|
|
||
Без аннотации | ||
или Апология Самыздата С тех пор, как я освободилась от необходимости вставлять повсюду комментарии, у меня появилось столько свободного времени, что иногда я даже чувствую желание его убить. И вот сегодня, желая как-то убить время в ожидании одного знакомого, который назначил мне встречу у фонтанов близ Александровского сада (как я ошибочно полагала), а сам в это время ждал меня совсем в другом месте, я - оцените мою добропорядочность! - не спустилась в находящийся тут же, в подвале, интернет-салон, чтобы навставлять вам матюков от имени Ухова и посрезать все топы, а, сидя скромно на скамейке, перечла "Мастера и Маргариту" и в очередной раз убедилась, какая это лажа.
Во-первых, стиль. Вот, наугад, один абзац (арабскими цифрами в скобках отмечены вхождения слова "вода", курсивом в скобках - мои комментарии к написанному):
"Маргарита прыгнула с обрыва и быстро спустилась к (1) воде ( куда и с чего она спустилась, если она уже и без того спрыгнула? Пардон, не спрыгнула, а прыгнула - как обезьяна). (2) Вода манила ее после воздушной гонки (за кем и от кого она гналась? Она просто летела, без всякой цели, в качестве легкого променада перед балом у Воланда). Отбросив от себя щетку (от кого ж еще, как не от себя? Не достаточно ли было написать просто "отбросив щетку"), она разбежалась (заметьте, это она сделала после того, как спустилась. Между обрывом и водой еще был спуск, значит, ей надо было не просто разбежаться, а подняться на взгорок. Таким образом, она спрыгнула, потом спустилась, потом, пятясь, бегом поднялась обратно к основанию обрыва, после чего с ускорением сбежала. Не слишком ли много суеты?) и кинулась в (3) воду вниз головой ( впаявшись в дно. Ведь если под обрывом был берег с плавным спуском, то вряд ли у берега было настолько глубоко, чтобы нырять). Легкое ее тело, как стрела, вонзилось в (4) воду (все-таки, как ни странно, в воду, а не в песок. Но какова же была дьявольская мощь ее разбега, чтобы вонзить с такой страшной силой даже в воду столь легкое тело. Естественно представить легкое тело выскакивающим из воды, как мячик для пинг-понга, а здесь - наоборот. Я видела в бассейне, как ныряльщики нарочно брали в руки гантели для увеличения скорости ныряния. Видимо, все дело было в том, что они не продавали душу дьяволу, поэтому им приходилось изворачиваться, чтобы преодолеть естественное сопротивление среды), и столб (5) воды выбросило почти до самой луны ( тогда уж скорее не как стрела она вонзилась, а ухнула туда, как чугунная береговая тумба. Я видела такую тетю. Когда она нырнула, то не только столб воды, а и меня подбросило чуть не до солнца. Еще спасибо, что я оказалось не совсем рядом, а то бы шмякнуло о край бассейна, и вы бы меня здесь больше не увидели). (6) Вода оказалась теплой (надо же! Кто бы мог подумать), как в бане ( поэтично! ), и вынырнув из бездны ( все-таки бездна была. Значит, там был обрыв, после обрыва плавный спуск, а потом опять обрыв. Странный рельеф, не правда ли? ), Маргарита вдоволь наплавалась в полном одиночестве ночью в этой реке (это уже, надо полагать, разъяснения для особо тупых читателей, которые до сих пор не поняли, что дело происходило ночью, что героиня была в одиночестве, и что плавала она именно в этой реке, а не в какой-нибудь другой)".
Теперь посмотрим на сюжет этого произведения. Некий историк выигрывает в лотерею сумму, которая позволяет ему три года не работать. Он сразу же бросает основную работу в архиве (что уже характеризует его определенным образом) и засаживается писать роман - ни больше, ни меньше, как о Понтии Пилате и казни Иисуса. Здесь же приводятся выдержки из этого романа, на основании которых можно заключить, что все написанное не опирается ни на библейские, ни апокрифические, ни на исторические источники и представляет собой либо плод больного воображения этого, с позволения сказать, писателя (стиль данного романа не превосходит продемонстрированный выше образец), либо прямо надиктовано нечистым, чему есть подтверждения и в тексте (Мастер в психушке с первых же слов идентифицирует рассказ Воланда в изложении Бездомного со своим текстом).
