Аннотация: О христианстве и особенностях человека верующего.
"Темпл". Церковь в Англии.
Бывают моменты в жизни, когда сам себе становишься отвратителен.
Наконец понимаешь, что глуп, самонадеян, мнителен и нерешителен одновременно. Думаешь, что жизнь прожита зря, что даже родные дети тебя не любят и всё потому, что ты их плохо воспитывал.
Жена и подавно считает тебя нарциссом с садистскими наклонностями. Одним словом мир не мил и "оружия ищет рука".
Именно в такое время я попал на службу в Темпл - англиканскую церковь, неподалёку от моста Блакфрайерс.
В старинном, с закопчёнными стенами здании, с островерхой высокой крышей было тихо и входящие люди негромко разговаривали между собой, занимая места на удобных скамьях с мягкими подстилками на сиденьях.
На полочках перед каждым таким сиденьем лежали книжки: сборники церковных гимнов и псалтирь, библия и тоненькая программа церковных служб на месяц.
Службы в этом старинном храме начинались каждое воскресенье в одиннадцать часов утра.
Усевшись поудобнее стал крутить головой, рассматривая стрельчатые потолки над центральным и боковыми нефами, яркие витражи в узких длинных окнах, скульптурные каменные фигуры давно умерших Мастеров ордена тамплиеров, лежащих вдоль стен.
В это время что-то величественно-грустное заиграл орган и вдруг, стало легко и спокойно на душе, забылись неприятности и невзгоды последнего времени.
Ежедневная суета отступила и расслабившись, я стал слушать музыку, представляя в воображении службы проходившие в этом храме несколько столетий назад...
Орган неожиданно умолк, головы прихожан повернулись в одну сторону и все встали.
От входа, к расположенным по обе стороны от прохода скамьям, двигалась неспешная процессия.
Впереди шли попарно дети - мальчики от пяти до двенадцати лет в красных хламидах и белых ризах поверх, сложив руки вместе и опустив глаза долу.
За ними так же торжественно шагали взрослые певчие, в такого-же покроя и цвета одеждах.
Дальше следовал регент хора и два священника.
Позади, шел служитель, держащий двумя руками деревянный посох с серебряным набалдашником.
Когда хор и притч заняли свои места на скамьях, в центр зала вышел регент хора, взмахнул руками и слившись воедино зазвучал орган и нежные голоса детей, которым вторили низкие, мужские.
Храм высокий, объёмный и эхо, долго умирая, ещё звучит несколько мгновений, плавает под сводами, затихая и вторя напеву. Детские голоса чисты и звонки, мужской бас ведёт мелодию оформляя и обосновывая её, а высокие голоса проговаривают со страстью и состраданием, подпевают песне о любви и прославлении Господа.
При упоминании Святой Троицы все встают и повторяют за священником слова молитвы. Служба идёт конечно на английском, но хор иногда поёт на латыни и однажды я с удивлением и восторгом услышал распевы из православной литургии на старославянском: "Верую" Гречанинова.
Кроме Гречанинова иногда поют и Бортнянского, но "Верую" - это особенно хорошо звучит.
Многоголосый хор, в православной церковно-песенной традиции, мягко переходя голосами с уровня на уровень иногда объединяется в усилии достичь божеских пределов. Лёгкое, сладкозвучное Ве-ру-ю-ю-, заставляет сердце биться сильнее, выжимает из глаз слёзы умиления, и рука сама творит крестное знамение по наитию Духа Святого.
И тут солнце пробившись сквозь тучи, проникает внутрь храма и делает ненужными электрические люстры осветляя, завораживая живительной теплотой и прозрачностью солнечных лучей.
Слушая и наблюдая, думал: "Да! Да! Мир прекрасен!".
Тут набежали тучки и в храме потемнело.
Продолжил размышления: "Но жизнь трудна и трагична и только с верой в подвиг Иисуса Христа, как в образец отношения к жизни, можно пройти её не склоняя головы перед опасностями и невзгодами, славословя бога и счастье любовной жизни.
И смерть не страшна и становиться избавлением от земной суеты, переходом в мир вечности".
Хор играет особую роль в церковной службе, настраивает души верующих, как камертон, на благостный и молитвенный лад.
