Жил-был на свете один несчастный человек: всю жизнь мечтал увидеть летающую тарелку, монстров каких-нибудь, а утром проснётся, рядом жена храпит вот с такой бородавкой на носу, кислыми щами на весь коммунальный коридор воняет - просто спасу нет! Ну, и тогда этот несчастный человек вздыхал, садился за стол и начинал писать. Нет, не жалобы по поводу того, что ему вся эта тряхомудия уже в печени сидит, он садился и писал книжки про этих самых монстров, про людей невидимых, ну, про всю ту чушь, что у него в башке сидела. И так ему вроде как спокойнее становилось. Включит керосинку и скрипит себе пёрышком, мечтает, когда же он на этой самой "тарелке" от жены-мегеры улетит. Звали этого несчастного человека Герберт Вэлс и все считали его писателем, а жена даже за человека не считала.

И услыхал он как-то по радио или по телевизору, не помню, что есть такая страна Задумляндия, мол, чего в этой стране не задумаешь, всё сразу же исполняется. Рассказывали там в радиопередаче про одного человека, у которого жена была с огромными кулачищами, как саданёт мужу в лоб, так тот сразу кубырк из-за стола - на полу лежит, бедолага, весь в капусте и шевельнуть боится. Ну, так-то мечтал он, конечно, втихаря избавиться от этой асфальтоукладчицы и жениться на какой-нибудь баронессе или графине, чтобы хрупкая была, слабая, да где уж там!.. И вот в этой самой Задумляндии появился великий чародей по имени Ленин, мол, все народные пожелания исполняет в тот же миг. Мужик этот избитый к нему прибежал, на колени упал, мол, "Христа ради, помогите!" Ну, Ленин его под локоток, и в комнату провёл, а комната какая-то специальная, стеклянная вся, как пробирка и в ней баронессы живут. Ленин и говорит мужику: "Выбирай любую!" А как, мол, жена, спрашивает его мужик, она ж меня по всем стенам так распишет, не отскребёшь. "А мы ей, - говорит Ленин, - трактор подарим. И пусть она на этом тракторе день и ночь куролесит, чтобы не слезала никогда".