Закончив книгу, Мастер ожидает, что его примут в советской писательской среде с распростертыми объятиями, роман тут же возьмут в печать, а автора осыплют гонорарами и прочими благами, которыми пользуются самые беспринципные из литераторов-приспособленцев, бесстыдно прославляющих режим. Когда же этого не происходит (что вполне закономерно и что грамотный историк мог бы предвидеть и заранее), у Мастера окончательно едет крыша, и ординарного привода в ГПУ уже достаточно, чтобы он стал пожизненным пациентом психиатрической клиники (кстати, оборудованной по фантастически высокому разряду, так что ее обитателям можно только позавидовать).
Между тем он не одинок. У него есть возлюбленная (а как вы думали!) Точнее, не столько даже возлюбленная, сколько по собственной инициативе влюбившаяся в него в силу каких-то мистических причин и пошлейшим уличным способом совратившая его вполне благополучная московская дамочка с весьма заурядными духовными запросами, выщипанными в ниточку бровями и перманентом на голове. Реальных причин для ее сверхъестественной любви нет, а если они даже и были, то автор не удосужился нам их привести. Поэтому, если не вдаваться в аллегории, то остается заключить, что Маргарите просто надоел ее благополучный (умный, молодой, красивый, состоятельный) супруг и захотелось приключений. Поэтому она не нашла ничего лучшего, чем втюриться в явно сумасшедшего и совершенно безнадежного во всех отношениях писаку, чтобы хоть как-то разнообразить свою размеренную жизнь. И вместо того, чтобы позаботиться о здоровье любимого человека - как-то отвлечь, успокоить, подлечить, - она, наоборот, намеренно его шпыняет, будоражит его и без того расстроенную психику, требует, чтобы он только и делал, что писал "роман" (можно подумать, она в романах разбирается, ценительница хренова!), а потом ходил с ним по издательствам, - не уставая внушать ему ложную идею о его супергениальности, и даже с этой целью не поленилась сшить для него шапку с буквой М.
Временное исчезновение любовника для этой дамочки служит вполне достаточным основанием (а заодно и оправданием в глазах читателей) для того, чтобы с потрохами продаться дьяволу, и, превратившись в ведьму, жестоко мстить его бывшими критикам - обычным людям, повинным только в том, что жили по законам своей среды.
Попутно автор с детским азартом описывает развлечения прибывшего собственной персоной в Москву дьявола и его несимпатичных спутников, каковые (развлечения) все сводятся к довольно-таки плоским и однообразным издевательствам над обывателями. Похоже, автор просто решил наказать (в своем воображении) людей за то, что они люди, а не ангелы - по отношению к нему, само собой, а не вообще. С момента возвращения Мастера из клиники (стр. 295) и до конца (стр. 412) идет сплошной апофеоз, сопоставимый по своей помпезности только с концовками романов Дедюховой, который читать уже откровенно скучно, тем более, что писано все очень дурным слогом, образчик коего приведен выше.
Софистика слуг дьявола, которая, по мысли автора, должна вызывать саркастическую усмешку у солидарного с ним читателя, внушает лишь уныние и стыд своим убожеством. Вот образец.
Коровьева и Бегемота не пускают в ресторан при Доме Литератора. Просят предъявить удостоверение, что вполне правомерно, поскольку ресторан ведомственный и содержится частично на дотацию из членских взносов. Коровьев начинает нудить о Достоевском (как это скучно уже само по себе!) - мол, "чтобы убедиться в том, что Достоевский - писатель, неужели же нужно спрашивать у него удостоверение? Да возьмите вы любых пять страниц из любого его романа, и без всякого удостоверения вы убедитесь, что имеете дело с писателем..."