Поэтому ещё, в многих англиканских храмах сохранились детские хоры.
Ведь детский, звонкий и искренний голос летит к небу легко и свободно, невольно зовёт к праведности и жертвенности.
Вспоминается наказ Иисуса Христа: "Будьте как дети!".
...В Темпле главная фигура конечно Мастер.
Он вдохновляет, ведёт паству, при этом не навязывая своего мнения, как непременной догмы о святости пастыря, что так характерно для фанатиков.
Его поведение постоянно подчеркивает человеческое происхождение священства, его неразрывную связь и служение церкви - то есть простым людям, их сообществу.
Мастер, среднего роста, светловолосый человек с приятным мужественным лицом и сильными руками.
Пожимая его крепкую, широкую ладонь я представлял его спортсменом или тренером, настолько он добродушен и приветлив. И вместе с этим, он интеллектуал, преподавал в Оксфорде, написал и напечатал большую монографию о евангелистах и назвал её: "Четыре свидетеля".
Он бывает ироничен, весело смеётся.
Читая проповеди, касается в основном исторических фактов и насколько я понял, избегает толкования, как библейских событий так и истории церкви в аллегорическом смысле, хотя это и очень заманчиво - показать своё я в этих вечных дискуссиях.
Его проповеди скорее исторические обозрения и эта роль простого комментатора, лишает пастора возможности стать властителем дум прихожан.
Он сообщает, а не призывает, комментирует, а не вдохновляет.
Он является частью службы, Темпла, англиканской церкви, а не патриархом, для которого прихожане клиенты.
Думаю, что его личность ярко показывает характерную черту англиканства и вообще протестантизма: вера - дело сугубо личное, индивидуальное.
"Сливаться в общем порыве" - это удел экзальтированных фанатиков верящих в чудеса, но не желающих видеть пути веры как личного выбора, а часто и страданий во имя любви к богу и человечеству.
Тут появляется много сложных, трудных богословских тем и потому, я не буду их здесь касаться.
У Мастера есть помощник, - "чтец", как его называют.
Это скромный, немного грустный человек, иногда подменяющий Мастера на службе, читающий отрывки из библии и поющий вместе с хором, а точнее предваряет хор чтением - пением псалмов.
Большая с золотом библия лежит во время службы на специальном пюпитре посередине храма.
Во время службы и Мастер и Чтец занимают свои места рядом с хором, справа и слева. Когда-же читается проповедь, Мастер поднимается на высокую кафедру справа от алтаря. Его хорошо слышно и видно.
Алтарь стоит по центру задней, восточной стены храма и сделан из красного дерева.
А рядом престол на котором готовиться обряд причащения.
Есть ещё служитель, который следит за порядком в храме, раскладывает или меняет программы богослужений, печатает объявления, а во время службы ходит с красивым посохом и изображает простого пастуха для паствы. Он приводит хор в храм и уводит его по окончании службы.
Руководитель хора-регент, это и дирижёр - стоит впереди, руководит хором и органом. Органист видит дирижёра не только через специальное зеркало, помещённое на высоте но, последние годы и на экране специального монитора.
Орган аккомпанирует хору, ведёт сольные мелодии, а органист иногда заменяет регента, когда тот в отъезде.
Несколько раз в месяц, в конце службы, Мастер и Чтец причащают хористов и паству. Прихожане подходя к алтарю, становятся на колени, а Мастер даёт им капельку вина и мажет елеем. Право причащаться имеют только члены общины...
Служба длиться около полутора часов. В храме расставлены удобные скамьи с мягкими сиденьями и откидывающейся подставкой впереди для тех, кто захочет встать на колени...
Англиканская церковь появилась в Англии через борьбу и кровопролитие, как альтернатива казённому католицизму, в средние века набравшему силу церковному лицемерию, пытающемуся сбить верующих в безответное стадо, лишая тем самым личной ответственности.
Устройство англиканской церкви, форма и содержание службы говорит о стремлении к проявлению индивидуальности в вероисповедании, желание сочетать коллективное с индивидуальным без насилия над личностью.
Ведь главное в любой вере, - не форма, а суть, не слова, а дела. И вновь вспоминается завет Христа: "По делам судимы будете".