Прослушал Герберт Вэлс про эту историю и задумал в эту самую Задумляндию податься, он ведь в Англии жил, а в Англии, сами знаете, житьё хреновое, кругом вода, насморк, геморрой. Стал втихаря деньги от жены копить на билет в Задумляндию. А как скопил денег, собрал свой саквояжик с книжками, ну, которые сам написал, и ночью на проходящий поезд до Задумляндии сел. Всю ночь этот Вэлс ногти грыз, волновался, как-то его этот великий волшебник с красивым именем Ленин примет. Может, он такое может выдумать, что никаким фантастам и не снилось, а, может, посмеётся над ним, над Вэлсом, типа, что это вы тут за хрень нафантазировали, у вас англичан фантазии только на привидения, да на уродов-кровососов хватает, а всё фантастическое вам чуждо!.. В общем, так с изгрызанными ногтями в Москву и приехал - она тогда столицей этой самой Задумляндии была. Вышел, значит, Вэлс из поезда и ахнул: по Москве повозки с лошадьми ездят, а лошади все до одной разноцветные, то синие, то красные, то зелёные... "Вот диво, так диво!" - присвистнул Вэлс и снял свой цилиндр. Правда, на разноцветных лошадях он ехать побоялся и в трамвай сел, в обычный такой железный трамвай, там ещё табличка была вверху "Специально в Кремль. К Ленину. Для господина Вэлса" Тут Вэлс уже не удивился, потому что решил держать себя в руках, привыкать к разным чудесам. А когда трамвай от рельсов оторвался и в небо взмыл, тут Вэлс даже обрадовался, нос об окно расплющил, вниз глядит, никак не налюбуется. "Вот это страна! - думает Вэлс. - Если здесь даже трамваи летают, то уж летающая тарелка тут просто ничтожество". И так он мыслями своими увлёкся, что не заметил, как прилетел трамвай прямо в Кремль. А там подхватили Вэлса под руки люди в синих фраках с глазами сияющими, как лампочки и мягко так подвели к огромным дверям. А двери-то все искрят, искрят, потому как сделаны из чистого серебра. Вот тут, конечно, Вэлс оробел немного: "Что же я, - думает, - скажу ему? Вот, мол, жена-дура заела, за идиота держит, не верит ни в какие тарелки летающие, так и норовит меня в психушку сдать, без горячего содержит!.. Нет, всё это глупость какая-то, надо что-то существенное придумать, отчего у Ленина уважение ко мне появится". Тут ворота распахнулись, и увидал Вэлс огромную залу из драгоценных камней самых больших каратов, а посреди залы здоровенная, то ли люстра, то ли фонарь какой сияющий, музыка играет необыкновенная почти что ангельская, а над фонарём лысый старец парит с бородой и с усами в белоснежных одеждах. "Хау ду ю ду", - говорит ему старец и приветливо улыбается. "Ду ю спик инглиш?" - удивляется Вэлс. "Ду ю ду ю, - говорит старец. - Эврибади форева бикоз". Тут даже Вэлс не смог свой родной язык понять и совсем дар речи потерял. Старец, видимо, понял, что у гостя язык отнялся, в ладоши хлопнул и произнёс заклинание: "Тыр-пыр восемь дыр, на Кавказе любят сыр!" И после этого самого заклинания Вэлс по-русски стал понимать. Подошёл он тогда к старцу, поклонился и начал такую речь: "Не любопытства ради пришёл я сюда, а токмо преисполненный благочинными намерениями..." - "Знаю, знаю, - перебил его старец, - можешь не рассказывать, мне уже всё про тебя известно". - "Вот как, - удивился Вэлс. - Неужто я во сне проговорился, а, может, жена чего наболтала?" - "Я всё про всех знаю, - сказал старец. - А жена твоя дура тут не при чём". - "Так ты, наверное, Бог!" - воскликнул Вэлс. "Э, нет, - сказал Ленин и поднял вверх указательный палец. - Я покруче любого бога, я инопланетянин!" - "Вот те на! - говорит Вэлс. - А я всю жизнь думал, они зелёненькие такие, вот с этакими глазищами!" - "Это уроды, а не инопланетяне, - отвечает Ленин. - Только и думают, как бы у кого почку свистнуть или полпечени отхватить. Выродки и иждивенцы!" - "А где же твоя летающая тарелка?" - не унимается Вэлс. "Ишь ты, какой прыткий, - говорит Ленин. - Это самая великая тайна Задумляндии! Если дашь слово никому об этом за границей не болтать - расскажу".

Тут Вэлс перекрестился и даже на колени упал для пущей убедительности.

"Ладно, сделаю для тебя великое исключение, потому что люблю с детства фантазёров и выдумщиков", - Ленин снисходительно улыбнулся и спрыгнул со сверкающего шара, заложил руки за спину и подошёл к Вэлсу.

"Как бы это объяснить, чтобы понятнее было, - начал он издалека. - Вот заметил ты, что в моей стране даже трамваи летают?" - "Заметил", - говорит Вэлс. "А заметил ли ты, что у меня в Москве даже кони разноцветные?" - "Заметил, - говорит Вэлс. - И что?" Тут Ленин набрал полную грудь воздуха и выдохнул ему в лицо: "А то, что вся Задумляндия и есть большая летающая тарелка!" - "Свят, свят, свят! - воскликнул Вэлс и начал себя крестным знамением осенять. - Выходит, все кто живут на ней самые настоящие инопланетяне?!" - "А как же, - говорит Ленин. - А кто инопланетному разуму подчиняться не желает, того сразу на реконструкцию!" - "Эвона как! - Вэлс аж присел от удивления и руками развёл. - Не верю я, ей-богу, что возможно такое, не верю и всё!"

