эту ужасную гадость? Избави Бог, - де Саль поджал губы в брезгливой гримасе.
  - Помогите мне подняться, - Жан подал руку Гадиферу.
  Он сел на край телеги.
  - Охо...хо - Жан почувствовал, как телега заходил под ним взад - вперед, и он свалился на прежнее место.
  - Вам рано вставать, Ваша милость,
  - Абрахам где ты?
  - Я здесь, месье де Саль.
  - Ему рано вставать. Пусть отдыхает.
  - Вы плохо знаете меня месье. Лошадь была напугана, проскакавшей близко от ее морды, кобылы. Кто этот лихач?
  - Видимо лошадь понесла. Иной раз понять их, как и норов женщины невозможно.
  - На что же наезднику кнут и удила, - недовольно ворчал Жан.
  Жан поднялся без посторонней помощи и прошел к своей лошади. Она встретила его тихим ржанием и подставила под его руку холку. Жан погладил верного коня по шее и, поставив ногу в стремя, сел в седло, довольный произведенным эффектом. Но это было все, на что он был способен. С сожалением вернулся он в телегу и прилег на свое ложе.
  Дремота вновь овладела им. Он заснул, но как ему казалось не надолго. Однако прошло уже немало времени. Солнце перевалило за полдень, и теперь от деревьев по земле стелились длинные тени. Жан приподнялся на локтях. Он увидел, только, молившегося Абрахама.
  - Что случилось, Абрахам. Где все?
  Но, Абрахам, уйдя весь в молитву, не услышал его.
  Жан перевалил за край телеги, и некоторое время постоял, держась за нее.
  - Что случилось. Где люди, - напрягая голос, почти прокричал Жан.
  - Ничего опасного, командор. Пока Вы спали, они решили навестить город Малагон
  - Сто чертей!... Где де Саль.
  - Он с ними, - не понимая, чем рассердил Жана, несмело умерил свой бодрый тон Абрахам.
  Жан обернулся на приближающиеся голоса, перекрываемые громким перезвякиванием металла. Навьюченные на лошадей, связанные уздечками и подпругами рыцари волоком тащили щиты и мечи, вели под уздцы лошадей. Сзади понуро плелись плененные женщины.
  К Жану красивым аллюром подскакал де Саль
  - Рад Вас видеть месье Жан, - успокоив лошадь и сняв шляпу, он изыскано поклонился
  Лицо его светилось гордостью.
  - Я тоже рад Вас видеть месье де Саль. Но моя радость не столь восторженна оттого, что я увидел.
  - Что же так печалит Вас. Воины имеют право взять все, что по праву победителей принадлежит им.
  - Я не совсем понимаю Вас месье де Саль - в голосе Жана послышались нотки раздражения.
  - Мы победоносно взяли город.
  - ??
  - Жители напали на нас, и нам пришлось оказать сопротивление,- слукавил
  де Саль и недоуменно пожал плечами, не понимая, чем не доволен Жан.
  - Вот, оно что. Я рад Вашему успеху. Но, мы на их территории и, вероятно, они не оставят нас в покое.
  - Не беспокойтесь, командор. Вряд ли они посмеют причинить нам неудобства. Их жены сидят в нашем обозе. Это надежный выкуп за нашу безопасность.
  - Не знаю, хорошо ли Вы сделали, что поступили так опрометчиво.
  - Мне ли заниматься таким низким делом, как воспитывать чернь. Чернь имеет право брать все подряд. Другого ей не дано, кроме казни без суда и следствия.
  Так и не поняв недовольство Жана, де Саль откланялся, натянул поводья и пустив лошадь в галоп поскакал к обозу, где был восторженно встречен довольными добычей рыцарями.
  Его устраивало, что в бою они выказывали себя хладнокровными и жестокими убийцами, не знающими раскаяния. Им безразлично за что они убивают людей. Все их мечты сводятся к одному и тому же: захватить побольше добра.
  Абрахам стоял в стороне и как только де Саль отъехал, подошел к Жану.
  - Ваша микстура, командор.
  - Как ты надоел мне, Абрахам.
  - Я пожалуюсь дону Мигелю - с серьезным видом пошутил Абрахам.
  - Давай уже - поддразнил Жан излюбленным выражением Абрахама.
  - Мне действительно лучше. Выпив настой целебных трав и поморщившись, Жан облегченно вздохнул. Присутствие Абрахама как-то незаметно снимало раздражение и успокаивало его.
  - Тем не менее, Вам еще рано гарцевать. Пожалуйте в свой лазарет.
  - Нет, Абрахам. Как бы де Саль без меня не завоевал всю Испанию.
  - Да будет угодно тебе, Господь, Бог наш и Бог отцов наших, направить твои шаги по безопасным стезям - напутствовал его словами из молитвы Абрахам.
  В лагере рыцарей царила оживленная торговля. Рыцари спорили, обмениваясь захваченным добром, не уступая в искусстве заправским менялам. Здесь же де Саль присматривал и покупал для себя различные золотые вещицы.
  Суета и гомон, получивших удовольствие от успешной резни рыцарей, постепенно переходила в обыденность походной жизни. Слышались окрики лошадей, цоканье копыт, спешащих к своим хозяевам лошадей, сквозь которые пробивался плач несчастных женщин. В быстро наступившей темноте на небе между тучами, заняли свое место звезды и молодой месяц. В отсвете костров мерцали фигуры постовых. Все погрузилось в беспечный сон. Только изредка слышалось сквозь сон неясное бормотание да шелест листвы на деревьях, потревоженных порывом ветра. В это безмятежное сонное дыхание людей начало примешиваться потрескивание горевшей древесины, запах гари и тревожное ржание коней.
  - Вставайте, вставайте, бегали постовые между телегами.... Пожар! Лес горит! Спасайте манатки.
  От крика постовых поднялся переполох. Сон слетел с рыцарей. Каждый бросился спасать свое добро.
  - Оставьте шматье, спасайте лошадей - кричал Жан.
  Де Саль метался между деревьями, старясь погасить языки пламени. Но все было напрасно.
  - Бегите сюда, бегите сюда, месье де Саль. Помогите мне тащить телегу
  - Давайте подгоним лошадь...
  - Некогда запрягать.
  Жан и вслед за ним де Саль подбежали к ближайшей телеги и, захватив оглобли, стали тащить ее. Вслед за ним, в телеги впрягались другие и вытаскивали их на свободное место за кромку леса. Благодарения Бога он был небольшой. Наконец, все перебрались в безопасное место. Пламя горевшего леса то терялось в черном дыму, то вновь вспыхивало, поднимаясь к верхушкам деревьев. Лес догорал, Его жар обжигал стоявших в немом молчании и завороженных игрой огня рыцарей. Стоя на коленях, взывал к Всевышнему священник: Боже отец наш, не отвержи нас от лика твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но, по
  вилицей милости твоейи по множеству щедрот твоих, презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови в утробе нашей...
  - Где телега с женщинами - повернувшись лицом к рыцарям, вдруг вспомнил де Саль.
  В панике и неразберихе они не сразу заметили, что телега с их пленницами и награбленное добро исчезли. Рыцари молчали. Суеверный страх охватил их. Исчезновение бесследно людей они могли объяснить только проделками Сатаны.
  Зычный голос Жана вывел их из оцепенения.
  - Нечего рты раззевать. Вот цена вашей победы. Благодарите Бога, что Вам оставлена жизнь. Уверен, что в следующий раз вы будете болтаться на виселице. Теперь запрягайте лошадей и как можно быстрей уберемся отсюда, пока весь город не собрался здесь.
  - Вас же месье де Саль прошу отобрать несколько человек, сколько сами решите и устройте заслон, медленно отступая в течении полчаса, пока остальные не отъедут на безопасное расстояние. Нам очень повезет, если о нас еще не знают в придорожных городках и селах.
  - Де Саль, чувствуя вину за ''победный'' грабеж поспешил исполнять приказание.
  - Где мы потом найдем Вас, - забеспокоился де Саль.
  - Я буду оставлять по две стрелы через каждые двести метров.
  Чувство раздражения против де Саля было столь велико, что он забыл о болезни. Доверие к нему рыцарей было главным в достижении цели. Кто позволял себе ослушаться или не выполнить его приказание мог навсегда оставаться его врагом, к которым он относился с насмешливым презрением, но без оскорбления чувства собственного достоинства.
  Рыцарей не надо было долго увещевать. Чувство опасности было им знакомо чуть ли не с пеленок. Сборы были как никогда быстрыми. Потеряв сено, часть продуктов и воды, которой тушили телеги, рыцари спешно удалялись по темной дороге. Ночь догорала в свете пожара и отборной ругани.
  С рассветом все они уже собрались вместе довольно далеко от места происшествия. Утренняя молитва звучала призывно, но не так бодро. Рыцари еще не потеряли веру в всесилие Бога, но уже уверовали в силу Сатаны. Нашлись и те, кто видел постигшую их беду в том, что с ними идет Абрахам, который своими молитвами наслал на них беду.
  Кто-то вспомнил, что его касалась рука еврея - врача. И, хотя раны их быстро зажили, они боялись порчи.
  - Нам не будет покоя, пока с нами идет иудей.
  - Это они погубили Иисуса Христа.
  - От них все наши несчастья и страдания.
  Так ворчали они. Однако, помня о помощи врача, не решались на большее.
  - Вы, христовы слуги, знаете ли, что Иисус Христос - еврей, родившийся в Израиле. Вы приняли его веру. Но она только в Ваших мозгах. Но никогда она не дойдет до Вашего сердца.
  - Как смеешь ты мерзкий иудей прикасаться к нашей святыни.
  - Пусть разразит меня Господь на этом месте. Абрахам вскинул руки к небу и вскричал: Иисус - сын Бога покарай меня, если я говорю неправду.
  Наступила жуткая тишина. Солнце, по-прежнему, сияло на голубом небе. ....
  - Свят..свят, бормотали испуганными голосами рыцари, осеняя себя крестным знамением.
  Суеверный страх овладел ими. Никогда никто из них не призывал Бога покарать себя даже за самые мерзкие преступления.
  - Вы видите, Абрахам ни в чем не виноват. Он останется с нами, до тех пор, пока я ваш командор... Чем скорее мы унесем отсюда ноги, тем живее будем.
  Утро осветило унылые лица рыцарей, которые в подавленном состоянии двинулись в дорогу. Жара и засуха, несмотря на курчавые облака, изредка заслонявшие солнце изнуряли одетых в доспехи рыцарей. Приходилось спешить, не останавливаясь даже в тех местах, где можно было дать животным пощипать траву, усыпанную бусинками росы. Но и этой скудной пищи вскоре не стало. Лошади ржали, не находя корма в сожженных солнцем лугах. Дорога, по которой шли рыцари, пряталась в мелком песке. Телеги увязали в мягкой, душной пыли. Пыль месилась лошадиными копытами и колесами телег, поднималась и стояла, витала в воздухе, влипая в глаза, уши, ноздри людей и лошадей. Повязки не избавляли, а лишь дополняли мучения: пыль оседала на их влажной поверхности, и дышать сквозь эту преграду было совершенно невозможно. Чем выше багровым шаром поднималось солнце, тем мучительнее было положение: при полном безветрии люди задыхались в этой неподвижной атмосфере.
  Абрахам, подъехав к Жану, кашляя и отплевываясь, выдавил из себя
  - Месье Жан, разрешите сделать остановку. По моему разумению надо связать телеги друг с другом в одну цепь, и запрячь в них всех их всех лошадей. Тогда всадники будут скакать
  впереди колонны, где пыль еще не поднялась. Тем самым, можно облегчить участь людей.
  - Отличное решение, Абрахам. Пусть мы потеряем некоторое время, но пойдем быстрее и сохраним силы.
  - К тому же, Ваша милость, если говорить об опасности неожиданного нападения, то его можно ожидать только сзади. Обоз защитит нас и даст время на отражение атаки. Можно посадить, кого-нибудь смотрящим в обратную сторону.
  - Надеюсь, что де Саль, идущий сзади , как раз кстати, прикроет нас.
  Жан поднял руку вверх. Рыцари остановили коней.
  - Надо перестроиться - Жан, подъезжая к каждому, распределил очередность движения и первые два рыцаря заняли место впереди колонны.
  Томимому беспокойством Жану кажется, что отряд, пополненный контрабандистами в Кордове самыми лучшими, самыми выносливыми конями движется словно черепаха. Часть отряда с де Салем еще даже не виден. И следует подождать их. Но нужно скакать быстрее так, как только можно. От этого зависит их жизнь. Хотя это не просто: лошади роняют пену, пот заливает людям глаза.
  
  
  
  
  И как раз в это время жители окрестных селений, устроив засаду, напали на отряд де Саля, уже приближающийся к основной кавалькаде рыцарей. Всадники, идущие впереди, разворачиваются и налетают на противника.
  - Так хочет Бог - с боевым кличем, они набрасываются на врагов, разрывают кольцо окружения, и соединяются с попавшими в беду. Одни сражаются, сидя в седле, другие спешились, орудуя мечами. Противники, сцепившись в клубок, катаются по земле, не разжимая объятий. Никто никого не щадит даже после смерти. Гасятся жизни. С той и другой стороны трупы мешаются под ногами. Христиане дерутся отчаянно, безрассудно, проявляя отвагу и боевое искусство, позабыв о голоде и жажде. Их движения четки и уверены. Но силы неравны и их так мало осталось. Нелегко одновременно совершать подвиг и сохранять себе жизнь. Одно мешает другому. Но никто не думает об этом. Но их уже теснят со всех сторон. Напрасно они бьются как рыба в сети, и раздают налево и направо смертоносные удары, На место одного убитого врага немедленно заступает другой. Люди кричат, машут мечами. Упавшие стонут, хрипят. Те, кто утратил оружие, душат друг друга, вцепившись в горло, пускают в ход зубы. Нет, нормандцы никогда не уступают и бьются до конца.
  Уже рухнул с коня Жосеф, погиб Поль, обливаясь кровью, упал на колени Мишель....Еще немного и отлетят души нормандцев, что пришли с Жаном де Бетанкуром.. Все встретят здесь свою смерть. Ни один не вернется в свою таверну.
  Стиснув зубы, Жан врывается в самую гущу. Пробивается к де Салю. Лицо забрызгано кровью. Она струиться за ворот изрезанных доспехов.
  - Надо отступать - задыхаясь умоляет де Саль.- У нас не останется никого в живых.
  - Я не могу бросить людей - Жан отражает удар и втыкает меч в налетевшего на него юношу в короткой кольчуге. Тот осел, упал, и шлем покатился с его головы.
  - Уходите Годифер...Я продержусь еще....
  Неожиданно преследователи остановили битву. Видимо, им нужен был только
  Гадифер де ла Саль. Но, он уже был надежно прикрыт подоспевшими на помощь испанцами.
  С несколькими раненными, но, оставшимися в живых испанцами, Жан де Бетанкур покинул побоище. Когда пыль осела, Жан с священником Пьером де Бонтье и пятью испанскими рыцарями вернулся на место побоища. Никого из тех, кто мог бы подняться, не было. Хоронить по всем рыцарским правилам не было возможности. Рыцари собрали трупы своих товарищей. Священник произнес молитву за упокой души. Положив трупы друг на друга, их предали огню. Смерть собрала свою жертву, приняла их в свои объятия.
  Солнце безмолвно и равнодушно глядит на мертвое поле, осветив весь ужас понесенных потерь. Силы оставили его и он медленно побрел, опираясь на рукоять своего окровавленного меча.
  - Почему молчит Бог, почему не предупреждает убийство и мучения - в душе Жана зарождалось новое чувство - безысходность существования.
  День прошел в напряженном молчании. Изредка рыцари останавливались на отдых.
  Из-за ближайшего горного хребта вышла полная луна. Погожий апрель стоял в покинутых долинах. Но, видимо, вражьими чарами гонит ветер песчаную пургу, не предвещая легкого пути. Пыль забивает горло, сечет глаза и лицо, склеивает ресницы. Из свистящего тумана единственное спасение уйти в горы. Узкая тропа вьется по ущелью, под каменными выступами, забирается вверх к горным вершинам, проходит по краю пропасти. Суровый смертельно опасный каменный мир, норовит сбросить чужаков в бездну. Объятые ужасом кони храпят, оскальзываются на крутых подъемах, отказываются идти
  - Вперед, вперед - подбадривает Жан своих спутников- Кто отстанет, погибнет.
  Голос его вязнет в лабиринте скал, и только блеск доспехов обозначает след в след маршрут движения. Выбиваясь из последних сил, движимые только инстинктом самосохранения рыцари, священник и Абрахам, уповая на милость Всевышнего, ели передвигая ноги,
  идут за командором. Но вот, наконец, перевал. Всадники, придерживая поводья, удерживают скользящих по склону лошадей.
  - Осталось совсем немного... Соберите силы... Будьте осторожны и внимательны, - прокладывая маршрут, отрывисто предупреждал путников Жан.
  Спуск закончился, и насколько хватает глаз, пред ними предстала покрытая молодой зеленью равнина.
  - Не самое безопасное место для малочисленного отряда измученных людей - оценил обстановку Жан.
  Его острый глаз остановился на черном силуэте одиноко, далеко стоящего дома.
  - Пока кони еще способны нести нас, поспешим к тому дому. Здесь оставаться нельзя. Мы видны со всех сторон.
  Положив головы на холку, и, обняв шеи коней, рыцари, вверяя свои судьбу провидению, последовали за командором. Подъехав к дому, всадники с трудом сползают с коней. Пошатываясь на затекших ногах, бредут к полуразвалившейся хижине, вваливаются в распахнутую дверь и валятся на широкие, стоящие вдоль стен лавки и глиняный пол, устланный соломой.
  Мгновенно все погружаются в царство сна. Воздух быстро наполняется едким запахом потного мужского тела. Но никто не чувствует его.
  Только священник, не терпящий зловонья черни, ложится у порога дома. Несмотря на усталость, сон не приходит к нему. Неотступно за ним следует сомнения: почему молитвы к Богу не приносят облегчения пути и множат жертвы. Погубленные жизни не столько тяготили его, сколько опустошали душу безверием. Он тяжело вздыхал, клал персты на чело, крестясь, успокаивал себя тем, что все происходит по велению божьему
  '' Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа'' (In nominee Patris et Filii et Spiritus Sancte )
  Стоя на коленях он чертит в пустоте крест, славя пресвятую троицу, и ему слышится, как весь невидимый мир отзывается Аминь! Во истину так! Усталость одолевает его и последнее что он видит перед тем как уснуть простертый над землей крест - начало всего сущего, перепутье на котором сходятся жизнь и смерть.
  На их счастье в доме сохранилось кое - какое подобие очага. Немного придя в себя, Абрахам развел огонь. Из походной сумки, которую повсюду возил с собой он выгреб остатки муки.
  Наступили дни праздника Пейсах (15 - 22 нисана - 3-10 апреля ), когда все евреи, отмечая исход из Египта, пекут мацу ( лепешки из незаквашенного теста, которые Тора повелевает, есть в дни праздника Пейсах.).
  Выйдя за порог дома, он обнаружил колодец, из которого набрал воды. Замесил тесто, развел огонь в печи и начал печь мацу.
  Горячий воздух обжег ноздри спящих рыцарей. Еще не понимая, что лучше продолжать спать, наслаждаясь запахом свежего пресного хлеба или, преодолев разлившуюся по телу истому, встать и, наконец, утолить голод и жажду недолго боролось в них. Голод не тетка. Рыцари медленно поднялись и уселись на лавки. Потягиваясь и расправляя затекшее мышцы, ошалевшими глазами смотрят, как на чудо, благословенный огонь. Снимают прилипшие к их телу одежды. Складывают ближе к очагу...
  На столе расставляется горячая похлебка и, чудом сохранившиеся пара бутылок хереса. Стопкой стояла маца
  - О всеблагий, Отче наш, прими души смиренных рабов божьих в врата твоя.
  Избави Христово стадо от волков, губящий нас, избави от иноплеменников и междуусобныя брани, от глада и посечения мечнаго, напрасныя смерти, а также помиловати мужей в сем доме сидящих.
  Молча опрокинули чаши. Покашляв, приступили к обедне. Взяли по лепешке мацы и повертев ее в руках устремили взгляды на Абрахама. Абрахам заметил, что оказался в центре внимания.
  - То, что вы держите в руках, - без тени смущения начал Абрахам- Называется маца. Она накормила всех евреев, когда они уходили от рабства из Египта. Маца считается чистой, кашерной пищей и никому не приносит вреда.. Вы можете есть ее без всякого опасения. Истинно говорю Вам. Рыцари несмело надкусили лепешку. Вкус не имел для них большого значения, но лепешка, весело захрустевшая у них на зубах, вызвало прилив веселья. Уныние, не покидавшее их последнее время, само собой исчезло Что кручиниться, если они живы. Животы наполнялись сытостью. Херес разливался по телу хмельной волной.
  - Расскажи нам, Абрахам, что ж это за такой ваш праздник?
  - Это произошло в расцвете весны, в 15-й день месяца Нисана, когда евреи совершили Исход из Египта, где они терпели много бед. Рабами были мы фараону в Египте, и вывел нас оттуда Бог, Господин наш, рукою сильною и мышцею простертой. Если бы Пресвятой, да будет Он благословен, не вывел бы отцов наших из Египта, то мы, и дети наши, и дети наших детей остались бы рабами. Когда уходили, то не успели испечь себе хлеба на дорогу; они взяли
  тесто, которое еще не успело скиснуть, и спекли пресные лепешки - мацу. Поэтому, мы празднуем эти дни, как избавление от рабства и едим мацу.
  И еще сорок лет после этого дня водил евреев Моисей по пустыни, чтобы забыли они раба в себе и почувствовали свободу.
  Тихим, проникновенным голосом Абрахам запел песню ""Авадим айину"" -
  ""Рабами мы были "": Авадим айину, айину. А та бэнэй хорин, бэней хорин, авадим айину . Ата, ата бэнэй хорин, авадим айину ата ата бэнэй хорин,. Бэнэй хорин.
  Рыцари еще подняли бокалы, чтобы поздравить Абрахама, к которому они уже не питали вражды.
   Пабло запел песню об идальго Диего, следующего со своим слугой за сеньором доном Энрике и она проникла в глубину души. Суровые лица потеряли угрожающий вид. Промытыми хересом глотками, издавали они приятные для слуха звуки, разложив песню на два голоса.
  
   Слуга
  Por que vas, Gallardo mozo al pais de las monteras ?
  Que llenan los bosques deAlhambra?
  ( Для чего идешь ты, добрый молодец в страну шапок. Для чего оставляешь
  сферы удовольствия и радости, напоняющие рощи Альамбры. Жители восточной стороны гранадских гор не носят шляп, а небольшие шапки из черного сукна с отложным козырьком. Эти шапки называются monteros)
  .
  Диего
  Tengo que seguir las huellas. De mi senor Don Que a la Puebla de Fadriqu Enrique
  se marcho, a mirar las bellas maravillas de la Segra Sierra.
  ( Должен я следовать по стопам моего сеньора дона Энрико, который
  поехал посмотреть на прекрасные чудеса Сиеры - Сагры)
  
  
  
  Слуга
  Y pudiste sin espanto Dejar tu querida esposa, Igual a la Aurora Hermosa?
  No te conmovio su llanto? O no es bella la senora tuya?
  (И ты мог без страху оставить твою милую супругу , подобно прекрасному утру. Тебя не тронул ее плач? Или нехороша твоя сеньора )
  
  Диего
  Si, es mas Que larosa en pimavera, encantadorа Mas ahora yo quisiera Su sonrisa, seductora. Que al vino tinto de Caravaca.
  ( Она очаровательнее, чем роза весной, - и теперь мне больше хочется ее
  соблазнительной улыбки, чем красного вина из Караваки )
  Потом Диего спросил слугу, женат ли он. Слуга отвечал, что нет, и далее пение продолжалось под мелодию фанданго о том, что у него есть любимая и что она хотя бедна, но очень хороша.
  Tengo perlas y diamantes,Como el rayo del cielo
  Tengo oro tengo hlata, derriba orgullosas palmas,
  Marfil y tela dorada asi queman todas las almas
  De todo tengo en abundante, tus miradas de fuego.
  Si tu me quieres, nina de mi alma. Benditos sean tus hermoss ojos
  
  Ay! Tu granadina boca. La nieve de la Sierra,
  Es mas bella y es mas sana compite ella por ventura,
  Que el frescor de la manana, con frescor y con blancura,
  Que en mayo los lirios toca con los pechos que encierra
  Aromas son los aires que tu inspiras. La sencilla alcandorita tuya?
  
  ( Есть у меня жемчуг и брильянты, есть серебро, слоновая кость и золотые ткани - все есть в изобилии, если ты меня любишь, дитя души моей. Ах, твой гранатовый ротик прекраснее и слаще, чем свежесть утра, которая ложится в мае на лилии. Ароматен воздух, которым ты дышишь. Как луч молнии с неба раздробляет гордые пальмы, так сжигает все души твои огненные взгляды. Да будет благословенны прекрасные глаза твои! Снег Сиерры сравняется ли, например, с свежестью и белизной грудей твоих, которые охватывает твоя простая сорочка? ).
  
  Жан слушал пение испанцев, облокотившись локтями и охватив голову руками, он в полудреме вспомнил, как однажды на всем скаку чуть не сбил бедно одетую девочку, неожиданно выбежавшую из его сада с корзинкой фруктов в руке. Жан во время остановил лошадь. Увидев знатного господина, девочка испугалась, поставила корзинку, отбежала и спряталась за толстое дерево. Ее ясные голубые глаза с мольбой смотрели на Жана. Ему стало жаль эту девочку, у которой не так много радости в жизни и, что она могла подумать, что он может наказать ее за этот ничтожный проступок.
  Жан отвернулся от ее взгляда, тронул поводья и поехал к своему дому. Спиной он почувствовал и, оглянувшись, увидел как девочка, пологая себя в безопасности, выскочила из засады, быстро подбежала к корзинке, еще раз бросила взгляд на Жана и, что было сил, побежала пока не исчезла как видение. Не такими ли должны быть его отношение к этим простым людям, переносившими вместе с ним все тяготы трудного и опасного пути. Не так ли должен он не замечать их мелкие доступные им прегрешения.
  Испанцы, закончив пение, продолжали сидеть, пуская густой дым сигар и погруженные в свои мысли. Вечер незаметно подкрался к уставшим за день людям, навеял дремоту и уложил спать.
  Чуть забрезжил рассвет. Жан встал, потянулся, сбросил остатки сна и вышел из жилища, давшего кабаллистос пристанище. Он увидел Абрахама, стоящего в талисе с какой-то коробочкой, привязанной ко лбу и молящегося Всевышнему. Тихо зазвучал его голос: борух ато Ад - эйной Эл - эйhэйну мэлэх hоэйлом, ашер кидшону бэмицвейсов вэцивону леhисатейф бэцицис.
  - Что обозначают эти слова, - также тихо спросил Жан.
  - Это слова, обращенные к нашим заповедям: ""Благословен Ты, Господь наш, Владыка вселенной, освятивший нас своими заповедями и повелевший нам закутываться в цицит!
  Молитвы наши читаются под этой накидкой, которая называется талис едва слышным шепотом, так чтобы сам молящийся мог услышать внутри себя голос Бога. Если Вы, командор, желаете, чтобы сегодня Вашу душу посетил Бог надо, чтобы его заповеди были у Вашего сердца.
  - Что это за штуковина, которую ты привязал ко лбу - Жан все с большим интересом разглядывал Абрахама.
  - Разрешите Вашу левую руку, Жан.
  Абрахам вынул из сумки две коробочки с прикрепленными к ним кожаными полосками.
  - Эти коробочки называются тфилин
  
  
  В них, Ваша милость, слова Святой Торы, которые, если расположить их так, как, то требует обряд, входят в Ваше сердце. Ваше сердце наполняется милосердием и насыщает им все живое.
  Абрахам обвязал руку Жана ремнем.
  - Повторяйте за мной: ""борух отоАд- эйной Эл - эйhэйну мэлэх hоэйлом, ашер кидшону бэмицвэйсов вэцивону лэhониах тфилин. ( Благославен Ты, Господь наш, Владыка вселенной, освятивший нас своими заповедями и повелевший нам надевать тфилин!)
  Спокойный, проникновенный голос Абрахама, успокоил Жана. Ему действительно хотелось провести этот день в согласии с Богом.
  Он подошел к колодцу, зачерпнул ведром воду, освежился. Было тихо. Красный шар солнца по-прежнему заливал поле ярким светом. Лошади пощипывали траву, ожидая своих хозяев. Абрахам стоял, покачиваясь, читал молитву.
  Был полдень.
  - Что, Абрахам, о чем говорит твой Бог. Дотянем ли до Мадрида.
  - Да будет то угодно Богу нашему и Богу отцов наших вести нас мирными дорогами и направить шаги наши по безопасным стезям, то благоволением Господа нашего Всесильного, выведет нас на верный путь - Абрахам вознес руки вверх.
  Жан перекрестился
  - Да будет на то воля твоя.
  Абрахам с удивленным видом вопросительно посмотрел на Жана, но не стал ничего говорить, не поняв к какому Богу отнести его слова.
  - У меня больше нет французов. Пьер де Бонтье не знает испанского. Кто будет призывать их молитвами, и отпускать грехи?
  - Религиозность на Пиренеях во многом утратила свое значение.
  - Мне тоже так показалось. Чем объяснить это?
  - Каждый раз новые завоеватели приносили с собой другую религию, насильно принуждая покоренный ими народ исповедовать враждебную им веру. Но, принятая под страхом смерти, она не становилась их убеждением. Поэтому мало кто ее серьезно воспринимает. И без молитв испанцы очень храбры и охотники до сражений. Вы должны были, командор, сами убедиться в этом.
  - Может быть, они лихо сражались потому, что не хотели уступить в храбрости французам?
  - Испанцам нет необходимости искать себе героев среди других. Они почитают своих.. Их вдохновляет имя Сида - этого символа рыцарства.
  - Как же я должен поступать, чтобы удержать то последнее, что у меня осталось?
  - Испанцы не будут расточать любезности, но они никогда не обойдутся с Вами холодно и, Вы даже можете рассчитывать на учтивость и приветливость, если не будите сами тяготиться их присутствием и никогда не переступите ту черту, за которой стоит их чувство собственного достоинства. Всякое обращение к ним начинайте со слов ''Ваша милость'' и не забывайте произносить имя, начиная с дружеского ''don''. В остальном, я, не погрешив против истины, возьму на себя.
  В дверном проеме один за другим выходили кабаллистас ( un caballista valiente - отважный наездник ). Поглядывая на небо, расправляя тело и почесывая затылок, они особым свистом
  подзывали своих коней. Привычно распрягали их, снимали седла и поводья. Не спеша, повели лошадей к колодцу на водопой и, затем, принялись чистить их. Во всех их движениях чувствовалась свойственная только испанцам основательность. Жан, и Абрахам последовали их примеру, чем вызвали интерес испанцев. Они оживленно переговаривались друг с другом, поглядывая на Абрахама.
  - Как думаешь.... Что если слуг не будет, станет ли идальго чистить свою лошадь?
  - Вот, смотри. командор - hidalgos ( дворянин ), а справляется с конем не хуже нас. Да и в битве не прятался за наши спины.
  - Зато святому отцу лошадь как чужая баба, - никак приноровиться не может.
  - Грех так говорить.
  - Почему же грех. Наши господа такие же люди. Их, тоже, как и нас, мать родила.
  - Только их на мягком ложе, а тебя в хлеву.
  - Успокойся. Не ищи понапрасну ссоры. Кому как Бог решит, так и на роду будет написано.
  Абрахам понимал, что говорят испанцы, но на вопрос Жана- О чем они? Ответил:
  - О своем.
  Тем временем тени становились длиннее. Злое жгучее солнце постепенно покидало равнину. Кони уже были под седлом, и в предчувствии бега нетерпеливо перебирали копытами.
  Жан собрал испанцев. Они окружили его, держа коней под уздцы.
  