Темпл - церковь не бедная потому что её приход - это юридическое сообщество, а юристы неплохо зарабатывают в Англии.
Однако в конце каждой службы, во время пения последнего гимна, маленькие хористы ходят по рядам, и в большой кошелёк с двумя ручками собирают пожертвования на церковь.
Часто прихожане вместо денег опускают в кошелёк чеки с указанной немалой суммой...
Устраивая встречи прихожан, служители выставляют на столы вина и закуски.
Часто, встречи проходят в доме Мастера - большом трёхэтажном особняке, рядом с храмом.
Организуют встречи актив церкви в который входят родители хористов. Иногда, особенно зимой на парти - встрече бывает очень оживлённо.
Англичане любят и умеют поговорить и потому, после бокала, а то и двух белого или красного вина у всех развязываются языки и стоит гул голосов. Кто-то рассказывает о старших детях, кто-то о работе или о поездке за границу.
Перед летними каникулами бывает большое парти, в красивом саду, с грилем, вином, закусками и футбольным матчем между командами хористов Темпла и Роял Чапелл -королевской капеллой.
Взрослые организуют матч и азартно болеют за своих, а дети играют со страстью.
После этой летней парти, Темпл "уходит" на каникулы: церковь и служители отдыхают, едут на холидей, то есть на каникулы- отпуск.
Началом следующего церковного года является сентябрь. Но, те кто все-же остаётся в городе, занимается ремонтом и подготовкой к следующему году.
Церковь Темпл основана в 1180-м году и первоначально сделана как двойник церкви в Иерусалиме.
Основателями и настоятелями церкви были рыцари-тамплиеры, часто меняющие сутану на рыцарские доспехи.
Они, по сию пору лежат в храме каменными изваяниями в доспехах и с мечом устрашая врагов веры и ордена!
Времена постройки храма были временем крестовых походов на Восток, ко гробу Господню и слуги Христовы бились с неверными за освобождение святого города Иерусалима.
Они всю жизнь к этому готовились. Неподалёку от Темпла было поле, на котором рыцари- монахи бились между собой, готовясь к военным походам, сражались учебным оружием, но иногда погибали, как в настоящем бою.
Так погиб один из Мастеров ордена - кожаная подпруга на всем скаку лопнула под тяжестью всадника в металлических доспехах и он, грянув наземь, убился до смерти...
Те времена прошли и нынешний Мастер, совсем не похож на своих яростных предшественников. Он мягок, общителен, с хорошим чувством юмора. Под его руководством община развивается, увеличивается её состав. Сегодня уже трудно найти свободные места во время торжественных служб и концертов...
Подстать Мастеру и руководитель церковного хора и органист.
Сегодня трудно попасть в хор и на прослушивание выстраивается очередь. Хор Темпла выступает на сцене Альберт-холла и на Би-Би-Си.
История органа тоже интересна.
Во время войны Темпл был почти полностью разбомблен и орган погиб.
Несколько лет Темпл стоял без органа, пока какой-то шотландский миллионер не пожертвовал свой орган изготовленный для его замка известной органной фирмой. Впервые хор выступил в Темпле очень давно, несколько столетий тому назад и с той поры, сотни и сотни хористов, сменяя поколение за поколением пело в храме.
Хор делится на две половины: 16 взрослых певцов и 16 или чуть больше детей.
После удачного прослушивания, мальчики некоторое время стажируются и осваивают технику хорового пения под руководством специального учителя и привыкают к порядкам. Всем им с момента поступления в хор выплачивается учебная стипендия, покрывающая две трети оплаты за обучение в мужской школе в Сити, с которой Темпл давно и прочно связан.
Кроме того, за участие в крестинах и свадьбах хористам выплачивают гонорар.
Дети получают от десяти до двадцати фунтов за выступление. Так что и дети, и родители очень заинтересованы в членстве в этом хоре.
Поэтому, в церковном хоре строгая дисциплина.
На встречах с хористами и их родителями в неформальной обстановке, Мастер и руководитель хора обсуждают общие дела и проблемы.
Темпл, одна из известнейших церквей не только в Лондоне но и в Англии.
Мастер занимает одно из высших мест в англиканской церкви и по Темплу можно судить об англиканской церкви в целом.