Так мог бы рассуждать какой-нибудь самыздатский новичок, который только что зарегистрировался, еще не обтесался в форумах и не допёр, что ссылатья на Достоевского в вопросе о том, кто писатель, кто не писатель, - отстой и безнадёга, вплоть до того, что ему даже никто на это не возразит. После такого выступления (когда он это осознает, а прозрение не заставит себя ждать, если он не полный идиот) ему пришлось бы удалить не только тот комм, но и весь свой раздел и выступить под новым ником, как обосрамшемуся с ног до головы. Причем писать свой новый ник на англицкий манер, чтобы не сразу его отождествили (как, например, поступил Скодра).
Но я отвлеклась. Вот что отвечает Коровьеву на его выспренную тираду о Достоевском консьержка Дома Литератора (простая советская гражданка в белых носках и белом же берете):
"Вы - не Достоевский".
Казалось бы, коротко и ясно. Простая, полуграмотная женщина (вчерашняя кухарка) не повелась на этот сатанински остроумый развод. А Мих. Булгаков между тем всерьез рассчитывает, что на это поведется его читатель.
После дальнейших еще более пошлых и, главное, недопустимо долгих препирательств, которые даже стыдно приводить, чертяки все-таки проходят в ресторан, но не благодаря своим якобы сверхъестественным способностям влиять на людей и заводить себе друзей в любой среде, а лишь благодаря предусмотрительности Арчибальда Арчибальдовича, который решил на всякий случай, в виду своих, как уже осуществленных, так и планируемых афер, завести блат в Преисподней.
Короче говоря, если бы это произведение попало к нам на Самиздат, я бы на него ломаного гроша не поставила. Оно бы не только в топах не удержалось - ну, разве что первые два дня там провисело, усилиями самого автора и его Маргарит, после чего они нас всех назвали бы козлами и шермашерами - ведь их шедевр по объективным и независящим от нас причинам быстро спустился бы в антитопы и стал любимым лакомством всех антидятловых, и червообозверей вместе взятых.
По крайней мере, если кто-то вдруг (ради прикола) вздумает сравнить эту вещь с произведениями любимого всеми нами Уткина, то ему тут же должно стать очень стыдно за столь нелепое сравнение. Он тут же должен осознать, что эта шутка крайне неудачна и что только совсем конченному придурку, ни фига не смыслящему в литературе и начисто лишенному языкового чутья, может прийти фантазия эту занудную безвкусицу поставить в один ряд с "Писакой" или с "Пришельцем", не говоря уже о "Мышеграде", "Полковнике вещей" или "Змее".
Ведь в сущности наш Уткин пишет о том же, о чем и Мастер с Маргаритой - о мести. О мести всем тупицам за их тупость, о мести обывателям за обывательство, а пошлякам за пошлось; о мести гения всем, кто только ни посмел когда-либо некстати возникнуть на его жизненном пути (начиная с горшковой группы детсада) и подставить ему (пусть даже и невольную) подножку. Сами его писания суть МЕСТЬ в ее сублимированном и транцендированном виде. О ГОРЕ! было бы нам всем, если бы он по той или иной причине лишился бы возможности писать. Если бы у него, скажем, взорвался бы компьютер, а новый купить было бы не на что, а одновременно с этим вдруг на почве стресса возникла аллергия на бумагу, сам Чикатило показался бы копающимся в песочнице карапузом по сравнению с этим невероятным и беспрецедентным Мстителем.
А если бы у автора M&M отняли бумагу и чернильницу - вы думаете, он бы мстил? Я так не думаю. Я думаю, что он бы сел на пол и заплакал, как вшивый совковый интеллигент, или как его самозванный мастер, сам напросившийся в психушку и не желавший ни за что оттуда уходить.
Такой вот комментарий я написала бы на "Мастера и Маргариту", если бы оно вдруг появилось здесь, и мы не знали уже заранее, что это "классика, шедевр". А так меня сейчас все обвинят в цинизме и скажут, что автор находился в таких обстоятельствах, что ему надо сделать послабление, поскольку его книги писаны кровью сердца. Тогда давайте и друг к другу быть снисходительней. Пока мы еще все живые и не истекли кровью наших сердец.