  Под длинным плащом ( la capa), прикрывавшего расшитую золотом короткую куртку; обтянутые широким шарфом вместо пояса, под которым виднелся нож ( наваха). Плотно прилегающие к телу штаны до колен, башмаки с пряжками и широкополая шляпа, прикрывающая глаза довершали костюм и портрет испанского махо.( махо - простые люди, которые работали кузнецами, ткачами, но чаще промышляли контрабандой; женщины - маха служили кабатчицами, чинили балье, торговали на улице фруктами и цветами. Одежда: кроме платья открытые туфли, глубокий вышитый лиф, перекрещенная через груди яркая шаль, а в праздники украшали волосы высоким гребнем и накладывали на голову мантилью, которую ни в коем случае нельзя закрывать лицо. За подвязкой левого чулка находился маленький кинжал. Шумливые, бойкие до грубости, притягательные обманчивой доступностью.)
  Он начал говорить медленно, обдумывая каждое слово, стараясь уложить свою мысль как можно короче.
  - Ваша милость, кабаллистас. Каждый из Вас может сейчас решить идти дальше или повернуть назад.
  Всматриваясь в лица, напряженно ждал ответа. Прямые тяжелые пряди волос обрамляли суровые лица, точно вытесанные из камня. За поясом каждого кинжал, в руках, с твердыми, как камень ладонями широкий короткий меч. ( ногти коротко обкусаны для того, чтобы обломками не воспользовались колдуны, наводящие порчу) Прошла минута другая. Рыцари, посматривая друг на друга, заговорили.
  - Боимся мы тоскучей хвори, насылаемой ведьмами на тех, кто покидает родной край. От кручины человек чахнет и слабеет до того, что тень его бросает и бежит к покинутому дому. Человек тогда сам становится похожим на тень.
  - Тоскучая хворь не пристает к рыцарям, а только к врагам Иисуса Христа. - вмешался священник, услышав перевод Абрахама. - Перед рыцарями весь мир открыт.... В любой христианской стране даже на краю света, встретите брата своего. В этом слава и сила Господа нашего. Да славится имя Его во веки веков.
  Жан продолжал.
  - Обратная дорога не ближний свет. Нас слишком мало. Возвращаться по тем дорогам, где нас запомнили, слишком опасно. Долго ли попасть в лапы маврам или арабам.
  Если вы пойдете со мной до Мадрида, обещаю вам королевскую милость и посвящение в благородные рыцари. Согласны ли вы?
  - А что, не мешало бы нам, севшим на добрых коней, добыть славы, а заодно и получить прощения грехам нашим - воспряли духом кабаллистос.
  - И то, caballistas. Зачем нам нести вечное тягло и возвращаться к прежней жизни.
  - Ты прав, рано ли поздно ли наше блаженное время уходит, а впереди болезни и старость.
  - Мы пойдем с тобой пока не достигнем Мадрида.
  Абрахам, переводивший весь разговор спросил у Жана разрешения сказать несколько слов. Жан кивнул головой.
  - Вы взяли в руки мечи и ножи, чтобы скинуть с себя раба и почувствовать хозяевами своей судьбы. У Вас есть шанс стать ими, ваша милость.
  - Мы готовы идти за тобой, командор.
  - Вперед на Мадрид. С нами Бог !
  Кабаллистос запели песню в память о испанском рыцаре Сиде ( Сид - прямой костельянец - costellano de los derechoa)
  - Спокойные, веселые, мужественные и смелые, запоем кавалеры песнь битвы! Да подвигнется земля на наши голоса, и да узнает в нас мир детей Сида.
  Наконец, Гадифер де ла Саль, все это время не проронивший ни слова, подъехал к Жану
  и тихо, виноватым голосом сказал, что он решил дальше идти один.
  Жан молчал. Так они ехали рядом, пока Гадифер, не прощаясь, пришпорил коня и скрылся за поворотом дороги. Никто из всадников не последовал за ним.
  Дорога вьется среди скал, неумолчно звенят цикады, поющие песнь древней земле средиземноморья. Обширные дубравы с низкорослыми дубами сменяются бескрайними полями и, снова Солнце осыпает путников своими заходящими за горизонт лучами. То и дело попадаются на глаза обломки поверженных изваяний, разрушенные под бременем отшумевших сражений. Кое-где, на безликих взгорьях видны зияющие пустотой остатки одиноко стоящих колон, покрытых балками. Попадавшиеся на пути придорожные часовенки, были неуклюже собраны из остатков архитектурных конструкций - квардов ( тесаный камень в форме прямоугольного параллелепипеда), остатков архитектурных конструкций антаблемента ( верхняя горизонтальная, поддерживаемая колоннами часть архитектурного ордера состоящая из архитрава ( несущая балка, нижняя из трех горизонтальных частей антаблемента), фриза ( среднее из трех главных горизонтальных членений антаблемента;
  ленточный орнамент - полоса живописного скульптурного или рельефного орнамента, окаймляющего верх стены) и карниза ( верхняя часть антаблемента, выступающая за плоскость стены), украшенного метопой ( скульптурное украшение, расположенное по углам средней части антаблемента) с искусно вырезанными фигурками богов и триглифом (* барельефное окаймление метопы), поставленных на колонны с богатыми капителями( верхняя часть колонны, пилястры или столба) украшенных ордерами ( преимущественно дорического или ионического стиля).
  С благоговейным почтением входили рыцари в часовню, крестились на лики неизвестных богов, прося у них милости и благословения. Вместе с христианством и язычество здесь все еще цвело пышным цветом, словно на этой древней, умудренной опытом земле довольно было места для всех религий, всех богов. Дороги из широких плит, проложенные к некогда существующим храмам, выворочены, разросшимися корнями придорожных деревьев, сделались небезопасными для конной езды, особенно ночью. Каменные настилы мостов, смелой аркой перекинутые через речушки и бегущие в ущельях потоки, стерлись от времени. Во многих местах образовались дыры - настоящие ловушки, способные поглотить коня вместе с всадником. Издалека, особенно ночью они казались конникам целыми, надежными, но при подходе к ним убеждались в том, что они уже не годились для перехода. И хотя за их починку обещана была награда и отпущение грехов, люди предпочитали искать брод или сооружать плоты. При бродах сидели сборщики мыта ( пошлины). Размер ее устанавливался самовольно. За эту плату владелец ближайшей земли вроде должен был охранять дорогу, от разбоя. Однако денежки он собирал весьма усердно, а о безопасности пути заботиться ему было не досуг. По установленному обычаю рыцари и духовные лица мыта не платили
  ( пешие слуги и рабы платили 1/2 мыта, конные и обоз оплачивали полное мыто, с купцов 2 платы, с евреев - 4 кратный размер). Пошлина редко бралась деньгами, а предпочитали натурой: бочка вина, выбранная по вкусу из каждой раскупоренной бочки, медом, рыбой, кожей, сукном. Но со временем купцы по этим дорогам перестали ездить, боясь разбоя, что привело к упадку торговли в Толедо.
  Встреченный по дороге крестьянин с возом сена, у которого Абрахам спросил короткую дорогу на Толедо, минуя попутные поселения, пожаловался, что с месяц тому назад там, на дороге разбойники убили добрых христиан, ехавших в Толедо с возами заморских специй у самого замка знатного синьора.
  - Не раз обращались купцы к нему с жалобой: так мол, и так, прямо у Вас под боком разбойники людей потрошат. А он спрашивает: ''когда потрошили''. Ему отвечают: ''Как раз на Angelus ( лат - ангел Господен).
  - И что же - успел вставить Абрахам.
  -Он от них отмахнулся. Нечего мне морочить голову, раз дело случилось после захода солнца. Днем я охраняю дорогу, а ночью нет. Так и ушли не солоно хлебавши.
  Кое-как, переправившись, через всеми брошенный на произвол судьбы мост, кабаллистос уже посчитали себя в безопасности, как у одного из замков наткнулись на людей в черных масках. Рыцари выхватили из-за поясов мечи и, сжав рукоять, положили свое оружие перед собой на седло, готовые бить наотмашь. Однако разбойники не решились атаковать их, расступились и пропустили сквозь свой строй. Видимо суровые во многих местах в рубцах лица были столь узнаваемы, что никто не решился испытать судьбу.
  Крестьянин, изрядно перетрусивший, перекрестился и продолжал: Ночью им охранять дорогу незачем: у знатных рыцарей свои разбойники. Тот же синьор днем дерет с купцов непомерно мыто, а ночью они сами же забирают последнее
  - Вельможи на большой дороге? - переспросил Абрахам и перевел, услышавшему знакомое слово, Жану.
  - Разве можно поступать так бесчестно,-насупившись, Жан глянул на рассказчика.
  - Еще как. Мало, кто этим не промышляет. Даже королевские родичи.
  - На нас они все-таки побоялись напасть - с достоинством заметили рыцари.
  - Конечно, остерегаются - расхохотался крестьянин.... Они, что ли спятили подставлять шею под горячую руку. Рыцарей и заправские разбойники не трогают.
  - Еще бы - приосанившись в седле, коротко бросил Антонио.
  - За купца никто не заступиться, а за рыцаря быстренько вздернут на перекладине,-пояснил крестьянин.
  - От одного рыцарского звания, что проку. Требуется казна. На нее даже можно купить рыцарский пояс.
  - Вот вы тут дивились, что благородные рыцари пошаливают на дорогах - вступился за вельмож Пьер де Бонтье. Он уже с облегчением снял с себя обязанности священника.
  - А что им остается делать. Благородным любой труд зазорен. Только турниры и охота. Доспехи быстро приходят в негодность. Вот и приходится им либо добыть денег на участие в турнирах, либо сидеть безвылазно в замке, питаясь дичью да ячменными лепешками.
  - По вашему, святой отец, так вельможам можно все даже то чего нельзя, а нам нельзя ничего даже то, что можно.
  - Что ж поделать, сын мой: каждому свое.
  Кабаллистас, разочаровано цокая языком, покачивали головой.
  - Хорошо, конечно, явиться ко двору с пышной свитой - пробурчал Абрахам. - Там жизнь проходит в празднествах. Да не забыто будет за галантными приключениями и ублажением чрева слово божие. Благословен Ты, Бог Всесильный наш, отделяющий святое от будничного, свет от тьмы - тихо произнес себя, произнес Абрахам.
  Такие беседы вели рыцари, держа путь на Толедо. Продвигаясь, то по иссушенной солнцем, то по вязкой от проливного дождя дорогам, они продолжали судачить о сильных мира сего и о той несправедливости, которая выпала на их долю.
  Наконец, в прозрачном рассвете проступили очертания гор, по склонам которых ютились разбросанные тут и там домики, Римляне часто связывали основание своих городов с подвигами Геракла. Грот на берегу реки Тахо до сих пор носит его имя. В середине Vв. римляне утратили власть, уступив ее вестготам, которые создали свое государство, присоединив Пиренейский полуостров к своим землям, столицей которой в 534 г. стал Толедо. Пока вестготская знать делила власть, арабский Халифат, призвал на помощь правителей арабов северной Африки. Арабы, направив военный флот, высадились на юге полуострова у горы Тарик. Тарик Бен Саид - предводитель войска - ныне Гибралтар. Арабы двинулись по направлению к Толедо, куда бежали вестготы. Но при отсутствии воды и пищи они заставили защитников города сложить оружие. Арабы причислили город к владениям Халифата и дали ему новое название Талайтола. Арабы построили дома, дворцы, мечети, в соответствии с традициями восточного искусства. Город был возведен на колоссальной скале, выступы которой образуют семь холмов различной высоты. На вершине самой высокой возвышались стены королевского замка. Издалека город выглядел так, словно вырос из крепостных стен. Приземистые башни укреплений эффектно соседствовали с готическими колоннами.
  Конный отряд, поднявшись по узкому ущелью, подошел к мосту. Далекие от изысков архитектуры, на рыцарей, тем не менее, не мог, не произвести впечатление римский мост Алькантар, сложенный из крупных блоков гранита. Он словно парил над поверхностью реки, удивляя смелостью замысла, завораживая размерами и красотой плавно изогнутых арок, (средняя ширина которых достигает 15 м.). Примыкающая к нему башня органично вписывается в величественные конструкции. Путь через мост ведет к воротам Солнца.
  Глубокое отверстие в массиве ворот сложено из грубоколотых камней, покрытых крестовым
  сводом. Внешняя часть проема оформлена подковообразной аркой, над которой возвышается еще одна, но уже слепая арка изящного силуэта, опирающаяся на стройные колонны. Сверху тянется двойная полоса тонко профилируемой аркатуры ( ряд декоративных ложных арок) из переплетающихся деталей, исполненных в виде подков снизу и лопастей сверху. Сбоку к воротам примыкают две башни: квадратная и полукруглая.
  - Смотрите, смотрите? - рыцари оживленно обращали внимание друг друга.
  Вверху ворота украшала эффектная терраса с пирамидами. Медальон над входной аркой, сделанной средневековым мастером, изображал грациозные женские фигуры, которые несут на блюде отрубленную голову.
  - Слышал я разговоры стариков. Говорили они о знатном кавалере Фернане Гонсалисе - сделал затяжную паузу, Антонио, обдумывая как лучше сказать ...
  - Ну, что ж молчишь. Говори, раз уж начал - подбодрил его Пабло.
  - Оскорбил он двух юных жительниц Толедо. Король Фердинанд Святой приказал казнить наглеца.
  - Уж лучше бы отдал его самого им для их же удовольствия. Никак кавалер. - Да, пропал товар - с веселым азартом потешались рыцари над незадачливым решением короля.
  
  (* согласно преданию голова принадлежит знатному кавалеру Фернану Гонсалесу, оскорбившему двух юных жительниц Толедо. узнав об этом, король Фердинанд Святой приказал казнить наглеца, а голову передать обиженным девушкам).
  
  Рыцари, завороженные красотой, плавно изогнутого арочного моста вступили на его древние камни. Камень гулким эхом разносил дробь подков к горным вершинам. По склонам гор еще можно было увидеть сохранившиеся руины некогда роскошных дворцов ( к сожалению арабская архитектура не сохранилась)
  - Смотри...Сдается мне , что та полуразрушенная крепость - дворец Галианы - Пабло толкнул в плечо Антонио.
  - Неужели, той прекрасной мавританки - дочери эмира Галифре.
  - Красива. Да уж очень строптива, не дай Бог - бросил через плечо с презрительным видом, но затаенной мечтой Антонио.
  - Скольких рыцарей благородных отвергла, - сокрушенно вздохнул он.
  - Разные подбирались к ней. Видно вольная жизнь была ей больше по нутру
  . Она лишь развлекалась с ними.
  - Помнится отец мой рассказывал мне - вступил в разговор Жан. Среди них был король франков Карл Великий.
  - Я тоже кое о чем наслышан - прищурив карий глаз и приложив руку ко лбу, начал повествовать Абрахам.
  - Это страшная история. Король не стал нарушать своих рыцарских традиций и добился любви непреступной мавританки силой и искусством оружия. Его соперником был силач, который своей свирепостью наводил ужас по всей округе... Кажется его звали Брадаманте. Абрахам замолчал, поправляя сбрую своего коня.
  - Что же дальше. Рассказывай - зашумели рыцари.
  В длинной дороге любой рассказ сокращает расстояние и время.
  - Что ж рассказывать. Брадаманте проиграл, а король обменял его отрубленную голову на сердце принцессы.
  - Будь он простой рыцарь, положи он десяток врагов, не видать ему принцессы, как своих ушей - Антонио недовольно сплюнул желчь в придорожную пыль.
  Наступило молчание. Рыцари не способны на длинные разговоры. Созерцание собственных мыслей, которые никому не ведомы - это все, что было им доступно. Мост Алькантр вывел их к воротам Солнца.( Созданы арабскими архитекторами в начале X11 в.) За ними их внимание привлекло грандиозное сооружение, расположенное недалеко от моста Алькантр, величаво и одиноко возвышающееся среди камней и ярким пятном выделяясь на фоне голубого неба. Это замок Сан - Сервандо, построенный для короля Альфонсо V1. Ограждение цитадели укреплено пятью массивными башнями квадратной и округлой формы. С северо - западной стороны его прорезывает портал, с восточной - подковообразная арка.
  Городские улочки то взмывали вверх, то падали вниз, расходясь в разные стороны, беспорядочно петляли в сжатом горами пространстве. Невероятно узкие и кривые ( ведь старая столица строилась хаотично и в разных стилях). Нет порядка и в застройке зданий: старинные дома, дворцы, островерхие церкви мелкими группами и по одиночке разбросаны по откосам без всякой системы.Выйдя из лабиринта улиц, рыцари вступили на мост
  Сан - Мартино, так же как и мост Алькантар пересекающий р. Тахо. Здесь река делает петлеобразный поворот, медленно и величаво струясь в глубоком разломе, по песчаному руслу или бурным потоком преодолевая каменистое дно.
  Мост Сан - Мартино ( Св. Мартина) - величественное сооружение с мощными башнями по бокам арочного моста ( средняя арка достигает высоту около 30 м.).
  Мост украшен статуей своего покровителя Мартина Турского ( в народе эту скульптуру почему - то считают образом женщины).
  - Мало кто знает историю этого моста. - несмело начал разговор Хосе, не надеясь, что у него хватит умения для увлекательного рассказа.
  - Откуда ж тебе, неотесанному мужлану о том известно - подзадорил Пабло.
  - Мои предки не всегда были кабаллистас. Среди них есть настоящие идальго. От них то и пришла ко мне эта история.
  
  
  
  
  
  
  
  
  - Рассказывай, пока мост держит нас на своем горбу.
  - Ну, так вот слушайте. По слухам строитель этого моста якобы ошибся в расчетах и испугался, что мост долго не простоит. А что делать и как поступить,
  чтобы скрыть свою ошибку, за которую он мог поплатиться жизнью, не знал. Обо всем он рассказал только своей жене. Жена придумала хитрый план. Ночью она подожгла деревянные подпорки, и мост обрушился.
  - Вот, стерва - не выдержал изумления Алонсо.
  - Не перебивай. Она сделала все правильно. Жена защитила честь мужа. У строителя хватило времени, чтобы выстроить новый мост.
  - Это тот мост, из которого подковы наших коней высекают искры?
  - Точно так, любезный Пабло.
  - Да, о такой жене можно только мечтать согласился Алонсо.
  - Только такая женщина должна быть у рыцаря - верная по гроб жизни. - Антонио мечтательно вздохнул
  Рассказ вызвал всеобщий восторг. Каждый на свой лад судил и рядил о смелости и уме жены архитектора, и каждый в своих мечтах уносился к местам своей юности, где многие девушки оказывали им неподдельное внимание. Даже лошади довольно фыркали и кивали головами. Им, как и их седокам понравилась эта история.
  Высокие каменные мосты, пересекающие кольцо течения р.Тахо придают своеобразие древнему городу Толедо.
  Неожиданно, за поворотом, из-за скалы в глубине гор выглянула и предстал во всей своей красоте собор.
  Кавалькада повернула в его сторону и въехала на довольно просторный двор. Оглядевшись, рыцари, увидели, что на прекрасных церковных фресках рядом с женскими фигурками изображена мужская в мантии с крестом в руках. У фонтана несколько прихожан занимались омовением, но тут же прекратили ритуал. Из церкви вышли женщины. Они испугано и недоверчиво, собравшись в тесный кружок, поглядывали на воинственных всадников.
  Их стройные фигурки возбуждали в зачерствелых сердцах, видавших виды рыцарях, сладостное томление. Но, ни один из них не позволил себе даже словом осквернить святое место.
  - Нет ничего более святого, чем молитва перед дальней дорогой. Сам Бог послал нам церковь - Пьер де Бонтье трижды перекрестился.
  Народ, собравшийся на церковной площади, облегченно вздохнул. Вышедший на порог церкви священник широким взмахом руки перекрестил рыцарей и жестом руки пригласил в церковь. На хорах запели молитву, которую священник поддержал своим красивым баритоном.
  - О, великий Боже, призри от горныя славы на нас смиренных и немощных, обремененных грехами многими твоея помощи и утешения просящих. Проникни к нам благосердием твоим и помози нам заповеди Господни непорочно сохраняти, веру крепко содержати, покаяние во грехах наших усердно Богу приносити, во благочестии христианстем благодатно преуспевати и достойно бытии твоего о нас молитвенного к Богу предстательства. Ей, святче Божий, услыши нас молящихся тебе с верою и любовию и не презри нас, требующих твоего заступления... Со всеми святыми достопоклоняемое имя Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков. Аминь
  Абрахам не стал входить в церковь, найдя укромное место, он молился, читая Тору, верную свою спутницу и размышлял о странностях христианской веры.
  - Почему они каждый раз молят о прощении грехов, которые еще не совершали - подумал он
  - Может быть потому, что всегда готовы совершить их и просят отпустить им еще не совершен
  Странно. Евреи молят Бога о том, чтобы он дал им силы не допустить грех в свою душу и дать ей счастье жизни и любви к ближнему своему. (Полюби ближнего своего, как самого себя и возлюби врага своего).
  Сотворив молитву и жалея о том, что литургия не предполагала дозволенности в вольности заветных мечтаний, рыцари, повздыхав о несбыточном, оседлали своих скакунов и поспешно ретировались, чтобы уйти от постигшего их наваждения и прилившей к их сердцам страсти....
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Впереди уже видны были массивные каменные опоры, украшенные коринфским ордером, поддерживающие подковообразные арки еще сохраняли видимость здания, которое занявшие Толедо мавры, преобразовали в мечеть, и дали название - ""Биб ал Мордом"" Но ей не уготовано было сколько-нибудь долгое существование. В конце V11 века король Вамба приказал возвести со стороны Кастилии новые стены с воротами. Монумент призван был
  демонстрировать мощь и богатство вестготского владыки. Сооружение получило новое название Санта - Кристо де ла Лус.
  Сюда на берег Тахо приходили горожане, более всего женщины, искупаться в водах, где по легендам когда-то под навесом скалы купалась красавица Флоринда.
  Легенда повествует о том, что некогда в вестготском королевстве жил король Родерик
  ( Родриго). Страстно был он влюблен в дочь толедского графа Юлиана - Каву. Этот граф не возлюбил Родриго и призвал на его королевство мавров. Храбро бился Родриго и погиб, так и не увидев своей возлюбленной.
  С того времени это место называется Баньо де Кава (купание Кавы)
  
  
  
  
  
  
  
  Каждый день приходила она сюда, надеясь увидеть лодку, в которой вернется к ней из своего королевства Родриго.
  Каждая женщина, приходя на это место, верит и надеется, что здесь она найдет свою любовь.
  (В старых испанских романсах нападение арабов на Испанию связано с событием, исполненным большого драматизма.
  Готфский король Родриго влюбился в Каву - дочь графа Хулиана ( Julian -Юлиан) владевшего г. Тарифе ( прямо против берегов Африки). Граф Хулиан не хотел такого родства и призвал в Испанию арабов.
  ""Я выбрал бы,-восклицает старый граф.- Я выбрал бы, если бы я мог выбирать, другое мщение, не столь ужасное и кровавое; но никакое другое мщение мне невозможно. Пусть же либиец ( африканец) вторгнется через Тарифу, пусть опустошит все и умерщвляет даже в моей области и землях моих. Жребий брошен. Что мне до того погибнет он или нет! Кость катится по столу. Никто не помешает катиться ей. ""И вот уже в Сеуте дон Хулиан, в Сеуте доброназванной; хочет он в те стороны отправить послание; старый мавр писал его, граф диктовал и когда кончил мавр писать его, граф убил его. То послание горя, горя для всей Испании: то письмо к маврскому царю, в котором граф заклинал его, что если даст он ему все, что нужно, - Хулиан даст ему за это Испанию...Испания, Испания , горе тебе! Так в мире величаемая, лучшая из стран, лучшая и самая любезная, где родится тонкое золото""...
  ""О, изменник, граф Хулиан! Чем же оскорбило тебя твое Отечество?'" То, обращаясь к королю Родригу, говорит: Обратите очи свои Родриг, обратите их на свою Испанию: посмотрите, как опустошает ее ваша любовь к Каве. Посмотрите на кровь, пролитую вашими воинами в битве. Разбитый при Хересе, бежит Родриг раненный в горы и там находит свою смерть от укуса змеи)...
  Раздалась команда: ""привал"". Всадники спешились, разминая ноги и застывшее от долгого сидения в седле тело. Лошади нашли свое место у береговой кромки реки, опустили морды к живительной влаге.
  Рыцари сняли свои доспехи, не решаясь на виду у женщин снять поясной шарф. Но и того, что предстало перед их взором, было достаточно, чтобы быстрым взглядом оценить красоту мужского торса, благородство шрамов.
  - Hagate Usted el favor (сделайте одолжение Ваша милость) с кастильской флегмой и возбужденным интересом приблизилась к рыцарям стайка молодых женщин.
  - Есть ли у вас кто-нибудь, кому вы оставили свое сердце?
  - Оно при нас, прекрасные сеньориты.
  - Не хотелось ли вам его отдать кому - нибудь? -.....
  - Что же нужно для этого сделать? Спеть песню?
  - Нет... следовать за нами.
  - Мы могли бы следовать за вами хоть на край света, но ночи здесь так темны.
  - Если вы готовы не спать эту ночь, то пламя свечи укажет вам верную дорогу.
  Страсть, с которой были сказаны эти слова, как залог любви, лишь усилил горячность желаний кабалистос. И уже ничто не могло остановить их.
  
  Чуть раскрывшаяся роза, Нежность цветка фиалки,
  Лилия белее горных снегов Роза в черной? красоте
  Я люблю вас без притворства, Я буду помнить эти ночи,
  Всю жизнь смотреть на вас готов. Храня любовь твою в душе.
  
  Ранее утро - пора раставаний.
  - Ala paz Dios caballeros ( мир вам Божий , кавалеры) Крепкий запах вашего тела мы сохраним в наших сердцах.
  - Да будет так, чтобы наш плащ укрывал вас зимой и предохранял летом от жара солнца.
  Они разошлись в разные стороны, но их сердца, пережившие ночь страстной любви предадут ее забвению, и никогда не будут тревожить их в воспоминаниях.
  Жан встретил гуляк без упрека. Мужчина имеет право решать, где ему провести ночь. Важно, чтобы голова осталась на том месте, где ей и положено быть.
  - Пора запрягать лошадей,-поторопил Жан приходивших в себя рыцарей.
  - Не сомневайтесь, командор. Ни одна женщина не способна заменить нам свободу дальних дорог.
  За воротами крепостной стены простиралось чистое, покрытое молодой зеленью поле. Рыцари пустили своих коней рысью. Впечатления, увозимые из Толедо, уходили вместе с последними лучами Солнца, отбрасывающего длинные тени и, которые с наступлением темноты исчезли. уступая место новым, которые ожидали их на пути в Ма ( * полагают, что свежий ветер кастильской равнины якобы предохраняет от приступов подагры, горячки, лихорадки, которая мучает жителей низменных мест).
  дрид.
  Вдоль всей дороги были расположены заставы королевских стражников, Каждый такой пост из жалкого вида лачуги, служившей жильем и, возвышающейся над ней сторожевой башни с плоской крышей. Изо дня в день с наступлением сумерек на башнях зажигали костры, после чего пламя заслоняли жестяными щитами сплошными или с вырезанными в них отверстиями различной формы. Меняя щиты, вахтенные передавали условные сигналы на ближайшую башню, с которой сигнал передавался дальше. Рыцари недоуменно смотрели на это действо, пока Жан не объяснил им смысл сигнальных огней:щиты, установленные впереди огня извещали о приближении и численности вооруженных отрядов или целого войска.
  
  
  
  
  
  
  Часть 10. Мадрид. Королевское посольство.
  
  Название Мадрид связано с арабским выражением '' macher - it ""( источник полный вод), что означает подземные источники, щедро питающие город и окрестности.
  В христианские времена фраза получила кастильское звучание ""Мадрит"" постепенно преобразованное в ""Мадрид"".
  Мадрид расположен в центре плоскогорья Месетана высоте 2000 м. над уровнем моря.
  Основателем Мадрида считают эмира Кордовы Мохаммеда 1, который устроил на берегу реки Мансарес форпост - крепость на пути к Толедо под названием Маджери
  Вокруг цитадели строились усадьбы богачейи ветхие лачуги, которые со временем сливались в кварталы, пока не образовался небольшой городок, окруженный стенами. Наиболее укрепленной его частью является замок кастильского короля Энрике I Трастамары ( позже он был перестроен во дворец Паласио де Ориенте).
  Крепость с X по XII вв. не однажды меняла хозяев: разрушалась и восстанавливалась:
  В 932 г. арабское население подверглось нападению правителя Леона - Рамиро, но изрядно повредив крепость вернулось в свои владения.
  В1042 г. стены Мадрида были вновь разрушены в борьбе с маврами войском кастильского короля Фернандо Великого.
  Спустя несколько десятилетий Мадрид пал под ударами христиан, руководимых
  Альфонсо V1. Его последователь Альфонсо VII в 1132 г., взяв замок Вилларубия де пос Орос, окончательно изгнал мусульман из окрестностей Мадрида.
  Его приемник Альфонсо VIII объявил город муниципальным образованием и с тех пор он стал резиденцией кастильских королей. В средние века монархи любили бывать в здешних лесах, обильных дичью для монаршей охоты. В Мадриде духовенством были построены монастыри Сан - Мартин и Сан - Доминго, через реку Мансанарес сооружен Толедский мост.
  В конце X1Vв. к правлению пришел прогрессивный и деятельный правитель Энрике III (Генрих III де Трастамара). Плодами его строительного энтузиазма стали новые городские здания и сторожевые башни, укрепившие и украсившие стены крепости...
  Кони летели стрелой, едва касаясь копытами земли, но казалось, что они ползут, как черепахи. Всадники то и дело понукали своих рысаков уколами шпор в потные бока. Вперед, вперед.
  Только бы успеть, пока Энрике не утратил свою власть. При этой мысли сердце наполнялось необъяснимой тревогой. У Энрике корона на голове пока держится. Но слишком много среди его вассалов богатых и сильных, чтобы он мог удержать власть.
  
  (* Эти опасения вскоре подтвердились. Испания была полна уныния. Народ ее словно находился в том тяжелом забытьи, какое испытывает человек, долго находясь на морозе. Причины тому вассальное прошлое. Междоусобная война, как болезнь, уготованная тремя веками невежества и фанатизма, вышла наружу. Инквизиция была для нее страшным злом, оставив свои гибельные следы)
  Если Европа, даже при плохом устройстве имела правительство и вращалась в круге идей современной цивилизации, то Испания оставалась в плену монархического гнета.
  В Кастилии такое положение тянулось на протяжении всей первой половины XVв. И стало особенно напряженным, когда на престол вступил Хуан II ( 1406 - 1454 гг.).
  Регентство захватил один из крупных магнатов Кастилии Альвардо де Луно, занявший место королевского фаворита. Против него образовалась обширная коалиция, в составе которой были богатые династии Кастилии и Арагона. Борьба не утихала до тех пор пока противники Альвардо де Луно не заставили короля казнить своего любимца).
  
  
  
  
  
  
  
  
  Миновав Толедский мост, Жан де Бетанкур с испанскими рыцарями приблизился к стенам королевского замка. Королевская стража давно наблюдала с крепостных стен за приближающимися всадниками. У массивных ворот путников продержали не менее часа, прежде, чем было получено разрешение впустить их на территорию дворца. Приободрившись, чтобы не выказать усталости кабаллистос вошли на королевский двор.
  Из замка к ним вышел высокий, крепкого телосложения вельможа в сопровождении двух охранников.
  Я Гийом дель Франсуа - галантно представился он. - Король приветствует Вас, Жан де Бетанкур и Вас Годифер де ла Саль. Но, сейчас он занят и сможет принять Вас только завтра. Сегодня Король принимает дипломата Руи Гонсалиса де Клавихо, который направляется с ответной посольской миссией ко двору Амира Темура - Тамерлана.
  
  (* На рубеже XIV - XV веков над Европой нависла угроза османского завоевания. в эту пору сюда стали доходить известия о могуществе правителя Средней Азии Темура, подчинившего
  своей власти также огромные пространства Среднего Востока и Северной Индии. В его ставку потянулись представители многих европейских государств.
  И Темур, и западноевропейские правители были обоюдно заинтересованы в дружественных отношениях не только из-за совместных действий против Османской империи, но и в целях развития торговых связей. Темур обменивался посольствами и письмами с Генуей, Венецией, Византией, Францией, Англией...
  Амир Темур вошел в историю. Как прославленный полководец, не проигравший ни одного из тысячи сражений, как один из пяти самых великих завоевателей всех времен и народов и еще как политик, внесший огромный вклад в дело построения государственности, прогресс науки, просвещения, культуры.
  К концу XIV века границы империи Амира Тимура прностирались от Поволжья и Кавказа на западе до Индии на юго - востоке.
  Сведения о годах его правления, деяниях и жизни его самого и его приближенных привлекают внимание историков, военных специалистов, архитекторов. искусствоведов, просто читателей.
  Наибольшую же ценность представляют собой свидетельства современников Темура, делящихся своими личными наблюдениями и впечатлениями.
  В ряду таких свидетельств особое место занимает "Дневник путешествия в Самарканд ко двору" Темура (1403 - 1406 гг.) испанского посла Руи Гонсалиса де Клавихо.
  Опытный дипломат, представитель высокой культуры эпохи "Возрождения" Гонсалис возглавил посольство, снаряженное королем Кастилии и Леона Энрико III
  (ГенрихIII де Тастомара).султана Баязида
  Это был ответный визит испанцев после блестящей погбеды Темура над турками и пленения султана Баязида. Он получил поздравления от Энрико III поздравление и тогда отправил в Мадрид своего посланника с дарами "для закрепления дружбы".
  И вот ответное посольство с богатыми подарками и письмом испанского короля...
  
  
  