Тут Ленин его по плечу похлопал, мол, сейчас поверишь, и за собой повёл. Ведёт его по каким-то коридорам, и коридоры те вроде бы тёмные сначала кажутся, как тоннели, а потом приглядишься, мерцать начинают изнутри. И коридоров этих мерцающих видимо невидимо и, главное, дверей совсем нету. Поражённый Вэлс у Ленина спрашивает, что это за чудо такое и почему ни одной двери нету. Ленин только в усы улыбается, мол, погоди, сейчас и не такое увидишь.

Вдруг прямо из стен появляются люди в синих фраках и подхватывают Вэлса под руки, и вместе с ним парить начинают вдоль коридоров. Неудобно стало Вэлсу, что его под руки, словно дитя малое тащат, всё-таки тяжело людям, попробовал он от их объятий освободиться, а как вниз-то глянул - и обомлел! Под ним чёрная бездна, как будто космос в иллюминаторе. После этого он затих и стал только дышать глубже, ну, чтобы пободрее быть. Вдруг видит он, в этой самой бездне какие-то предметы летят: то ли кометы, то ли астероиды, и много так летит, как комаров летом. А когда Вэлс получше-то пригляделся, чуть свой английский язык не забыл, потому как увидал он разные части от человеческих тел: руки, ноги, головы, уши, туловища - парят себе в бездне. Зубы, как слепни роились в необозримом количестве; глаза, как пузыри всплывали откуда-то снизу; языки, будто улитки приклеивались к остальным частям человеческих тел, а те старались отряхнуть их с себя, уворачиваясь и переворачиваясь в воздухе. Ленин, конечно же, увидел, что гость его остолбеневший, и с простодушной улыбкой объяснил: "Это промежуточная стадия после старой реконструкции на новую. Сейчас увидим саму реконструкцию!" Тут же Вэлса внесли в какое-то просторное помещение, где вдоль стен стояли на возвышении хористы в чёрных фраках и пели что-то непонятное и героическое, а маленький хорист с жёлтым лицом и глазами навыкат шипел из-за чужих спин: "Пш-пш, сшить-сшуть, жмоть-жмуть, зыши-сыши, пыши-мыши". Пока этот хор завывал, какие-то части тел, ну, что летали в этом огромном помещении, завихрялись друг с дружкой, будто в танце и слепливались, так, наверное, когда-то слепливались планеты из звёздных обломков - и возникали новые люди! Их укладывали в коробки переложенные ватой, клеймили и грузили в контейнера.

Вэлс был человек наблюдательный и потому заметил, что новые люди были не совсем обычные, ну, например, у одного человека нога балерины с пуантом, а другая нога в солдатском кирзовом сапоге. У другого туловище в тельняшке, а голова с русыми косами, как у Алёнушки из сказки, или там левая ручища волосатая с наколками, а правая рука прозрачная вся с пальчиками музыкальными...

"А как же это... - обомлел Вэлс. - Это как же называется?.." - "Дорогой вы наш человек, - засмеялся Ленин. - Наивный вы наш человек! Неужто вы думаете, инопланетный разум такую вот ерунду вытворяет, каких-то там мутантов или биороботов. Упаси боже! Всё это нормальные люди, то есть я хотел сказать инопланетяне, просто им нужно отлежаться месяцок другой и они будут нормально жить и работать, и даже любить друг друга. Вот поглядите". Тут к ним подпрыгал необычный человек на одной крепкой атлетической ноге, вторая нога у него была, видимо, детская и поэтому вполовину короче. Губы у него были накрашены, видимо, женские; нос был орлиный, явно мужской; одна рука постоянно что-то дирижировала, а другая хлопала себя по животу. Ленин ткнул ему своим сучковатым пальцем в грудь и странный человек сразу же успокоился. "Один из наших лучших задумлянцев! - гордо сказал Ленин. - Одной рукой может дирижировать оркестром, а другой готовить обед, есть, пить, мять бумагу, стучать в дверь. - Ленин хлопнул странного человека по ляжке и хмыкнул. - Когда у него одряхлеет левая атлетическая нога, правая детская к тому времени вырастет и заменит её" - "А вот эти... губы с носом, - спросил Вэлс. - Они разные зачем?" - "Инопланетянин должен любить себя во всём!" - "В чём во всём?" - "Ну, как же вы не понимаете, простодушный вы наш человек. Подхожу я, например, утром к зеркалу, настроение мерзкое, рожа небритая, а тут ра-аз и улыбочка женская кокетливая, и сразу настроение поднимается, и сразу жить хочется!" Вэлс только руками развёл, тут он уже ничего не мог сказать.