Из Уткинского комментария видно, что он офигенно грамотный. Мне до него очень далеко. Уткин, оказывается, до фига читает, возможно, даже не меньше, чем пишет сам. А я так ничего почти не читаю. В данном конкретном случае я не читала (и вряд ли теперь уж соберусь)следующие произведения, упомянутые им в его статье :
1.Святослава Логинова "Графы и графоманы или за что я нелюблю Льва Толстого" ;
2. тот жалкий (никчёмный) рассказишко Льва Николаевича, который этот Логинов взял для исследования, (скорее всего не читала);
3. жёлтые газеты (что еще за желтые газеты? Ни разу не видела желтых газет);
4. новый опус Шленского (Антимир);
5. Миронова с его повестью "Я был на этой войне".
Итого, из семи упоминаемых Уткиным источников я читала всего лишь два, да и то очень давно, не полностью и невнимательно (в одно ухо впускала, а в другое выпускала - лишь бы отделаться, поскольку это было нужно по программе, чтобы хоть как-то ответить и что-то написать), а именно:
1. Войну и Мир;
2. Уткина со мной переписку.
Поэтому что я могу Уткину сказать? Да ровным счетом ничего. При моем уровне подготовки мне невозможно с Уткиным вести осмысленный диалог.
Вы, Виктор, мне по сути дела ничем не возражаете. Вы бы мне возразили по существу, если бы доказали, что у Булгакова хороший стиль (я говорю, что хуже некуда, с Уткиным ни в какое сравнение не идет. А вы, наверное, считаете, что шесть раз слово "вода" в одном абзаце - это очень хорошо, так так и говорите) или на что-нибудь другое конкретно возразили, что я там пишу. А вы мне просто рассказываете о различных возможностях. Можно и то, можно и это. Все можно. О том, что можно, можно рассуждать до бесконечности, пока не интеренет не кончится. Вы лучше говорите о том, что сделано, а не о том, что можно, иначе это пустой треп.К тому же у вас много софистических подмен. Вы пишете:
Написать можно что угодно. (Чем мы собственно и занимаемся на Безбумлите.)
Это уже подмена. Мы здесь не пишем совместно что угодно, а каждый пишет то, что лично он способен написать, не больше и не меньше. Да, можно что угодно написать. Но вы, к примеру, написали не что угодно, а конкретно то, что у вас есть сейчас в разделе. За это вас и будут судить потомки и судят современники, а не за что угодно.
Вопрос в ином - а станут ли читать?
Это я не совсем поняла, о чем вы? О том, что я здесь написала? Ну, это будут. Вот, вы второй прочитали, а первый Уткин. И еще прочтут. Просто сейчас выходные, по выходным вообще мало читателей, это заметно по статитстике. А так мои тетради в иные дни по сорок человек читают.
"Мастера и Маргариту" читали, читают и будут читать. А вот рецензии и комментарии... Кому оно надо ???
Так я ведь не за то, чтобы их не читали. Пускай читают на здоровья, мне не жалко. Я просто сказала свое мнение, что у нас в Самыздате есть авторы, которые не хуже, а даже лучше, чем иные признанные классики - чтобы вам же поднять настроение. А вижу, что зря старалась. Вам все равно не угодишь. Сколько волка ни корми...
Читатель желает получить от читаемого текста некое удовольствие. Или хотя бы информацию. И если книга это ему ее предоставляет, то он с удовольствием ее читает и даже перечитывает. Даже не желая подозревать о гневных комментариях.
Спасибо. Значит вы от моего текста получили и то, и другое. И еще сейчас будете перечитывать. Но вы зря так о своем комментарии. От даже очень ничего. Живенько так написан, только слегка сумбурно.
Зачем ломиться в открытую дверь? Тем более что она не на той стене.