        
   Амир Темур -Тамерлан  
  
  "Дневник путешествия в Самарканд
   ко двору Темура (1403-1406)" Руи Гонсалиса де Клавихо
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  - Прошу следовать за мной.
  Войдя в замок, Гийом дель Франсуа подошел к двери и потнул за висящий шнур,украшенный золотой фигуркой.
  - Вам не мешает стряхнуть дорожную пыль и подкрепиться. Рыцари оживленно переглянулись. Хорошее настроение осветило их лица.
  - Передайте, Ваша милость, Его Величеству королю Энрике III наше почтение и благодарность - Жан склонил голову в изящном поклоне.
  - Мы передаем Вам наши дары, привезенные с Канарских островов. Надеюсь, Его Величество примет их в знак нашего согласия подчиниться его воле.
  - Ваше желание будет непременно исполнено.
  Королевский вельможа приказал одному из охранявших его людей принять, стоявшую у ворот замка лошадь, запряженную в телегу.
  Рыцари были приняты с истинно королевским гостеприимством. После купальни их ввели в зал, уставленный столами. Превосходно вышколенные слуги, подчиняясь повелительному жесту, бесшумно выполняли приказы камердинера.
  К столу были поданы разнообразные фрукты; прянички, испускающие медовый запах. Блюда из мяса и рыбы перемежевывались с острым запахом сыра из овечьего молока. Кувшины с вином дополняли сервировку стола. Кабаллистос, сотворив молитву, подняли бокалы, а осушив их, принялись уплетать королевские дары. Камердинер позвонил в колокольчик. Рыцарям были представлены покои. Обильная еда и усталость, быстро отправили их в страну снов. Только Абрахам ждал первой звезды, чтобы как благоверному еврею встретить святую Субботу.
  Чуть забрезжил рассвет, пробиваясь через зарешеченные ставни окна, как в спальне раздался мелодичный звон колокольчика, извещающего о начале нового дня. Камердинер раскрыл дверь, и слуги внесли в спальню новую чистую одежду. Положив ее на широкую лавку, они также беззвучно удалились.
  Послышался звуки рожка, призывающего к утренней молитве. Рыцари вышли на широкий двор, залитый утренним солнцем. Жан встретил их, придирчиво осматривая рыцарские доспехи. Ему хотелось произвести хорошее впечатление на короля и королевскую свиту.
  На месте молитвы перед крестом были уложены ковровые дорожки. Подойдя к ним, рыцари опустились на одно колено и, склонив головы, смирено повторяли молитву королевского священника.
  - Господи Иисусе Христе Боже наш, истинный. Даждь нам все благое твое намерение ко благоугождению Твоему благополучно в славу Твою исполнити. Твое бо есть, еже миловати и спасати нас, и Тебе славу возсылаем со Безначальным Твоим Отцем и со Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
  Не прошло и минуты, и в как хорошо отлаженном механизме, появился Гийом дель Гансалес.
  - Сеньоры Жан де Бетанкур, Годифер де ла Саль следуйте за мной. Вы можете взять одного сопровождающего духовного звания. Король приглашает Вас явиться к нему.
  - Сочту за честь, Ваша милость. Разрешите мне взять человека, который сопровождает меня как переводчик. К сожалению, за время моего путешествия я не успел достаточно познать испанскую речь.
  - Если Вам необходим переводчик, то им буду я - Гийом дель Франсуа в полупоклоне продолжал
  - Кроме того, Король не совсем здоров, поэтому будьте кратки.
  - Я подчиняюсь, Ваша светлость...
  Жан де Бетанкур и монах Пьер Бонтьер вошли в огромный тронный зал.
  Здесь они увидели Годифера де ла Саля. Он поклонился Жану де Бетанкуру и отвел взгляд.
   Зал был залит светом больших ярко горящих свечей, вставленных в золоченные подсвечники.
  В мерцающем сиянии, переливались разными красками яркие стены, украшенные драгоценными камнями и горный хрусталь дополнял зал своей роскошью. Их покрывали яркими шелками, искусными вышивками, коврами, мехом куниц, собол ей, белок, украшали изделиями из серебра, золота, драгоценными камнями. Несравненное искусство Египта, Африки, Рима соперничало друг с другом. Все здесь радовало взор и ослепляло, сливаясь в изумительную гармонию. Все потрясало воображение. Под сводами тронного зала, несмотря на заполнившую его разряженную толпу придворных вельмож, царила тишина, нарушаемая лишь шелестом богато убранной одежды. Устоявшийся здесь придворный церемониал, который до мельчайших подробностей предопределял порядок всех происходящих во дворце событий: приемов, праздников и торжеств, соблюдался неукоснительно. Согласно правилу, никто не смел заговорить, пока не выйдет, скрытый до поры за плотным занавесом, король.
  В немом ожидании, заняв положенные места перед занавесом, выстроились вельможи, придворная свита, церковные иерархи, в шитых золотом жестком парчовом облачении, высшие сановники двора, военноначальники.
  Другая сторона зала была предназначена для женщин
  Длинной вереницей растянулись придворные дамы в одинаковых ниспадающих одеяниях из дивной ткани; пальцы унизаны перстнями, на шее ожерелья, волосы скреплены высокой длинной заколкой, от которой на плечи спускается прозрачная накидка. Далее за ними стоял трон, который окружали члены королевской семьи.
  Тут заиграли невидимые флейты и собравшиеся застыли в полупоклоне. Пурпурно - золотой занавес медленно раздвинулся и, перед собравшимися предстала королевская чета во всем ее величии.
   Королева вышла в красном шелковом одеянии, расшитом золотом, широком и длинном, волочившемся по земле, а подол его несли около пятнадцати женщин... Лицо Каньо было закрыто белой легкой тонкой тканью, а на голове как бы шлем из красной материи... А этот шлем очень высок и на нем было много крупного, светлого и круглого жемчуга, много рубинов, бирюзы и других камней, очень красиво оправленных. Покрывало было расшито золотом, а наверху всего был очень красивый золотой венок со множеством драгоценных камней и крупного жемчуга... Волосы ее, очень черные, были рассыпаны по плечам... Этот ее шлем поддерживало много знатных женщин, а шло всего их с нею более трехсот... Над нею несли навес... из белой шелковой ткани.
  Король восседал на шелковой расшитой маленькой подстилке, а локоть его покоился на маленькой круглой подушечке. Он был одет в гладкое шелковое платье без рисунка, на голове возвышалась белая шапка с рубином наверху и драгоценными камнями. После церемонии представления и вручения письма и подарков, испанцы разъяснили цель своего посольства. С тронного места взмахом руки Энрике дал знать о начале представления послов. Каждый, передав пажу верительные грамоты и подношения следовал за ним к трону....
  Душевные терзания и трудности похода, пережитые Жаном де Бетанкуром жесткими складками отпечатались на его лице. Но, он держался с достоинством. Получив приглашение, он последовал за пажом, который остановил его у лежащей на полу шитой золотом подушечки. Жан опустился на одно колено. Шурша парчовым облачением, к нему подошел
  епископ. Жан коснулся губами креста и произнес слова благодарения Господу Иисусу Христу, боготворящему испанскому трону. Паж легко коснувшись плеча повернул руку ладонью вверх, приглашая Жана подняться и следовать за ним дальше к трону. Предстояло самое тяжелое испытание для гордого духа рыцаря: он должен был поцеловать туфлю, колено и руку короля. Вольный, благородный рыцарь, сам себе господин, он должен был покориться, как никому никогда не покорялся. Холодный пот выступил у Жана на лбу. С бескровным лицом Жан тяжело ступал вперед. Вот он уже в двух шагах от трона. Две атласные подушечки обозначали место преклонения колен. И тут из далекого детства в его голове
  куда он забежал, укрывшись от сильного дождя: слова молитвы о умиротворении гордыни.
  Спокойствие овладело им. Еврейский Бог снова открыл врата и вошел в его душу, заполняя собой сердце. Теперь все происходящее представлялось ему чем-то совсем незначительным, кем-то придуманной игрой. Наконец, ритуал коленопреклонения закончился. Король поднялся, спустился с тронного места и в сопровождении супруги величаво прошествовал между рядами, склонившейся перед ним дворцовой челяди.
  Гийом подошел к Жану и вполголоса сообщил, что король даровал рыцарям три дня отдыха.
  - Вас же, сеньор де Бетанкур, король желает видеть сегодня в королевской зале для личной аудиенции.
  - Благодарю Вас. Вы прекрасно говорите по-французски.
  - Мои предки выходцы из Франции. Когда-то Когда-то в давние времена франки покорили север Испании. С тех пор мои предки обосновались здесь.
  Жан откланялся и вышел во двор, где уже придворные и присоединившиеся к ним кабаллистос затеяли излюбленную светскую забаву ""осада твердыни любви"". На отведенной, на королевском дворе площадке в установленные огромные бочки, имеющие по поверхности отверстия, сажали прелестных девиц, которых осаждали рыцари. Девицы метали в них ""нежные стрелы"": ветка кустарника, усыпанная цветами, моток ниток. Даже от легкого касания цветка рыцарь считался пораженным и выбывал из игры. Зато рыцарь, сумевший схватить девушку за руку или коснуться ее, имел право вытащить ее из отверстия и заточить в специально отведенную комнату, как свою пленницу. Подружки яростно отстаивали пойманную девушку. Но та, смеясь, вовсе не сопротивлялась, предпочитая оказаться в крепких руках своего завоевателя, надеясь при этом получить плату за покорность. Последняя, оставшаяся в бочке с грустным видом смущенно принимала венок добродетели. Однако, веселые девицы отнюдь не домогались такой чести.......
  Приближалось время аудиенции, и Жан вернулся в замок. Гийом дель Франсуа встретил его и повел по узкому коридору. Они вошли в небольшую комнату, стены которой были увешаны красивыми картинами.
  - Подождите здесь, сеньор Бетанкур. Я извещу Вас о начале приема.
  И он скрылся за дверью.
  Жану ничего не оставалось, как разглядывать картины, на которых весьма живо изображались портреты неизвестных ему людей в доспехах и мантиях. Их благородные лица и позы свидетельствовали об их высоком положении, которое они занимали в Испании. Такая же
  портретная галерея была и у королей Франции, и Жан заметил очевидное сходство в выражении лиц, горделивых собой и, надменно смотрящих свысока.
  Прошло немного времени и Жан де Бетанкур был приглашен в королевский зал. Убранство его не уступало в роскоши тронному залу. Только ковры на стенах были украшены доспехами редкой работы, щитами, на поверхности которых рельефно выступали изображения диких зверей в устрашающей позе, разнообразные мечи из стали, копья и стрелы с позолоченными наконечниками...
  Жан в сопровождении пажа приблизился к сидящему в тронном кресле королю ЭнрикеIII .
  Теперь Жан мог хорошо разглядеть его. Это был человек средних лет. Голова его гордо и высоко держалась на высокой шее. Четкие черты лица были мужественны; в них не было ни самодовольства, ни изнеженности. Особенно выделялись карие лаза. В них не было никакой заносчивости, ни капли прихотливого высокомерия. Вместе с тем от него исходила убежденность в своем королевском предназначении. Туника его была ярко - зеленного цвета, без каких-либо украшений.
  - Ваше Королевское Величество, я проделал трудный и опасный путь, чтобы предстать перед Вами и услышать изъявление Вашей воли: принять меня в свои подданные.
  С этого дня я и пришедшие со мной люди признаем Вас своим повелителем. Будьте уверены, что прибыль всегда оправдает средства, вложенные вашим королевством.
  - Нам известна Ваша смелость и отвага месье Бетанкур, проявленная Вами во время похода на Тунис.
  - Благодарю Вас, Ваше величество - Жан поклонился, достав шляпой пола.
  - Как Вы находите, сеньор де Бетанкур, какими возможностями располагает земля Канария.
  - Богатство этой земли не только в изобилии съестного, но и в красителях, в притираниях, пряностях, золоте и прочих предметах.
  - Что Вы можете сказать о населении и их готовности принять нашу веру.
  - К сожалению, Ваше величество, сообщение о бедственном положении посланных Вами на острова монахов пришло ко мне с большим опозданием. Но, я не могу сказать ничего о кровожадности туземцев. На Лансеротсе мы были встречены аборигенами настороженно, но вполне дружелюбно.
  С племенем адехо перед отплытием с Канарских островов я заключил мирный договор, что гарантирует безопасность оставленного мной немногочисленного гарнизона в укреплении, названного мной ""Рубикон"". На острове остался священник Жан де Веррье. Надеюсь, он убедит аборигенов принять истинную веру. Если, Ваше Величество проявит интерес, то могу продолжить свою миссию в интересах Вашей короны.
  - Об этом мы поговорим несколько позже.
  Энрике III, мелодичным звоном колокольчика перевел его внимание Жана на стоящих в зале инфантов королевской семьи. Жан широким жестом пригласил их подойти к привезенным им сундукам.
  - Благоволите, сеньоры, выбрать из наших даров что-либо на память, как скромный залог неизмеримо большей награды, лежащей за Геракловыми столбами в стране Вечной весны.
  О, боже, какая тоска говорить об этом этим изнеженным вельможам, алчным и похотливым варварам, которые, обступив сундук, толкаясь и споря, запуская цепкие руки, опустошали его. Король смотрел на все это, улыбаясь уголками губ. Казалось, он наблюдал за своими родственниками, и ничто не могло ускользнуть от его цепкого взора.
  Наконец, он трижды хлопнул в ладоши, Челядь ни без разочарования отпрянула от сундука. Паж закрыл крышку и сундук, подхваченный слугами, исчез за боковой дверью зала.
  - Благодарю вас, сеньор Жан де Бетанкур за доставленные подарки и дары Канарских островов.
  - Я уверен, что покровительство Вашего Величества Канарскими островами - Жан снова обратился к королю, - будет с радостью встречено Ваши будущими подданными, - Жан, на одобрительный кивок головой Его Величества поклонился, опустив руку до пола.
  - Гийом дель Франсуа, пригласите сеньора Жана де Бетанкура и его рыцарей в обеденный зал.
  - Слушаюсь, Ваше Величество.
  Король встал и в сопровождении своих придворных удалился.
  Жан и Гийом проводили его поклоном, и вышли из королевского зала......
  Появление кабалистос в обеденном зале было встречено звоном, исходящим от золотого ястреба, который выпустил из клюва золотой шарик. Рыцари, шокированные увиденным, с испуганным видом попятились назад к двери. Но Гийом дель Франсуа успокоил их.
  В углу комнаты стояли изумительные часы, которые представляли собой два золоченных щита, установленных друг против друга. В каждом из них виднелось по двенадцать отверстий. Они назывались дверями времени. В левом щите - ночного, в правом - дневного. Днем каждый час из соответствующей двери ястреб выпускал из клюва шарики, которые падали в позолоченную чашу. С наступлением ночи ястреб возвращал шарики поочередно в отверстия левого щита, отмечая время по полуночи...
  Корзины с фруктами и вино не принесли Жану удовольствия.
  - Чем вы озабочены, командор, - подошел к нему Абрахам. Он уже отведал от королевского стола то, что посчитал кашерной пищей.
  - Кажется наши подарки не вызвали восторга у Его Королевского Величества. Я не знаю, чем его можно еще было одарить. Может быть, он посчитал, что я от него что-то утаиваю. Мы рыцари и, при этом, не просто так странствуем, а рисковали жизнью. ради блага его королевства.
  - Неужели он не понял - пожал плечами Абрахам- Какую выгоду несут ему Канары.
  - Я убеждал его в этом как мог- раздражено ответил Жан.
  - Мавры его злейшие враги. Надеюсь у него хватит ума понять, что он должен опередить их. Покорение островов открывает ему путь в Новый свет.
  - Неужели Гадифер де ла Саль опередил меня и король принял решение в его пользу.
  Если так, то, сто чертей, он тветит мне за это своей жизнью.
  - Не волнуйтесь, командор. Король принимает последнего того, кто для него более важен.
  Отсрочка решения, скорее всего, связана с тем, насколько он уверенно чувствует себя на троне - с жаром убеждал Жана Абрахам. Его глаза, излучали свойственную евреям доброжелательную хитринку. Если он хочет усидеть на троне он просто будет обязан подчинить себе новые земли и тем самым расширить и укрепить свою власть.
  - Твоему уму, Абрахам, можно только позавидовать - более спокойно и уверенно с французским этикетом сделал комплемент Жан де Бетанкур.
  -Пойдем, Абрахам, выпьем вина и присоединимся к развлечениям наших рыцарей.....
  Когда Жан вышел из королевского зала, Энрике III пригласил Гийома дель Франсуа и приказал слугам:
  - Принесите вино, привезенное французом Жаном де Бетанкуром.
  Когда вино было доставлено, Гийом, повинуясь молчаливому жесту Короля, наполнил бокалы и также безмолвно протянул их слугам. Отпив несколько глотков, слуги поставили бокалы на поднос и, поклонившись, удалились.
  - Кажется, Гийом, вино не содержит яда. Попробуйте его на вкус.
  - Гийом наполнил бокал, отпил добрую половину и, причмокнув губами, поторопился заверить Короля.
  - Приотменный напиток, Ваше величество...
  - Как вам показался этот француз ?
  - Мне он показался человеком прямодушным и бесхитростным.
  - Мне сообщили, что он принадлежит к некогда известному дворянскому роду, служившему французскому двору.
  - Не делаем ли мы ошибки, приглашая его на службу нашей короны?
  - Надо полагаться на присущую рыцарскому дворянству честность, хотя не без доли авантюризма. Ведь проявил он милость и желание оказать помощь тем монахам, посланным Вами по просьбе папы Урбана V1 для прозалитической деятельности и приобщению аборигенов к христианской вере на Канарских островах.
  - Без авантюристов нет завоевателей. Именно им принадлежит заслуга покорения новых земель.
  - Вы правы, Ваше Величество. Мне кажется, Ваше Величество, находясь в таком безвыходном положении, он примет все Ваши условия. Им некуда деваться. Иначе они не проделали бы столь длительный и рискованный путь. Мы их последняя надежда. Жан де Бетанкур доказал, что способен завоевывать.
  - Но есть Англия и Франция, которым острова также не безразличны.
  - Наше географическое положение гораздо выгоднее. Наш флот может установить контроль над их продвижением и не допустить свободного плавания по Атлантическому океану. Что касается Африки, то этот континент не готов завладеть другими территориями.
  - Вы, как всегда, убедительны, мон сеньор.
  Король на некоторое время углубился в размышления, затем жестом, попросил Гийома подойти ближе и шепнул ему на ухо.
  - Окажите им внимание и гостеприимство. Пошлите им в подарок наших кастильских гладких девок. То-то обрадуются. Право, среди наших служанок есть очень не дурны собой. Помните ту смуглянку. - король явно стал выздоравливать.
  - Она в положении, - смутился Гийом.
  - Так, пошлите других на свой выбор. У Вас неплохой вкус... кто потом в каком окажется положении меня не интересует.
  Король встал, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
  На следующий день Жан был снова приглашен в королевский зал.
  - Мы весьма довольны вашим желанием, оказать услугу Кастильскому королевству в присвоении Канарских островов. Я, данной мне властью назначаю Вас правителем Канарских островов. Мы готовы отдать вам Канарские острова в лен. Вам будет пожалована 1/5 доходов с островов, а также на завоеванных Вами островах право чеканки собственной монеты под присягу на верность кастильской короне. Для выполнения возложенной на Вас миссии мы отдаем в Ваше распоряжение хорошо оснащенный корабль с большим грузом провизии, оружия и всевозможных запасов.
  - Я готов приступит к исполнению воли Вашего Величества немедленно.
  - Приступайте сеньор дель Франсуа, - объявил Энрике III
  Гийом торжественно положил перед Жаном текст присяги. Жан приложил правую руки к сердцу.
  - Да услышит меня Господь Бог и святые апостолы. Я присягаю на верность пресвятому, христианейшему богоизбранному королю Кастилии и Леона Энрике III в том, что все острова и их имущество, завоеванное и добытое мной, будут его островами и его имуществом. Да будут подданные мои его подданными. Клянусь почитать его, как отца своего и господина и из воли его ни в чем не выходить. А, если я нарушу эту клятву, пусть покарает Бог мою душу вечным проклятием.
  - Да будет так! ...сеньор Гийом дель Франсуа передайте сеньору Жану де Бетанкуру 20 тысяч мараведи.
  Король повернулся к Жану.
  - Я отдаю в Ваше распоряжение благородных рыцарей в полном снаряжении и боевой готовности. Каждого из них будут сопровождать их слуги. Они пойдут с своими женами, у которых нет детей и невесты. Я хочу, чтобы испанцы заселили Канарские острова. Завтра к утру готовитесь к отправлению.
  Гадифер де ла Саль был настолько раздражен решением Энрике III, что пришел в ярость. Не избегая самых крепких выражений, он проклинал тот день, когда согласился принять предложение Жана де Бетанкура и требовал, чтобы в его распоряжение отдали острова, в завоевании которых он принимал участие.
  Гадифер предпринял попытку аудиенции с Энрике III.
  Но что сделано, то сделано. Ничего вернуть уже было невозможно. Рыцарю Гадиферу де Салю королем Кастилии было отказа в приеме.
  Гадифер покинул Испанию вернулся во Францию и никогда больше не появлялся на Канарских островах.
  На следующее утро на королевском дворе царило оживление. Слуги рыцарей из благородных испанских семей готовили обоз.
  Их хозяева весело переговаривались, незаметно кидая взгляды на caballistos. От них, конечно, не ускользнули отдельные насмешливые слова, но рыцари стояли молча, только пальцы, державшие под уздцы коней сжимались в кулак. Их дело беспрекословно слушаться. Они права голоса не имели, хотя на них падут все путевые тяготы и невзгоды. Они, терзаемые сомнениями и надеждой ""miles unius scuti"" - простые воины из бедных служилых родов, по сути находившиеся на положении слуг, зачастую не имеющие ни коня, ни оружия, вынуждены были идти под начало богатых рыцарей. Военные походы не улучшали их положения. Сомнения тяготили их души.
  - Подумайте, сеньоры, пока не поздно - идти вместе с благородными рыцарями, что добровольно надеть на себя ярмо.
  - Каждому понятно, что они первыми захватят добычу, а им оставят одни ошметки.
  - А, коли победа не на их стороне, они первыми бросятся наутек. Благо слуги всегда наготове отдать им своего коня.
  -Что же до почета, то все им будет: почет, богатство и сладкая жизнь. Ну а нами они будут помыкать, пока у нас не будет рыцарского пояса.
  - Даже если мы проявим чудеса храбрости, вся добыча достанется им
  Стоявший неподалеку с ними слуга одного из благородных рыцарей тихо заговорил с ними.
  - Вам еще не о чем жалеть. Вы вольные люди, а каково нам беднякам. Они помыкали нами, и помыкать будут; оскорблять за каждое, даже самое ничтожное, прегрешение, кидать куски, как собакам.
  - Похоже, зазря вы себе ноги в пути собьете.
  - А то еще дойдете ли. Кабы к язычникам в полон не попасть.
  - Не трусьте. Это самое плохое - заранее хоронить себя. В случае, мы поможем вам.
  - И все же дождемся конца. Жан де Бетанкур обещал нам милости короля и рыцарский пояс.
  - На него вся наша надежда.
  И, действительно, хотя у всех все мысли текли по одному руслу, но у благородных рыцарей, их слуг и кабаллистос они были разные. Благородные рыцари смекали, но не были уверены в том, как поведут себя, их слуги, вырвавшись на свободу; слуги, что посмелей, прикидывали, как освободится от господ; другие рады были, что некоторое время они будут сыты, а может, - хвала Всевышнему, Милосердный Творец дарует им надежду нам чудо.
  Вот, если бы избавиться еще от проклятого клейма, которым плечо помечено ненавистной печатью - знаком власти над тобой твоего господина. Вырезать бы его вместе с кожей, чтобы забыть о своем рабстве.
  Благородные рыцари жизни своей не мыслят без турниров. Турнир для них - светлый праздник. Только благородных рыцарей в ней редко убивают.
  У благородных рыцарей одна забота - выбрать себе супротивника побогаче, с седла ссадить да забрать в полон ради выкупа. Что касается людей бедных, то с легкостью жертвуют ими, отправляя на тот свет. При этом, укоряя их за то, что они посмели оставить их без обслуги. Плодами их развлечений становятся заброшенные пашни, свирепствующий в плодородных землях голод. Люди
  забыли, что такое быть сытыми. Не чают, когда придет конец света. Только на него уповают, в смерти видя свое спасение от земного ада. Зато виновники их несчастий не боятся суда Божьего.
  Кабаллистос не знали, радует или печалит их предстоящий долгий путь. Давно оторванные от родного дома, скитальческая жизнь не пугала их. Найдется ли в чужих краях вино, обильная еда и услужливые, красивые девушки, как в Испании. Мысли их витают в грезах о сытой и беспечной жизни.
  Все ждали появления короля.
  Тем временем Жан, прошел вокруг телег, с смазанными ступицами и осями, проверил надежность крепления кладей, хорошо ли укрыты от дождя провизия: вяленное мясо, сушенные лепешки; вода в торбах из воловьей кожи, запас стрел, копьев, арбалетов, мечей, доспехов удобно уложенных, чтобы можно было взять в любую минуту и, убедившись, что все в порядке пошел к своим людям.
  К полудню все было готово для построения. Рыцари, оседлав коней, выстроились в ряд. Щиты на широких шейных ремнях, с обратной стороны снабженных петлей для левой руки, поддерживающей щит во время боя. Доспехи - кольчуга из железной сетки, шлем с наушьями по бокам и стальной сеткой, защищающей затылок и шею, слишком тяжелые для дальней дороги особенно в жару, пристегнуты спереди на шее лошади. Ими можно быстро воспользоваться, одев на кожаный кафтан, в случае нападения, о чем сообщат дозорные, следующие впереди основной колонны. На ногах легкие стальные сетчатые ноговицы, на поясе широкий короткий меч, на груди кинжал, за спиной лук и колчан с стрелами. Все блестит на солнце. Рыжие волы, впряженные в телеги, изредка издавая протяжное мычание, стоят во втором ряду. Пофыркивают кони. Слуги стоят рядом с хозяином, держа в руке пику; за поясом боевой топорик и палица.
  Пора!... Пора! Сжимается сердце воинов. Уехать, не велика мудрость, а вот вернуться? Куда заведет их неведомая дорога. Сберегут ли их жены, оставшиеся одни без кормильца, своих детей. Жены благородных рыцарей хоть и пристроены в удобных повозках, однако, и их мужей охватывает беспокойство от того, как перенесут их изнеженные особы опасную дорогу и сберегут ли они своих жен. Но никто из них не посмел перечить королю, зная твердость его характера и требовательность в исполнении принятого им решения.
  Энрике III вышел на крыльцо замка. Гром металла оглушил приветствием королевский двор. Король Кастилии поднял руку, призывая к спокойствию. Глашатые протрубили сигнал: ""Слушать всем"" и выкликнули имена кабаллистос. Они вышли из строя и, приблизившись к королю, вскинули мечи и резко опустили их, приветствуя Его Величество, замерли в изящном поклоне, сделав пирует шляпами.
  - Приветствую вас храбрые рыцари. Наслышан о ваших подвигах. Не все имели счастье придти в Наше Королевство. Я сожалею о том вместе с Вами. Сегодня Ваш день. Вы будете приняты в благородные рыцари. Каждый из Вас получит по пятьсот мараведи и все положенное рыцарю снаряжение. Сеньор Франсуа объясните рыцарям порядок посвящения в благородные рыцари.
  - Слушаюсь, Ваше Величество.
  - Перед молитвой Вы должны были омыть свое тело под струями горного ручья.
  - Мы исполнили все, как нам было велено.
  - Подойдите к королевскому распорядителю одеждой.
  Рыцари, сделали несколько шагов.
  - Снимите Вашу одежду. Она Вам больше не потребуется.
  Каждому была дана новая тонкая белая сорочка ( в такую облачаются лишь два раза в жизни - в день посвящения в рыцари и на смертном одре). С деревянного помоста каждый выбрал себе кожаную рубаху, усеянную медными колечками, которые нашиты так тесно, что кожа почти не видна ( кольчуга); плетеные шапки, защищенные стальной сеткой, надежно
  защищают виски и подбородок. На эту шапочку надевают шлем с забралом; ноги прикрыты стальными наколенниками, кисти рук - плотными рукавицами из стальной сетки.
  С особой торжественностью королевский распорядитель передает предметы рыцарской экипировки с мечом, прикрепленным к поясу, которые принимаются словно святые дары. Когда, наконец, обряд одевания доспехов закончен, священник Годфрид провозгласил: Благослови тебя железо, благослови это сияющее лезвие, во имя Отца, Сына и Святого Духа. Служи делу Креста, не проливай крови невинной, крови ребенка и всех тех, кто слабее тебя. Омывайся кровь неверных о мечь рыцаря.
  - Да помогут мне Иисус Милосердный и Непорочная Дева, - хором отозвались новые рыцари.
  Король Энрике III трижды ударил плашмя мечом по плечу коленопреклоненных воинов, сказав.
  - Стерпи эти три удара, но больше ни одного. Данной мне властью я освобождаю Вас от всех долгов, прощаю все провиности, освобождаю от наказания за все прегрешения. Я снимаю груз, отягощающий вашу совесть.
  - Confiteor Deo omnepotenti (лат. Каюсь пред Всемогущим Господом. )
  - Ступайте с Богом свободные и равные. Ах, как бы я хотел пойти с вами, но не для меня эта радость. Я не вправе покидать Мадрид. Оставаясь здесь, я в мыслях и молитвах последую за Вами. Духовным Вашим отцом будет сам Господь Бог. Незримый, он направит Вас по верному пути и приведет к заветной цели.
  Новопосвященные в благородные рыцари всадники ( кабальерос ) быстро поднялись с колен, вскочили на коней, не касаясь стремени; рывком вытаскивают воткнутое в землю копье и сломя голову мчаться к набитому сеном чучелу, чтобы первому пронзить его на всем скаку. По поверью, кто быстрее это проделает, тем лучше сложится его судьба, но хуже всего придется тому, чей конь споткнется или копье пролетит мимо цели.
  За обрядом посвящения наблюдали с затаенным недовольством две сотни благородных рыцарей, понимая, что кабаллистос получили равные с ними права, а их слуги видели в этом свою надежду в подходящем случае, сменить своего спесивого хозяина на простого парня, только что на их глазах получившего рыцарский пояс, и готовых, как и они испытать свою судьбу. Выполнив обряд посвящения, бывшие кабаллистос как равные встали в один ряд с именитыми рыцарями.
  Король Энрике III провозгласил рыцарям - его конкистадорам, слова напутствия.
  - С Вашим командором Жаном де Бетанкуром - добрым воином и истинным рыцарем, моим славным лейтенантом Жаном де Куртуа и Вашим духовным отцом - королевским священником Годфридом под знаком королевской державы вы пойдете завоевывать свое счастье на Канарских островах.
  - Так хочет Бог!- вторил Королю священник, призывая не щадить сил своих, во имя победы над неверными. Так хочет Бог! - разнеслось по рядам королевской гвардии.
  - Для нас все кто не верует в Христа - язычники - голос его достиг вершины пафоса. Беда от них для истинной нашей веры. Никаких слез не хватит, чтобы оплакать обиды, чинимые Господу нашему Иисусу Христу в лице верных сынов его. Злоба безбожников посягает на святыни в наших владениях! Ради святынь этих все наши мольбы, о них вся наша забота. Не о жалкой своей жизни мы печемся, коей каждый из нас готов пожертвовать в борьбе с неверными, но о бесценном сокровище, вверенном нам Творцом. Арабы и мавры- жесточайшие враги Христовы, чтители Магомета - одного из семи страшных демонов, коего они назвали пророком. Их тьма повсюду. Домогаются погибели христианства. И так уж повелось изволением Божьим, что ежли мы сильны, они слабеют. Но стоит нам утерять силу, они крепчают. Не допустите же этого о, рыцари. Но никогда не были мы столь слабы, чтобы убояться их. Еще в те благословенные времена, когда крестоносцы освобождали гроб Господа нашего Иисуса Христа светило им солнце. Храбрые рыцари! Поганые могут одолеть вас дьявольскими чарами, но не смогут они этого сделать, ибо чары бесовские бессильны против Божьего имени. Отведите руку нечестивых от несметных земных богатств, что собраны Боготворной рукой в новых землях.
  Грохот мечей о щиты заглушил его слова. Все готово к отправлению. Пора! Пора!
  Священик торжественно вознес свой посох, благословляя в далекий путь. Слуги поднесли рыцарям вина. Рыцари осушили кубки. Натянули поводья. Затрещали воловьи яремы, застучали по неровностям колеса телег.
  - Прощайте, прощайте.....Храни Вас Господь Бог - долго слышалось, пока последний всадник не выехал за крепостные стены королевского двора...
  