Вэлс очень пожалел тогда, что фотоаппарат с собой не прихватил, потому как потом он увидал такое, что простым английским языком описать невозможно. Видит он, значит, что у Ленина глаза так закрутились, засверкали, видно сразу электрические, Ленин сам подпрыгнул, в воздухе перевернулся, в ладошки хлопнул, прощебетал что-то на инопланетном языке и в полу люк открылся большой, вроде как в погреб. А оттудова, значит, вылазит упитанная такая гусеница, здоровенная, как паровоз и длинная... Поначалу Вэлсу так и показалось, гусеница как гусеница, а когда пригляделся - ножки-то у неё человеческие! Ну да, короткие совсем, но человеческие, и все в одних и тех же драных ботах, а вдоль всей спины головы торчат, маленькие такие головки вроде кочанчиков недозрелых - и все на одно лицо.

Вэлс аж сам от удивления подпрыгнул и в воздухе себя по ляжкам захлопал, ну, прямо гусь лондонский! "До чего же, - говорит, - ленинская фантазия неуёмна. Да здравствует инопланетный разум!" Потом задумался на секунду и говорит: "А где же руки?". Ленин посерьёзнел сразу, потом взгрустнул как-то, потом опять брови сдвинул и произнёс: "Всяком овощу своё время! И у нашего инопланетного народа вырастут руки, созреют головы и окрепнут ноги. Вот тогда Задумляндия оторвётся от земли и отправится к неизвестным планетам Вселенной, чтобы сеять там Труд, Терпение и Мысли!"

Только Ленин это слова произнёс, как сверху стали плюхаться на пол гусеницы с такими же человеческими головами и ногами, будто резиновые баллоны хлоп, хлоп, хлоп... Они перепуганные, втянут в себя голову и кружат на месте, друг по дружке ползают, сразу видно, что ума у них с гулькин клюв. И только Ленин в ладошки хлопнул, ножкой топнул, они сразу же и замерли. Изо всех этих гусениц получилось одно большое слово "СИКУЛИ", Ленин с Вэлсом к тому времени на шаре воспарили и сверху всё отлично видели. Только Вэлс показал на буквы, Ленин тут же начал объяснять, мол, это секретное слово и расшифровывать его нельзя, потому что можно самому легко стать инопланетянином. Ту Вэлса как будто чёрт стал под руку толкать, расскажи да расскажи. Ленин сначала ёршился, мудрёные вещи говорил, типа, нарушится какой-то баланс между добрыми и недобрыми силами, чего-то куда-то покатится... Но Вэлс от этого ещё пуще пучил глаза и вытягивал губы трубочкой. "Ладно, - сдался Ленин и махнул своей прозрачной худенькой ручкой. - Так и быть, скажу я тебе это магическое предложение, но ты дашь мне слово, что никогда не произнесёшь его вслух". Вэлс на колени бухнулся, да сгоряча-то забыл, что на шаре находится - так и скатился вниз, прямо на одну человеческую гусеницу, блумс! Подскочил на ней, как на батуте и на другую перелетел - блумс! Опять подлетел - блумс на следующую, блумс, блумс!.. Так бы, наверно, и прыгал до сих пор, если бы Ленин не снял свой тапок и не запустил им в одну их гусениц. Она как-то сразу скукожилась вся, свернулась калачиком, сморщилась, как будто воздух выпустила. Тут и остальные гусеницы пообмякли, так что Вэлс преспокойненько грохнулся на пол и затих - головой вдарился.