Меня приятно порадовала дружеская тёплая атмосфера в этом храме. Я часто бывал и на службах, и на концертах хоров и органистов в Темпле. И каждый раз, выходя из храма чувствовал умиротворение и думал о великом предназначении христианской церкви, объединяющей людей под своими высокими сводами...
Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала "Что есть Истина?": www.Istina.russian-albion.com
В память о митрополите Антонии Сурожском, который долгие годы был главой Русской православной церкви в Англии...
В качестве эпиграфа приведу несколько цитат из его книг: "Человек перед богом" и "Пути христианской жизни".
"...Какова же была деятельность Христова?
Во первых, она не определялась предметом; она определялась милосердием, любовью, жалостью. Все случаи исцелений, которые мы находим в Евангелии (воскрешение сына вдовы Наиновой или Лазаря), все чудеса, которые Христос творил над природой (как умирение бури на море Тивериадском), определяется только одним; Ему жалко в самом сильном смысле этого слова, жалко погибающей твари и он вступает и что-то делает по милости , по милосердию.....
А второе - выражаясь по человечески и конечно несколько грубо: если кто был неудачником , то это Христос, потому что если посмотреть на жизнь Христа и на его смерть вне веры- это катастрофа.....
В этом отношении мы должны быть очень осторожны, когда думаем о христианской деятельности как о такой деятельности, которая целесообразна, планомерна, успешна, которая обращена к определённой цели и её достигает, которая так проводится, что венчается успехом..... не в них сущность христианского момента, Христова момента в деятельности. Сущность его в том , что Христос во всей Своей деятельности, в каждом слове, в каждом деле, во всём Своём бытии выражал, делал конкретной, реальной волю и любовь Божию...
Вот почему Христовы действия, Христовы слова так совершенны, и вот что они собой представляют...
"Человек перед богом" глава "Созерцание и деятельность". Москва. 1995 г.
...Если мы хотим быть Христовыми, мы должны научиться по отношению к страданию каждого человека вокруг нас, каждой твари вокруг нас, всего мира вокруг нас, подобно Христу, допустить это страдание во все наше сознание, чтобы оно проникло до глубин нашего сердца. Феофан Затворник (правда не о страдании, а о молитве) говорит: надо вонзить её в своё сердце как кинжал...
Да, вонзить страдание моего ближнего, как кинжал в сердце. И пусть льётся кровь, и пусть пронизывает нас боль, но не отвернуться, не защититься!
И только тогда наше сострадание может стать творческим, наше сострадание может быть соучастием в чужом страдании и несением чужого креста. Христос не Себя принял весь ужас отпадшего от Бога мира, принял и понёс на своих плечах. Не согнулись его плечи: Он был распят.
И мы призваны быть Христовыми. И перед каждым из нас стоит вопрос о нашем страхе перед страданием - своим, не чужим; страхе о том, что нам кажется: если только я откроюсь, если только я услышу, только увижу, только осознаю, - мою душу раздерёт боль... Начинается же наше соучастие в жизни мира, в жизни человека и в жизни Христа с момента, когда мы говорим: Да! Пусть так будет...
Потому что, будь то мир, будь то отдельный человек, будь то какая - то измученная группа людей, принять других значит, употребляя образ Христа, взять другого человека, чужое как будто страдание на свои плечи и этого человека донести до отчего дома.
Но порой это значит взять человека на свои плечи и вдруг обнаружить, что это не человек, а крест, и что этот крест я должен донести до Голгофы, и что только если я буду распят на нём, только если я буду распят без гнева, без закрытости, отдавая себя до конца, я смогу сказать: Прости ему Отче, он не знает, что творит...
Вот задача которая стоит перед каждым из нас. Она начинается в очень малом: просто научиться видеть и слышать то относительное страдание, которое вокруг нас живёт и крушит чужие жизни. И вдруг осознать, что если вдвоём нести страдание, то оно пополам делиться. И ещё: что чужого страдания нет, потому что мы друг другу не можем быть чужими. Помню, будучи в Троицкой лавре, я искал своё место за столом; и один из монахов мне сказал: - Да садитесь, где хотите!
- Я ему ответил: Я не хочу сесть на чужое место.