  Часть 11 Альбасете - Кордова
  
  Край, по которому они идут, помнит очень и очень многое. Одни Боги здесь сменяли других на протяжении веков, принося в жертву тысячи своих почитателей. Мусульмане, принесшие в эти края свою веру, не были похожи на сменивших их христиан, но таких же храбрых до безрассудства, жестоких, но способных на благородные поступки. И, однако, несмотря на сходство, они люто ненавидят друг друга. Но более всего их раздражает присутствие евреев, непостижимым образом умеющим быть полезными и сосуществовать в мире ненависти к ним.
  Вперемежку с полуразрушенными замками вдоль дороги располагались заброшенные жилища, обжитые городки и селения, из которых народ валом валит на юг, надеясь избавиться от горькой нужды, хотя им ведомо, что лучшее ожидает их, возможно только то, что на некоторое время отсрочит их кончину.
  Среди попутчиков, бредущих по дороге, попадались крепкие мужчины, готовые нести службу за скромные харчи. Некоторых из них Жан взял в обоз. Они помогали лошадям вытаскивать тяжелые телеги, застрявшие в непролазной грязи и дорожных выбоин и рытвин. Иные отпрыски хороших родов, ищущие славы и богатства в чужих краях, готовы были подписать кабальную грамоту: ""Я, лишенный средств, для поддержания грешного живота, чье спасение от голода и наготы зависит от Вашей милости, отдаюсь в Вашу опеку и обещаю всю жизнь, до скончания дней моих служить Вам и оставаться у Вас в послушании, как у своего господина. При этом, будучи человеком вольным, оставляю за собой право собирать деньги для выкупа из Вашей опеки. И хотя почти невозможно было для бедолаги собрать сумму выкупа, обманчивая тень надежды когда-нибудь вернуть себе достоинство и стать богатым, владела их мечтами.
  Безродные же шли в рабство без всяких оговорок, ставя вместо подписи, крестик. Для них условия не содержали ничего человеческого, кроме права быть безмолвным рабом: ""Я, не чьим-либо принуждением, а собственной охотой, отдаю всю свою жизнь в полную Вашу волю. И что бы Вы ни хотели со мной делать Божьим изволением, имеючи полное право на тело мое и душу. Вашей куплей и моей продажей, клянусь не нарушать до свершения века.""
  Вряд ли кто-нибудь из них задумывался над собственной неосторожностью, влекущей их на погибель. Чьи кости побелеют в чужом краю, а заплутавшаяся душа не найдет дороги к дому.
  Впереди королевского воинства ехал всадник, держа на пике позолоченный охранный знак короля Кастилии, упреждающий о полномочности и неприкасаемости его посланников. Рыцари останавливались в придорожных церквах сотворить молитву Господу Богу и Пречистой Деве Марии о ""благодатном спутишествии"": ""Господе Иисусе Христе, Боже наш истинный и живий, путю странствовати... И ныне смиренно молим Тя, Владыко пресвятый,
  и рабам твоим сим твоею благоатию спутишествовать. И яко же рабу твоему Ангела Хранителя и наставника посли, сохроняюща и избавляюща их от всякого злаго обстояния видимых и не видимых врагов, и ко исполнению заповедей Твоих.""
  Однако, молитвы не могли избавить рыцарей от суеверий. Воины Христовы без страха и упрека, перед колдовскими чарами становились беспомощные, как дети.
  Конница Жана де Бетанкура продолжала двигаться в строгом порядке, останавливаясь на ночлег в домах местных жителей, соблюдая в высшей степени достоинство королевского
  посольства, расплачиваясь за постой. Но чаще всего они находили убежище в пустующих, но вполне пригодных для отдыха домах. В одном из них довольно просторном они остановились на ночлег. Вдруг скрипнула дверь, и в мерцающем свете лучины в горнице появилась огромная тень человека. Очнувшийся от сна священник Годфрид поднял лучину над головой и увидел угрюмого вида черноглазова бородача. На сплюснутом его черепе выделялись, стоящие торчком оттопыренные уши, отбрасывающие рогатую тень на стену. Священник и человек замерли в тягостном ожидании.
  - Господи Иисусе! Оборотень! - запричитал священник. Оборотень! - от его крика начали просыпаться рыцари. Все посмотрели в ту сторону, куда был устремлен взгляд их духовного наставника. Лица их побелели. У стоявшего в углу, кисть правой руки была обмотана окровавленной тряпкой.
  - Свят, свят! - испугано бормотал священник. - Спаси и сохрани!
  Рыцари приумолкли, насторожено глядя на ""оборотня"" с неодолимым ужасом. Одному Богу известно, какие чары он мог на них напустить.
  Мог лишить мужской силы, чтобы сделать их посмешищем женщин. Мог обморочить так, что отныне они и лба перекрестить не смогут и будут путать левую руку с правой. Мог затуманить им мозг и заклясть их дорогу. Мог наслать на них порчу, трясучую болезнь, язвы на теле или смрадный дух изо рта. А хуже всего - вселить в их сердца страх, превратить смелых рыцарей в трусливых баб, которые разбегаются, чуть завидев врага.
  Так, застыли они в растерянности, не зная что предпринять и только сверлили злобными взглядами человека, который стоял не шелохнувшись. Только слышан был сдавленный шопот
  - Сказывают у черта отметина есть на теле, когти на ногах и шерсть.
  - Как же ты узнаешь. К нему подходить опасно.
  - Пусть священник подойдет. Он должно быть заговоренный.
  Священник, услышав разговор, попятился за спины рыцарей, но они стояли плотной стеной.
  - Раздевайся, - крикнул он бородачу
  - Раздевайся - закричали рыцари.
  Тот не шевелился. Тогда его кольнули пикой. Мужик взвыл от боли. Стянул с себя одежду и предстал перед ними нагишом. Его худое тело с ввалившимся животом и волосами, пробивающимися на впалой груди, обнажившей тщедушное тело и торчащие ребра. Ничего. Никаких отметин.
  - Повернись - показывают рукой, что он должен сделать.
  Мужик что-то хочет объяснить, но из горла вырываются только хрип и брызги слюны. Наконец, он открыл рот, показывая пальцем на гортань. К нему поднесли зажженный факел. Во рту торчала только маленькая часть языка. Видимо это был беглый раб так же, как и они искавший себе прибежище.
  Все с облегчением вздохнули и, крестясь, расползлись по своим местам досыпать остаток ночи. А мужик, прихватив свою одежду, поспешил прочь со двора....
  Но, вскоре расходы не позволили пользоваться услугами местных жителей и Жан предпочел дать людям и животным отдых в монастырях. Здесь то уж не страшны никакие дьявольские силы. Въехав в монастырь священник Годфрид призвав настоятеля, объявил волю короля и призывал к исполнению своего долга.
  - Оставайтесь с Богом. Да хранит Вас милостивый наш Господь, благородные рыцари.
  Они вовремя успели укрыться за монастырскими стенами. Поднялся сильный ветер. Сквозь его посвист кажется, что кто-то усердно проговаривает библейские заповеди. Буран, то стихал, то налетал с новой силой. Ветер ломился в монастырские ворота, вихрем проносился над крышей, захлестывая дым из трубы, стараясь загнать его во внутрь.
  - Боже храни нас, - бормотал священник.- Разнузданный языческий Бог притягивает на нас дьявольские силы, - промолвил он и трижды перекрестился.
  - Не поминайте ничьего Бога в суе, - пытался успокоить всех Абрахам...
  Но не все так плохо было в монастыре, где можно было увидеть кротких созданий - монахинь. С трудом приходилось умерить в себе рыцарские вольности. Жены не спускали глаз с своих благоверных. Но как можно устоять перед мечущими искры карьими глазами. Под их взглядом как будто чувствуешь на себе нежное прикосновение рук непорочных дев к своему грубому, мускулистому телу. Короткий, но пристальный взгляд из-под ресниц и вздернутые брови, красноречивее слов говорят о готовности совершить грехопадение, от чего кровь пробегает по жилам желаний.
  Провожая гостей, охая и причитая, Игумен подсчитывал убытки.
  - Хлеб весь, какой был, пожрали....Сало все....Трех баранов, двух подсвинков.... Мешок крупы....Сыра-то, сыра, а яиц хватило бы нам и на пасху.
  С этими словами приор закрыл ворота и, мрачно уставившись на дорогу, проклинал людскую прожорливость. Подошедшего к нему келаря ( монах, заведующий монастырским хозяйством) сурово с раздражением спросил: Что еще?
  - Меда целую кадь, две бочки вина, овса десять мер, копну сена в дорогу.
  - Разбой! Не надо было столько давать!
  - Как не дашь. Вооружены до зубов.
  - Нам бы на полгода, а то и более хватило - качал уныло головой настоятель.
  - Ладно, что теперь уж - успокоил его келарь. Может нам зачтется.
  - Может, может, если Бог поможет- грустно съязвил приор.- Подумай лучше, где денег на пропитание достать.
  - С прихожан востребуем на отпущение грехов, свечи, опять же, образа было бы неплохо подновить. Бог всемилостив. Не пустит по миру. На него уповать будем.
  Дорога не приносила рыцарям, каких-либо неприятностей. Более того, веселила их картинками традиций испанского быта.
  Сбор винограда уже отошел и только кое-где на тенистых скатах и в излучинах гор висели тяжелые душистые гроздья. По деревням в огромных кадиях ногами топтали пьянящий плод. В бурой жиже, взрывающихся пузырьков воздуха, парами стояли одуревшие от запаха девки, ухватившись, друг за друга руками, поблескивая на солнце загорелыми ляжками. Священник стыдливо отводил взор от их щекочущей нервы наготы.
  - Видно наш духовный наставник ни разу не возлежал на женщине.
  - Им по обету не положено
  - Как знать, - ехидно усмехнулся и лукаво подмигнул Алонсо. Всего, вряд ли, мы все узнаем. Годфрид не раз встречал женщин, неся свой крест в таких местах, где лицу его духовного звания бывать вовсе не пристало.
  Но у него из головы не выходила та прекрасная еврейка, что была прислугой Гийома. При одной только мысли о ней Годфрида охватывал жар. Пред его взором вновь и вновь возникало видение, как она испугано шептала и закрывала лицо руками, когда он срывал с нее одежды. Ее красота ослепила его, затмила разум. Сумрачное лицо его улыбнулось уголками губ. Нельзя осуждать человеческую страсть строже, чем поступок нашалившего ребенка успокоил свою совесть Годфрид и, резко обернувшись к говорящим, с назидательным жаром приструнил их.
  - Женщина произвела на свет лиса ( хитрость), волка (злобу), медведя (жадность). Это она первопричина греха. Будь проклят тот миг, когда сотворил ее Господь. Только мужчина, устоявший перед ее дьявольским соблазном как кедр - храбрый и честный воин, но горе ему быть обманутым цаплей - бесстыжей самкой, трусливой как змея.
  Рыцари приутихли, не желая далее раздражать святого наместника Короля.
  Размышлять для рыцарей - тяжкий труд. Они честно и старательно готовы исполнять волю господ, но не было среди них равнодушных и не было между ними единого мнения об отношении к женщине. Правда и то, что совершенно безрадостна судьба этих нежных созданий. Они считаются нечистыми, если пробудут наедине с мужчиной дольше, чем требуется для приготовления одного яйца, ее следует покарать за прелюбодеяние. Но каждый вспоминает убаюкивающий голос своей матери и готов бесконечно слушать его, подобно тому жестокому властителю, что внимал премудрой Шахерезаде тысячу и одну ночь.
  Поэтому каждый недоумевал, отчего священник так невзлюбил женщин, которые дали жизнь всем живущим на земле.
  - А что, Абрахам, как евреи относятся к женщинам - завидев проезжающего мимо Абрахама, с ухмылкой бросил ему в след Поль.
  Абрахам натянул поводья и, послушная его руке лошадь, спокойно пошла рядом с гнедым рысаком, на котором восседал Поль.
   - Все зависит от того, что беспокоит вас, сеньор?
  - Как поведет себя еврейка, если ее мужа долго нет дома?
  Абрахам вздрогнул от воспоминания о жутком погроме, который произошел незадолго до его бегства из Франции. Когда в отсутствии мужей, работающих в это время в поле, женщины оставшиеся дома, чтобы не стать жертвой насилия шайки разбойников и не осквернить свою честь, убивали себя и своих детей.
  ( *Положение евреев во Франции становилось совершенно невыносимым. Евреям ничего не оставалось, как, оставив свои жилища и бросив нажитое имущество, уходить из этой страны. Карл V1 в 1394 г. издал указ: ""Король внял жалобам на проступки евреев против святой веры и на злоупотребление данными им правами, и поэтому решил впредь, безусловно, запретить их жительство во всех областях Франции, как северных, так и южных."" В конце 1394 г. многие тысячи еврейских семейств покинули страну, где алчность правителей, непримиримость духовенства и грубое суеверие, достигло фанатизма. Изгнанники переселились в Испанию и Италию )
  - Надеюсь, Ваши жены также верны Вам, потому как уверено в ней сердце мужа ее. Трудами своими содержит она дом мужа и даром хлеба не ест. Поучение о доброте на ее устах, и муж
  восхвалит ее: ""многие женщины достигли успеха, но ты превзошла всех их!"" Обманчива прелесть и тщетна красота. Лишь женщина, боящаяся Господа, достойна похвал. Восхвалите за дела рук ее, и прославиться она деяниями своими.
  - С нашими сеньоритами одно беспокойство. Кто знает, как они поведут себя без нашей строгости.
  Видимо, поэтому король велел взять их с собой.
  - Скорее всего, чтобы не омрачать души рыцарей Абрахам заверил.
  - Он хотел, чтобы вы защищали своих жен с истинным рыцарским достоинством в бою с ""неверными"", - со скрытым юмором почтительно поклонился Абрахам.
  - Благородные рыцари поступают именно так. - украдкой тяжело вздохнул Руже В селении близь Кордовы он, уходя на военную службу, оставил монолу. Ему тягостно было вспоминать о своей возлюбленной, которая обещала ему родить сына. Ждет ли она его. Может она ничуть не лучше тех, о ком говорил священник.
  Может не стоит проводить бессонные ночи в тревоге и мечтать только о ней, когда вокруг столько прекрасных женщин.
  Вон та, что едет в первой повозке в середине ""каравана"". Его не смутило предупреждение Эдмонда, который кожей почувствовав неладное.
  - Не вздумай, красавчик, волочится за какой-нибудь из наших жен. Я приметил, как ты на прошлой стоянке, околачивался около шатра, где расположились молодухи.
  - Не стоит беспокойства, сеньор. Судьба лучше всякого священника рассудит нас.
  Рядом с ним скачет юноша, недавно поступивший на королевскую службу. Никто не знает его истинной веры, Его зовут Иоганн. Вслушиваясь в разговоры рыцарей, он пытается сохранить достойный вид, но тревожное состояние охватило его. Будучи из хорошей еврейской семьи, он пошел в рыцари, чтобы завоевать титул идальго для своей возлюбленной. Он полюбил ее сразу с первой минуты, когда увидел в синагоге. Ему нравилось в ней все, даже горькая складка потерь в уголках ее губ, которую могли разгладить только его нежные поцелуи. И даже теперь, глядя на этих придорожных распутниц, он отгонял от себя сомнения. Разве их любовь не предполагает верности?! Разве для него существует женщина, кроме нее. Разве может быть кто-то другой, кроме меня в ее мыслях и сердце. Я уверен, не может она унизиться, не может предать его благородного чувства к ней. Ради нее он готов испытать все тяготы и лишения, чтобы стать настоящим идальго. Пусть лучше умрет, чем предаст его. И тут же содрогнулся от жестокости своих мыслей.
  Сзади его лошади скакал убеленный сединой, плечистый и большеголовый Жерар. Он был самый старший из благородных рыцарей. В их роду он был первенцем. Потому имя его было столь почитаемым, что употребление его без должного уважения и по всякому пустому, как он считал поводу, граничило с оскорблением, дабы не стерлось, и не поблекла тайная сила имени. Нрава он был спокойного, но в схватке с соперником его словно обуревал бес. Его серые глаза приобретали желтоватый оттенок, покрытый пеной рот, извергал рычание льва. Мало было тех отчаянных рыцарей, кто выжил в схватке с ним. Он имел счастье быть любимым многими женщинами, среди которых ему оказывали внимании знатные дамы.
  Худощавый с жидкой порослью на прыщеватом лице, Рене был завистлив, к имеющим успех у женщин. Он любил детей и был бы заботливым отцом, но нищета его, унаследованная от обедневшего рода, стала сестрой его неудач. Даже базарные шлюхи не пользовались его вниманием. Он с радостью согласился отправиться в неведомые края в надежде овладеть женским телом. Из-под нахмуренной переносицы поблескивали, глубоко посаженные, глаза. Тонкие губы сжимались, когда кто-то пытался задеть его болезненное самолюбие. Многие знали его вспыльчивый характер, быструю руку в рыцарском поединке и не домагали его навязчивыми расспросами.
  Гордые испанские дворяне не терпели иноверцев в своей среде и негодовали, когда такие люди занимали высокого положение или государственные должности. В этом они видели прямо посягательство на собственное достоинство. Особенно непримиримы к иудейской вере были католические монахи. По их мнению, евреи, как ""враги церкви,"" должны были везде находиться в состоянии рабов.
  ( *В Кастилии было более восьмидесяти общин, насчитывающий до одного миллиона евреев. Самые крупные из них находились в Толедо, Кордове, Севильи, )
  - Чудной народ эти евреи, - глядя на Абрахама усмехнулся Иохим.
  - Вот, поверите ли, - повернулся он к Иоганну.- У них все читают.
  - Так что же?
  - Как это, что. Представь себе - даже женщины.
  - А ты как привык проводить время, - недовольный веселостью Иохима проворчал Иоганн.
  - Люблю проводить время, орудуя мечом, - блеснув белками глаз, заносчиво и довольный своим ответом парировал Иохим.
  - Книги - это для всякой нечисти, а не для настоящих рыцарей, - Иохим подозрительно посмотрел на профиль Иоганна и продолжал.- Я вообще книги не беру в руки.
  - Как же ты можешь судить о том, что книги вредны рыцарю?
  Абрахам, ехавший рядом, тронул Иоганна за плечо, останавливая его пыл.
  - Отриньте ненависть, благородный рыцарь, и внемлите голосу своего разума. Нет ничего удивительного в том, что они привыкли жить в свое удовольствие, ни о чем не заботясь. Смирные пока сыты, звери, когда голодны.
  - Они, видимо, потому шагу без книги ступить не могут - продолжали потешаться господа рыцари,- что Господь Бог не дал им памяти заучить написанное - эта шутка развеселила всех. - Знания никогда не бывает много, - снова не удержался Иоганн.- Более того, я уверен, что незнание сбивает с истинного пути к Богу. Как говорили древние: ""Хочешь убежать от Бога - прибегай к Богу"",
  Абрахаму все больше нравился этот удивительно обаятельный юноша, и он решил встать на его сторону в этом споре.
  - Господь, бесконечно глубоки замыслы твои! - скорее обращаясь к скакавшему рядом с ним Жану де Бетанкуру, чем к Иохиму, Абрахам продолжал.- Невежде не постичь, глупцу не понять этого. Даже если сопутствует удача - недолговечна она, как трава.
  - Я знаю, ты истинно веруешь в своего Бога, но не пытайтесь быть для них вторым Мессией, Абрахам. Это может стоить тебе жизни - предупредил Жан.
  Погруженный в глубокое молчание, Абрахам продолжал горько размышлять о враждебности людей друг к другу. Почему же они враждуют между собой? Может все дело в религиозных догматах, в притязании на признание одной и только одной из многих религий? В сущности ничего неприемлемого и непримиримого для христианства и мусульманства, имеющие корни в иудаизме, нет. Для снятия противоречий не требуется ничего, кроме достижения компромисса каждой из сторон от претензий и притязаний на универсальную исключительность ""своей"" религии. Универсальна лишь природа - единый для всех Бог.
  ( *От автора: Религия, Вера и Вероисповедание различны по своему содержанию.
  Религия - учение о Вере, где Вера трактуется как некая абсолютная истина. Вероисповеданию принадлежит мировоззрение, ограниченное определенным сектором мышления в познании природы человеческого бытия. Принципиально важно понимание, что есть истина. Истина - неискаженное отражение объекта познания в нашем сознании и, несмотря на множество объектов познания, истинно только то насколько познание объектов соответствует Стратегии Природы, задавшей параметры существования самой жизни на протяжении всей жизнеопределяющей триады: наследственность, адаптация, изменчивость с необходимым условием восстановления и возобновления животворящей способности окружающей природной среды. В связи с этим, религия, вера, а в большей степени вероисповедание
  являются моральным инструментом сохранения среды обитания, своего рода моральным законом каузальной связи, подчинения стратегии жизнеобеспечения Стратегии Природы. Абсолютная истина есть сама Природа Мироздания и процессы, происходящие в ней, и, проявляющиеся на ее планетарной периферии, доступна человеческому уму только в качестве абстрактных понятий. Ошибочность религиозных догматов, претендующих на абсолютную истину, не в их содержании, а в притязании на всеобщее и универсальное средство познания всего сущего на уровне интуитивного мышления. Религия, образно говоря, видит дождь, сверкание молнии, слышит раскаты грома, но не считает необходимым знать то что их порождает).
  От вселенских мыслей Абрахама отвлек настойчивый детский голос. Абрахам опустил лицо и увидел заплаканное лицо мальчугана, бежавшего рядом с его лошадью и умолявшего о подаянии.
  - Господин, рук покладать не буду...одежды не надо. Только за еду...за еду, милостивый господин.
  - Эй, вы там! Прогнать немедля этого иудейского щенка. Ишь, развылся, - злобно прокричал Жерар, едва не задавивший малого.
  Слуги подскакали, но Жан де Бетанкур остановил их повелительным жестом. Его влияние значительно возросло среди испанских конкистадоров.
  - Я сам решу, что делать. Ваше дело сидеть в седле.- резко осадил их Жан
  - Не собирается ли он собрать всех неверных. Тогда нам верно не сдобровать. Это хорошая приманка для мавров, - переглянувшись друг с другом, пожимали плечами благородные рыцари.
  - Нет мира без милосердия, - как обычно миролюбиво снял напряжение Абрахам, вспомнив то, что сказал ему Жан и подумал.- Возьму-ка я парнишку к себе в слуги. Я уже не молод и мне скоро потребуются заботливые руки.
  Мальчик, заметив промелькнувшее в глазах Абрахама сочувствие, принялся молить, протягивая ладони.
  - Возьмите меня, милостивый господин. Не пожалеете. Я вам хорошо служить буду.
  - Как тебя зовут?
  - Беннито, мой господин, я - Бени...
  - Откуда ты?
  - Не знаю. Я давно уже один и, не помню, откуда мои родители.
  - Ты не перенесешь опасностей нашей дороги.
  - Нет ничего опаснее того положения, в каком я нахожусь. Любой может убить меня просто так, ни за что.
  - С Вашего разрешения, командор, я позабочусь о нем.
  Абрахам остановил лошадь и подал руку. Бедняка принялся целовать ее. Слезы катились по его запыленным щекам, оставляя светлые ручейки на смуглом лице. Одним движением Абрахам усадил своего слугу на холку лошади, и они поскакали к обозу.
  - Пока будешь служить конюхам. Здесь тебе найдется еда и одежда. Научишься хорошо управлять лошадью, посмотрю, на что ты можешь сгодиться.
  Худое лицо Беннито озарилось белоснежной улыбкой и сиянием черных глаз. Невольно на Абрахама нахлынуло воспоминание о своей семье, потерянной во время бегства из Франции. Чтобы скрыть свои чувства, он резко развернул лошадь и поскакал догонять испанских конкистадоров.
  Стояла поздняя осень. В иных поселениях они заставали буйные празднества в честь бога виноделия Бахуса. Ряженные в козлиные шкуры парни волокут за собой бочку с вином с сидящим на ней верхом голым стариком, голову которого венчает венок из виноградных листьев. Вокруг телеги в чем мать родила бесновались молодки, отплясывая, испуская дикие крики и шлепая друг друга по голым телесам. Мужики дули в трубы, сделанные из бересты, выводившей диковинные мелодии. Обычай строго соблюдался. Впавшие в буйное веселье люди, не боялись ни своего стыда, ни гнева священника, угрожавшего огнем адовым и вечными муками. Ни в пример нахальным девкам, монахини тщательно скрывали свое тело, показывая лишь треугольники лица, срезанные под подбородком белым платком и кончики пальцев, выступающие из-под длинных, за ладонь, рукавов. В высоко стоящих на голове треуголках, они представлялись через - чур высокими, и высокомерными. В белом обрамлении лица их были бледны, как воск. Свободно висящее на теле монашеское платье дорисовывало портрет этих бесплотных созданий. Если бы не глаза, высокомерно и бесстрастно смотрящие на все происходящее, то лишь при большой фантазии можно было догадаться, что это женщины. Рыцарей разбирало любопытство, и они стали расспрашивать священника, имеется ли у них природное естество, и годятся ли эти куклы для постельных утех.
  - Общение с благородными дамами, посвятившими свою жизнь служению Всевышнему, есть наисладчайшая утеха, в которой не всякий преуспеть может.
  Это немало позабавило рыцарей.
  - О чем можно толковать с бабами? Не на то их сотворил Господь Бог. Не для таких утех.
  В придорожном монастыре уже звонили к вечерней службе, когда конница остановилась у придорожного трактира.
  Трактир, как и большинство построек этого края, был склепан из обломков некогда римского храма. В открытых дверях трактира стоял его хозяин, с тревогой наблюдая за вооруженными воинами.
  Обрадовавшись передышке, рыцари дружно, без всяких церемоний, садятся за столы
  Сокрушенно вздохнув, трактирщик, шаркая сандалиями, вошел в трактир и вышел оттуда, неся миски с варенной рыбой.
  - Что за чертовщину ты нам притащил - возмутились рыцари- Ты нам мяса давай.
  - Мясо варить долго придется. Пока рыбкой полакомитесь. В нашей речке вода чистая, потому рыба вкусная. Ей богу не вру. Сами можете убедиться.
  Пока рыцари нехотя, ругаясь и отплевывая кости, ели рыбу, запивая вином, трактирщик хотел незаметно спрятать сырое мясо в жбане с виной. Но был замечен и, предчувствуя расправу сам объяснил это тем, что перед приготовлением надо хорошо вымочить мясо в вине.
  Ему поверили и отпустили с миром, приказав пошевеливаться, пока у рыцарей еще есть терпение, есть рыбу.
  - Не вводи нас в искушение, ничтожный смерд.
  - Неси еще вина, да гляди, какое получше, а не то сам угодишь в жбан. И радуйся, если там действительно вино, а не вода.
  - Не сомневайтесь, милостивые сеньоры, - совершенно перепугавшись, затараторил трактирщик, под общий смех уже успевших захмелеть рыцарей. Затем он опасливо огляделся по сторонам и пустился бежать.
  Толпа черни, промышляющие здесь чем попадется под руки, вломилась в трактир и скоро расправилась, в стоявшем в котле, еще не доваренным, пловом. - Придется нам самим распаковывать запасы, не то и нас ждет участь трактирщика.
  Жан послал Беннито за обозом. Рыцари снова набросились на еду, руками хватая, разложенные на столе куски сушеного мяса. В полном молчании над застольем царило чавканье, хруст перемалываемых хрящей и бульканье, запиваемого эти деликатесы, вина.
  С трудом верится, чтобы один человек был способен съесть, за один присест, столько разной еды. Насытившись, они благодушно перекидывались сальными шутками, пошли проведать своих жен.
  Абрахам знал, что в Альбасете живет известный роставщик Арон. Он решил воспользоваться временем рыцарской обедни и, предупредив Жана де Бетанкура, пошел искать его дом. Увидев человека в колпаке и с желтой заплатой на плече, Абрахам обратился к нему.
  - Не подскажете ли мне, уважаемый, как можно найти дом ростовщика.
  - Нет ничего проще. Его дом находится в еврейском гетто. У его дома всегда можно увидеть людей, имеющих до него дело.
  - Тода раба - вполголоса поблагодарил Абрахам.
  - Так вы аид?!
  - Ша! Не надо говорить много, если можно понять без слов.
  - Так, как я понимаю, вы пришли с теми кабаллистос, что распугали всю округу?
  - Покажи лучше, в какой стороне гетто.
  - Вам уже не надо искать, я иду туда.
  Переговариваясь, они подошли к воротам, на которых висел магендовид (звезда Давида) - желтая шестиконечная звезда. Абрахам направился к дому ростовщика. У крыльца люди, завидев человека в рыцарских доспехах испуганно расступились. Абрахам вошел в дом. За столом сидели ребе и несколько почтенных на вид евреев. Они оживленно и тревожно
  говорили о, видимо, о последних событиях. Абрахам снял шляпу, одел кипу и громко, чтобы на него обратили внимание, сказал: Шалом хаверим!
  Сидящие за столом обернулись, и некоторое время в изумлении смотрели на рыцаря, говорящего на иврите. Первым пришел в себя хозяин дома. Он в изумлении всплеснул руками.
  - Абрахам! Я могу во многом ошибаться, но только не в том, что вижу тебя перед собой. Что тебя опять гонит по миру?
  - Уважаемый Арон, я иду с посольством кастильского короля Энрике III.
  - Я рад тебя видеть в полном благополучии, но, о горе мне, если ты заодно с христианами!
  - Ваши доспехи смущают и пугают нас - полуразвел в стороны, приподняв руки, ребе.
  - Моя одежда не мешает мне молиться нашему Богу. Но, если я пришел не к месту, то прошу извинить меня и, я готов покинуть вас - Абрахам понимал, что ему не следовало приходить в рыцарских доспехах, но, как знать, дошел ли бы он до гетто в мирской одежде без желтой заплаты на рукаве.
  - Нет, нет, уважаемый Абрахам. Ты пришел во время.
  - Что-то случилось?
  - Разве ты не слышал, какой погром учинили христиане в Севильи и Кордове?
  - В Кордове?! - тревожно выкрикнул Абрахам. - Там в пригороде живет дон Мануэль.
  - Ты знаешь дона Мануэля?
  - Да. Он лечил раненых кабаллистос Жана де Бетанкура после их жестокой битвы с маврами. Многих, кто нуждался в его помощи, он поставил на ноги. Жан де Бетанкур тоже обязан ему своим выздоровлением от тяжелой простуды.
  - Кто такой Жан де Бетанкур, о котором ты говоришь с таким почтением.
  - Командор, с которым я прошел трудные дороги от Кадиса до Мадрида и пришел сюда. Он француз, и я был ему нужен, как переводчик.
  - Ты, верно, забыл, кому обязан своим горем?
  - Я ничего не забыл.....Но месье Жан родом из тех же мест, что и мы с тобой. Его вотчина на севере Франции недалеко от городка Лилль. Ты знаешь, что северяне никогда не притесняли евреев.
  - Да, там многие евреи нашли себе убежище.
  - Нельзя забывать библейскую заповедь: ""Подобно тому, как они объединяются в высшем мире, так и она становится целостной в мире низшем, достигая скрытого единства, чтобы затем, поднявшись в высший мир, она объединилась с ними- единое с единым. Всевышний, Благословен он, чье единство проявляется в высшем мире. Он не нисходит на престол славы своей до тех пор, пока не становится единым, чтобы объединить единое с единым. Так объясняется тайный смысл выражения: Господь будет признан всеми народами единственным Богом, и лишь имя его будет у всех на устах.""
  - Твоими устами говорится истина. - убедившись в том, что человек в рыцарских доспехах действительно еврей, успокоился ребе.
  - Не говори врагу, что он твой враг, но говори другу, что он твой друг; твой враг - твой друг, потому дает тебе право быть ближе к Богу.
  - Что же делать? Что делать?
  Абрахам нервно ходил по комнате.
  - Вот, что я скажу Вам. За воротами гетто есть много мораннов ( евреи, в силу
  необходимости , принявшие христианство ). Уверен, что многие из них не забыли свою веру. Надо тихо собрать их сегодня ночью. Сколько у тебя в залоге оружия и доспехов, - перешел на шепот Абрахам.- Вряд ли их владельцы когда-нибудь придут за ними. Наверняка они давно оставили деньги в трактире. Погрузим все доспехи на телеги и вывезем в горы. Туда же придут моранны и евреи, кто может покинуть гетто.
  - Не будем терять время.
  Абрахам покинул гетто и быстро пошел к таверне.
  Был уже поздний час. Луна заняла свое место на небосводе, погрузив город Альбасете в полумрак. Абрахам пробирался по его кривым улочкам и, чтобы быть не замеченным, прижимался к стенам домов....
  Ему не стоило большого труда найти Жана де Бетанкура. Бенитто поджидал его в обозе. Он уже освоился со своим положением посыльного и с рвением исполнял поручения командора. Жан, расположился под навесом, вход в который охранялся верными ему, кабальеро.
  - Скажи сеньору, что я хочу поговорить с ним.
  - Заходи, Абрахам, я слышу твой голос. Что привело тебя ко мне в поздний час.
  Абрахам вошел и стоял, умоляюще глядя на Жана, не решаясь сказать о своем решении.
  - Мой народ в опасности. В Севильи и Кордове погромы. Командор, я вынужден покинуть Вас.
  Жан встал. Внешне он был спокоен, но Абрахам знал, что это спокойствие предвестник решительного действия.
  - Я заметил, что много людей шли с детьми на руках, ничего больше не имея. Известно ли тебе, что-нибудь о доне Мигеле?
  - Нет. Я ничего не знаю о нем. Уверен, что дон Мигель и его сын будут защищать своих людей, но силы слишком малы, чтобы удержать разъяренную толпу.
  - Подожди меня здесь, Абрахам. Я скоро приду.
  Жан решительно направился к Жану де Куртуа.
  - Сеньор де Куртуа, надеюсь на Ваше понимание тех чрезвычайных обстоятельств, которые требуют от меня обратиться к Вам.
  - Я никогда не видел Вас столь взволнованным. Что-то чрезвычайное случилось в нашем королевском посольстве?
  - Нет, ваша милость... Я должен на некоторое время вернуться в Кордову.
  - Что вы забыли там. Напомню вам о том, что вы дали присягу королю.
  - Я не нарушу присяги. Но дело касается моей чести и совести.
  - Говорите яснее.
  - Человек, который спас мне жизнь находится в смертельной опасности, и я не могу оставить его в беде.
  - Кто этот человек?
  - Врач дон Мигель.
  - Я много слышал о нем. Но он еврей, а его сын местный разбойник.
  - Да, ваша милость. Но оба они верны данной ими клятве: дон Мигель клятве Гиппократа, когда лечил и спасал жизни испанских христиан, получивших из рук короля рыцарский пояс, а его сын своему вероисповеданию, не разу не запятнав ее кровью.
  - Что вы собираетесь делать? - смягчился де Куртуа.
  - Дайте мне тех людей, что пришли со мной в Мадрид. Я верну Вам их в Кадисе.
  - Абрахам и Беннито?...
  - Они пойдут со мной.
  Куртуа испытующе посмотрел Жану в глаза, но, увидев в них непреклонность принятого решения, утвердительно кивнул головой.
  - Поступайте, как считаете нужным. Нет ничего выше чести и совести.
  - Спасибо, Ваша милость. Я не подведу вас, даже если мне придется умереть с оружием в руках..... Прошу пока ничего не сообщать королю.
  - Не я один замечу Ваше отсутствие.
  - Объясните отсутствие моего отряда необходимостью тактического маневра.
  - Ступайте сеньор Жан де Бетанкур. Мне нравится ваша честность.
  Все время ожидания Абрахам не находил себе места. Наконец, раздался оклик часового, и в свете его факела показалась фигура Жана.
  - Идемте, Абрахам, разбудим наших испанцев. Я иду с вами.
  Абрахам упал на колени, целуя край плаща христианского рыцаря...
  Кони поражают изяществом форм и своим стремительным бегом. Они знают только галоп. В галопе они стелятся над землей. На взмыленных конях во весь опор скачут всадники. Шпоры вонзаются в мокрые бока лошадей. Хлыст то и дело опускается на круп лошади. Изнемогают люди, из последних сил держась в седле. Не опоздают ли они? Успеют ли спасти их? Или погибнут вместе с ними? Несколько раз мимо них проходили беженцы. У всех на глазах застыл ужас.
  Они стали не похожи на людей. От их рассказов стынет кровь в жилах. В Севильи и Кардове вырезаны сотни человек. Никого не пожалели. Детей разрывали за ноги как голени цыплят. Многие, чтобы избежать издевательств, сами убивали себя. Другие поджигали свои дома и сгорали в их пламени. Абрахам вновь отчетливо услышал предсмертный детский плач, увидел наполненные ужасом глаза матерей. Голова его раскалывалась от боли, мысли путались. Но он продолжает бешенную скачку, припав к шее лошади. Командор с кабаллистос и полусотней новобранцев несутся вслед за ним на взмыленных лошадях, отбрасывающих по ветру пену и, ловя свежий воздух. Дым пожарища ударил им в лицо. Гнилостный запах от разложившихся трупов тянулся с пепелища.
  О горе, горе! Остановись, путник, и плач, ибо тебе незачем идти дальше.
  Все вокруг залито кровью. Там, где раньше была жизнь, сейчас голое поле. Нет того селения, что так гостеприимно принимало их. Обгорелый стоит дом дона Мануэля. Зловещая тишина нарушается только гортанными криками, тучей слетевшихся сюда черных воронов.
  Не ходи дальше, о путник!
  Но всадники идут по обгорелому полю. Жан замечает движение - попытку подняться лежащего под трупами человека.
  - Абрахам, Скорее сюда, здесь кто-то есть живой.
  Они помогли подняться на колени человеку. Скорей не человеку, а призраку в обгоревших лохмотьях с почерневшим от ожогов лицом.
  - Моисей, слава Богу, ты жив.
  - Кто ты, благородный человек. Мои глаза не видят тебя.
  Абрахам увидел - вместо глаз зияли провалины.
  - Я Абрахам. Со мной командор Жан де Бетанкур и кабаллистос. Вспомни. Ты нашел нам пристанище в вашем селении.
  - А...а. Помню...Наверно Вам нужен дон Мигель.
  - Да, да! Где он, где его семья, где Риккардо.
  - Все они ушли в Кодову спасать синагогу. Больше я ничего не знаю.
  - Останьтесь кто-нибудь с ним. Помогите старику.
  В порыве отчаяния твердой рукой извлекают из кожаных чехлов мечи. Абрахам яростно кричит.
  - Проклятые смерды! В аду ваше место. Рыцари запрыгнули в седла. Скачут в Кордову туда, где стоит синагога.
  
