Так вот и Копейкин вернулся из больницы совсем иным. Перестал жевать в одиночестве свой завтрак, завернутый женой в старую газетку. Стал более общительным, перестал гоняться за экономией топлива и, самое главное и, одновременно удивительное, для тех, кто знал прежнего Копейкина, было то, что он стал помогать людям. Что, в конце концов, вернуло его в ту могилу, откуда его вытащили врачи, не спросив на то разрешения высших сил.
ообще в нашей семье празднование Нового 1941 года пошло косячком - иначе не скажешь. Во-первых, мой дед, возвращаясь домой немного подвыпимши, купил вместо елки сосну, да еще такую гадкую - кособокую и сыпучую, что моя бабка, увидев ее, чуть не расплакалась, называя деда старым дураком и пьяницей
В самый разгар дебатов, совещания руководств региональных радиокомитетов, к трибуне подошел невысокий темноволосый немолодой мужчина с характерным кавказским горбоносом, на которого все в пылу дискуссии не обратили внимания, постучал по ней рукой, чтобы привлечь внимание и громко, перекрывая шум в зале, произнес "Я представляю армянское радио..."
Сказав ей несколько ничего не значащих слов, он вскликнул: "О! Что это?", а молодежь в соседней комнате стала изображать воздушный бой - выли, свистели на все лады, бухали об пол тяжелыми книгами, трещали счетами. И на пике всей этой оргии, придурок прокричал: "Прощай! Я погибаю, но не сдаюсь!", после чего телефон отключили. Ушел красиво! Куда там Кадочникову...
Потому что во дворе жители готовились к оккупации. Мой дед с каким-то дядей Мишей, со страху перед новым порядком, разобрали поленницу и в ее дальнем углу, выкопав яму, схоронили свои партийные документы. Можно было бы их просто выбросить, но вдруг "красные" вернутся - возможны разные неожиданности в войне. Мой дед воевал в Гражданскую и помнил по сколько раз они, то брали, то сдавали города.
Чтобы там не было, а отношения в семье ухудшаются и ухудшаются и, чтобы оградить свою жену от влияния тещи, дед с женой и своей(!) дочерью, переезжают в дом на Втором Краснопрудном переулке, оставив тещу и падчерицу в квартире на Ирининском. Вот это, как я понимаю, окончательно разозлило тещу (взял только свою дочь, сволочь), которая продолжала третировать свою дочь. Что привело к тому, что в 1939 году моя бабка развелась с дедом. Хотя развод этот был всего лишь юридическим актом, потому что супруги продолжали жить совместно.
- Дядя Миша, это мы, вчера, пьяные, вашу машину в кусты затащили... - заканючил он, как будто бы был в кабинете директора школы - нас же двадцать пять пацанов было, с обоих классов. Подняли, понесли и аккуратно поставили.... Чего тут тащить - метров пятьдесят, от силы... Хотели вас напугать... думали - вот смеху-то будет...