- И он на меня посмотрел с изумлением, непониманием, как это может быть, и сказал:
- Так ведь здесь чужих нет- мы все свои...
"Человек перед богом". Глава: "Воспитание сердца". Москва. 1995 г.
Читаю Антония Сурожского и о многом думаю. Ему, Владыке Антонию дан чудесный дар не только слушать и слышать других и себя, но и дар слова говорящего через веру о вере. Дар этот проявился в нём от постоянного общения с людьми, разговоров с ними, от желания помочь словом и делом их бедам.
В его устах слово обретает силу действия, вдохновляет, часто даёт ощущение понимания, веры и тем самым помогает жить.
Вместе с тем, сознаёшь величие задачи поставленной перед собой Владыкой. Ведь мы в общении оперируем словами, которыми и правду говорим и лжём с увлечением увеличивающимся от научения.
Иначе говоря, слова используются нами и для оправдания зла и неверия, так что очень трудно уже, на этом языке, говорить о добре и святости. Однако, Владыка на этом языке говорит так проникновенно, что может просто объяснять очень сложные вещи.
Читая его книги, понимаешь трагедию противостояния добра и зла, веры и неверия живущих в мире бок о бок.
Находишь ответы на вопрос, как жить самому и как находить правду во внешней жизни.
...Сегодня можно видеть и слышать, как человек творя зло уверяет и убеждает себя в том, что когда-нибудь это зло превратится в добро.
Он убеждает себя, что не надо думать и мучиться, и потому изгоняет из головы и сердца любые размышления или переживания, оставляя только действия.
Он уверяет себя, что в отношениях с другими можно лгать, хитрить, подкупать, а иногда быть даже искренним циником, простодушно веря в свою правоту и неправоту тех, против кого он действует.
Здесь Владыка не говорит о злодеях или извергах.
Он имеет в виду тех, кто видя, как другие делают зло, молчат и уговаривают себя не "встревать".
Владыка часто прямо говорит о том, что мы причастны всякому злу творящемуся на земле, если мы его не замечаем или делам вид, что нас это не касается.
В России, сегодня это беспризорники, преступность, взяточничество, обнищание народа не только экономически, но и морально, нравственно.
Владыка говорит, что в начале человек теряет совесть и веру, а потом уже разваливается вся жизнь.
Много раз Владыка повторяет в своих проповедях фразу сказанную Христом сатане в пустыне: "Не хлебом единым жив человек..." - утверждая главенство в жизни не экономики, но души, совести и веры.
Чувство правды присуще Владыке. Он понимает положение обывателя от веры, которому очень хочется выглядеть искренне верующим при других и для других. Но Владыка не упрекает, а просит людей быть честными перед Богом и собственной совестью понимая их подавленность перед лицом сложной и трудной жизни. Он призывает не лгать, а каяться, ценою страдания получая прощение.
Себя Владыка не выделяет из среды простых людей и повторяет, что его отличие только в том, что он верует глубоко и бескомпромиссно...
Узнавая Владыку, читая его проповеди и рассуждении о вере и неверии, вдруг подумал, что он похож на Сократа: та же искренность, та же самоирония, то же критичное отношение к самому себе.
Я вспомнил эпизод из жизни Сократа, когда Дельфийского оракула спросили, кто самый умный из людей в Греции и он назвал Сократа.
Сократ же прокомментировал это так: "Единственное, чем я отличаюсь от других греков - это тем, что я знаю, что ничего не знаю". Это незнание Сократа, понимание сложности и глубины бытия, уже было подступами к вере...
Пересказ истории Иисуса Христа, рассказы об апостолах в устах Владыки звучат как свидетельства современника тех событий и тем самым очаровывают и подкупают глубиной веры и понимания.
Когда Владыка говорит о Боге, то мы воспринимаем это как разговор о ком то очень близко знакомом и уважаемом.
Владыка "оживляет" вечного Бога для нас с вами, рассказывая и объясняя, что он жив и присутствует везде и во всем. Он вводит Бога, Сына и Святого Духа в масштаб человеческой истории и конкретной человеческой судьбы.
Скромность, постоянное упоминание о собственной обычности, придаёт его беседам и монологам личный, интимный характер, позволяет почувствовать его преклонение перед Спасителем - Иисусом Христом.