  Часть 12 Погром
  
  Запах пролитой крови раздувает ноздри убийц.
  На земле, забрызганной его кровью сидит человек со связанными за столбом руками. Шею стягивает железный ошейник. Этот человек укрывал еврея, стоящего с другой стороны столба. Оба они обложены соломой. Лица их обращены к голубому небу.
  Палач, с закрытым капюшоном лицом, время от времени подкручивает винты на ошейнике, пока его шипы не впились в шею несчастного. Затаив дыхание в предвкушении торжества ""справедливости"" толпа с нетерпением ждала развязки.
  Наконец, предсмертный хрип вырвался из горла обреченного на смерть. Голова его, откинутая назад, упала на грудь. Еврей спокойно стоял, всем своим видом показывая презрение к своим палачам и жаждущей его смерти толпе. Нет, он не доставит им удовольствия. Палач поднес факел к соломе, и она вспыхнула, охватив тела ни в чем не повинных людей.
  Толпа отозвалась гулом разочарования. Никто не услышал того, что они так жаждали: раскаяния.
  - Бог сам указал нам путь. Слушайте же, о, братья! Мы собрались воевать с арабами, но что такое эти поганые в сравнении с евреями. Разве не они распяли Христа? Разве не они обрекли Его на муки? В то время как мы страдаем от голода, эти разбойники, погубившие всеблагого Господа, наживаются на нашей доброте, задорого продавая нам мечи и доспехи. Что же это такое?! Терпению нашему пришел конец! Горе евреям!
  - Так хочет Бог!- подхватывает толпа.
  - Чтобы как-то прокормиться, нам приходиться порой забирать последний кусок хлеба у своего брата, а проклятый жидовин сидит на мешках с золотом. Не справедливо ли будет отнять у него то, что должно принадлежать нам. Они послужат правому делу.
  - Верно, верно! Так хочет Бог!
  - Вы видели бессовестную девку, которая наложила на себя руки, лишь бы не принять святое крещение. Так как же не покарать смертью тех, кто столь упорствует в своей злобе?! Как не отомстить за поругание нашего Господа!
  - Верно, верно. Горе евреям!
  - Смерть христопродавцам ! Отомстим за Господа ! За Иисуса ! Заберем у них денежки!
  Так хочет Бог!
  Разъяренная толпа, обделенная разумом, знает одно - убивать и грабить. Думать они не умеют и не хотят. Ум их короток, прост до примитивности. Любой, имеющий хоть крупицу хитрости, может использовать их в любом деле, где пахнет кровью и наживой...
  Евреев ненавидят не за страсти Христовы. Когда-то случившаяся трагедия невинного человека, используются как предлог для грабежа. Никто не любит евреев, и больше всего те, кто когда-либо прибегал к их услугам. Чтобы отнять у них нажитое, алчущие наживы, прибегают к распространению страшных слухов о том, что евреи поклоняются золотому тельцу. Каждую субботу они приносят в жертву христианского младенца и напиваются его кровью, отравляют колодцы, бросая в них дохлых собак, и выкапывают мертвецов из могил для богомерзкий дел.
  Улицы полны вооруженных людей. Пробраться между ними непростая задача. Лица добровольцев хорошо узнаваемы. Каждый может быть сброшен с лошади и убит. Но они смело смотрят в глаза мучителей своего народа. Жан и кабалллистос, выстроившись клином все ближе и ближе, пробивают дорогу к синагоге. Толпа, не понимая их намерения, расступается, приветствуя их...
  Наконец, видна синагога. Жаждущая крови толпа пытается перейти заполненный, покрытой зеленной водяной ряской, ров. Деревянный мост разрушен. По нему-то и вошли в синагогу те, кто успел спастись. В широком дверном проеме стоит человек.
  Абрахам без труда, по стройной фигуре, узнал Риккардо. Кровь запеклась на его левом плече. Он стоит уже двое суток, защищая свою святыню.
  - Выдай нам евреев! Так хочет Бог! - ревут убийцы.
  - Смерть христопродавцам.
  - Вам позор, душегубы. Пока я жив, никто из вас не переступит порога святого иудейского храма. Довольно злодеяний вы уже совершили. Уходите. Ступайте в церковь вымаливать себе прощение у вашего Бога.
  - Выдай нам их, выдай!- бесновалась толпа. Не то сам умрешь вместе с ними.
  - Жизнь наша уже сочтена. Нам остается лишь достойно встретить нашу судьбу. И когда живем, то живет Всесильный наш Господь Бог. И когда умираем, уносим Бога в сердце своем. Ибо и в жизни и в смерти Богу принадлежим.
  Конники на всем скаку врезаются в толпу, подмяв под себя несколько наиболее ретивых. Абрахам, подняв меч, яростно кричит.
  - Выдайте мне ваших зачинщиков. Ибо по ним плачет виселица. Выдайте этих разбойников, толкнувших вас на стезю преступлений. В ад они вас зовут. Проклятье падет на их головы!
  Абрахам обвел взглядом притихших людей и увидел, как попятились черные рясы, выбираясь из толпы.
  - Горе вам, негодяи - закричал Абрахам им вслед.- Горе вам, превративших добрых христиан в слуг дьявола! Я проклинаю вас, злодеи! Будьте вы прокляты, когда спите и когда встаете
  ото сна, прокляты при жизни и после смерти. Пускай души ваши никогда не обретут покоя. Пусть покарает вас милосердный Господь.
  Толпа ошалело отшатнулась от старца в рыцарских доспехах.
  - Я, Жан де Бетанкур, - подданный короля Энрике III свидетельствую вам, что этот человек, которого зовут Абрахам Бреге прошел с христианскими рыцарями, которых вы видите, всю Кастилию. Мы вместе делили кров и пищу, бились с маврами. За что же вы убиваете ни в чем не повинных евреев - стариков и детей.
  Его слова передаются из уст в уста. Безумная ярость вяло затихает. Но не все хотят, чтобы еврей взял над ними верх. Из толпы вышел монах с крестом, одетым поверх сутаны.
  - Добрые христиане. Кому вы верите? Этому французскому самозванцу или мне заступнику христиан.
  - Вот вам мой крест - Жан снимает с груди крест, целует его и поднимает над головой.- Никто не может винить евреев в гибели Иисуса Христа. Разве инквизиторы не посылают на костер по ложному навету христиан.
  - Это дело самих христиан - выкрикнул монах, не выходя из толпы, которая снова пришла в движение.
  - Так оставьте евреев в покое - это их дело решать кто прав, а кто виноват.
  - Иисус Христос, да будет ведомо вам, был евреем и принял мученическую смерть за свои убеждения от рук римлян - заговорил Риккардо.- Крестоносцы спасали гроб Господень не от евреев, а от турок -сельджуков, захвативших ""священный город"" первых евреев - христиан Иерусалима.
  Между людьми, только что алчущих крови возникли споры. Кое-где вспыхнули потасовки. Толпа стала медленно рассыпаться. Но остались еще много тех, кто хотел довести дело до конца. Жан понял, - медлить нельзя.
  - Первый, кто посмеет приблизиться, то последнее, что он увидит в своей жизни перед смертью - мое лицо.
  Жан де Бетанкур снял шлем и поднял меч. Раздался монолитный железный грохот, выдвинулись вперед копья и пики, угрожающе поднялись мечи. Кони, со скрытыми под шлемами лицами всадниками, врезались в толпу. Суровое наказание ждало шайку насильников. Визжа и вопя от страха, бросились они врассыпную. Другие падают ниц. Скованные страхом они молили о пощаде, забыв, что только что готовы были убивать ни в чем не повинных людей..
  Это было последнее, что с облегчением видит Абрахам. Силы оставили его и он упал бы с лошади, если бы Жан не подхватили его на руки.
  - Несите его в синагогу. Заходите. Наши двери открыты для всех мирян - Риккардо устало опустился на пороге синагоги.
  Жан де Бетанкур ощутил ту же атмосферу покоя, которую он испытал в доме
  дона Мигеля.Отстранив занавеску, за которой находились раненные, в зал синагоги вышел дон Мигель. Запавшие щеки, глубокие морщины и нелегкие шаги, которые он проделал навстречу пришедшим, говорили о том, что трагедия глубокой печалью отразилась на его
  лице и здоровье. Слабая усталая улыбка коснулась его глаз. Он подошел к каждому и сказал слова благодарности.
  - Ваша милость, Жан де Бетанкур, я благодарен Вам и никогда ни я, ни те, кого вы спасли от расправы, не забудут Вашего благородства.
  - Я лишь отдавал долг Вашему гостеприимству. Более всего надо благодарить Абрахама.
  - Абрахам с Вами?!
  - Да, отец...Он в синагоге. У него было плохо с сердцем, но сейчас, слава Богу после того, как прочел ему молитву ему стало легче.
  - Я не раз говорил тебе, Риккардо, молитва помогает здоровым людям залечить
  душевные раны, а больным нужен врач. Прошу извинить меня, родные мои. Я должен оставить вас и немедленно приступить к лечению Абрахама, а тебе следует наложить повязку на рану.
  - Эта царапина уже не кровоточит. Сначала я должен накормить людей.
  - Этим займутся женщины.
  - Пока располагайтесь на скамьях. - Риккардо подошел к занавеске и негромко позвал.
  Несколько молодых, но уже поседевших женщин робко вышли из своего укрытия, стесняясь показать свое безвременно постаревшее лицо. Среди них Жан увидел дочь дона Мануэля. Сине - черная полоса окружала ее шею.
  - Что случилось с дочерью дона Мигеля? - остановил Жан одну из прихожанок.
  - Погромщики хотели повесить ее.
  - Как же ей удалось избавиться от них?
  - В нашем селении после прихода некоева командора Жана де Бетанкура остались жить двое христиан - кабаллистос, которым спас жизнь дон Мануэль.
  - Я знал их. Где они. - Жан с беспокойством ждал продолжения рассказа.
  - Они оба любили ее и оба погибли, спасая Мирьям.
  Жан склонил голову. Слова молитвы сами пришли к нему.- Дай им все благое. Твое намерение спасати их, и Тебе славу возсылаем со Безначальным Твоим Отцом и со Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим духом, ныне и присно и во веки веков - шептал Жан, не осеняя себя крестом. Аминь. Он почувствовал усталость. Присел на широкую лавку и спиной облокотился на стену. За стеной он услышал голос дона Мануэля.
  -. Ма шломха, ( как самочувствие) Абрахам - дон Мигель коснулся рукой лба, лежавшего на циновке Абрахама
  Абрахам открыл глаза
  -Шалом лихвод ( здраствуйте уважаемый) дон Мануэль. Бесседер ( так себе).
  - Примите микстуру. Вам станет легче.
  - Легче может быть только смерть.
  - Не говорите плохие слова человеку, посвятившему жизнь борьбе против смерти - лихвод Абрахам. Я понимаю вашу шутку так, что вам уже лучше.
  - Вы правы. Пожалуй, мне еще рано спешить сводить счеты с жизнью.
  - Совсем другой разговор. Но вам еще рано вставать.
  - Где Жан де Бетанкур. Я потерял его из вида и ничего не помню.
  - Он здесь и его команда здесь - в синагоге.
  - Слава Богу. Мы должны быть вечно благодарны его благородству... С ним был мальчик - Беннито.
  - Я видел его. Это тот с курчавой головой.
  - Спасибо Всевышнему. Этот мальчуган мне дорог, как сын.
  До них донеслись слова молитвы: ...лечи нас, Господь и мы излечимся; пошли нам выздоровление и полное исцеление от всех наших недугов. Благослави целителя нашего Манузля де Колоним. Спасай нас, Господь, и мы спасемся. Воздадим благодарность нашу Спасителям нашим каких бы кровей они ни были. Прославим рыцарей христовых Жана де Бетанкура,...... иудея Абрахама Бреге. Протрубим в большой шафар, возвещая о свободе нашей, собравшей в этот день Суккэс всех нас вместе с всех сторон света. Рмккардо, держа в руке букет единства еврейского народа: ветвь финиковой пальмы, две веточки ивы, три веточки мирта и этрог ( цитрусовый плод, похожий на крупный лимон) подошел ко всем, кто
  был в синагоге и каждый прикоснулся к его ветвям. ( финики - изучающим Тору, но не прославленные делами, мирт- растение с тонким ароматом - ведущим достойную жизнь, но не изучающим Тору, ива - тому, кто далек от Торы, и его жизнь пока трудно назвать образцовой).
  Женщины вынесли кувшины с водой и большой таз. Прихожане подошли к ним. Омыли руки и лицо, говоря:"" Благословен Ты , Бог, Всесильный наш, Король вселенный, сохранивший нас в живых..."".... Жан присоединился к ним. Прохладная вода освежила его. Опираясь на руку дона Мигеля в зал вошел Абрахам. Жан подошел к ним. Беннито радостно бросился обнимать своего спасителя.
  Прихожане, среди которых Жан узнавал тех, кто остановил его на узкой дороге в день Шаббата. Но многих уже не было. Они подходили к стоящим вместе Жану, Абрахаму и дону Мигелю и, сложив руки X так, что, они образовывали звезду Давида кланялись им.
  В окна синагоги уже глядели последние лучи уходящего солнца. Прихожане в молчании рассаживались за длинным, накрытым белой скатертью, столом, на котором стояли зажженные свечи.
  В этот последний день ( из семи) праздника Суккот - дни для радостного общения, в синагоге люди печально вспоминали о своих погибших родственниках и близко знакомых им людях.
  Воспоминания заменяли им людские потери душевным теплом, воссоединяя жизненными нитями единство еврейского народа.
  К прихожанам вышел Риккардо "" Воспоем Господа, будем славить могучего спасителя нашего! Сегодня, если вы станете внимать его словам, не ожесточайте сердце ваше. Они - народ, сердце которого пребывает в заблуждении, не знают они ни наших, ни своих путей и
  потому не войдут они в место, где уготовлен им покой.
  Воспевайте Господа... Благословляйте имя Его изо дня в день, возвещайте о спасении, которое Он посылает. Поклонитесь Господу и возвестите среди народов: Господь воцарился! И тогда утвердит он мир неколебимо и совершит справедливый суд над народами""... Будет судить он мир справедливостью своей и народы - истиной"". Амен - произнесли святое слово "" согласие"" прихожане. Аминь - шепотом произнес Жан де Бетанкур.
  Прихожане незадолго до захода солнца, помолясь ""Маарав"" и совершив ""Гавдалу"" разошлись на ночлег.
  С тех пор, как Жан близко познакомился с евреями, он не мог понять, почему так не любят этот народ.
  - Да простят меня все боги, если я нарушу тайну Вашего молчания. - обратился он к Риккардо.
  - Что мучает Вашу душу Жан де Бетанкур? - Риккардо внимательно посмотрел в глаза Жана.
  - Я хотел бы знать, из-за чего правоверные христиане напали на невинных евреев?
  - Вероятно, Вы хотите спросить, в чем причина вражды к евреям? Я же хочу спросить у Вас -
  В чем виноваты евреи?
  - В том, сеньор Риккардо, что из-за предательства Иуды, Иисус принял мученическую смерть.
  - Так ли это, месье Бетанкур? Смею заверить Вас, что этот вымысел и клевета стоила еврейскому
  народу неисчислимые муки и тысячи жизней. Не кончает жизнь на виселице преднамеренно предавший своего Учителя.
  - Готовы ли вы слушать меня, Жан де Бетанкур?
  - Конечно дон Риккардо.
  - Это произошло очень давно.
  В 70-е годы н.э. религиозные евреи разделились на две группы: евреи - христиане и
  евреи - иудеи, что обострило отношение между ними за правоту веры. Каждая из них должна была понять, что для них означает религия. Разлад произошел тогда, когда евреи - христиане стали считать Иисуса Христа Мессией. Для евреев - иудеев истинный Бог не доступен пониманию людей и потому считается священным. Иисус Христос не был для них Мессией и потому не стоил молитвы. Поздние христиане, среди которых было много язычников, принявших христианство, для оправдания своих завоевательских притязаний приписали евреям качество народа, породившего предателя - Иуду.
  В представлении людей, воспитанных с детства в духе Платоновской философии, бессмертной была лишь душа, заключенная в телесную оболочку, как в тюрьму.
  Смерть означала освобождение души от бренного тела, от ига материи, очищение человека от всего земного, низменного, злого.
  Иисус Христос был не единственным верующим человеком, кто исповедовал Платоновскую философию. Но он, возможно, был первым, кто решил испытать на себе это Учение.
  Какую же роль сыграл Иуда в осуществлении Иисусом этой идеи.
  В окружении Иисуса, Иуда был единственным иудеяниным, ибо сам Иисус и остальные его ученики были галилеянами. Известна вражда, которая существовало между этими двумя еврейскими областями.
  Поэтому сотоварищи относились к Иуде недоверчиво, подозревая в краже денег из общей казны, и это обижало его.
  Вряд ли эта версия правдоподобна, так как со свойственной, для окружения Иисуса, откровенностью, они высказали бы свои претензии к Иуде открыто в присутствии их Учителя и, по логике, Иисус должен был прогнать Иуду. Однако, ничего такого не произошло. Напротив, Иуда всегда сопровождал Иисуса в его нелегких странствиях по Иудее, где Иисус Христос выступал перед народом с своими проповедями и призывал их к спротивлению римлянам. Поэтому Иуду он считал одним из самых близких своих учеников, по-прежнему, доверяя ему ведение дел с общими деньгами.
  - Почему же Иуда, имея такое доверие, как то утверждают евангелисты, предал Иисуса.
  - Обратимся к событиям Тайной вечере, которая проходило в большой горнице за три дня до еврейской Пасхи.
  Этому предшествовали события, которые произошли в Иерусалиме накануне Пасхи
  Накануне Пасхи иудеи толпами стекались в Иерусалим на праздник. Среди них на своем ослике, минуя римские заставы, въехал в Святой город и Иисус Христос, продолжая и здесь
  произносить свои проповеди и провозглашая себя царем Израиля. Толпа приветствовала его, размахивая пальмовыми листьями, устилала его путь одеждами и зелеными ветками деревьев.
  Его прибытие совпало с предсказаниями пророков, что еврейский народ освободит Мессия из царского рода Давида. Возбужденные мессианскими надеждами толпа легко откликалась на зов пророков. В этой толчее недолго было вспыхнуть беспорядкам. Сознавая это римляне усилили бдительность и чрезвычайно подозрительно относились ко всему, что хотя бы отдаленно походило на движение ""зелотов"", призывавших к борьбе с римлянами не на жизнь, а на смерть. К тому же, террористы, так называемые ""сикарии"" (""кинжальщики"") нападали, пользуясь укрытием в толпе, на захватчиков.
  Однако, Иисус действует, не считаясь с опастностью, которой себя подвергает. Войдя в Иерусалимский храм, он клеймил религиозное ханжество священников, фарисеев и книжников, пренибрегал ритуальными запретами и, что самое главное предсказывал разрушение Иерусалима, вызвав в городе переполох и возмущение. Это встревожило не только священников, но и римский гарнизон, квартировавший в крепости Антония.
  Все эти события не могли остаться без внимания прокуратора Понтии Пилата - человека грубого и ограниченного, тупого римского ставленника в Иудее, прибывшего из Кесари в Иерусалим вместе со своими вооруженными воинами, чтобы лично следить за порядком и для подавления иудеев в случае непослушания властям. Он уже в Иудее многое слышал об Иисусе Христе и, получив донесение о его призывах, поручил страже найти и привести его.
  Не мог не понимать опасности своих поступков и сам Иисус Христос. Он знал, что угнетенный еврейский народ искал утешения в мессианских надеждах о возраждении царства Израильского в его былом блеске. И вот теперь здесь, в Иерусалиме, он открыто заявил свои мессианские притязания: объявить себя царем - значило прежде всего восстать против римского императора. Тем самым, предопределил себе неизбежность смерти.
  Иисусу нелегко было сказать о том, что конец его близок, и он нуждался в человеке, который бы понял его намерение освободить свою душу из бренного тела. Он выбрал Иуду, но пока ничего не сказал ему о своем замысле.
  14 числа месяца Нисана он собрал своих учеников, чтобы отметить праздник пасхальной трапезой. Они собрались и сидели в благочестивом внимании и благодарственной молитве за хлеб. Они думали, что почитают истинного Бога, хотя это было не так. Они почитали земного Бога, который истинным Богом не был. В самом начале Иисус учил их тому, что сам считал истинным, и что они способны были видеть. Но со временем его учение стало более глубоким, что было уже не доступно их пониманию. Видя это, он подошел к ним и рассмеялся. Он смеялся потому, что теперь он мог сказать им, что он Мессия. Он смеялся, видя ложное почитание. Иисус хотел доказать своим ученикам существование царства божьего, в котором властвует душа.
  Ученики не понимают его и начинают роптать.
  -Отчего вы так встревожились и рассердились. Пусть тот из вас, кто достаточно силен среди людских созданий встанет предо мной, как человек совершенный. ( то есть человек постигшего Бога и самого себя).
  Ни один из них не посмел предстать пред ним, кроме Иуды Искариота.
  - Я знаю, кто ты и откуда явился. Я не достоин, раскрыть имя, пославшего тебя.
  Иисус убедился, что не ошибся, выбрав из всех учеников Иуду, которого он теперь может посветить в свои тайные мысли. Они вместе вышли в Гефсиманский сад.
  - Учитель, в видении мне было, что двенадцать учеников побивали меня камнями и преследовали меня жестоко.
  - Ты станешь тем, кто будет проклят другими родами. Ты сможешь увидеть царство небесное, но будешь много скорбеть.
  - Но, что доброго в том для меня.
  - Сияние твоей звезды затмит все остальные. Ты превзойдешь их всех, ибо ты принесешь в жертву человека, чьим телом я облечен. Звезда, что указывает путь - твоя звезда.
  Иуда взглянул на небо. Там сияла полярная звезда. Теперь смысл этого видения стал ему понятен. Теперь Иуда знал свою миссию, но хотел убедиться, сумеет ли Иисус спастись и доказать тем самым, что он действительно тот, за кого выдает себя: Мессия, предсказанный
  пророками, и царь израильский и достаточно ли у него сил, чтобы выполнить ее? Как, когда и какое действо он должен свершить, чтобы освободить душу Иисуса?
  
  Иисус заметил мучения Иуды, и сказал
  - Я сделаю так, чтобы ты не смог не исполнить то, о чем мы заключили тайный договор, но совесть твоя будет чиста. Они верулись к трапезе, где ученики продолжали вести спор о том, что сказал им Иисус. Он прервал их, сказав.
  - Истинно говорю вам. Один из вас, ядущий со мной хлеб поднял на меня пяту свою, предаст меня. ( Иоанн, 1: 16)
  - Господи, кто это?
  - Тот, кому я, обмокнув кусок хлеба в вино, подам.
  Он обмакнул хлеб и подал его Иуде. Иуда принял хлеб, как обещание выполнить волю Учителя.
  - Что ты делаешь, делай скорее - покорно склонил голову Иуда.
  Первая звезда взошла на небо, осветив мерцающим светом Гефсиманский сад на склоне Елеонской горы. В Иисусе боролись два чувства: желание доказать своим ученикам существование души и страх смерти. Иисус в ожидании своих учеников, которым он хотел показать вознесение души к Богу сидел в оливковой роще, в тоске и скорби, страдая душой и молил Бога о спасении своей души. Иисус страдал так жестоко, что вместо пота с него стекали капли крови. К нему является ангел, чтобы поддержать его в минуту слабости и сомнений.
  Иисус увидел своих учеников, вышел к ним из оливковой рощи. Именно в это время в Гефсиманском саду появились римские воины. Петр, пытаясь оказать сопротивление, вынимает меч, но Иисус приказывает ему вложить меч обратно в ножны. В свете факелов, римские стражники узнают человека, которого они должны доставить прокуратору Понтию Пилату.
  Только Иуда понимает, что теперь сама судьба дала Иисусу возможность выполнить свою миссию.
  В еврейской традиции нет ритуала целования ни при встрече, ни при расставании. Поэтому никакого ""поцелуя Иуды"", изображенного на картинках и который стал ""притчей во языцех"", как символ предательства, присущий всему еврейскому народу, не было и не могло быть. Возможно, Иуда приблизил свое лицо к уху Иисуса, чтобы прошептать ""радуйся равви"", давая понять, что теперь сама судьба дает ему шанс, выполнить свою мечту и свою миссию.
  Стражник, узнав в Иисусе бунтовщика, приказывает:
  - Хватайте его!
  Иуда, возможно единственный из учеников Иисуса, кто пришел на место казни, чтобы тот увидел его преданность и убедился, что он верит в его предназначение. Но, Иуда не мог пробиться сквозь толпы, окружавшие его по пути на Голгофу.
  Узнав, какому истязанию подвергается Иисус, он, возможно, не надеялся на то, что Равви сможет вынести это испытание духа и попросит помиловать его.
  Тогда он решил сам сделать все так, как учил его Учитель: сделать так, чтобы его душа могла взлететь на Голгофу и оказаться рядом с Иисусом, чтобы поддержать его в смертный час.
  Иуда принял смерть единственно для него доступным способом. Он повесился.
  Поэтому, когда Иисус попал на небеса, душа Иуды оказалась рядом с ним, среди душ других блаженных ( по книге Марии Амврозини и Мэри Уиллис ""Секретные архивы Ватикана"").
  Так, предал ли Иуда Иисуса Христа? Не является ли его поступок актом почитания, верности своему слову, свидетельством того, что, принеся себя в жертву, Иуда до конца был верен слову, которое он дал Иисусу. Евангелии не отражают истинного отношения между Иисусом и Иудой, обвиняя его в мученической смерти невинного человека.
  Скажу последнее. Можно гордиться человеком, перенесшим нечеловеческие страдания, но не отказавшийся от своих убеждений, веривший: ""Царство мое не от мира сего"".
  Повторю еще: можно гордиться человеком, до конца, исполнившего свой долг. Ибо верю: не кончает свою жизнь на виселице преднамеренно предавший своего Учителя. Они оба были евреями и мы все евреи. Бог, познав стойкость Иисуса и верность слову Иуды, избрал еврейский народ своим Мессией.
  С тех пор евреи избрали самопожертвование как единственный для себя путь к Богу. Они не оставили для себя никакой возможности другого пути. Они прошли его до конца, не уронив собственного достоинства. Другой путь - путь к бесчестию.
  Таковы мы евреи - их наследники и потомки. Мы готовы пожертвовать жизнью во имя сохранения своей Веры.
  Но имя Иуды из Кариота стало разжигающим ненависть всех тех, кто хотел оправдать любое насилие и безнаказанно завладеть всем тем, что им не принадлежит.
  В Х веке еще ничего не предвещало того бедственного положения, в котором оказалось еврейское население Пиренейского полуострова, проживающего в Кордове, Севильи, Толедо, Гренаде среди жителей магометанского и христианского исповедания. В этом мирном, образованном обществе более всего ценились достоинства ума. Кордовская академия наук была тогда самой знаменитой в Европе. Наибольшего процветания достиг Кордовский халифат при халифах Абдуррахмане III и Альхакеме II ( 912 - 976 гг.)
  Еврейские общины во Франции, Германии и других странах христианской Европы размножились и настолько окрепли, что их существование могло казаться надежным и обеспеченным, а культурное развитие не уступало лучшим временам испанского периода.
  Но в начале ХI в. Кордовский халифат стал клониться к упадку. Соседние христиане с одной стороны и африканские арабы и мавры с другой, делали набеги на Кордовские владения и опустошали страну.
  К концу ХI в. в Европе произошли события, которые до основания потрясли жизнь евреев в христианских странах и обрекли их на бедствия, уничтожение и бесправие в течении многих веков. В это время христианские народы Европы соединились для общей войны за веру против магометан, владевших Палестиной и ""Святой землей"". Магометане сильно притесняли подвластных им христиан; много терпели от них и христиане - богомольцы, приходившие из Европы в Иерусалим для поклонения гробу Христа.
  Некий монах Петр, возвратившийся с ""Святой земли"" рассказывал надрывно с большим воодушевлением, что Бога одолели неверные и даже поганят его гроб. До сих пор многие полагали, что излюбленным местом святыни христиан является могучий Рим. И вдруг, неожиданно для многих, - это Иерусалим в стране поганых - Израиле. Эти речи и заклинания вскоре дошли до папы римского Урбана II, который не преминул воспользоваться нарастающим возмущением народа.
  В 1095 году римский папа Урбан II созвал собор в Клермоне, во Франции, и увещевал христиан идти на войну с ""неверными"" магометанами и отнять у них святой город Иерусалим. На этот призыв откликнулись многие феодальные князья, рыцари, епископы и чернь, которым было обещано освобождение от всех преступлений и отпущение грехов. Нашив на верхнюю одежду красные кресты огромные беспорядочные толпы крестоносцев рассыпались по Франции и Германии и стали грабить население, лежащих на их пути мест. Евреев же крестоносцы не только грабили, но и убивали или принуждали к крещению. Еврейские летописцы свидетельствовали: ""Восстал народ дикий, отчаянный, ожесточенный, сброд французов и германцев, сбежавшийся со всех сторон".
  
  
  Проходя через города, где жили евреи, они говорили себе: ""Вот мы идем отомстить измаильтянам, а тут перед нами евреи, которые распяли нашего Спасителя; отомстим же прежде им! Пусть не упоминается больше имя Израиля, или же пусть евреи уподобятся нам и примут нашу веру "".
  В начале ХII в. Кордова была опустошена полчищами мавров и Кордовский халифат распался. Многие евреи, бежавшие из Кордовы в смутное время, поселились в Гренаде. Здесь еврейское общество возглавил уроженец Кордовы Самуил Галеви. Еще в юности он получил духовное и светское образование. Он поселился в городе Малаге, принадлежащего царю Гренады. Вскоре обширные знания Самуила привлекли внимание повелителя, и он сделал его своим советником ( нагидом). У Самуила Галеви было немало завистников и врагов, но он кротким обращением и своим добродушием сумел добиться их расположения и много сделал для улучшения положения евреев.
  После смерти Самуила Галеви, его должность унаследовал сын - Иосиф, который также верно служил гренадскому государству. Но, он пал жертвой заговора арабской знати, обвинившей его в предательстве гренадского престола. Вслед за этим последовали еврейские погромы. Несколько сот еврейских семей были убиты...
  Но особенно много страданий еврейскому народу принесли крестовые походы.
  Он призвал к себе сотоварища своих монастырских лет Адемара де Монтейля. Они смотрели на тысячи огней, разведенных под стенами Клермонского замка и вели тайный разговор.
  - Взгляни, брат. Видел ли ты когда-нибудь подобное зарево от ночных костров? Говорят, перед смертью последнего Цезаря был такой же кроваво - красный закат, отсвет которого держался еще долго, хотя солнце давно село. Не так ли и сейчас, когда запад готов оторваться от взрастившей его почвы и хлынуть на Восток.
  Оба смотрели на море мерцающих внизу огней.
  - И зачем ты свел их всех вместе. - недоуменно с тревогой проговорил Адемар. - Огонь с водой примерить легче, чем этих баронов. Добром это не кончится. Их рыцари не успеют тронуться в путь как начнут истреблять друг друга в междоусобных стычках.
  - Ты ошибаешься, Адемар. Они выступят вместе и, скрепя сердце, пройдут весь путь, ибо только вместе они могут покорить Иерусалим.
  - Это безумие, мой друг! Половина из них усеет дорогу своими костями.
  - Неуж-то ты не видишь, что мир и без того гибнет? Гниет и гибнет. Повсюду нищета, грязь, кровь, грубая сила и бездуховность. И все это вот-вот обрушиться на наши головы, если не навести порядок: зловонное болото надо переворошить, всколыхнуть до дна, впустить свежую струю.... Вот зачем я созвал эти толпы. Чтобы направить их куда-нибудь лишь бы подальше от самих себя.
  - Твой замысел унесет десятки тысяч жизней христиан, прежде чем другие обратятся в христианство.
  - Другого пути нет. С нами Бог!
  
  
  
  Жан де Бетанкур ясно осознал, что он один из тех, кем воспользовались, чтобы в который раз бросить Запад на завоевание Востока. Но у него не было другого выбора.
  Жан не знал, что ответить. Душа его была переполнена состраданием и страхом перед своим будущим, которое возвращает его во времена крестовых походов. Он знал их историю, с восторгом передаваемую из поколения в поколение.
  Утро. Прихожане омыли руки. В тишине синагоги слышны горестные вздохи, и едва сдерживаемые рыдания. Среди них не было никого, кто-бы не пострадал сам, или не оплакивал своих родных.
  Хмурое утро. Дождь смывает с земли кровь, накануне убиенных. Ночью их трупы погребальные бригады вывезли за город на небольшую площадку, называемую Mesa del Rey "( ""Мясо волку, душа черту"" ). и, там бросили в пропасть:
  Сквозь пелену дождя в предрассветном тумане, укрывавшем синагогу от своих гонителей, онены ( досл. Человек, убитый горем) осторожно вышли из синагоги и, перекинув широкую доску через ров, пошли на опустевшее поле, где еще вчера бесновалась разъяренная толпа. Они шли, останавливаясь и читая ""Цидук гадин"" и произнося ""Кадиш"". Следуя букве закона Торы, предписано приступать к погребению до захода солнца. Но прихожане были так измучены событиями предшествующих дней, что Риккардо решил перенести похороны на восьмой день Суккоса - Шмини Ацерес, предшествующий Симхас Тойре.
  Рыдания огласили место бывшего селения. Люди пошли искать тех, что раньше был их родственниками. Идут, сохраняя надежду....
  Вот старый Соломон, с лицом, искаженным смертной мукой. Вот девочка с темными широко раскрытыми глазами газели - дочь сапожника Ицхака. Прядки шелковистых волос прилипли к окровавленному лбу. Видеть это выше человеческих сил. Они заставляют себя идти, собирая обезображенные останки.
  Жан закрыл лицо руками.
  - О, боже, боже мой - стонал он, стиснув зубы. Чья рука послала им смерть. Не ждет ли его участь убийцы. Я не хочу такой славы.
  Теперь он подумал, что правильно поступил, заключив мирный договор с аборигенами.
  Риккардо приступил к Тагаре ( ритуал очищения покойника ).
  Их тела и головы были омыты водой горного ручья. Каждый был завернут в тахрихин
  ( чистый белый савон из льна. Тем самым, выражается вера в воскрешение из мертвых, так как, согласно традиции, воскресшие будут одеты в ту одежду, в которой их похоронили)
  Риккардо дрожащим от волнения голосом начал читать ""Цидук гаден"" - "".Твердыня Он, Деяние Его совершенно.....""
  Тела уложили лицом вверх в могилу между поставленных на ребро досок, накрыв тела третьей доской. Риккардо произнес
  - ""И искупит земля Свою и народ Свой"".
  Каждый положил горсть земли. Отойдя произнесли над могильным холмом Тегелим
  ( 49-я книга). Покидая кладбище, бросали через плечо пучки травы, кое-где еще сохранившиеся по дороге, говоря: ""Помнит Он, что прах мы"" ( Тегилим 103:14, в котором содержится надежда на воскрешение мертвых, которое сравнивается с растущей травой). Пройдя горелую землю, мужчины встали в два ряда, пропуская тех, кому предстоит соблюдать траур по умершему. Они сняли обувь и прошли между ними. Их сопровождали словами утешения: ""Всевышний утешит вас в месте со всеми, кто скорбит о Сионе и
  Иерусалиме"". Омыли руки, передавая кувшин друг другу, прежде ставя его на землю. Пошли, говоря: ""Да будет благословение Господа, Всесильного Бога нашего, на нас, и творение рук наших утверди для нас, и творение, и творение рук наших - утверди!""( Тегелим 90 : 17 )
  Рыцари стояли поодаль, держа коней за узду, опустив головы. Жан подождал когда Риккардо, шедший вместе с Абрахамом последним, поравняется с ним, заговорил.
  - Сегодня мы уходим, ребе Риккардо де Колоним. Наши пути опять расходятся. Моя присяга не оставляет мне другого выбора, как следовать к месту моего назначения.
  - У нас разные пути сеньор Жан де Бетанкур, но когда-нибудь они сойдутся, и может быть, исповедуя вечное Милосердие, мы пойдем вместе в одном направлении. ""И как хорошо и как приятно собраться братьям вместе""(Псалом 133). Сказано у пророка Йушаягу ( 58:8)
  ""И пойдет перед тобой Справедливость твоя.""
  - Я буду помнить Ваши слова, реббе.
  - Ты остаешься Абрахам?
  - Не обессудьте, командор. Здесь мой народ...
  Абрахам обратился к рыцарям:
  - Оберегайте душу свою. Не забывайте события, которые вы видели своими глазами. Да не сотрутся они из сердец Ваших, пока Вы живы, и поведайте о них сыновьям и внукам, когда будете стоять пред Господом Богом своим. Прощайте. Вы всегда в сердце моем.
  - Прощай. Нам будет не хватать тебя, Абрахам.
  Риккардо де Калоним и Жан де Бетанкур поклонились друг другу. Непримиримые ранее, но понявшие, что высший смысл творения - жизнь, сколь бы глубинной и мучительной тайной смысла она ни была и остается: в веровании в Бога есть нечто такое, к чему можно припасть, как припадает дитя к груди матери: прильнув, каждый раз обретает жизнь.
  
  Глава 5. Крестовый поход.
  
  Покидая многострадальную Кордову, Жан де Бетанкур не рискнул идти прежней дорогой, зная об опасности встречи с маврами. Он решил прислушаться к совету Риккардо, - плыть на плотах, которые всегда можно было найти на берегу реки Гвадалквивир. Риккардо и сам не раз пользовался ее течением, чтобы уйти от преследователей. Тем более, что река минует
  Севилью, где также прошли погромы и появление там было очень опасно: вероятно слухи о христианских рыцарях, спасающих евреев, дошли и до инквизиции.
  Река Гвадалквивир, берущая свое начало в Мурсии, в Кордове имеет достаточную ширину и спокойное, но с многими порогами в местах переправы, течение.
  Но, в каких-нибудь 10 - 15 метрах от берега поток становился стремительным и пенистым. Связав несколько плотов, конкистадоры оттолкнулись от берега. Плот закружило. Под тяжестью уложенных на него лошадей, он погрузился в воду почти до верхнего края бревен, и ""мореплаватели"" оказались идущими по воде. Лошади, тем не менее, переносили плавание в воде довольно спокойно. Время от времени плот потоком воды приближался к берегу.
  В предместье села Трианы, окруженного зубчатыми арабскими башнями старинных укреплений, населенных циганами, они видят на берегу, выстроившихся в шеренгу, лучников. Выделяющийся среди них высокий человек что-то кричит им, но из-за шума воды и ржания лошадей, они ничего не слышат.
  Только тогда, когда над их головами просвистели стрелы, стало очевидным намерения столпившихся на крутом берегу людей. Но им ничего не остается, как плыть дальше, борясь с бурным течением реки. Угрозы для их сплавления по реке на этом не заканчиваются. Проплыв несколько миль, на другом берегу их ожидают всадники с запряженными в пару лошадей колесницами. Конкистадоры, что есть силы, налегают на шесты, чтобы отплыть на безопасное расстояние. Из гибкой, как змея, трубки вылетает окутанный дымом огненный шар. Это греческий огонь. (* Оружие, благодаря которому Византия была непобедима до тех пор, пока его секрет не похитили коварные сарацины). С зловещим свистом они падает вокруг плота.
  Еще несколько миль тревожного плавания, и плот вошел в широкое спокойное русло, несущее воды Квадалквивира в бухту Кадиского залива. Конкистадоры покинули свое беспокойное пристанище и продолжали двигаться на юг по берегу залива к бухте г. Кадис.
  В тех местах, где лежали останки жертв римского владычества, позднее возникали церкви, вокруг которых селились люди и вырастали селения ( посады), постепенно сросшиеся с городом. Нелегкая задача пробраться в город. Шатры, повозки, утварь, роскошью и изяществом отделки, превосходящие все когда-либо виденное в здешних местах, привлекало к себе толпы зевак. В толпах, затопивших приморскую долину, были выходцы из разных стран и сословий: монахи и бродячие фигляры, бедные воины, нищие старики и калеки, смерды и рыцари, беглые рабы, отрепьями прикрывающие выжженное железом позорное клеймо. Все они жаждущие потехи и потасовок, готовы были продать себя за что угодно, лишь бы хоть на некоторое время утолить голод и жажду. В стороне бабы т девки промышляли блудом. По мере приближения к Кадису толпы народа делались все гуще.
  Среди которых было много евреев, которых можно было без труда определить по островерхим шапкам и обязательной желтой нашивке на плече. Они шли, кто налегке, кто толкал перед собой ручную тележку, груженную детьми и скарбом, или гнал козу, половодьем разливаясь по полям , выискивая остатки от собранного урожая. Холодный северный ветер , предвещавший голодную зиму, заставлял всех спешить.
  Погромы не дошли сюда и беженцы из Кордовы и Севильи стремились попасть на любой корабль, видя свое спасение даже на пиратских кораблях.
  По дороге то и дело проезжали рыцарские отряды, обмениваясь родовыми девизами, называя своего сюзерена и, показывая раскрытые ладони в знак своего миролюбия.
  Жан де Бетанкур не взял с собой символ королевского посольства, и кабаллистос при встрече с благородными рыцарями чувствовали на себе их подозрительные и неприязненные взгляды даже тогда, когда они по укоренившемуся обычаю показывали свои ладони.
  Встречные отряды если не ступали в перепалку, то старались оттеснить конкистадоров.. Кабаллистос, пробивая себе дорогу в море голов, омывающих их со всех сторон, пробирались к городской управе.
  