А мы куда ломимся? В какую дверь? Я что-то опять не поняла. Что, до меня уже Булгакова ругали за дурой стиль? Я же неграмотная, практически не читаю ничего. Так, что-нибудь прочту иногда, еще не успею сама получить удовольствие, а уже делюсь...
>А так меня сейчас все обвинят в цинизме и скажут, что автор находился в таких обстоятельствах, что ему надо сделать послабление, поскольку его книги писаны кровью сердца.
Чьи книги? ах, да, это же я пишу.
Его книги писаны чернилами. Но, в то время, когда от писателей требовали более других текстов. И принимали весьма крутые меры к непонятливым.
А я считаю, что надо одно из двух - или писать что требуют, или писать что считаешь нужным и никому не показывать. А то получается ни то, ни сё, ни богу свечка, ни черту кочерга. Эзоповый язык хорош для современников только, ну, или для самых ближайших потомков, а третьему-четвертому поколению уже надо слишком долго разъяснять, за что же это произведение так обожали и почему оно вдруг стало знаменем борьбы, когда в нем речь о попугаях. Если истории не знать(точнее, если не знать историй - вы понимаете, о каких историях я говорю) , а почитать Булгакова, то лично я бы не отказалась пожить в то время, которое он описывает. Благополучие, высокая культура, а главное - порядок, вот что бросается в глаза. Чекисты и милицанеры все чрезвычайно корректные и скромные, и, заметьте, далеко не дураки. Как только видят, что человек слегка заговаривается, или призабыл, как его зовут, - тут же отвозят в клинику. А клиника - это просто земной рай, иначе и не назовешь. Я бы сама там полежала, честное слово. У каждого отдельная палата, балкон, кнопки для вызова. Даже, я думаю, не всякая еще кремлевская больница на таком уровне оснащена, как эта воображаемая клиника для самых что ни на есть рядовых психов, из которых не меньше половины симулянтов (прикинулись, чтобы ответственности избежать). У него, кстати, и в других книгах подобные раи описаны с большим вкусом и толком. Например, в "Собачьем сердце" - квартира проф. Преображенского. Я люблю фильм по этой книге. Фильм лучше. А когда читаешь, ужасный стиль портит все впечатление. Когда посмотришь этот фильм, так даже себя больше начинаешь уважать. Я говорю о себе, а не вообще; как у других, не знаю; это смотря кто с кем, видимо, себя отождествляет. Я как-то у одного спросила, нравится ли ему этот фильм. А он мне отвечает вопросом на вопрос: "А почему ты думаешь, что я похож на Шарикова?" - хотя я без всякого спросила. А лично у меня после просмотра каждый раз рождается красивая иллюзия, что умному человеку, который тем более знает свое дело, можно при любой власти устроиться нехило, - и держится иногда до четырех дней. Потом рассеивается, но не сразу, а постепенно.
А судить с нынешней колокольни Те события... Не смешно...
Так мы события здесь все-таки судим? Я думала, что мы здесь судим литературно-художественные тексты безотносительно к событиям и лицам. Судить события и лиц я не могу, я не историк, я все свои представления об исторических событиях и лицах черпаю преимущественно из художественной литературы. А, в принципе, любой текст может служить историческим источником, в том числе и художественный. Если вы возьмете учебник по истории древней Эллады, то там будут ссылки на Гомера и Гесиода. Так почему нельзя ссылаться на Булгакова? В его книгах, между прочим, нет даже скрытого протеста против советской власти, который вы ему хотите приписать. А наоборот, преобладают размышления о том, как бы этак умному человеку и мастеру своего дела наладить такие отношения с этой властью, чтобы она его поместила в один из тех оазисов, которые она для таких людей вне всякого сомнения имеет (только это скрывается, чтобы не расхватали те, кому не положено. И отрицательный пример приводится - Массолит). Булгаков верит в Российскую державность. Он верит в мощь Империи, в ее прозорливый ум. Он верит в то, что есть (несомненно есть, не может их не быть) секретные лаборатории, оснащенные по последнему слову техники, где, например, высиживают роковые яйца... (кстати, у Уткина ведь тоже есть насчет лабораторий подземных - это я так, к слову)
Он только против тех уродов-недоносков, которые встают между гением и Государством - против всех этих Берлиозов и Бездомных, сжирающих то, что не для них изначально было предназначено. А вы думали, он против советской власти. Поверили учебнику литературы
В наше время и Библию можно забакланить на предмет литературного стиля и исторической достоверности.