Когда Вэлс в себя пришёл, то уже посреди Красной площади стоял, а в руке конверт какой-то замусоленный и на нём золотыми буквами: "Вскрыть в Англии. Сильно секретно!" Вэлс, конечно, понял, что там про это самое слово и написано, про СИКУЛИ. Руки зачесались, понятное дело, но человек он волевой был, сразу напружинился весь, кулаки сжал и бегом до границы! Суток пять или десять бежал без роздыху, не спал, не ел всё бежал и бежал, покуда головой не упёрся в Великую английскую стену, ну, которую ещё король Артур со славянами на спор построил... Ну, давно это было, ещё говорили, нас тогда инопланетяне письменности учили, железо плавить, картошку удобрять... Вот, и король Артур славянам говорит: "Я, - говорит, - сделаю Великую английскую стену, чтобы никакое инопланетное дерьмо не попало в мою страну! Мы, - говорит, - своим умом до всего допрём". Стену они соорудили мощную, ни одна мышь не пролезла, и с тех пор пошли по своему пути, отдельно от всемирного космического развития. Многие честные англичане сопротивлялись, особенно, женщины. Сами понимаете, женщинам хотелось чистых инопланетных отношений, комфорта, а их вдруг объявляют ведьмами, сжигают на кострах. После этой Великой стены и стали всех делить на "запад" и "восток", перекос образовался в человеческой цивилизации!.. Кстати, именно когда Вэлс головой об эту стену шандарахнулся, у него возник план знаменитого романа "Война миров", но это не главное. А что главное? А главное то, что Вэлс частичку этого инопланетного понимания стал насаждать не только в Англии, но и на всём Западе. Теперь на Западе просто бредят все "летающими тарелками", бэтменами, людями в чёрном и всякими монстрами...

Так вот, я про конверт забыл рассказать. Перелез, значит, Вэлс через эту Великую стену, прибежал домой, открывает дверь и ка-ак саданёт себя по лбу кулаком - ёшкин кот! Он ведь самое главное забыл, его старая жена, опившись рому, храпит возле камина, свои волосатые ноги выставила, как два дуба корявых, а он у Ленина забыл про новую жену себе спросить. Его тут, конечно, сразу и подкосило, заболел он. Да... Жена его тут же спеленала, к кровати привязала, чтобы, значит, не сбёг опять, всякими лекарствами давай пичкать - ихние доктора решили, что он на голову вроде как повредился - вот, и конверт его секретный отобрала.

Конечно, после встречи с Лениным ему никакие испытания не страшны, мужественным человеком стал, орлом глядит на жену, типа, нас инопланетян голыми руками не возьмёшь! Мда... Ну, потом жена ушла от него к какому-то молочнику, ей, видишь ли, молоко по утрам бесплатно хотелось пить - дура баба, одно слово. А Вэлсу только того и надо было, достал он из сейфа секретное письмо, думает, сейчас прочту заклинание, инопланетянином стану и покину эту землю постылую. Распарывает конверт, а там обрывок газеты, а на нём корявенько так написано: "Сикули ни старайси, си равно инопланетянином тибе ни быть. Ленин".

Вэлс после того запил сильно, аж в канавах валялся, перед классиками совсем стыд потерял, и Конан-Дойль, и Сомерсет Моэм, и Агата Кристи мимо него ходят, белыми платочками нос прикрывают, ёшкин кот, а он орёт русские песни и плачет, бедолага... Ну, годика два попил, пропился весь и стал писать великие фантастические книжки!..

Вот такая грустная сказка, аж у самого в горле запершило.

Кружнов Андрей Эдуардович
e-mail: [email protected];
site: http://www.a6202.ru

Вся информация охраняется законом об авторских правах и может быть использована только с разрешения автора и с указанием на источник.