  - Ваша светлость, - начал объяснять Антонио.- Мы следуем посольством короля Кастилии
  Энрико III. Наш командор Жан де Бетанкур еще недостаточно изучил испанский язык и поручил мне представлять его на переговорах.
  - Охотно поверю вам, сеньор, если командор представит письменные доказательства своих полномочий.
  Жан без перевода понял, что тот него требуется, и протянул чиновнику свидетельство, скрепленное подписью короля и королевской печатью.
  - Жан де Бетанкур? - что-то припоминая, начальник городской управы приложил руку ко лбу.
  - Знаком ли вам, Ваша светлость, посланик кастильского короля лейтенант Жан де Куртуа.
  - Безусловно. В силу чрезвычайной необходимости наш отряд разделилился на два направления, чтобы встретиться в Кадисе.
  - К сожалению, сеньор Бетанкур, корабль Жана де Куртуа ""Промитей"", прождав вас трое суток, сегодня ранним утром отплыл на Канаркие острова.
  - У причала с южной стороны должен стоять мой корабль ""Одисей"".
  - Вы заявляли о его прибытии при входе в гавань?
  - Нет.
  - В таком случае не могу ручаться за его сохранность. Здесь каждый день пропадают суда. Особенно стоящие на выходе их бухты.
  Лицо Жана помрачнело. Поза, с которой восседал начальник, сама за себя говорила, что надо сделать. Жестом попросив Антонио выйти, он достал мешочек с монетами и положил его перед управляющим.
  - Всегда буду обязан быть в Вашем распоряжении, сеньор Бетанкур. - мешочек соскользнул в ящик стола.
  Высокий чиновник позвонил в колокольчик.
  - Проводите сеньора к начальнику береговой охраны - приказал он вошедшему офицеру.
  - Можете во всем положиться на него.
  Начальник береговой стражи взялся отыскать место для привала королевским посланцам.
  Отряд Жана де Бетанкура, оседлав коней, последовал на поиски своего судна. Прокладывая дорогу рыцарям с помощью подчиненных ему воинов, один из них непрерывно горланил: ""дорогу, дорогу королевскому посольству"". Начальник жаловался, ехавшему рядом Жану, на трудности своего существования.
  - Как прокормить такую ораву?
  Жан насторожился, предчувствуя, куда клонить начальник.
  - Запасы есть, но купить их могут только богатые. А остальным, не говоря уж о голодранцах тоже жрать хочется. Начнут смутьянить, беды не оберешься. Евреи те хоть откупиться могут.
  Недаром гребут по 60, а то и по 100 процентов годовых, вместо разрешенных законом,
  сорока. Но что делать, - без них, как без рук. Церковь сурово наказывает их за лихоимство - смертный грех обогащаться без труда. Не раз предавали анафеме. Неделю назад одному ростовщику, к радости всего народа, выкололи глаза. Но без них как без рук - деньги творят жизнь города. Жан понял намек и снова мешочек со звонкой монетой перекочевал в карман начальника береговой охраны.
  Тем временем, конкистадоры в сопровождении воинов береговой охраны вышли к тому месту, где Жан наделся увидеть свой корабль. Но все было тщетно. Все также на берегу залива мавры совершали свою молитву. На вопрос о стоявшем здесь судне, они дружно замахали руками в сторону Атлантического океана, показывая черную повязку.
  - Сожалею, командор. Видимо, Ваша шхуна уже плавает под другим флагом. Не отчаивайтесь, командор: в портовой верфи стоят несколько судов, требующих ремонта, но не хватает рабочих рук.
  - Но в Кадисе полно ничего не делающего народа.
  - Они давно не держали в руках ничего, кроме бутылки хереса. Судовладельцы не хотят кормить этих бездельников.
  - Можно ли купить на верфи по сходной цене, поддержанную шхуну - в голове Жана родился план. Что, если привлечь к ремонту евреев. Наверняка среди них есть мореходы и плотники. Их много работало в портах Испании.
  - Берусь помочь вам...
  - Я заплачу - привычно пояснил Жан.
  Беженцев не надо было уговаривать. Желающих было гораздо больше необходимого. Они готовы были безвозмездно отремонтировать любое судно за свое спасение...
  Отряд расположился недалеко от верфи, рядом с которой шумел восточный базар, переполненный всяческими снедями и товарами. Выгруженные с судов товары доставлялись на базар, расположенный в некотором отдалении от береговой линии. Там, под бдительным оком стражников с утра до вечера шла бойкая торговля дивными амфорами; на подстилках лежали россыпи прозрачного янтаря; прямо на земле сидели, привязанные друг за другом к длинной толстой палке пропущенной под их подмышками чернокожие рабы и рабыни. Здесь же располагались аттракционы хищных зверей, крокодилов, привязанных к вбитым в землю кольям. Факиры под заунывные звуки флейты пробуждали ядовитых змей. Вокруг бородатого
  перса, торгующего изумрудами, крутились черноволосые, смуглые цыганки, назойливо предлагая погадать на ладони. Заметив рыцарей, они начали громко причмокивать губами, прикладывать ладони к груди. Рыцари отстраняли их рукой, но они продолжали протягивать к ним грязные морщинистые ладони. Тех, кто вел себя слишком нагло, отпихивали от себя ногой.
  Чуть в стороне от шумного торга было выделено место в особом ряду. Здесь продавали чернила краски и пергамент. Пергамент считался товаром редким. Им в основном пользовались церковнослужители. Они боялись прервать свой премудрый труд, который был для них страстью и смыслом жизни и надежной тропкой к спасению души, ибо за каждую страницу (литеру), выписанную из божьей книги отпускался один грех, а за изображение святых угодников - целых десять. У прилавков, от других отличались сутулые, с красноватыми, слезящимися глазами монахи.
  - Какой пергамент вы посоветуете купить, почтенный - обратился к одному из них Жан.
  Монах посмотрел на него снизу вверх и пророчески произнес.
  - Зачем рыцарю пергамент. Он пишет свою историю росчерком меча.
  - Я должен писать донесения Его Величеству королю Кастилии.
  - Тогда вам нужен особый пергамент - монах тонкими чувствительными пальцами погладил белые листы и остановил свой выбор на нескольких из них. - это хороший пергамент. На него можно наносить письмена, орнаменты и благостные лица богов.
  - Благодарю вас.
  - Нам благодарность - Ваше верование в Бога. Он еще раз внимательно посмотрел на Жана
  и поспешил в монастырь, чтобы избежать соблазна окружающей его живописной жизни, унося веками вымечтанный образ святого, чтобы переложить его взгляд, жест, улыбку в светлый нимб вокруг головы, дав ему жизнь на листах пергамента.
  Пока шли ремонтные работы прибрежный Кадис жил своей повседневной жизнью. Гладкие, мощенные плитами улицы полны народу. Нарядные вельможи гарцуют на красивых ( о таких только мечтать может любой воин), арабских скакунах. Рабы несут на плечах крытые, украшенные позолотой носилки, в которых сидят разодетые жены богатых купцов. Перед носилками бегут невольники с тростниковыми хлыстами, расчищая путь своей госпоже.
  За тонкой шелковой шторкой паланкина торжествующе блестят черные глаза, улыбаются подкрашенные губы какой - нибудь удачливой проститутки. Без всякой свиты в открытых повозках с впряженными в них чернокожими африканцами восседают уважаемые горожане с женами, чадами и домочадцами. Горожане и горожанки, имеющие средний достаток, передвигаются в носимых беднотой носилках. Вечером хлысты сменяются на факелы. Вся эта гудящая многоцветная толпа людей в свете факелов менялась на глазах как в калейдоскопе.
  Утром картина кадиского залива приобретала иной характер. Мерный, тяжелый топот заглушает все уличные звуки. На глазах кабаллистос шли копьеносцы со щитами в человеческий рост. За ними алебардщики. Затем, в ярко сияющих в лучах утреннего солнца,
  кольчугах, все как на подбор стройные, плечистые атлеты, напоминающие греческих богов, самой их породой предназначенные для военной службы.
  В ближайшем монастыре ударили в колокола, под звучание которых из ворот двинулась процессия. Это епископ шел благословлять армию. Впереди вышагивали солдаты в белых
  туниках с копьями наперевес. Следом монахи на высоких шестах несли золотые фигуры серафимов. За ними двигалась толпа людей с затаенной надеждой подобрать брошенные в нее монеты. Епископ, взяв в руки большой серебренный крест благословил воинов.
  В строгом порядке они от берега на галерах доставлялись к, стоящим на рейде, кораблям.
  Жан с интересом наблюдал за всем происходящим. Он не знал куда направляется это войско, но хорошо понимал, что от берега Испании их плавание по Атлантическому океану могло быть только в юго - западном направлении. Реконкиста продолжалась...
  Залив был сплошь забит колышущими на его волне кораблями. В бухте между ними сновали неприметные суденышки, бесчисленные лодки, барки купцов со всех стран света: из Греции, Египта, Кипра, Багдада...Верфь находилась в некотором отдалении от порта и, готовый к плаванию корабль, был спущен на свободную воду. Все, кто был на нем, навалились на один борт, испытывая судно на остойчивость. Беженцы расположились в трюмах. Жан де Бетанкур отдал команду поднять паруса и бригантина ""Одисей"", вышла в открытый океан. Обогнув кадиский залив, Жан направился к берегам Португалии, где евреи рассчитывали найти себе убежище...
  Оставленные в гарнизоне ""Рубикон"" на острове Лансеротсе французы, пользуясь попустительством Бертана де Беневаля, котрого Бетанкур назначил губернатором и монаха Хуана де Веррье, проводили время в тягостном безделье. Но разве можно одними проповедями удержать в повеновении людей, промыслом которых всегда был разбой.
  Единственным их развлечением была охота. Мясо и поставляемое аборигенами вино, в качестве своей безопасности, наполняло их тела плотской истомой. Как не поддаться искушению?
  Среди пиратов начались раздоры и столкновения за право первым вкусить прелести женского тела.
   - На острове полно молодух - пират с шрамом через всю щеку хмуро подступал к монаху.
  - Командор запретил воровать и насиловать - слабо защищался де Веррье
  - Не известно, вернется ли он, а нам не в терпеж смотреть из-за каменных стен на этих смуглянок.
  - Да они и сами поглядывают нам нас.
  - А одна, та, что ходит за водой, так покачивает бедрами, неся сосуд с водой на голове, что моим мучениям нет конца.
  - Как же вы терпите, долго находясь в плавании.
  - Там нет баб.
  Монах вздохнув, смолчал.
  Ночью пираты тайно покинули крепостные стены и бесшумно пробрались к хижинам аборигенов. Привычно пустив в ход ножи, они перебили нескольких мужчин на окраине селения и завладели их женами.
  
  
  
  
  В своем лагере, умиротворив плоть, они уже собрались выдворить их восвояси.
  Стеная от боли и стыда, с искаженными от испуга лицами, женщины взмолились, жестами заклиная, убить их.
  - Оставьте их - вмешался монах.- Не берите больший грех на душу. Пусть готовят нам еду, а то так кому будут наложницами. А не то все бабы переведутся на островах.
  - Мы и не собираемся их убивать. Пусть живут до утра.
  Прижавшись, друг к другу, невольницы молятся, прося у своих богов избавления от постыдной участи и достойной смерти. Брошенные насытившимися убийцами, они держались вместе, перешептываясь между собой. Но, вот одна их них, поднявшись с колен, крадучись пробралась к щели в стене сарая. Царапая в кровь тело о толстые ветви, она, преодолев боль, сумела выскользнуть наружу и, спряталась в высоком кустарнике. Темно. Тихо. Бесшумно шаг за шагом она все дальше и дальше уходила от крепости. Скорей, скорей. Бежать, бежать, что есть сил. Жесткие ветви хлестали ее израненное тело....
  Родное селение встретило ее громким рыданием женщин, возбужденным гулом мужских голосов, боевым кличем воинов. Шатер вождя племени освещался костром, вокруг которого воины исполняли танец войны. Голоса их были похожи на рычание диких зверей.
  Женщина вбежала в шатер и упала на колени перед вождем. Стон сотрясал ее. Она все еще чувствовала смердящий запах своих насильников. Губы, искусанные до крови, шептали мольбы о прощении. Вождь сидел неподвижно, потрясенный видом этой красивой, молодой девушки. Что осталось от ее красоты. За одну ночь она превратилась в седую с диким взором женщину.
  За шатром слышались голоса жителей селения. Около шатра собрались мужчины племени.
  Лица раскрашены боевыми узорами. Смуглые лица суровы, глаза блестят от возбуждения. Они не в силах стоять на месте и пританцовывают под тревожный бой бубна.
  Выйдя из шатра, вождь поднял жезл - символ власти.
  - Белые пришельцы - громко обратился он к воинам.- Что клялись своей честью в дружбе, нарушили свое обещание. Теперь мы знаем своих врагов. Мы пойдем к белым людям и уничтожим их. Его призыв был встречен грозным хо! - хо! - хо!
  Копья воинов взметнулись к небу. Жар от высокого костра обжигал их, но они подходили к нему все ближе, протыкали огонь и отходили, нацепив не острие, кусок жаренного мяса разрывали его на части и выплевывали. Вождь поднял руку, призывая к возмездию. Аборигены ответили боевым кличем. Ускоряя бег, они исчезли в зарослях.
  С рассветом, пираты, пошатываясь от выпитого вина, снова вошли в сарай, где лежали на земле их обессиленные пленницы. Снова издевательства, снова насилие и избиение непокорных только разжигало их страсть. Наслаждаясь, одни уступали место другим, подтрунивая друг над другом. Утомившись, они гурьбой двинулись смывать с себя позор своих невинных жертв.
  Никто из них не дошел до озера. Каждого настигла заслуженная кара. Воины расположились недалеко от стен ""Рубикона"", ожидая появления своих врагов.. Послышались пьяные голоса, и первые поселенцы крепости вышли из дверей крепости. Меткие стрелы находили то голову,
  то грудь преступников. Все сразу пришло в движение. Пираты выхватили ножи, но было поздно: их тела повисли на нескольких пиках. Насильники стонут в предсмертной агонии. Один из них успел прохрипеть.
  - Скоро их все равно будут ласкать другие - кровь хлынула у него из горла....
  Аборигены ворвались в крепость. Пред ними предстали обнаженные в кровавых ссадинах и синяках женщины. С отчаянным визгом бросились они в разные стороны, пытаясь укрыться лохмотьями своих набедренных повязок.
  В это время в сарай заглянул монах. В страхе, попятился он обратно, но был схвачен аборигенами. Его привязали к палке, как это делают с охотничьими трофеями, и воины покинули пиратскую обитель.
  Природа молчала, как будто прислушиваясь к шуму ветра, доносившегося с Атлантического океана и несущего новые кровавые беды коренному населению островам Блаженных...
  Три страсти управляют людским стадом: голод, похоть и жажда славы. Как орел взлетает к солнцу, так рыцарь летит навстречу почестям. Так есть и так будет. С нами Бог.
  В конце концов Бертан де Беневаль, преодолев свою нерешительнось, перед страхом смерти от возмездия аборигенов, решил перебить всех туземных мужчин.
  В это время, избавившись от соперника, Жан де Бетанкур снова прибыл на остров Фуэртевентура, где не прекращались битвы с канарийцами, которые успели разрушить крепость, построенную завоевателями.
  Наконец, с новым подкреплением испанских конкистадоров сопротивление туземцев было сломлено, и вместе со своими вождями они были обращены в христианскую веру.
  (* Как некогда крестоносцы шли по дорогам европейских стран во владения турок - сельджуков, сравнительно также началось обращение аборигенов Канарских островов в христианскую веру).
  Но, после кратковременного отдыха на Лансароте, Жан де Бетанкур все более отчетливо стал понимать, что уничтожение коренного населения не принесет его королевству ни мира, ни благополучия.
  6 октября 1405 года три корабля с вооруженными людьми отчалили от Лансаротсе
  и отправиляясь покорять самый большой из островов архипелага - Гран-Канарию.
  Но ветер отнес корабли к африканскому берегу, и мореплаватели пристали к мысу Бохадор, который Бетанкур присоединил к Канарским островам. Отойдя от мыса Бохадор при сильном ветре, корабли потеряли друг друга из виду. Один корбль пригнало к острову Фуэртевентура другой к острову Лас - Палмас. Но вскоре все три корабля снова соединились у берегов Гран - Канарии.
  Этот остров, гористый на юге и низменный на севере был покрыт роскошной растительностью. Пихты, драконовые, оливковые и финиковые деревья образовали густые леса. В большом количестве здесь водились овцы, козы и дикие собаки. Земля, удобная для озделывания приносила ежегодно два урожая, не требуя никаких убрений).
  Однако миссия завоевания была в том, чтобы примерить аборигенов с завоевателями, хотя при этом приходилось прибегать к военной силе, так как племена перестали быть доверчивыми и первыми нападали на незваных гостей.
  Остров был довольно густо населен. Жан де Бетанкур надеялся, что сможет договориться с аборигенами Гран-Канарии без особого труда. Но канарийцы, оказавшиеся стойкими и храбрыми воинами, упорно сопротивлялись солдатам Бетанкура. В жестоких схватках европейцев с островитянами
  обе стороны понесли большие потери. С некоторыми перерывами битва продолжалась
  шесть недель, и все-таки Гран-Канарию на этот раз покорить не удалось.
  Туземцы оказали серьезное сопротивление завоевателям и на острове Лас-Пальмас.
  Местные воины так искусно метали камни, что били почти без промаха.
  Покорив с большим трудом острова Лас-Пальмас и Ферро, Жан де Бетанкур, наконец
  занялся дележом земли между колонистами. Первые колонисты освобождались от всяких податей на девять лет. Аборигены постепенно были ими привлечены к сельско - хозяйственному труду. Так началась новая эпоха освоения Канарских островов, которая в течении еще многих лет продолжала сопровождаться насилием, грабежом и вывозом рабов в Европу.
  
  Завладев островами канарского архипелага, благородные рыцари, ведомые
  лейтенантом Жаном де Куртуа, которому Жан поручил управление островами
  вместе с охотой на диких ""съестных"" животных, которые стали исчезать с невероятной быстротой, началось поголовное истребление коренного населения. Невозможно удержать людей от соблазна безнаказанно грабить и убивать. Возвратившись на острова, Жан де Бетанкур увидел то, чего так опасался. Как ужасно творящееся вокруг. Как не похоже на то, что он себе представлял делать. Но это было лишь первым звеном в длинной цепи неприятностей, которые подстерегали его на этой земле. События как будто испытывают его, так и не принявшего очерствелость.
  Мысль о том, что это по вине его авантюризма погублено столько жизней, впивается в мозг, звенит в ушах, доводя до умопомрачения.
  Он один виноват, он один в ответе за совершающееся зло. Это его вина в том, что он, из-за собственной корысти, принял лен от кастильского короля и, теперь сжатый своими обязательствами, вынужден быть вместе с благородным рыцарям, чинившим дикую расправу над аборигенами, сжигая их селения и угоняя в рабство. Все, что остается ему - это молчаливое сострадание при виде женщин, готовых разделить участь своих мужчин или принять смерть, сохранив свою честь. Как все это напомнило ему еврейские погромы...Но, нет рядом Абрахама. Проведя с ним много времени, Жан сумел перенять его спокойную рассудительность и умение принять правильное решение.
  С ним есть те рыцари, которые доверяли ему. Они перестали верить в справедливость Бога, позволившего верившим в него людям, истреблять тысячи людских жизней только за то, что они не понимают почему им надо подчиниться непонятному верованию.
  Рыцари объезжают стороной болотистые озера, где под пышной зеленью и чарующими цветами хлюпала черная трясинная жижа и таилась смерть в бездонном омуте. В каждом следы их собственного разгула. Еще недавно они рачительно вели свое хозяйство. Но, придя на острова, щедрой рукой выбрасывали то, что стало им не по вкусу, оставляя от забитого животного только деликатесные куски. Остальное выбрасывали.
  Даже их слуги, у которых мясо в очень редких случаях появлялось на столе и то только от барского стола, теперь стали, через чур, разборчивы, выбрасывая головы и ноги, легкое и сердце, печенку и селезенку. Никого не волновало, что чистые озера превращаются в
  зловонные вязкие болота, из которого уже не напьются ни человек ни животные. Из воды выступали кровавого цвета стволы, судорожно вцепившиеся корнями в островную землю. Теперь им самим казалось, что именно таких местах, среди коряг, где гнездятся водяные и лешие, их поджидает суровое наказание. Они со страхом обходили гибельные места, боясь соскользнуть в трясину. Пройдя несколько опасных километров, не встретив сопротивления, рыцари вышли к проливу...
  Со стороны пролива подобраться опасно. Аборигены перебьют всех стрелами. Куртуа распорядился изготовить плоты, разбиться на три отряда с тем, чтобы два из них обогнули
  остров с разных сторон и, встав в отдалении, отвлекли на себя внимание, демонстрируя нападение. Стрелы, пущенные островитянами, теряли свою убойную силу и, скользнув по щитам, падали в воду, не причинив никакого вреда. Третий отряд должен высадиться на берег. Этот маневр действительно принес успех: рыцари растянули оборону аборигенов.
  Когда третий отряд, громыхая мечами о щиты, высадился на остров и рыцари пустил в ход греческий огонь, туземцы в ужасе покинули свои позиции и бежали, спрятавшись за земляным валом. Рыцари приблизились и намеревались штурмом взять укрепление.
  В них полетели корзины с ядовитыми змеями. Черные, пятнистые и полосатые, они с шипением обвивают шеи и руки. Неодолимый страх овладели людьми при прикосновении скользких тварей - воплощение самого сатаны.
  И вот те, кто не привык отступать никогда и не перед кем, возомнив себя непобедимыми, не в силах были выдержать отвращения. Оставив лежать на бруствере умирающих от смертельных укусов, рыцари в панике отступили.
  - Неужели, они сами не бояться этих тварей?
  - Откуда они у них в таком количестве?
  - Видно языческие жрецы превращают камни в ядовитых змей.
  Другого объяснения, как, что это колдовские чары, они найти не могут. Рыцари не могли привыкнуть к тому, что вопреки их обычаям сражаться при дневном свете, им приходиться отражать атаки туземцев ночью, которые, как они мечтали, служили для развлечений с островитянками. Вероломные набеги, которыми пользовались аборигены под покровом ночи, изнуряли завоевателей.. В отражении ночных набегов, рыцари теряли своих воинов. Среди туземцев были настоящие силачи. Один из них поднимал камень, который другому и подвинуть было не под силу, и бросал его в нападавших рыцарей. Остальные осыпали их градом камней.
  Но силы были явно не равные. В конце концов, благородные рыцари с помощью лестниц преодолевали преграду и праздновали свою победу. Туземцы бились до конца, предпочитая смерть порабощению. Эта отчаянная смелость вызывала уважение кабаллистос. Они, одни проявляли уважение к своим противникам, по возможности, оставляя им жизнь. Другие пленяли аборигенов, чтобы сделать их рабами для продажи в европейские страны. На месте покоренного селения рыцари строили башни, где для монахов устанавливали звонницы...
  Жены рыцарей не отсиживались в крепости. Кувшины, горшки и кубки вина они доставляли в ряды атакующих и поддерживали их истеричным криком, чем не мало способствовали исходу сражения. Теперь никто не смеет назвать их глупыми гусынями или сказать, что они здесь обуза. Недоумение сменяется радостью, когда в раскаленную глотку вливается бодрящая прохлада горячительного напитка. Его бы смаковать медленно каплю за каплей, но, сделав наспех несколько глотков, рыцари передают драгоценный сосуд друг другу и с удвоенной бесшабашностью бросаются в бой. Всем хочется отличиться как в пору рыцарских турниров, чтобы завладеть кольцом своей возлюбленной. Осмелев, женщины оставались помогать раненым воинам, освободив от доспехов, чтобы остудить запекшуюся рану.
  
  Но никто не может противостоять штормовому ветру. Рыцари, мелькая тенями в водянистой мгле, теряют плененных туземцев, и сами становятся их жертвой.
  На поле сражения земля устлана ковром из трупов. В рукопашной схватке рыцари лежат рядом с язычниками. Некоторые умерли, крепко сцепив пальцы на горле своего врага. Их души унеслись к единому Богу. Ибо в смерти для него не существует различий, придуманных людьми, чтобы уничтожать друг друга в поисках своего счастья.
  Мудрость природы проявляется в ее стратегии сохранять равновесие в среде обитания. Канарские острова и прибрежные воды, напоенные кровью разбудили в диких собаках небывалую свирепость. Не довольствуясь трупами, они нападали на живых людей, сокращая их численность.
  
  (* В 1405 году были насильно обращены в христианство жители о. Фуэртевентура. Все мужское население острова было убито. Женщины стали наложницами рыцарей. При завоевании о Лансаротс конкистадорам удалось хитростью заманить на корабль вождя племени и его приближенных. Все они были проданы в рабство. Значительная часть племени покончили жизнь самоубийством.
  В 1406 году на захваченных островах Канарского архипелага было учреждено епископство , названом ""Рубиконским"").
  
  Ярко светит луна. Клекот хищных птиц уступил место боя собирателям мертвечины - диким собакам. Лагерь конкистадоров погрузился в глубокий сон. Видение боя сильно ударило по нервам Жана. Смотреть не менее тяжело , чем самому биться с мечом в руке. Тягостное желание еще раз вернуться и посмотреть на тех, кто отдал жизнь за свою свободу овладевает его воспаленном кровавой битвой мозгу и, хотя ему стыдно самому себе признаться в этом, он не может отогнать от себя это чувство.
  Вот это место. Среди разбросанных трупов, еще шевелятся не успевшие умереть, тихо стонут раненые. Холодок бежит по спине. Он понимает сколь опасна его миссия, и все же ноги сами несут его туда, где лежат обезображенные тела. В немом молчании стоит он, блуждая по сторонам, затуманенным взором.
  Внезапно Жан насторожился. Он услышал чьи-то шаги и спрятался в тень густых зарослей, ожидая появление аборигенов. Каково было его удивление, когда он видит Антонио с кувшином воды в руке и, держащего в другой на готове длинный нож. Вот он склонился над стонущим человеком, подносит воду к его губам и идет дальше, дальше, облегчая невыносимые муки умирающим. Но вот он возвращаются. Жан шепотом окликает его. Мгновенно нож Антонио сверкнул острием лезвия.
  - Командор?!...Что вы делаете здесь.
  Жан на мгновение смутился. Он и сам не знал, что привело его сюда.
  - Наверно то же, что и Вас - неуверенно произнес он.- Но Вы опередили меня.
  - Чем же Вы могли помочь им?
  - Я помогал себе - нашел в себе признание Жан, освобождаясь от колдовских чар.
  Он стал бояться, что после смерти окажется в аду. Легко ли будет собственной рукой отодвинуть заслонку гиены огненной. Ужас берет от одной этой мысли.
  - Господь воцарится - видя испуганное лицо Жана, шепотом начал говорить Антонио
  - Возликует многострадальная земля, возрадуется сонмы островов. Справедливость распространится и озарит мир.
  - Война жаждет крови - грустно покачал головой Жан.- Справедливость нужна не более, чем прошлогодний дождь.
  Тем не менее, слова Антонио вселяют надежду. Нет, ему еще не надоел Божий свет. Он любит Солнце, небо, траву. Его вовсе не манит подземное царство злых темных сил.
  До рассвета Жан вернулся в крепость, а утром присоединился к обсуждению стратегии захвата остальных земель. На очереди был остров Иерро.
  - Мы собираемся высадиться на дальнем острове. Туземца называют его Ферро
  - Я полагаю, сеньор де Куртуа, этого не следует делать, не примерившись с аборигенами уже занятых островов. Тем более, что их сопротивление еще не сломлено.
  - Этим займется ваш монах Бонтьер. Нам поручено королем присоединение островов к Кастилии.
  - Я не приносил присяги Хуану 11.
  
  (* После того, как ЭнрикеIII утратил власть, положение в Кастилии стало еще более напряженным, когда нами престол вступил малолетний Хуан11 ( 1406 - 1454 гг.). Регентство захватил один из крупных магнатов Кастилии Альвардо де Лунно, занявший место королевского фаворита. Против него образовалась обширная коалиция, в составе которой были богатые династии Кастилии и Арагона. Борьба продолжалась до тех пор, пока противники Альвардо де Луно не заставили короля казнить своего любимца).
  Вы пригласили нас сюда для завоевания этих земель.
  - Да, для завоевания. Но не для уничтожения людей. Бес Вас попутал. Дали обещание сохранить для короля все, чем богаты острова, а сами разоряете их. Кто будет возделывать эту землю. Лучше аборигенов ее никто не знает. Не будет их - не будет вас.
  Так не лучше ли, не будучи связанными захватническими обязательствами, использовать население островов в обустройстве мирной жизни. на этой благодатной земле - пытался вразумить рыцарей Жан.
  Но Куртуа не любил менять своих решений.
  - Имеет ли это значение для нас, месье Бетанкур, если наша жизнь уже связана с Кастилией.
  Не хотите ли вы повторить свой печальный опыт заключения мирного договора.
  - Если бы не порочная похоть французской черни, мы сейчас сохранили бы многие жизни испанцев.
  - Вы наивный человек, Жан де Бетанкур. Никто не позволит вам щадить ни французов, ни испанцев, ни туземцев, Пиренеям нужны сотни убийц и тысячи рабов, и они должны быть там ценой любых жертв.
  - Дьявол наживы кружит Вам головы.
  - Это Вы сами себе морочите голову, месье Жан - Куртуа, уже злясь, сделал упор на слове ""месье"", желая урезонить Жана.- Вам же будет спокойнее без этих ночных тревог с подбрасыванием смердящих трупов, которые доставляют нам набеги этих нехристей. Не дайте волю своим чувствам, Жан. Мне тоже нелегко убивать, но Sel avi ( такова жизнь ).
  - Грех всегда остается грехом. Уничтожение беззащитных и ни в чем не повинных людей, недостойно рыцаря. Рыцарь добывает славу в честном бою, с равным противником, а не грабежом тех, кто сам готов поделиться тем, что имеет.
  - Поймите же, наконец, Жан. Они пришли сюда за добычей и, если Вы будете мешать им, клянусь - они убьют Вас. Впрочем, можете сами заколоться - насмешливо закончил Куртуа и отвернулся от Жана. Жан понял, что уже не сможет остановить Жана де Куртуа и благородных рыцарей. Запах крови раздувает им ноздри, как хищникам, преследующих свою жертву.
  - Хочу предупредить вас, сеньор де Куртуа. Канарские острова часто используются пиратами для пополнения запаса воды и ремонта своих кораблей.
  - Готовьте корабли к отплытию. - Куртуа, уже чувствуя пассивность командора, все чаще брал руководство на себя.
  При попутном ветре, корабли взяли курс юго - западную оконечность Канар.
  Через некоторое время плавания, корабли плавно приблизились к острову и бросили якорь в полумиле от крутых берегов высокой горы острова Ферро.
  Более двухсот человек на плотах причалили к отмели под, нависающей над ней скале. Первые десять человек осторожно двинулись вглубь острова туда, где раздавались голоса людей. Из засады было видно, как много человек в набедренных повязках строили из толстых ветвей заграждение. По сигналу рыцари незаметно приблизились к плетенному сооружению и по команде Жана деКуртуа с криком ""С нами Бог !"" бросились на штурм. Завязалась кровавая схватка. Аборигены сквозь щели ограждения прокалывали пиками тех, кто рискнул залезть на стену. В наступающих посыпались камни, успевшим перелезть бросают песок в глаза, ослепленных стаскивают за оборонительный рубеж и убивают. Но рыцари , прикрываясь щитами пытаются разрубить крепость мечами: лезут по веревке, зацепившейся крюком за край стены. Но все тщетно. Укрепление аборигенов выстояло. На ее подступах остались лежать тела умирающих рыцарей.
  Конкистадоры решили вернуться на корабли, чтобы не подвергать себя ночному нападению и продолжить штурм на следующий день.
  На закате дня поднялся легкий ветер, и прибрежная полоса воды покрылась рябью. Мелкие волны тихонько бьют в днище плывущих плотов, на которых расположились конкистадоры. Им вдруг почудилось, будто это мертвецы, брошенные в воду, скребут пальцами по бревнам. Волосы под рыцарскими шлемами зашевелились от страха. Однако же все крепились и не выказывали испуга.
  - Слышите - вдруг тревожно прошептал сидящий впереди плота.
  - Еще бы. Все насторожили слух. Что-то плывет...
  Не успели они опомниться, как из воды вынырнули длинноволосые, белолицые люди с черными повязками на голове.
  - Пираты! - в ужасе отшатнулись сидящие на краю плота. Другие вскочили, выхватили мечи. Но было поздно. Плоты закачались, накренились, и рыцари оказались в воде, неуклюже барахтаясь в тяжелых доспехах. К счастью ущерб был не столь велик. Многим удалось взобраться на корабль Жана де Бетанкура, корабль де Куртуа оказался в невыгодном положении. Из-за скалы вынырнул корабль с черными парусами и белой эмблемой, которая наводила ужас на все торговые суда всех морей и океанов. Жан сразу узнал, свой корабль, хотя его борта носили другое название - ""Нэнни"" ( чистоплотная ведьма). Пираты на всех парусах устремились к стоящему на якоре судну де Куртуа. События развиваются с стремительной быстротой. Звучит команда ""на абордаж"" Лязг металла, мелькание мечей и
  ножей - все перемешалось в один несмолкаемый, гортанный хор ругани, проклятий, предсмертного стона раненных. Развязка наступила быстро.
  Команда лейтенанта потеряла еще несколько человек. Остальные брошены в трюмы.
  Маневрируя парусами, Жан приблизился к борту пиратского корабля. Лучники быстро взбираются на марсы и оттуда начинают обстрел неприятеля. Корабли сходятся бортами. На палубе "" Нэнни "" большого роста и сильного телосложения человек, в повязанном на голове красным платком. Жуткое, бронзовое, прожаренное солнцем, обветренное лицо. Насмешливый, наглый, самоуверенный и пронзительный взгляд
  из-под густых бровей, показались Жану знакомым.
  - Черт возьми - это же Связной!
  
  
  
  
  
  - Месье Жан де Бетанкур! - не менее удивленно прокричал Связной.
  - Кончай резню - прогремел над палубой его голос.- Мы нашли родственную душу.
  Битва закончилась. Пираты и конкистадоры еще некоторое время враждебно разглядывали друг друга из-за своих бортов. Суровые лица, присущие разве что хищным птицам и стоящие им напротив блеск зубов постепенно растягивались в улыбку.
  - Dio li volt - по неписанному морскому закону единоверцы показали ладони. Может пираты, и хотели ограбить еще один корабль, но морской кодекс выше наживы.
  - К сожалению, не довелось иметь чести знать Ваше имя.
  - Я Гуффье де ла Тур. По всей Атлантике и Средиземноморью его звали ""морской дъявол"".
  
  (* Отпрыск дворянского рода. Несколько лет назад ему несправедливо отказали в рыцарском поясе, и он поклялся отомстить обидчикам. Некоторое время бедный, но независимый он бродил в одиночку, якшаясь с разным сбродом. В таверне порта его мертвецки пьяного притащили на пиратский корабль. С тех пор его судьба была связана с морем. В битве он был бесстрашен и смел, а его силу познали многие торговцы, выброшенные за борт).
  
  - Помнится, что Вы и ваши люди не явились на борт моего корабля.
  - Разве могли мы устоять перед соблазном, почесать руки об англичан. Эти наглецы посадили наших девок себе на колени. Правда, в ту ночь мы разменяли двадцать два человека на полсотни англичан.
  - А остальные?
  - Они, как и обещали, пришли на пирс порта Ла - Рошаль, но увидели на горизонте лишь корму вашего корабля. Мы пытались догнать Вас, но взятая нами на прокат барка едва дотянув дл Кадиса, дала течь. В Кадисе мы нашли Ваш корабль
  - Не тот ли это корабль, на палубе которого вы стоите?
  - Вы правы, командор. Не видать бы Вам больше вашей посудины, если бы мы не отбили ее у африканов. Но, по чести, я готов восполнить ущерб.
  - Поговорим об этом позже. А сейчас прошу выпустить наших людей.
  - Тот высокородный вельможа, что грозил нам королевской карой?
  - Он, как и мы, француз, но представляет интересы испанской короны на Канарских островах. В ваших интересах отпустить его.
  - Я готов отдать его за выкуп. Мы не зря трудились.
  - Может Вас устроит встать под знамена Испании. Имеет ли значение кому служить?
  - Вы хотите убедить меня, Жан, в том, во что сами не верите.
  Многие пираты бороздят моря под флагом коронованных особ и получают неплохие деньги и почести. Но такая судьба не для меня. Тот, кто хлебнул воздух свободы, никогда не согласится надеть хомут на свою шею.
  - Жизнь пирата коротка, месье де ла Тур. За свободу пират платит виселицей. И, как знать, не станет ли ваш противник вашим спасителем за спасенную ему жизнь.
  - Вы умеете убеждать, месье Жан. Бог с ним с выкупом. Нам не нужны были ваши люди. Мне нужны были плоты.
  - Я готов не только отдать вам те, что у нас сейчас есть, но и сделать еще.
  - Вы разучились понимать шутки?! - весело рассмеялся Гуфье.
  - Я отвечаю за вельможу короля головой.
  - Эй вы, бездельники, шевелите задницами. Выпустите из трюма господ испанцев. Приглашаю Вас, месье Жан, на мой, то есть,извините, ваш корабль
  - Я соглашусь, если Жан де Куртуа придет на корабль вместе со мной.
  - Вы слишком осторожны, командор. Можете убить меня, если я нарушу закон рыцарского гостеприимства. Тем не менее, будь по-вашему.
  Куртуа поднялся на палубу с мрачным видом. Он никак не мог ожидать появления пиратов и, теперь, ему было неловко перед Жаном, который предупреждал его об этом.
  - Сеньор Жан де Куртуа разрешите представить вам месье Гуффье де ла Тур.
  - Не обессудьте, сударь. Иной раз корабли сталкиваются. Но, по закону моря, они должны не враждовать, а спасать друг друга. Мы французы и мы христиане. Бог с нами! Не лучше ли нам отметить нашу встречу дружеским застольем.
  - Мы выставим испанский херес.
  - Как Вы изменились, месье Жан де Бетанкур. Разве Вам уже не по вкусу французские вина.
  - Когда последний раз Вы были на нашей родине, месье де ла Тур?
  - У меня нет родины.
  - Прошу извинить месье де ла Тур... Французские вина Вам на борт доставляют французские купцы?
  - Именно так, командор.
  - Я, к сожалению, лишен такой возможности.
  - Не грустите, месье Жан. Сегодня у Вас есть хорошая возможность напомнить себе вкус бургундского.
  - Думаю, несколько бутылок грога также не помешают общему застолью - заметил, оживившись де Куртуа.
  - Прошу вас в капитанскую каюту. - широким жестом пригласил своих гостей ""морской дъявол""
  На палубе идет гульба. Пираты и конкистадоры играют в "" акулу"" - последнего, кто останется стоять на ногах, определят по запаху лука. Сквозь одобрительный рев мужских голосов время от времени пробиваются пронзительные женские голоса.
  - Не слишком ли вы рискуете, имея на борту женщин.
  - Это не женщины.
  - Ваши пираты умеют вопить женскими голосами?
  - Нет, нет господа. Мы захватили сотню аборигенов для продажи. Среди них есть женщины - настоящие красавицы. За женщин, господа, всех народов и всех мастей.
  Очередной бокал нашел себе место в желудке Гоффье. Но он и думал хмелеть.
  - На каких островах вы захватили аборигенов.
  - Я не знаю их названий. Они находятся севернее Ферро. Не хотите ли вы купить их, командор.
  - Сначала я бы хотел посмотреть товар.
  Ничего нет проще. Стоит только выйти на палубу.
  Свежий морской ветер приятно охватил разгоряченное тело. Многие, выбывшие из игры пираты и конкистадоры, лежали на палубе. Вдруг молодая женщина вырвалась из рук пирата и бросилась к Жану.
  - Командор, спасите. Вы должны помнить меня. Я Амиго - дочь вождя племени адехо, с которым вы заключили договор и обещали защищать наше племя.
  - Вождь племени здесь?
  - Нет, его успели спасти. Они перешли на другой остров.
  Не успел Гоффье вымолвить слова, как обделенный женской лаской пират, бросился с ножом на Жана. Но де Куртуа встал между ними и выбив мечом нож отвел от Жана опасность. Тут Гоффье вступил в права хозяина и одним ударом кулака отправил пирата отдыхать к канатной бухте.
  - Держал бы крепче бабу, не получил бы по зубам. Забирайте девку. Она уже здесь не жилец. Да и мне не нужны неприятности
  - Берите мой корабль, месье Гоффье. Считайте, что мы с вами в расчете...
  Жан и Гийом покинули корабль Гоффье де ла Тура.
  ""Нэнни"" ушла в просторы Атлантики. Вольный ветер, шумевший в головах пиратов, подхватил корабль и его черные паруса прощально исчезли за горизонтом.
  Утро не предвещало успешного завоевания острова Ферро. Конкистадоры еле передвигали ноги после обильной попойки.
  - Отложим наши завоевания до лучших времен, сеньор Гийом.
  - Мы все еще верите в мирное сосуществование.
  - Я верю в здравый смысл.
  Но рыцари полны мщения. В нетерпеливом предвкушении кровавой резни они подбадривали друг друга. Поплатятся нехристи! Неминучая смерть ждет их. И минута мщения уже близка.
  Конкистадоры снова высадились на острове. Все готово к новому штурму. Всем хочется оказаться раньше других за плетеной стеной; захватить побольше рабов. Эта их добыча, которую можно продать. Каждый мечтает захватить и застолбить за собой земельный участок. Мечта о богатстве туманит разум, близость осуществления заветной мечты разогревают кровь, будоражат нервы. С боевым криком ""С нами Бог"" штурмом преодолели преграду..., но к их удивлению за ней никого нет.
  - Аборигены ушли? - недоумевали рыцари.- Ферро покорился?
  Разочарованные рыцари возвращались к берегу...Ферро покорился, но за ним осталось последнее слово. Это уже были не те доверчивые чернокожие, а бойцы, владеющие оружием, отнятым у рыцарей. Они уже также умело владели мечами.
  Расправа была быстрой. Новые жертвы нашли свое пристанище в глубине пролива и их трупы смешались с другими погибшими от их рук. Внезапность нападения, произвело на завоевателей гнетущее впечатление и все чаще приводило их к мысли о том, что если резьня будет продолжаться, то острова скоро станут необитаемыми. Но пока еще рыцари могли лишь поддакивать решениям Гийома. Многие еще не хотели знать, какими жертвами оплачивается их завоевание новых земель. Но постепенно к рыцарям приходило отрезвление.
  - Хватит крови, хватит дышать зловоньем трупов - все более смело роптали слуги благородных рыцарей.- Разве вас не привлекает свежий воздух и чистая вода.
  - Если мы не остановимся, то захлебнемся в их крови.
  - Я не хочу нападать, как головорез - упрямо говорит Антонио.
  - Да уж, что тут хорошего - вторил ему Пабло
  - Язычники то они язычники, но в бою ведут себя как настоящие рыцари - рубанул воздух мечом Хосе.
  - Верно, верно - поддакнул тот, у которого погиб хозяин. Без него он вряд ли мог, не имея рыцарского пояса, рассчитывать на землю.
  - Если и надо завоевывать острова, то хоть соблюдать честные правила - все чаще говорили слуги благородных рыцарей.
  От Жана де Бетанкура не укрылось это изменение настроения. И хотя далеко не все думали именно так, но осознание больше потерь, чем приобретений начало тревожить конкистадоров.
  - Смерите вашу злобу на милость, и вы получите земли вместе с рабами. Разве не об этом мечтали вы, отправляясь в поход - все чаще доказывал Жан.- Что было бы лучше для всех.
  После покорения Ферро у Жана появилась надежда восстановить свои мирные отношения с аборигенами. Он рассчитывал на помощь дочери вождя. Настал день, когда Жан, взяв испанских рыцарей, отправился к острову Тенерифе, где его ожидала встреча с вождем племени адехо Амиго.
  Отряд продвигался по тропе. Жан опытным взглядом, по чуть заметным признакам, улавливал присутствие аборигенов. Но теперь это не только не настораживало его, а наоборот успокаивало. Он остановился и, приложив палец к губам, издал звук, которым оповещал, что пришел с миром. Аборигены вышли из укрытий. Многие знали Жана.
  - Ведите меня к вождю.
  Аборигены расступились, образовав коридор, в котором рыцари вышли к селению гуанчей.
  Лишь то, что его дочь была спасена Жаном, умерило гнев вождя. Но истребление его соплеменников все еще сильно вызывало в нем чувство неприязни к белолицым. Он не пригласил Жана в шатер, как гостя, а сам подошел к нему.
  - Ты спас мою дочь. Это стоит большой благодарности. Но ты привел убийц.
  - Ты должен был знать и ты знаешь, что женщины на нашем острове священны. Встретив женщину на тропе, мужчина даже не смеет посмотреть, не то, что заговорить с ней первм.
  Жан стоял, опустив голову. Вождь продолжал
  - Твои люди могли придти к нам и выбрать любых девушек, и они стали бы им хорошими женами, а они вождями нового племени. Женщины сохранили в своем чреве их детей, и мы приняли их в свое племя.
  Вскинув руку, он громко сказал.
  - Я не хочу ни вражды, ни мира. Мы сами решим свою судьбу...
  Как ужасно творящееся вокруг. Как не похоже на то, что он себе представлял.
  Что ему остается? Покинуть Канары, уехать к себе во Францию, что сам себе он не раз обещал. Много лет минуло с тех пор, как уехал он из своего дома. Это был долгий полный тревог и опасностей путь. Неуютно ему стало на островах Блаженных, где уже нет вечной весны, и в этом есть доля его вины. Но тут он внезапно осознал, что останься
  он во Франции, ему никогда бы не увидеть этот загадочный, грозный и вместе с тем такой манящий мир, лежащий за столбами Геракла. Эти раздумья пробуждают в нем поутихшую тоску по родине, по дому, который так далеко и так близко: только положи ладонь на сердце. Но реальность была такова, что неизвестно увидит ли он свою вотчину. Но, где она Родина. Только ли там где родился?
  И от этих, нахлынувших нам него противоречивых чувств, Жан совсем запутался: то ли ему корить себя за то, что произошло, то ли радоваться такому подарку судьбы.
  В таких вот размышлениях проводит он дни. В сотнях раз переживает он эпизоды своей жизни. За эти годы Жан очень изменился. Он больше не мог терпеть жестокости. Что с ним происходит. В довершении ко всему его стало угнетать ощущение подчиненности. Нет больше сил терзаться неизвестностью. Хорошо бы поделиться с кем-нибудь своими сомнениями, но нет рядом Абрахама. Ему он бы мог доверить без опаски свои мысли.
  Жан с болью в сердце и неспокойной душой вернулся в ""Рубикон"". Что означали слова вождя. Не то ли, что возможно у той, с которой он провел волшебную ночь.родился его ребенок, и он находится в племени. Он также как они должен решить свою судьбу.
  Жан опустился на одно колено и устремил взгляд на икону Богоматери. Губы шепчут.
  - Мария... Владычица, я не нанесу им обиды. Здесь останется мой род. Мои потомки. Сохрани их на этой земле мной обетованной.
  