А вот здесь вы, извините, глупость изволили сказать. Опять влезли со своим "можно". Все можно, только осторожно. Хотите забакланить Библию на предмет стиля - бакланьте, посмотрим, что из этого у вас получится.
Только вот читают ее (Библию) уже несколько тысяч лет и дальше читать будут. Не взирая на все "критические разборы" как "за" так и "против". Просто потому, что там высказана МЫСЛЬ.
А кто, простите, спорит, что в Библии выражена мысль? И не одна. Но что из это следует? В ваших словах, простите, я мысли пока не обнаружила, в отличие от Библии.
А уж обсуждение МЫСЛИ дело десятое. Одному нравится, другому нет, третьему вообще... Только кто их, дураков, спрашивает? Хочешь живи согласно МЫСЛИ, не хочешь - живи как умеешь, твои проблемы. Можно сколько угодно орбсуждать законы всемирного тяготения, но кирпичи от этого не становятся не легче и не тяжелее.
Вы знаете, я в этом месте уже вообще перестала понимать, что вы говорите. При чем здесь законы тяготения? Мы что, здесь астрономией занимаемся? Об чем вообще базар? Я прочитала литературное произведения и высказала о нем свое впечатление на литературном сайте. Из двух здесь после меня выступивших ораторов ни вы, ни Уткин мне пока толком ничего не возразили, но зато оба требуете, чтобы я заткнулась.
Почему вам можно писать где угодно, хоть в комментариях, а мне и тут уже нельзя? А если это у меня "литературная критика"? Что, даже так не разрешается?
Я думаю, все дело в том, что они оба приревновали меня к Булгакову. Они хотят, чтобы я читала только их. О них же чтобы и писала. А я мало того, что не о них, так и вообще привела хрен знает кого со стороны. Еще одна Маргарита нашлась, мало ей четырех тысяч здешних, на чертовщинку ее потянуло с жиру.
Я не сравниваю "Мастера и Маргариту" с Библией. Упаси Бог.
Еще бы вы ее сравнили с Библией! Ну, вы даете.
Я просто даю пояснение на болеее ярком примере.
А вы не мучайтесь. Вы просто мне скажите, пояснение чего вы даете? Может, я и без пояснений пойму?
>Тогда давайте и друг к другу быть снисходительней. Пока мы еще все живые и не истекли кровью наших сердец.
Это мои слова
Ну как Вас можно не любить?!
Так вот и я о том же. Вы бы сперва до конца дочитали, а уж потом бы комментировали, а вы попеременно - одно предложение прочтете - два напишете, и так до конца. Я же как раз хотела вам сказать этим шуточным разбором (а вы даже не поняли, что это шутка, так о чем с вами вообще можно говорить?): Давайте же любить и почитать не только тех, которые уже поумирали, затравленные нашими предшественниками, но также и тех, которые еще пока живут, поскольку мы их еще не успели дотравить. А сколько нам той жизни осталось, мы же никто не знаем. Вам, вот, Мастера жалко, да? "Какие гады! - думаете вы, - довели Мастера до психушки!" А чем вы лучше? Вы до чего Уткина доводите? Не до того же самого? Если еще не хуже, у нас-то ведь сейчас психушки не как во времена Булгакова. Ведь он уже вообще ничего не воспринимает адекватно, у него уже мания преследования развилась из-за вас. Я ведь, казалось бы, пишу уж проще некуда, без усложнений, чтобы всем было понятно, эзоповым языком принципиально никогда не пользуюсь. Пишу открытым текстом, что у любимого всеми нами Уткина есть произведения ничуть не хуже, чем у расхваленного совковыми диссидентами Булгакова (и где они, те диссиденты? - Иных уж нет, а те далече... О чем читайте предыдущую тетрадь), а даже настолько лучше, что даже стыдно сравнивать - и сюжет интереснее для современного читателя, и