Местоимение "я" употребляется им очень редко, или если упоминается, то в плане самоиронии или даже раскаяния. И эта грустная улыбка в свой адрес, даёт возможность нам грешным, спокойно глянуть на себя, без самодовольства, но и без чувства самоуничижения. Позволяет, любя себя видеть достоинства и недостатки и каяться, стараясь избавляться от грехов обыденной жизни...
Владыка с удивительной глубиной и состраданием отвечает на самые сложные вопросы теологи и теофании.
Его речь проникновенна и логична и вместе проста и понятна для всех, сочетает грусть и трагизм с добродушной улыбкой. В ней, всегда слышны любовь и сострадание к простому человеку, желание помочь, поделиться личным опытом и накопленными знаниями о пережитом.
Владыка Антоний не находил ничего зазорного в том, чтобы признаться, что он чего-то может не знать, но всегда брал на себя смелость отвечать прямо, на прямые вопросы. Его внутренняя просветлённость, глубокая вера позволяли ему правдиво и откровенно отвечать на самые трудные и сложные вопросы...
И вот Владыки Антония Сурожского не стало.
И все кто его знал лично, кто читал его проповеди и книги о христианской вере, словно осиротели.
Из этого мира ушёл праведник, защитник веры, святой - я не побоюсь этого слова и думаю, что все кто его, меня в этом поддержат.
Будем скорбеть о тяжёлой утрате, но и надеяться, что семена веры, правды и сострадания посеянные Пастырем - Владыкой Антонием возрастут плодами благочестия и богопочитания...
В качестве завершающей цитаты, приведу одно место из книги Владыки Антония: "Пути Христианской жизни" из главы "Дорожите временем, потому что дни лукавы".
"Но каково наше положение?
Мы находимся сейчас в мире, который полон зла. Кто из нас может сказать, что он не убегает от него, что он не ищет покоя, обеспеченности, защищённости? Разве можно сказать, что каждый христианин себя считает воином, который послан Богом бороться со всеми формами зла - ценой своей жизни, ценой своей чести человеческой перед лицом людей, ценой всего того, что ему по человечески дорого, - каждый в меру своих сил, но изо всех сил?
Вот наше призвание. Но кто из нас, в каком бы чине он ни был, может сказать, что он это выполняет? Разве мы не занимаемся тем, что постоянно обращаемся к Богу за помощью, молим Его о помощи: "Избави, спаси, помоги"?
И разве нам Господь не отвечает на это: "А кто же в этой страшной или пугающей тебя обстановке сделает Моё дело? Ты ведь знаешь Мои пути, ты знаешь Мою волю, ты знаешь Мою любовь и сострадание к людям. Почему же ты бежишь, тогда как твоё призвание - быть воином?"
Это всё звучит очень громко, если мы думаем о всём мире, о государствах, о царствах.
Но оглянемся на себя в самой обычной нашей обстановке.
Что мы вносим в жизнь нашей семьи, в среду наших друзей, в среду тех, с кем мы встречаемся по службе и по работе?
Не делаемся ли мы трусливыми, безмолвными, "с волками воем"?
Не находимся ли мы в постоянном состоянии страха и бегства? Не говорим ли мы Богу: "Господи, здесь есть нужда. Ты меня сюда послал для того, чтобы я отозвался на неё, но мне страшно; Ты Господи, сделай то, что нужно, я буду только молиться".
А разве от того, что ты только молишься, кому-нибудь прибавляется хлеба, крова, одежды? Мужества, радости, упования?
Ничего не прибавляется. Смеем ли мы говорить, что мы молимся Богу о всех нуждах земли, если и пальцем не прикасаемся к этим нуждам?..
Снова вспоминаются слова Спасителя: От слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься...
Бог нам открыл нужду, а мы Ему отвечаем: "Нет Господи, Ты Сам эту нужду разреши. Мне неохота, мне некогда, мне страшно, это не моё дело - Твоё..."
Я помню, как кто-то мне сказал: "Мы живём так, будто говорим Спасителю: Тебе - крест, нам - воскресение..." Разве не так мы живём?"
Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте: www.russian-albion.com
или на страницах журнала "Что есть Истина?": www.Istina.russian-albion.com