  Глава 4
  Родовое поместье. Возвращение.
  
  В январе 1405 года Жан де Бетанкур вернулся во Францию.
  
  Канария в звездной Атлантике,
  Вся овеяна лазурной романтикой,
  Погруженные в чародейство луны,
  Плещут о берег звонкие волны,
  Шум их напомнил мне песнь корабля
  Робко ласкаясь и нет им конца.
  А на смоленых бортах кораблей
  Вьются, как волосы блики огней
  И неотвязная, словно тоска
  Льется протяжная песнь моряка...( Томас Моралис )
  
  
  
  
  
  Раннее утро серебрило пенный буран за ладьей. Капли, падающие с весел гребцов, искрились и сверкали на солнце. Вокруг царила глубокая тишина. Под слабым ветерком, чуть слышно, вода разговаривала с прибрежным песком, накатывая на него все новые и новые волны. Воздух, сотканный из прозрачного света, запаха соленой воды и тихого плеска весел, укрывал весь мир голубым покрывалом безоблачного неба. Занимался новый день жизни Жана де Бетанкура.
  - Прощайте - крикнул Жан с борта корабля, на котором сопровождали его отплытие во Францию, испанские рыцари - кабаллистос. Теперь они стали моряками.
  
  Послушай, брат! Вот мой бушлат На вахте зорко наблюдай.
  И шляпа старая моя. Прилив, отлив не упусти
  Будь ветру брат и волнам брат, На помощь неба уповай
  Плыви в далекие края. И богоматерь свято чти
  С попутным ветром выйди в путь, Красою баб в портах чужих
  Скользи по глади голубой! Себе ты сердце весели,
  Душою людям предан будь, Но никогда не раскисай:
  Что в трудный рейс идут с тобой. Их губы - мед, а в сердце - ложь.
  Когда нагрянет ветер злой На берегу в скандал не лезь.
  И разбушуется волна, Пришла удача - не хвались.
  Раздай команде удалой Храни свою морскую честь,
  По чарке доброго вина Всегда с достоинством держись.
  Пусть буря в клочья снасти рвет, Прощай мой друг! Плыви вперед!
  Пусть ужас леденит сердца, Семь футов под килем!
  Не падай духом: жалок тот , Меня же дома встреча ждет,
  Кто не боролся до конца. С моим последним кораблем.
  
  
  
  
  
  Приближаясь с каждым часом к родному дому, Жан не испытывал ни радости, ни нетерпения, ни разочарования. Лишь какое-то внутреннее опустошение, изумление, что остался жив и той перемене, которая произошла с ним за это время. Да, он стал другим. Он познал цену жизни и смерти.
  - Что станите вы теперь делать? - неожиданно прозвучал голос, обратившегося к нему Антонио
  - Как это, что стану делать? - Жан недоуменно посмотрел на него.- Наконец-то просто жить. Не для того я исходил полсвета, чтобы еще раз испытывать свою судьбу.
  - Напрасно Вы покидаете Канары. Скоро там начнется совсем другая жизнь, и Вы могли бы по праву править хотя бы одним из островов.
  - Я не в силах был властвовать, не неся этому народу бесчисленные жертвы.
  Перед грустным взором Жана предстали Канарские острова, уже свои, родные. На могучих деревьях шелестела листва, в которых слышится пение канареек.
  Вдруг неожиданно вахтенный из вороньего гнезда закричал.
  - Вижу корабль с порванными парусами.
  - Что это? - насторожился Жан.- Свистать всех наверх.
  Немногочисленная команда заняла свои места. Корабль стал медленно приближаться к неизвестному судну и пристроился к корме. Так было меньше риска неожиданного нападения. Наблюдатель доложил.
  - Командор, на палубе никого нет. Корабль никем не управляется.
  Жан, оставив на борту охрану с несколькими матросами, поднялся на бак и прошел в кубрик. Зрелище, которое предстало перед ними, ошеломило их. За столом, одетые в морскую одежду, сидели скелеты. Последняя запись в вахтенном журнале: командир отдал на обед свою кожаную куртку - последнее, что у нас осталось. ....Быть может завтра ты запишешь скорбную страницу в свой вахтенный журнал.
  - Видимо буря сорвала якорь, и корабль долго мотало в открытом океане.
  - Команда покинула корабль, бросив офицеров на произвол стихии.
  Они пошли по каютам, спустились в трюмы.
  Что это?! - возбужденно воскликнул Хосе. Здесь до черта ящиков.
  Открыли крышку и ахнули от изумления. Ящики до краев были заполнены драгоценностями.
  Теперь картина трагедии представлялась в другом свете. Когда команда сошла на берег, офицеры подняли паруса и ушли с добычей в открытое море. Бог покарал их за жадность.
  Перенесите ящики на наш корабль. Не будем трогать место их успокоения.
  Ободренные удачей моряки повеселели...
  Уже знакомый Кадис замаячил впереди. Настала минута прощания.
  - Не хочет ли кто - нибудь из вас продолжить со мной путь во Францию.
  - У каждого своя Родина, командор, как бы далеко или близко она не была. Мы вернулись к нашим берегам. Возьмите на память испанский плащ, шляпу и пояс. Пусть они напоминают вам о нашей признательности и уважении к вам.
  - Примите и вы от меня мой меч с гербом рода Бетанкуров. Он не раз спасал меня в моих странствиях. Пусть судьба хранит Вас и ваших потомков.
  Кабаллистос сошли на берег. Оседлали своих скакунов. Прощальный взмах руки...
  На берегу Кадиса не было недостатка в наемных матросах, которых не интересовало куда плыть. Пока есть вино и мясо, им было все равно. Они давно не знали своего дома. Их домом было море. Корабль поставил паруса и поплыл вдоль побережья Испании на север.
  Команда первое время вела себя спокойно, исполняя все команды. Но постепенно Жан стал замечать в поведении некоторую затаенность. Матросы то и дело собирались на баке и, оглядываясь по сторонам, о чем-то вполголоса говорили. Оказалось, что среди них оказался один опытный пират. Жан заметил, что он следит за ним. Однажды, когда корабль уже подходил к Лиссабону Жан, как обычно, проверял вахтенных. Уже темнело. Солнце посылало свои последние лучи. Перед тем, как уйти в свою каюту, он услышал легкое шуршание. Жан оглянулся. Тень выдала притаившегося у борта человека. Жан насторожился, но, сделав вид, что ничего не заподозрил, вошел в каюту и стал смотреть в окошко, расположенное в двери. Он увидел, как пират вышел из своей засады и, перекинув какой-то мешок за борт, начал привязывать его к перилам. Быстро и бесшумно Жан подошел к нему сзади и перекинул за борт. Но пират хорошо плавал и стал звать на помощь. На палубу поспешили вахтенные и несколько матросов.
  - Не спешите вытаскивать вора. Посмотрите за борт. Там висит мешок с драгоценностями, которые он украл у вас.
  - Какого черта спасать его.
  - Пусть хорошо просолится, пока рыбы не откусят ему киль.
  Жан достал мешок и передал его команде. Матросы тут же забыли о своем товарище и, собравшись в кубрике подняли кружки за здоровье командора...
  Особенно мрачную славу приобрели кладбища кораблей в северной Атлантике. Они имеются не только в ""штормовом мешке"" -Бискайе, но и в Английском канале ( Ла - Манш ).
  Столь опасным этот пролив делают песчаные банки, приливо - отливные течения и туманы. На его дне покоятся обломки сотен кораблей, разбившихся об скалы, застрявших на песчаных отмелях или столкнувшихся в тумане. Ловушки кораблям в Английском канале расставлены
  вокруг островов Силли, мыса Мизард и Лендс - энд и, прежде всего, вокруг мели
  Гудвин - Сандс, расположенной в нескольких морских милях от устья Темзы. (28)
  28. Отмель расположена в нескольких морских милях от устья Темзы и прикрыта водой во время прилива всего на четыре метра. Во время отлива она выступает над поверхностью моря на два метра и имеет протяженность двенадцать морских миль. Точно зафиксировать их на карте невозможно: из-за приливов и отливов они все время смещаются.
  Не раз океанские парусники, обошедшие земной шар и преодолевшие все опасности, садились здесь на мель, а сменяющие друг друга приливы и отливы подмывали песок от носа до бака, и корабль ломало пополам. Волны довершали трагедию. Не меньшую дань платили мореходы весенним и осенним туманам, которые звались ""прачечными""....
  Пройдя залив Ируаз, корабль обогнул западную оконечность Франции и вошел в пролив
  Ла - Манш, продолжая плавание вдоль залива Сен - Мало...
  Этой ночи, казалось, не будет конца.. Шквальный ветер, высокая волна, в проливе
  Ла - Манш, у принадлежащих Британии Нормандских островов, готовы были разнести корабль в щепки. Но, не смотря на ярость бури, корабль держался до тех пор, пока в предрассветных сумерках неистовство шторма стало утихать.
  Вконец измученные, бледные от бессонной ночи люди со стертыми в кровь лодонями и окоченевшими руками, не жаловались на судьбу. Короткий отдых и Жан вновь поднимает команду: ""Nord ward - ho"" - вперед на север. После сильного шторма океан продолжал клокотать. Снова и снова приходилось лавировать и приноравливаться к ветру и быть при этом чертовски осторожным: малейшая невнимательность при повороте оверштага и людям понадобится последний лоцман - на тот свет. Поворачивать фордевинд не решился бы ни один капитан. С таким же успехом он мог бы просто пробурить днище своего корабля. Ветер стал стихать, и мокрые паруса лишили старый парусник способности сопротивляться боковой качке. В, конце концов, ветер и волны загнали корабль на рифы острова Джерси в заливе
  Сен - Мало. Несколько мгновений и весь экипаж был на палубе. На лицах застыл страх. В течении нескольких часов корабль шел в Атлантическом океане по Бискайскому заливу далеко от берегов Франции, и Жан не мог надеется на скорую помощь. К тому же ему грозила опасность встречи с пиратами. Все усилия освободить корабль были безуспешны. Между тем волны били о борт и сотрясали корабль с такой силой, что экипаж едва держался на ногах. Некоторое облегчение принес отлив. Волны перестали бить борта. Жан приказал приготовить шесты из сломанных мачт, с помощью которых он надеялся при очередном приливе снять корабль с мели. Однако нельзя было быть в полной уверенности, что острые скалы не снесут киль. Слышно было, с какой силой они дерут борта, грозя прогрызть пробоину. И это случилось. Через образовавшееся отверстие вода от набегающих волн захлестывала в трюмы. Пришлось выкинуть за борт весь балласт: вещи и часть продуктов. Надо было до прилива постоянно откачивать воду. Каждый работал с полной отдачей, понимая как высока опасность, особенно в полуночный прилив. Все ждали его с нетерпением и отчаянием людей, попавших в западню. Ночью матросы, упершись изо всех сил в скалу, почувствовали, что корабль выпрямился и при последнем усилии выбрался на глубокую воду. Но через пробоину вода все же заливала трюм. И хотя люди валились с ног, но инстинкт самосохранения подавил усталость и все, изнемогая от усталости, принялись окачивать воду. Так простояли они до утра.
  Один матрос рассказал Жану, что однажды, плавая на фрегате ""Генриета"", он видел как заделывали пробоину парусом с набитой в него паклей и шерстью... Когда ""пластырь"" был готов его завели на канатах под пробоину. Давлением воды его втянуло, закрыв отверстии. Плавание продолжалось. Обогнув мыс Аг, корабль направился к южным берегам Англии - Дурвскому проливу (пролив Па де Кале).
  Через двадцать один день барон де Бетанкур достиг берегов Нормандии.
  Корабль пришвартовался к верфи город Дюнкерк. Команда осталась ремонтировать корабль, а Жан, выгрузив свою долю добычи в запряженную парой лошадей телегу и, оседлав коня, отправился в свою вотчину - селение Бетанкур, расположенной чуть севернее небольшого городка Лилль...
  Мысли одинокого рыцаря то возвращали Жана в прошлое, то бежали, не останавливаясь в настоящем, в будущее. От таившего по весне снега дороги превратились в кашу. Из под ноздреватых , почерневших сугробов бежали резвые ручейки. Жан спешил в свой дом, объезжая лужи. В его голове всплывали отрывочные видения: в таких заводях, которые помнят крестовые походы, оставляли свою жизнь люди.
  Вдали среди деревьев и кустов мелькали лица аборигенов, которых не без его участия, принуждали к христовой вере и рабству. На все это он смотрит затуманенным взором. Он, не мог избавиться от ощущения, что целиком до последней мелочи вобрал в себя его новую родину, впитал ее всеми порами. Там, за Атлантическим океаном, скрытая горами и туманами, для него навсегда остались в прошлом, острова Блаженных....
  Здесь на широких просторах Франции дул сильный весенний ветер. Протяжно выл и гудел в ветвях деревьев, а порой, спускаясь вниз, щекотал брюхо коней, отчего они радостно и призывно ржали. На фоне серо - белых остатков зимы стволы деревьев казались черными как агаты. Влажно поблескивающие голые ветви сплелись, образуя замысловатые узоры.
  От терпких, горьковатых запахов ранней весны , от которых он порядком отвык, кружилась голова. Пронизывающий холод напоминал о забытой французской стуже. Дымка, окутывавшая с наступлением темноты лесные полянки, обволакивали сном мысли, не давая думать ни о чем, что было связано с прошлой жизнью. Быстрые облака стремительно плыли по небу низко - низко над самым лесом, задевая за верхушки деревьев и, оставляли на ветвях мокрые клочья бурого тумана. Жан спешился. Привязал лошадей к дереву около стога прошлогоднего сена. Подсыпал охапку к их копытам...
  Утро. Лучистое солнце прошило черно - коричневую влажную чащу леса. Каждая былинка изнывала в ожидании его ласкового тепла, пробуждая в Жане ростки новой мирной жизни. Чем дальше ехал Жан по девственному этому лесу, тем сильнее охватывало его ощущение, что возвращается он к подлинным своим истокам, погружается в мир своего племени, покрываясь корой, которое, как и дерево защищает его от невзгод прошлой жизни. Все, что довелось ему передумать и испытать соскользнуло с него, как сухая шелуха.
  День за днем, час за часом приближается Жан к дому, покинутому почти двадцать лет тому назад. Теперь узнавал он каждый поворот дороги, каждое озерцо, каждую полянку леса. Жан смотрел на родные места равнодушно, все еще подавленный ощущением того, что, возвращаясь домой, переступает он какой-то барьер. Слишком долго пробыл он в другом мире, чтобы его сознание вернуло его на много лет назад. Почему-то люди пугаются, когда в мыслях к ним приходит покойник. Может потому, что побывал он уже на том свете и познал бога.
  Жан вспомнил Гадифера де ла Саля, который так рвался к завоеваниям. Вынашивал смелые замыслы. Слишком разными людьми они были. Гадифер резкий, отчаянный, отважный, полный молодого огня и кипучей жажды жизни, обожал приключения и опасность, легко бросал вызов всему миру, чтобы потом схватиться с ним.
  Он же - романтик, вынужденный искать счастливой доли в других землях и участвовал в происходящих событиях лишь постольку и только тогда, когда был вовлечен в них. Вспомнил Абрахама, дона Мигеля, Риккардо и повторил: я многому от них научился. Но сейчас ехал он домой в каком-то оцепенении, чутьем улавливая перемены пока не понимая, что настораживает его и, потому, спешил избавиться от наваждения
  Еще один поворот дороги. Оставив позади город Лилль, Жан прибыл в свой родовой замок Гранвиль. (* Возможно этот замок находится в небольшом городе Бетанкур - удочнение автора)
  И усадьба, и стоявшая рядом церквушка, соединенная с домом деревянной галереей, показались рыцарю маленькими, жалкими, совсем не такими как раньше. Жан смотрел и не мог понять, что же здесь изменилось?... Ворота усадьбы закрыты, как и положено. Те самые ворота, от которых он обернулся, крикнув, чтобы его ждали... Он хорошо знал, куда надо вставить пальцы, чтобы вытащить скобу. Ворота заскрипели, и Жан вошел на широкий двор. Во дворе, по мерзлой земле бегает жеребец.
  Увидев своих сородичей, он гордо ржет, вкидывая голову. Два пса - серые брехуны - выскочили во двор с громким лаем, но побоялись подойти близко и только тявкали, виляя хвостами, сопровождали незваного гостя к дому.
  Видимо, неистребимый запах, исходивший от Жана, напоминал им о причастности этого
  человека к их дому. Открыв благословенную дверь, Жан вступил в знакомые сени. На стенах развешано разное охотничье снаряжение
  В светлице вдоль стен лавки. Справа от входа, в самом уютном уголке, широкая скамья, шикарно застеленная бараньей шкурой... Кто-то шевелится, поднимает всклоченную седую голову... Боже мой! Его отец. Господи, слава богу, он еще жив. Глаза старика ничего не видят, но он еще немного слышит и, повернув голову к порогу, что-то невнятно бормочет. Жан достает из-за пазухи заветный мешочек - свой талисман и, наклонившись, осторожно высыпает землю на то самое место, откуда ее взял семнадцать лет тому назад.
  Затем Жан трижды касается порога, здороваясь с ним, и лишь потом входит в дом. И еще сильнее, чем раньше, охватывает его ощущение нереальности происходящего.
  Старик возится на своей скамье, пытаясь встать. Жан походит к нему, поднимает и прижимает к себе. Отец на ощупь прикасается к его лицу, гладит волосы и тихо с надеждой в голосе спрашивает.
  - Ты ли это, мой сын. Мой Жан?
  - Я - с волнением отзывается Жан.- Это я, не сомневайся. Вот мой крест, данный мне при рождении.
  Отец прильнул щекой к сыну. Жан, закрыв глаза, вдыхал запах детства и юности, исходивший от своего предка.
  - А я уж перестал думать, что ты вернешься. Подумал сгинул - слезы катились по его щекам, пальцы дрожали и сам он весь сжался, как то сразу сгорбился, став маленьким и
  беспомощным.- Слава богу, я дождался. Теперь умру спокойно. Есть на кого усадьбу оставить.
  - Пойдем, пойдем. Отдохни с дороги. Да и я устал. Прилягу - он погрузился в сон, успев только спросить- Так, где ж тебя носило.
  Последнее, что он услышал - далекий голос своего потомка.
  - По свету...
  Свет померк в его глазах....Тишина.....Отец умер...
  Жан устало прилег на скамью напротив того места, где отошел в свет иной его отец и смотрел на гудящий в очаге огонь. Пламя постреливало искрами, отовсюду доносились забытые шорохи и скрипы. Духи предков обходили усадьбу.
  Кто-то робко приоткрывает дверь и Жан видит удивленное лицо. Вслед за этим раздается шуршание юбки и в горницу входит женщина. Она, его невестка, совсем не изменилась. Все также настороженно смотрит. Жан приложил палец к губам, глазами показав на только что покинувшего этот мир отца. Невестка охает, крестится, прикрыв рот ладонью. Из-за нее выглядывает мальчик лет десяти.
  - Месье Жан - это Ваш внук. Он родился через шесть лет после вашего отъезда.
  - Где сын?
  Руки ее бессильно опускаются.
  - Ушел в плавание три года назад. Король потребовал его на войну с Англией.
  - А остальные?
  - Ушли с ним. Мне самой с хозяйством пришлось управляться. Теперь, слава богу, хозяин дома...
  В молчании смотрят они друг на друга. И снова тишина. Невестка не может понять, что изменилось в этом некогда веселом и жизнерадостном человеке. Толком ничего не говорит. Даже не поздоровался и Бога не возблагодарил, что вернуться ему позволил.
  Ничуть не испугавшись, внук смело смотрит на незнакомого рыцаря. Не на лицо его, а на меч, на чешуйчатую кольчугу, рыцарский пояс. Густые волосы спускаются мальчугану на плечи, глаза смотрят пристально, даже с вызовом. Что-то неуловимо знакомое находит Жан в его облике. Несомненно, он похож на сына. Эти брови, глаза, улыбка.
  - Подойди ко мне. Я хочу обнять тебя. Глядя поверх плеча внука, наконец выдавливает из себя то, на что биться получит ответ.
  - Где?.....
  Невестка сокрушенно качает головой.
  - Уж два года как ее не стало. Не от хвори, а от тоски. Хвори у нее никакой не было. Вот только все ее что-то беспокоило.
  Умерла... Жан еще крепче прижал к себе внука. Умерла, потому что он позволил навести на нее злые чары. Его сатанинский дух выпил из нее всю кровь...
  Слух о возвращении Жана де Бетанкура, каким-то образом, уже разошелся по всей округе. На следующий день соседи из ближних и даже дальних дворов и селений, не смотря на весеннюю распутицу, поспешили к его усадьбе. Надо отдать последние слова признания и
  заслуг одному из продолжателей дворянского рода Бетанкуров, а заодно и порасспросить о тех неведомых странах где, по слухам, золото пинают ногами, чтобы лошади не поранили себе копыта....
  Отпевали покойного в родословной церкви. Священник, как следовало, прочитал молитву:
  - Господь дай мне силы молиться пред тобой. Благославен ты, Господь Бог наш и Бог отцов наших, помнящий добрые дела отцов, и по любви своей посылающий избавителя сыновьям их сыновей ради имени своего...Аминь
  Приезжие гости справили поминки и, затем, обратив взоры к Жану де Бетанкуру, приступили к нему с расспросами. Но отвечал он скупо и неохотно. Причина умолчания крылась в неопределенности его положения. Не думая возвращаться, он хотел передать свое право на владение о. Тенерифе своему сыну. Но не застав его, решил вернуться обратно на Канарские острова. К тому же, не желал он усугублять неослабевающее чувство вины, принесшего ему глубокий душевный надлом. Да и не мастак он был говорить.
  - Извините меня, добрые соседи. Не собираясь я здесь долго засиживаться.
  Спасибо за почести ваши, но поговорим о том, что интересует Вас, позже. Разочарованные, но с надеждой, разъезжались соседи - рыцари по своим вотчинам...
  Только весной 1412 года Августин де Бетанкур - король Канарских островов решил остаток жизни провести в своем родовом замке Гранвиль.
  В ворота усадьбы раздался стук. Жан вышел открывать. Не выдержав, малыш срывается с места и выскакивает за порог. Он словно летит легко свободно и, опережая Жана, поднимает щеколду. Масиот берет его на руки и вместе с ним входит во двор.
  За ним люди, кони, возы. Обнявшись, по - родственному, идут все в дом. Присев за накрытый стол Жан осторожно спросил, что произошло здесь за годы его отсутствия.
  - Ты приехал один без отца.
  - Что говорить месье Жан де Бетанкур. Печальные события постигли Францию
  
  (* После смерти Карла V, Францию захлестнули междоусобная борьба феодалов, волнения крестьян и горожан. Воспользовавшись ослаблением Франции, новый король Англии ГенрихV возобновил войну. В 1415 г. в сражении при Азенкуре французы были разгромлены. Англичане, с помощью перешедшего на их сторону, герцога Бургундского овладели северной Францией. Королю Карлу V1 в мае 1420 г. пришлось подписать в Труа унизительный договор, по которому английский король Генрих V объявлялся правителем Франции.
  После убийства в 1407 г. на улице Бербет Людовика Орлеанского людьми герцога Бургундского (брата Карла V1) между бургеньонами и клиентелой убитого Людовика, ставших под знамя Бертрана Арманьяка - коннетебля Франции вспыхнула гражданская война).
  
  - До нас доносились слухи об этих трагических событиях, но я думал , что у короля достаточно власти, чтобы не допустить кровопролития.
  - Англичане стали все чаще угрожать нам. К этому подтолкнула их болезнь Карла V1 и тот хаос, который царил во всей Франции.
  - Но, еще в мою бытность при дворе, мы оттеснили англичан к морю.
  - С тех пор прошло много лет. Тогда Вы были молоды.
  - В 1415 г. в сражении при Азенкуре англичане нанесли нам поражение. Отец погиб.
  - Погиб цвет французской аристократии - Жан положил руку нам плечо Масиота, стараясь успокоить его.
  Годы потерь самых близких людей тяжело ударили по сердцу, и оно сжалось от боли, которая все чаще напоминала о себе. Помолчав, Жан тихо спросил.
  - Значит и мой сын...
  - Пока не стоит волноваться, месье. Никто не видел его мертвым.
  Его корабль ушел невредимым. Скорее всего, он вернется, чтобы вместе с Вами продолжить завоевания Канарских островов.
  - Но прошло три года, как его нет дома
  - Море притягивает к себе своей свободой. Каждый хочет найти свое счастье.
  Жан горестно опустил голову. Когда-то он и сам принял такое же решение.
  - Вот, что Масиот. - в раздумье начал Жан.- Ты один, кому я могу передать свои права на владение принадлежащих мне островов. Я заготовил завещание. Возьми его.
  - Благодарю Вас месье, но как же ваш сын?
  - Я надеюсь, что он вернется. Обещай мне передать ему право наследования.
  Я оставляю тебе власть и право поступать. как вы сочтете нужным, но не
  забывайте при этом блюсти мою честь и выгоду. Дважды в год Вы будете
  присылать мне известия в Нормандию о положении дел на Канарских островах и, чтобы на эти деньги были построены две церкви.
  - Не сомневайтесь месье Жан де Бетанкур. Слово рыцаря.
  - Собирайся в дорогу. Канарские острова не могут долго оставаться без твердой руки.
  Исполни мою последнюю просьбу. Обратись к Папе римскому. Он обещал мне направить на Канарские острова епископа и священников, для умиротворения тех, кому я причинил столько горя. Пусть они помолятся во спасение моей души.
  (*Еще будучи на острове Лансаротс Бетанкур задумал совершить путешествие в Рим, чтобы просить Папу о назначении на Канарские острова епископа.
  Заручившись письмом от кастильского короля, Жан де Бетанкур получил аудиенцию у
  Папы Римского, который сразу же откликнулся на его просьбу послать на Канарские острова епископа и священников).
  
  
  
  
  Жан де Бетанкур подписывает завещание
  Вновь усадьба Жана де Бетанкура наполнилась голосами владельцев соседних дворов.
  Все были уверены, что побывав в дальних странах, он, на привезенные им сокровища: все эти мешки монет, великолепные доспехи, золотые цепи, драгоценности, скупил земли и нанял работников.
  - Вы хотели знать о той земле, откуда я вернулся домой. Могу сказать вам, что она сколь богата, столь и многострадальна.
  - Не говори вокруг да около, месье Жан. Скажи, стоит ли нам отправляться туда?
  - Каждый должен решить это сам. Могу лишь сказать. Тот, кто придет туда с миром, будет иметь много друзей. Туда отправляется мой племянник - Масиот де Бетанкур. Будьте всегда рядом с ним. Поможете ему - поможете себе. Он отправляется через две недели.
  Ему потребуются много разных мастеров и ремесленников. Каждый получит надел земли. Согласны ли Вы?
  - Да, Жан де Бетанкур, мы согласны жить в твоем королевстве.
  - Тогда собирайтесь.
  Для перевозки эмигрантов Бетанкур снарядил два корабля. Некоторые переселенцы отправились на Канарские острова вместе со своими семьями.
  
  
  
  
  
  Вновь соседи не получили ясного ответа, но посудачив на обратном пути, все же решили, что не неспроста месье Жан отправляет в неведомые края своего племянника. Знать есть там то, что не хочет раскрывать он раньше того, как Масиот возьмет власть в свои руки.
  Через две недели, как было условленно, три десятка нормандских семей отправились на Канарские острова.
  
  (* В 1418 году Масиот де Бетанкур стал губернатором островов Лансероте, Фуэртевентура, Иерро.Семьи нормандцев расселились на Канарских островах).
  
  Наутро застал он невестку, как и подобает верной жене, ожидающей мужа, сидящей за прялкой - сердце женщины не обманешь -. Внучек разместился на лавке, разглядывая доспехи, оставленные ему Жаном по приезду в свою вотчину.
  - Что же Вы видели там месье Жан ? - в голосе невестки звучала некоторая ирония, за которой она от призывов Жана де Бетанкура слышала тревогу.
   По мере того, как она стала понимать, что огромный неведомый мир, лежащий где-то там далеко, привлекательней здешнего, лесного уголка, ее страшило, что последняя надежда - сын покинет этот дом, как только вольный ветер позовет его в странствие.
  - Расскажите что-нибудь - она опустила веретено и выжидающе смотрела на тестя.
  - Да что же мне рассказывать - слабо улыбнулся Жан, глядя, как внук примеряет его доспехи.
  - Ничего, кроме смерти - Жан нахмурился.
  Хотел он успокоиться, и разобраться в себе.
  И поймет ли женщина, поймет ли, о чем он толкует, и уж, конечно, не поверит всем ужасам похода. Его успокаивало лишь то, что руки его и доспехи не облиты праведной кровью. Он прикрывался своим молчанием, как щитом, радуясь, что люди постепенно перестают мучить его расспросами. Все решили, что, во время странствий ничего интересного он не повидал, поэтому и рассказывать нечего.
  Не то что некогда крестоносцы, захватившие Иерусалим, образовали несколько государств, построили крепости, создали военно - монашеские ордена.
  Их подвиги с гордостью передавались из поколения в поколение и их рассказы с годами становились все ярче все красочнее, все подробнее. О бесчисленных жертвах уже никто не вспоминал...
  Жан мало интересовался хозяйством, а все больше времени проводил с внуком, обучая его рыцарскому искусству. За эти годы он полюбил своего внука, но при взгляде на него испытывал острую боль: дождется ли он своего сына. Крепкий, сильный, прямодушный подросток, которому исполнилось 12 лет, ничего не боится.
  И не заплачет, делай с ним что хочешь. Уже из большого лука стреляет, крепко держит меч, верхом ездит отлично. Я передам ему все, что умею сам. Будет, кому передать землю. Завещаю ему все, что нажил.
  Видя, что тесть все дальше отходит от хозяйства, людей совсем распустил и о приумножении добра своего не печется, сноха вновь взяла все в свои руки. Жан даже был рад этому. Ей хватало домашних историй, чтобы больше не доставлять ему недовольства расспросами. Она жила жизнью старого дома. Скот, урожай, челядь - все беспрекословно подчинялось ей, и, она, чувствуя власть, проявляла ее по каждому поводу и без повода...
  В 1420 году произошло событие, которое поставило под угрозу всю налаженную жизнь Жана де Бетанкура. Англичане с помощью перешедшего на их сторону герцога Бургундского
  овладели северной Францией. Королю Франции Карлу V1 пришлось подписать унизительный договор, по которому английский король Генрих V объявил себя правителем Франции. Начались нашествия вооруженных иноземцев, искавших здешних рыцарей. Их усадьбы грабили, уводили лошадей, вытаскивали все, что можно увезти из кладовых. Лишь отвага французских рыцарей, решительно защищавших свои земли, останавливало негодяев от полного истребления населения.
  Прошло два года. Никто не беспокоил Жана де Бетанкура. Дни летели за днями, когда однажды раздался дробный стук в ворота. На двор въехали всадники в доспехах с английским гербом на щитах.
  - Письмо рыцарю Жану де Бетанкуру от Его Величества короля Генриха V.
  - Чем старый земледелец может быть полезен победителю Франции.
  - Вы должны поехать с нами.
  - Я арестован?
  - Упаси бог, доблестный рыцарь, вы также свободны, как и при Карле V1. - не скрывая насмешки, учтиво поклонился незваный гость.
  Жан пристально посмотрел ему в глаза. Молодой англичанин не выдержал взгляда и уже без снисходительного гонора поспешил сменить тон.
  - Мне приказано, месье... Я всего лишь выполняю свой долг... Прошу Вас.
  - Рыцарь не может путешествовать без оружия.
  - Вы можете взять с собой оруженосца и столько ваших слуг, сколько Вам потребуется...
  - Вашим лошадям нужен отдых. Эй кто-нибудь примите поводья... Принесите нашего вина. Вряд ли, господа, Вы когда-нибудь испытаете такое удовольствие, которое доставит Вам этот напиток, сделанный по лучшим рецептам Канарских островов.
  Англичане переглянулись
  - Впервые встречаем такое гостеприимство на земле завоеванной Франции.
  - За Ваше здоровье доблестный командор!
  - Я готов господа рыцари следовать за Вами, но прежде помолитесь за мою грешную душу.
  Отведите господ рыцарей в церковь.
  Тягостное предчувствия овладело им, когда он ехал мимо полей, где пахари готовили землю под посев. Жан чувствовал, что в последний раз видит эти пашни. Не вернуть прошлого ни колдовством, ни чудом, не воскресить никакими молитвами. Лучше бы ему погибнуть, умереть в пустыне, сложить голову в бою, чем снова исполнять чужую волю...
  Генрих V без церемоний приступил к беседе.
  (Герцог Бургундский - Филиппи Добрый заключил сепаративный союз с англичанами, тем самым принудив короля Франции Карла V1, в мае 1420 г. в г. Труа подписать династический договор, по которому Генрих V, взяв в жены королевскую дочь Екатерину, после смерти своего тестя, старшие сыновья которого умерли, становился наследником французской короны. )
  - Вы, будучи французским рыцарем и поданным Франции, оказали неоценимую услугу испанской короне, не так ли?
  - Да, Ваше величество - насторожился Жан
  - Не кажется ли Вам странным и несправедливым, что острова, подчиненные французом, стали собственностью Испании. Чем вызвано Ваше предательство интересов Франции.
  - Я не предавал своей Родины. Я перестал служить, когда увидел угрозу моей династии.
  - Вы присягали на верность вашему сюзерену Крлу V1. Он еще жив и его власть над Вами не утрачена. Вы вполне могли бы сослужить интересам Франции и...Англии.
  - Что вы требуете. Мой меч давно потерял ту остроту, которая необходима для служения.
  - От Вас не потребуется подвигов. Вы должны будете убедить короля Испании уступить нам часть Канарских островов: Пальма и Тенерифе. При этом Вы сохраните все, что принадлежит вам там и здесь.
  Воспоминания жгучей болью ударили ему в сердце.
  - Снова кровь, снова невинные жертвы... Как же те, кто, послушав его совета, отправился на острова блаженных....Может там его сын...
  Перед его затуманенным взором пронеслись, сменяя друг друга видения сверкающих в руках непримиримых врагов мечи, крики умирающих, кричащих ""Так хочет Бог"",
   ""Нет бога, кроме Мухаммеда""...и лицо Абрахама "" Оберегайте душу свою"" и Риккардо...""когда-нибудь наши пути сойдутся...исповедуя вечное милосердие.""
  - Нет... Нет...Не...е..- сердце благородного рыцаря перестало биться.
  
  Моя земля - мир многострадальный,
  Моя земля - дерево миндальное,
  Сладко, тенистое, нежное.
  Сколько дорог на свете пройдено,
  И была повсюду эта боль.
  О тебе все думы моя Родина
  Берег мой, дарованный судьбой.
  
  (* По иронии судьбы в том же 1422 г. зять и наследник Генрих V умер раньше своего больного тестя. Во главе объединенного англо - французского королевства встал двухлетний
  Генрих V1 - сын Генриха V и Екатерины французской ).
  
  
  Глава 5. Хроника событий.
  
  Завоевание Канарского архипелага ведет свое начало с 1402 года.
  В 1404 году Кастильский король Генрих III провозглашает Жана де Бетанкура королем Канар.
  В том же году аборигены во главе с вождем Гвардафией были обращены в христианство. В тот же год нормандцы предприняли повторную атаку Фуертевентуры, но капитаны в этот раз действовали по отдельности. Бетанкур построил замок Рике Роке, а Гадифер - Вальтаройяль, как отправные пункты для покорения острова. В 1405 году завоевание Фуертевентуры было закончено.
  В конце 1405 года состоялось покорение острова Эль Йерро. Малочисленные туземцы не оказали сопротивления и были проданы в рабство.
  Масиот Бетанкур не смог удержать власть на вверенных ему Канарских островах и в
  1418 году продал свое право на управления ими другому сеньору, имя которого не известно. С этого времени управление архипелагом неоднократно переходило из рук в руки.
  В 1424 году Генрих Мореплаватель положил начало португальской экспансии, предприняв попытку завладеть оставшимися островами Канар. После постигших его неудач, он обратился к Папе Римскому с просьбой разрешить ему спасение душ Канарских жителей, которые якобы пренебрегают долгом христиан и коснеют в язычестве по вине кастильцев.
  
  
  В 1447 году появившиеся на захваченных островах католические миссионеры пытались распространить свое влияние на еще сохранившие свою независимость острова. Однако попытки были безуспешны. Лишь на Гомере удалось христианизировать коренных жителей.
  Соперничество с испанцами особенно возросло после 1448 года, когда право на управление островами получил дон Энрико де Португаль..
  В 1455 году право на управление или по существу захват, колонизацию и грабеж коренного населения получил Диего де Эрреро. Но, встретив решительный отпор, вынужден был заключить с аборигенами договор о мире и дружбе. Его сын Санчо построил на одном из островов небольшую крепость. (посетивший в 1455 году Канарские острова португальский мореплаватель Кадамосто, называл Канарских островитян идолопоклонниками. Они поклонялись богам Солнца, Луны, звездам).
  Однако, договор просуществовал недолго. Жившие в крепости испанцы украли у местного племени гуанчей коз. Эррера распорядился выдать воров, но аборигены отпустили их с миром. Но, когда гуанчи убили кабана вблизи крепости, они были схвачены и повешены. В ответ на это гуанчи напали на крепость и убили нескольких испанцев. Остальные бежали с острова.
  В 1477 году право на контроль над Канарским архипелагом перешло от Диего де Эрреро непосредственно к королеве Изабелле. После чего королевская власть приступила к завоеванию непокоренных островов. Королева Изабелла 13 мая 1478 года издала распоряжение о снаряжении экспедиции с целью завоевания ""неверных"" островов и, прежде всего, Гран - Канарии, чтобы опередить другие, соперничающие на море европейские государства.
  В 1478 году на Канары для ведения военных операций и обращения аборигенов в христианскую веру был направлен Педро де Вера, которому удалось привлечь на свою сторону вождя Гран - Канарии - Гальдеро ( Фернандо) и заключить мирные соглашения с некоторыми из племенных вождей. При этом расходы оплачивал епископат "" Рубиконский"". После этого Педро де Вера провел на острове, так называемую, репартимьенто, распределив между завоевателями земли и источники воды.
  В течении всего периода с 1478 г. по 1483 г. коренное население оказывало ожесточенное сопрготивление. Особенно на о. Тенерифе и Гран - Канарио.
  Кризисная ситуация сложилась в 1478 году. Испанские конкистадорам, высадившимся на
  о. Гран Канария в течении нескольких месяцев пришлось отражать атаки португальцев. Только в 1479 году по договору, подписанному в Трухильо, португальцы отказались от своих претязаний на Канарские острова.
  Аборигены всегда оказывали сопротивление завоевателям, особенно их борьба стала носить достаточно организованный характер после того, как колонизаторы обманным путем заманили на корабль сотни жителей и продали в рабство. Непримиримое сопротивление длилось десять лет. ( до 1488года). Большинство аборигенов о. Гомера были истреблены.
  Остальные проданы в рабство в портовых городах Испании. (по свидетельству Александра Гумбольдта в XV веке почти все европейские страны отправлялись на Канарские острова за рабами).
  В течении XV века в обстановке ожесточенной борьбы происходило постепенное сближение двух королевств Пиренейского полуострова Кастилии и Арагона.
  В 1412 году когда в Арагоне пресеклась правящая династия, то собравшиеся в г.Каспе представители картесов избрали Фернандо, бывшего в то время регентом Кастилии
  (после казни Альвардо де Лунно) при Хуана 11 ( 1406 - 1454 гг). Процесс слияния произошел при кастильском короле Генрихе 1V( 1454 - 1474) и арагонском Хуане 11( 1458 - 1479). При этом, этому предшествовала целая коллизия брачных соглашений, которая закончилась союзом между Фердинандом (арагонским ) и Изабеллой ( кастильской). В 1479 году образовалась единая испанская монархия.
  Сложившаяся к концу XV века социально - экономическая обстановка в юго - западных государствах Европы создала благоприятные условия для захвата колоний, в том числе и Канарских островов.
  В апреле 1483 г. с завоеванием о. Гран - Канарио покорение Канарского архипелага в основном было завершено. После репартимьенто на Гран - Канарио большая часть конкистадоров вернулась на Пиренейский полуостров для участия в заключительной стадии реконкисты: освобождения последнего оплота мавров - Гранады, которое завершилось
  2 января 1492 года.
  В 1492 г. с о. Гран - Канарио на о. Пальма была послана с особой миссией Франциска де Гасмара - аборигенка, принявшая христианство. Она сумела убедить пятерых местных вождей принять христианскую веру. Вожди были окрещены, одарены и вернулись на родину. Испанцы затем использовали их для подчинения островитян христианской вере.
  Захват Пальмы осуществил Алонсо Фернандес де Луго , который стал первым колонизатором. Получив у королевского правительства право на завоевание острова и средства для ведения боевых действий, он набрал в Севильи 900 конкистадоров, среди которых было значительное число канарцев ранее доставленных в качестве рабов на Пиренейский полуостров с
  о. Гран -Канарио. Этот отряд в сентябре был переправлен на Пальму. Канарскую часть отряда возглавлял дон Фернандо Гуанартеме. Уже к маю следующего года, вожди Пальмы, поверив обещаниям де Луго не оказали сопротивления. Многие аборигены острова погибли. Болшинство их было порабощено.
  1 мая 1494 г. Алонсо де Луго во главе с 1200 воинами высадился на о. Тенерифе. Однако,
  31 мая при Асентехо (это местечко сейчас носит название Матанса ) это войско было почти полностью перебито. Алонсо де Луго, бежавший с острова с группой спасшихся испанцев, стал тщательно готовиться к реваншу. Через год он вновь высадился на Тенерифе.
  Гуанчи не оказали значительного сопротивления, так как племена анага, гуимары, абоны, адехе к тому времени были разобщены, истощены болезнями, занесенными конкистадорами и вступили в мирные переговоры с завоевателями.
  В 1496 г.о. Тенерифе был занят испанцами.
  Весной 1496 г. Алонсо де Луго представил королевскому двору племенных вождей острова. Один из них был подарен веницианскому послу. Остальным разрешили вернуться на архипелаг, запретив жить на о. Тенерифе.
  
  (* На площади города Санта Крус де ла Тенерифе стоит сделанный из мрамора столб, воздвигнутый в честь богоматери Канделярской. Он украшен фигурками искусной работы. Предание гласит, что канделярская богоматерь с крестом в руке найдена гуанчами в пещере, каковых много в здешних горах. Существует легенда, согласно которой за 100 лет до завоевания Тенерифе , т.е. в конце X1V - начале XV в в. на побережье острова Тенерифе было найдено святое изображение девы Марии с младенцем. Трудно сказать, но возможно это память, оставленная о себе Жаном де Бетанкуром).
  
   Длившееся полтора века завоевание Канарских островов, пиратские набеги и жестокое обращение с коренным населением сократило его численность в пять раз. Сохранилось лишь небольшая часть населения, выросшая и сохранившаяся после ослабления завоевательской
  политики Испании. После присоединения всех островов к Испании.
  
  (* Три из них: Гран - Канария, Пальма, Тенерифе были непосредственно подчинены королевским властям. Остальные же были отданы в управление разным землевладельцам. Население островов Фуэртевентуры и и Иерро, завоеванных Жаном де Бетанкуром в XV в. почти полностью исчезло. Большинство из них вымерли. Другие покинули острова блаженных или смешались с европейцами. По сей день кровь древних канарцев течет в жилах современных жителей других островов и материков. Канарцы выделяются среди других испанцев более смуглым цветом кожи.
  В конце XV века острова стали заселяться европейцами из Испании, Франции, Генуи. С их приходом постепенно на островах стали распростроняться европейские обычаи и нравы; получило развитие сельское хозяйство, было положено начало выращиванию винограда и виноделию, выращиванию скота, возделованию зерновых культур.
  Многие коренные жители из тех, кто способствовал завоевателям, получили наделы земли).
  
  Жители островов были признаны поданными короля Испании на равных правах с кастильцами, что положило началу межнациональных браков.
  На пути в Америку на архипелаге останавливался Христафор Колумб, который и ранее неоднократно останавливался здесь. Согласно легенде он был влюблен в Беатрис де Бобадилью с о. Гомера. Со времен Колумба все суда заходили на архипелаг пополнить запасы воды и прдуктов.
  Историей жителей коренного населения архипелага заинтересовался русский этнограф Миклухо - Маклай.
  Свою первую научную экспедицию он совершил еще будучи студентом Иенского университета. Тогда Миклухо - Маклай посетил Канарские острова
  ( 1866 - 1867 гг. ) , побывав на Тенерифе, Гран - Канарио, Фуэртовентре, Лансероне . Причем, на последнем он провел около четырех месяцев, занимаясь анатомией губок и исследованием мозга хрящевых рыб. Открытый новый вид губок был назван Н.Н. Миклухо - Маклаем Quancha blanca.
  До недавнего времени фамилия Бетанкур была очень распространена на архипелаге. Особенно на Лансероте , где долгое время жил Масиот де Бетанкур. Он женился на знатной уроженке острова, а его внук Масиот 11 в начале XV1 в. вступил в брак с племянницей вождя Гильдара. Что касается потомства самого Жана де Бетанкура, то об этом можно строить лишь предположения.
  История не располагает сведениями о судьбе сына Жана де Бетанкура. Автор предлагает свою версию. Вернувшись во Францию его сын ( условно назовем его Жак де Бетанкур )
  вместе с своей семьей отправился к Масиоту де Бетанкуру и обосновался на о. Тенерифе.
  С этого времени берет свое начало династия потомков первого завоевателя Канарских островов - канкистадора Жана де Бетанкура.
  В конце X1V в. королева Изабелла распорядилась снарядить экспедицию с целью захвата и обращения в христианскую веру ""неверных "" островов и, прежде всего, Гран -Канарии под руководством Педро де Вера. Педро разными посулами привлек вождя Гран - Канарии Гальдара, с помощью которого он заключил мирные соглашения с некоторыми вождями острова. Затем Педро де Вера провел на острове, так называемое, репартимьенто, распределив земли между конкистадорами.
  2 января 1492г. взятием столицы Гренады завершилась испанская реконкиста. После этого большая часть конкистадоров Гран - Канарии и аборигенов, принимавших участие в возвращении испанских земель, вернулись на острова. На завоеванных островах испанцы построили укрепленные лагеря и через два года начали активные военные действия
  С помощью того же вождя Гальдара многие аборигены были захвачены и высланы в Кастилию.
  В 1492 - 1493 гг.испанцы завоевали остров Пальма. В 1492 г. на остров Пальма с Гран - Канарии была послана с особой миссией аборигенка Франциска де Гасмара, которая
  вернулась с пятью вождями. Вожди были крещены, одарены подарками и возвращены назад для подчинения островитян христианской вере.
  Захват о. Пальма осуществил Алонсо Фернандес де Луго. Получив у королевских правителей разрешение и средства на завоевание острова Алонсо набрал в Севильи 900 конкистадоров, среди которых было значительное число канарцев, высланных с Гран - Канарии. Этот отряд в сентябре 1492 г. был переправлен на Пальму. Канарскую часть отряда возглавлял вождь Гальдар, получивший испанские привилегии.
  Он стал называть себя дон Фернандо Гуанартемес. Как и ранее испанцы прибегли к обману. Алонсо так разъяснял аборигенам мотивы прихода на остров: "" Мы движимы не человеческими интересами, но христианским благочестием"". Испанцам же говорили другое: ""Как завоеватели вы разделите между собой землю""
  Уже к маю следующего года, не без помощи некоторых вождей самой Пальмы, продавшихся испанцам, население острова было покорено.
  Покорителем гуанчей о.Тенерифе стал все тот же Алонсо Фернандес де Луго.
  1 мая 1494 г. он высадился на острове во главе с 1200 воинами. Однако, 31 мая в сражении при Асентехо ( это местечко носит сейчас название - Матанса) этот отряд был почти полностью перебит. Алонсо, бежавший с острова, стал готовиться к реваншу. Через год он вновь высадился на Тенерифе. Гуанчи не оказали значительного сопротивления. Болезни, занесенные завоевателями, ослабили защитников острова. В1496 г. о. Тенерифе был занят.
  Весной 1496 г. Алонсо де Луго представил королевскому двору племенных вождей острова. Один их них был подарен венецианскому послу. Остальным разрешили вернуться на архипелаг. На площади города Санта Крус де - ла Тенерифе стоит сделанный из мрамора столб, воздвигнутый в честь богоматери Канделярской. Он украшен фигурками искусной работы. Предание гласит, что канделярская богоматерь с крестом в руке найдена за 100 лет до завоевания Тенерифе , т.е. в конце X1V - начале XV вв. на побережье острова Тенерифе было найдено святое изображение девы Марии с младенцем. ( возможно это память, оставленная о себе Жаном де Бетанкуром)
  Длившееся полтора века завоевание Канарских островов пиратские набеги, и жестокое истребление сократило численность коренного населения в пять раз до 20 - 25 тысяч человек. После присоединения всех островов к испанской короне (* три из них: Гран - Канария, Пальма, Тенерифе были непосредственно подчинены королевским властям. Остальные же были отданы в управление разным землевладельцам.)
  в конце XV в., острова стали быстро заселяться европейцами из Испании, Португалии, Франции, Генуи. С их приходом на островах получили распространение европейские обычаи и нравы. Было положено начало развитию сельского хозяйства: скотоводству, виноградарству и изготовление вина, выращивание зерновых культур.
  В XV1 в. обстановка заметно изменилась. Аборигены были признаны подданными короля Испании и получили равные права с кастильцами. Вскоре смешанные браки положили начало слиянию европейцев с коренными жителями, преимущественно из близких родственников вождей племени, - тех, кто помогал испанцам покорять коренное население. Большинство из них стали брать в батраки своих соплеменников. Испанские колонизаторы терпимо относились к традициям, обычаям и обрядам коренных канарцев. Вожди бывших племен, достигшие значительного положения, пользовались большим уважением населения.
  Масиот де Бетанкур женился на знатной уроженке о.Лансероте, а его внук Масиот 11 в начале XV1 в. вступил в брак с племянницей вождя Гальдара. Фамилия Бетанкур получила широкое распространение на Канарских островах. Однако, в последние десятилетия представители этой фамилии эмигрировали в разные континентальные страны. Одним из его известных истории потомков, проживавшем на о. Тенерифе был Августин де Бетанкур и Кастро. Его сын Августину де Бетанкуру и Молина стал выдающимся ученным эпохи ""Просвещения"".
  
  
  
  
  
  
  ЭПИЛОГ.
  
  Канарские острова были первой испанской колонией на Атлантическом океане.
  Завоеванием Канарских островов было положено начало европейской колонизации.
  Имя Жана де Бетанкура сохранилось в названии бывшей столицы Фуертевентуры, Бетанкурии. Многие туземцы крестились его именем. В настоящее время на Канарских островах можно встретить различные варианты фамилий местных жителей: Bethancur, Bethencur, Betancur, Betencur, Betancour, Betancourt, Betencour, Betencout, Bethancor, Bethencor, Bethencourt, и т.д. Среди эмигрантов с архипелага стали президентами Венесуэлы и Колумбии Ромуло Бетанкур и Белисарио Бетанкур соответственно.
  В 1418 году Масот Бетенкур продал свои земли и право на завоевание других островов графу Ньеблы.
  Между 1418 и 1445 годами острова несколько раз перепродавались. В итоге, права на архипелаг достались Эрнану Перасе Старшему и его детям Гильену Перасе, погибшему при нападении на Ла Пальму и Инес Перасе. После гибели брата Инес и ее муж Диего Гарсия де Эррера превратились в единоличных хозяев островов вплоть до 1477 года, когда они уступили Гомеру своему сыну Эрнану Перасе Младшему, а права на завоевание
  Гран Канарии, Ла Пальмы и Тенерифе - Кастильской Короне. Гомера подчинилась Эрнану Перасе Старшему не силой, а посредством соглашения кастильца с местными вождями.
  В 1488 году Пераса Младший погиб при восстании гуанчей. Его вдова Беатрис де Бобадилья обратилась за помощью к Педро де Вера, покорителю Гран Канарии. В результате репрессий двести аборигенов были казнены. Беатрис проявила такую жестокость, что священник встал на сторону жителей, уехал в Испанию и подал жалобу.
  Веру вызвали в Мадрид и пожизненно заключили в тюрьму, а оставшихся в живых гомерцев освободили, поскольку они все были христианами, и их нельзя было продавать в рабство. Беатрис также была вызвана в Испанию, стала фрейлиной королевы Изабеллы, и вскоре ее нашли отравленной в собственной постели. 
  После смерти Бетанкура на Гран-Канарию несколько раз высаживался Диего Эррера. Он прислал священников и заключил договор о торговле, менял пурпурную краску, козье мясо и шкуры на металлические орудия и одежду, чем частично усыпил подозрения островитян, хотя они и не позволили испанцам построить крепость. Вскоре Эррера решил пустить в ход оружие.
  Гуанчи яростно сопротивлялись, не желая сдаваться, связывались по несколько человек и бросались в пропасть. Явное неравенство сил усугубилось союзом испанцев и португальцев (Силва, командир португальского флота, подошедшего к Канарам, влюбился в дочь Диего Эрреры).
  Гуанчи заманивали захватчиков в ущелья и забрасывали камнями. Силва попал в плен, но его не стали убивать. Разоружив пленных, вождь Гонайга отправил их к кораблям. Эррера заключил мир, но, собрав силы на Лансароте, снова высадился на Гран Канарию. Сначала жители даже помогали испанцам строить крепость, но вскоре взбунтовались. Гуанчи под предводительством легендарного воина Манинидры выследили испанцев, отправившихся в горы за козами, захватили в плен, переоделись в их платье и погнали коз в испанский поселок. Их впустили, и гуанчи перебили испанцев.
  Жители Гран Канарии успешно боролись против испанцев почти восемьдесят лет.
  
  
  
  
  
  Королевское завоевание.
  
  В 1474 году на испанский трон взошла королева Изабелла. Кастильская Корона полностью взяла на себя финансирование покорения Канарского архипелага. На Гран Канарии и Тенерифе туземцы оказали ожесточенное сопротивление.  
  
  
  
  
  Завоевание Гран Канарии (1478-1493).
  
  Начальный этап (июнь-декабрь 1478 г.)
  
  24 июня 1478 года, в день святого Хуана, отряд испанских солдат под командованием капитана Хуана Рехона и монаха Бермудес - посланец епископа Рубикона Хуана де Фриаса
  высадился на северо-востоке острова и в пальмовой роще разбил лагерь, который так и назвал - "Real de Las Palmas" (В этот день была основана крепость Реал де лас Пальмас).
  Сейчас на этом месте располагается Вегета - старый район города, превратившегося из маленького лагеря конкистадоров в крупнейший мегаполис на Канарских островах и восьмой по величине город Испании.
  А жители Лас Пальмаса де Гран Канария (последние три слова подчеркивают столичный статус города) составляют почти четверть населения всего архипелага.
  29 июня у крепости произошло первое столкновение испанцев с гуанчами, в котором островитяне были разгромлены. Эта победа отдала испанцам контроль над северо-восточной частью острова.
  
  Сопротивление аборигенов и раздоры среди испанцев (конец 1478-1481)
  
   Хуан Рехон получил приказ вернуться на материк, и его место занял Педро Фернандес де Альгаба, тут же казненный по приказу взбунтовавшегося Рехона. Беспорядки прекратил новый губернатор Педро де Вера, который арестовал Рехона.
  Конец сопротивления аборигенов и завоевание острова (1481-1483гг.).
  Педро де Вера привлек для покорения Гран Канарии "старого канарца" Диего Эрреру Младшего с его отрядом, состоявшим из крещеных жителей Гомеры. Важным психологическим фактором стало взятие в плен правителя Гальдара Тенисора Семидана, которое осуществил Алонсо Фернандес де Луго. Тенисор Семидан был отправлен в Испанию, где крестился под именем Фернандо Гуанартеме и, затем вернулся на Гран Канарию, где стал верным и ценным союзником завоевателей.  
  Отступившие в горы аборигены объединились вокруг короля Бентеху, принцессы Гуайармины Семидан и файкана (шамана) Тельде. Несмотря на локальные победы над испанцами у Аходара и Бентайги, гуанчи в итоге сдались 29 апреля 1483 года у Анисте при посредничестве Фернандо Гуанартеме. Бентеху и файкан Тельде бросились в пропасть. Тенесор Семидан сдалась. Впоследствии она крестилась и вышла замуж за кабальеро Эрнандо де Гусмана.
  
  Завоевание Ла Пальмы (1492-1493)
  
  После покорения Гран Канария пришла очередь Ла Пальмы и Тенерифе. Право на их завоевание получил от Католических Королей Алонсо Фернандес Луго. По договору с Короной он получал пятую часть захваченных пленных, а также семьсот тысяч мараведи, если завоюет Ла Пальму за один год. К финансированию экспедиции дон Алонсо привлек Хуанотто Берарди и Франсиско Рибероля. Каждый получил по трети в доле предприятия.
  Завоевание было относительно легким. Высадка произошла  29 сентября 1492 года в Тасакорте. Сопротивление было минимальным, так как Алонсо Луго, держа в уме награду в семьсот тысяч мараведи заключил с островитянами договор, в котором признал равные права гуанчей и их вождей с испанцами. Исключением стал эпизод в Тигалате и столкновение в Асеро (Ла Кальдера де Табуриенте). Местный вождь Танаусу, используя преимущества рельефа местности, оказал сопротивление испанцам. Тогда Луго предложил переговоры, которые состоялись в Льянос де Аридане. В отсутствие Танаусу кастильцы разгромили его людей. Сам вождь был арестован, отправлен на корабле в Испанию, но умер по дороге от голода. Официальная дата окончания завоевания - 3 мая 1493 года. Часть туземного населения, не принявшая христианство, была продана в рабство. Остальные постепенно смешались с поселенцами.
  
  Завоевание Тенерифе (1494-1496)
  
  Весной 1493 года испанцы водрузили на восточном берегу Тенерифе огромный деревянный крест и возникший потом на этом месте город назвали Санта Крус - "Святой Крест". Сейчас приставка "де Тенерифе" подчеркивает столичный статус города, но в те времена он был лишь портом столицы острова, города Ла Лагуна. На порт неоднократно нападали англичане, но безуспешно.
  В декабре 1493 года Алонсо Фернандес Луго получил от Католических Королей подтверждение его прав на завоевание острова Тенерифе.
  Финансирование предприятие было осуществлено путем продажи принадлежащих ему сахарных плантаций в долине Ахате на Гран Канарии и участии итальянских банкиров из Севильи.
  На Тенерифе к моменту завоевания правили девять вождей. Вожди юга и востока острова
  (в Анахе, Гимаре, Абоне и Адехе)  были склонны подчиниться испанцам, так как в этом районе уже давно проповедовали миссионеры. Партию войны составляли лидеры северных территорий (Тегесте, Такоронте, Таоро, Икоден и Дауте).
  
  
  
  Остров Тенерифе
  
  В апреле 1494 года Алонсо Фернандес Луго, выйдя с Гран Канарии, высадился на берегу близ современного Санта-Круса во главе войска, состоящего из двух тысяч пехотинцев (как испанцев, так и гуанчей) и двухсот кавалеристов. Заложив небольшой форт, Луго начал готовиться к походу вглубь Тенерифе. Менсею (вождю) Бенкомо - самому воинственному лидеру гуанчей дон Алонсо предложил дружбу, принятие христианства и подчинения власти Католических Королей. Отказ от последних двух условий сделал войну неизбежной.
  Первое вооруженное столкновение вылилось в сражение в ущелье Асентехо в современном муниципалитете Ла Матанса. Испанский двухтысячный отряд (точнее, 1900 пехотинцев, 160 кавалеристов, 600 гуанчей с Лансароте, Фертевентуры, Гран Канарии и Гимара) продвигался по северу острова по направлению к долине Таоро (Оротава). Целью дона Алонсо был удар в самый центр сопротивления гуанчей. В долине Асентехо испанцы попали в засаду и потерпели тяжелое поражение, потеряв восемьдесят процентов личного состава. Произошло это так. Не выслав флангового охранения отряд вошел в долину Асентехо, где солдаты кинулись ловить пасшийся там скот. Гуанчи прятались среди густых зарослей кустарника на склонах ущелья. Внезапность нападения и невозможность развернуть кавалерию в боевой порядок обусловили поражение испанцев. Гуанчи, которых было около 3000, мастерски использовали камни и пращи. Алонсо Фернандес Луго был тяжело ранен, но спасся благодаря помощи Педро Бенитеса эль Терто (Одноглазого) и достиг Гран Канарии, где подготовил новый отряд с лучше обученными солдатами при помощи финансовых средств, внесенных генуэзскими коммерсантами и кастильскими дворянами. Тем временем, гуанчи разрушили форт, построенный испанцами на Тенерифе. Все надо было начинать сначала.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Бой в Асентехо
  
  С лучше вооруженной и подготовленной армией, аделантадо вернулся на Тенерифе. Восстановив форт Аньяса, Луго устроил массовый молебен в ознаменование грядущей победы. По этому случаю на берегу был установлен большой деревянный крест. Форт затем переименовали в Санта-Крус. От форта испанцы двинулись к равнине Агере, где дон Алонсо 14 ноября 1495 года нанес гуанчам решительное поражение. Кавалерия и отряд Фернандо Гванартеме внесли решающий вклад в победу. Бенкомо допустил роковую ошибку, приняв бой на равнине, где его войска были смяты испанской кавалерией. Тысяча семьсот гуанчей, среди которых были Бенкомо и его брат Тингуаро, пали на поле сражения. Испанцы потеряли около пятидесяти человек убитыми и несколько дюжин ранеными. Оставшиеся в живых аборигены рассеялись по Тенерифе.
  В декабре 1495 года, после длительного периода партизанской войны, кастильцы вновь предприняли поход с севера острова в направлении к Таоро. Несколько тысяч гуначей снова встретили захватчиков в ущелье Асентехо, видимо, надеясь на повторение победы. Но испанцы были начеку. Кастильская победа во Втором сражение в Асентехо свела на нет открытое сопротивление туземцев. Путь к долине Таоро оказался открытым. Бенитомо, менсей Таоро и лидер партии войны, 25 июля 1496 года вместе с Акиамо де Такаронте и Бенеаро де Анага согласился на принятие христианства и присоединение Тенерифе к "королевству Испания".
  В сентябре 1496 года районы Адехе, Абона, Дауте и Икод присоединились к этому соглашению, в то время как мелкие группы мятежников все еще скрывались в горах.
  Побежденные гуанчи севера Тенерифе были проданы в рабство или переселены на Гран Канарию. Другие бежали в южную часть острова, где они нашли убежище среди соплеменников в горах. В августе 1502 года произошло восстание в Адехе. Менсеем был объявлен некий Ихасагуа. Испанский отряд подавил этот мятеж через несколько месяцев. Ихасагуа покончил с собой на глазах у испанских парламентеров.
  
  Кастильское завоевание канарского архипелага закончилось.
  
  Португалия, также претендовавшая на Канарские острова, после ряда поражений, признала их испанским владением по договору от 1479 года. Последние битвы на острове Тенерифе прошли уже в конце XV века. В мае 1494 году Гуанчи защитили свой остров, но
  в декабре 1495, после того, как Гуанчей ослабила эпидемия чумы, испанцы полностью завладели архипелагом.
  В это же время на острове Гомера делает остановку Христофор Колумб во время своего первого путешествия в поисках пути в Индию. После открытия Америки Канарские острова становятся важнейшим пунктом на пути из Европы в новый свет. Благодаря такому географическому положению острова становятся целью и других государств, просто пиратов. Сначала марокканские войска захватывали Лансароте в 1596 и 1586 годах. Затем в 1595 году сэр Фрэнсис Дрейк (Sir Francis Drake) атаковал Лас Пальмас. После этого голландский флот разрушил Лас Пальмас в 1599 году.
  В 1657 году британский флот под командованием адмирала Роберта Блэйка разгромил испанский флот в сражении у Тенерифе.
  Постепенно разрастаясь от порта и взбираясь на склоны горы, Санта Крус к 1723 году становится административным центром не только Тенерифе, но и до 1927 года всего архипелага.
   В 1797 году захватить порт пытался сам адмирал Нельсон, но потерпел поражение: именно здесь ему пушечным ядром оторвало правую руку. Этот день (25 июля) на острове отмечается как праздник. Канарские острова продолжали оставаться под управлением Испанской короны.
  В 1821 году они становятся провинцией Испании со столице в Санта-Круз-де-Тенерифе. Это вызывает недовольство со стороны Лас-Пальмаса и некоторое время в 1840е годы острова делят на две провинции.
  
  На протяжении всего этого времени основу экономики Канарских островов составляло сельское хозяйство. В XVII веке выращивали сахарный тростник, в XVIII занимались виноделием, в XIX - кошениль (краситель для ткани), в конце XIX века - бананы и помидоры. Однако британская блокада Европы во время первой мировой войны разрушила торговлю бананами и ввергла сельское хозяйство островов в упадок. С конца XIX века на островах начинает развиваться туризм, первые несколько десятков отелей строятся в Санта-Круз-де-Тенерифе и Лас-Пальмасе.
  Эпоха подъема и надежд после окончания Первой мировой войны была разрушена в 1936 году. В марте на Канарские острова переводят генерала Франко (Francisco Franco), подозреваемого в заговоре. Но уже в июле Франко захватывает острова и улетает в Марокко продолжать борьбу. Только в начале 1960х Франко решает открыть острова для туристов. Примерно в то же время снимается запрет с проведения на острове карнавалов. Но настоящий туристский бум начался после окончания диктатуры в 1976 году.
  В 1982 году Канарские острова становятся автономной областью Испании и в 1986 году принимаются в члены ЕЭС на особых условиях.
  Современное население Тенерифе ведет свою
  историю с конца XV века - времени завоевания острова испанцами.
  Тенерифе оказался для конкистадоров "крепким орешком": хотя гуанчи и не знали железа, испанцам здорово досталось от деревянного и каменного оружия аборигенов. Тем не менее, в 1496 году после долгих боев, ослабленные эпидемиями и племенными большинство гуанчей, последовав примеру вождей, приняли христианство. Начался процесс культурной и этнической ассимиляции гуанчей с испанцами, в результате которого очень скоро от культуры гуанчей не осталось ничего, кроме некоторых традиций в сельском хозяйстве и языке.
  Сейчас около 75% местного населения Тенерифе занято в сфере обслуживания туристов. Развитие туризма здесь началось еще в конце XIX века, когда на острове появился первый курорт - Пуэрто де ла Крус.
  В 70-80-хх годах уже века следующего на юге Тенерифе вырос огромный современный комплекс из отелей и магазинов - Плайя де лас Америкас ("пляж Америки"), ставший туристическим центром острова.
  
  В настоящее время Канарские острова пользуются большим спросом у туристов разных
  стран, как прекрасное место отдыха.
  
  
  
  
  
  
  
  Уважаемый читатель.
  
  Я выражаю Вам свою благодарность за тот интерес, который Вы проявили к моему скромному писательскому труду. Надеюсь, что то, что в ней описано, принесет Вам пользу.
  
  С уважением. Член Союза профессиональных литераторов России Р.А. Рухлич.
  
  E-mail: [email protected]
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"