динамичнее развитие, и мысль сложнее (при том, что тему они оба разрабатывают примерно одну и ту же, почему, собственно, и напросилось сравнение Булгакова конкретно с Уткиным, а не с Ромашкой обыкновенной летней, не с Г-Экклезиастом и не с Жопой-соловей). А по фактуре - так вообще непревзойдённо! (у Уткина, не у Булгакова). Но он, бедняга, уже даже мне не верит. Вот до чего его Берлиозы довели. Он уже думает, то это я его так хитрым образом подкалываю. Что мне зачем-то оно надо - его подкалывать. Что меня просто хлебом не корми, дай только поподкалывать Уткина Андрея. Этот Уткин Андрей уже до того затравлен вами, бездомными и всякими ханжами, что он уже не хочет, чтобы его имя здесь вообще поизносилось. Его уже прямо передергивает от одного упоминания его имени (и даже одной фамилии). А тогда спрашивается, зачем он выставился здесь? Сидел бы дома под диваном - и не дергался, никто бы его не упоминал.
6. Колдун Виктор ([email protected]) 2002/07/27 16:26 [ответить]
Жаль нету времени. Да и желания. А то бы я с удовольствием покувыркался в казуистике и словоблудии. Интересный Вы казуист, Ольга Валентиновна, но пока не настолько, чтобы... Ну... В общем... Вы в курсе...
А вы уверены, что вы настолько интересный, что я с вами захочу кувыркаться?
А жаль. Я уже поняла, что те, которые прут против режима, автоматически попадают в Пантеон (то етсь в Библиотеку при Мошкове), а те, которые не прут - в говно. Первые могут даже уже и не стараться, они уже могут вообще писать все одной водой - и это будет считаться круче некуда (естественно! Такое же ни одному режиму не понравится). А вторые могут только и делать, что стараться, писать кипятком, шлифовать стиль до бесконечности (всякие там Максимы Горькие, А.Н.Толстые, Маяковские, Островские и прочие продажные шлюхи), а толку-то? Кто их читать-то станет, пособников режима?
А что там Уткин опять вякнул по еврейскому вопросу, я вообще хоть убей не пойму. То ли он против антисемитов выступает, а то ли сам антисемит. И у него во всем такая биполярность конструктов, это уже не первый раз, я и тогда ничего не поняла. Это было еще в пресловутой переписке "Уткин-Ляшенко" (ближе к началу), когда я как-то в нейтральном контексте употребила слово "Холокост" - то ли в связи со стихом Хилицы Кайзер, в котором как раз шла речь о Холокосте (как я потом достоверно узнала от нее самой, задав прямой вопрос), а Уткин написал, что про бомжей, а то ли в связи с Тенетами, а то ли в связи с чем еще - не помню, да и какая разница? В ответ на это Уткин написал в том смысле, что я антисемитка и черносотенка. Но я, со свойственной мне незлобивостью пропустив мимо ушей его обвинительную речь, из чистой любознательности и для поддержания беседы просто поинтересовалась, не еврей ли он, а также верит ли он в Холокост. Но, поскольку матюки, которые пришли в ответ, с моим вопросом по смыслу не были связаны никак, то я решила, что мой респондент их написал просто так, в порядке самовыражения и свободного обмена мнениями по общим вопросам, - и не нашла более верного решения, чем спокойно, в том же духе продолжить обсуждение нейтральных тем.
Но теперь, когда Уткин, еще в комментариях ко второй тетради начав с нападок на РПЦ, перешел здесь к нападкам на евреев и антисемитов, и чувствую, что уже готовится завершить все нападками против меня лично (все к тому идет), а кроме того возомнил себя Моцартом, а меня Сальери, я думаю, что сейчас самый подходящий момент для того, чтобы посвятить ему вот этот одноименный стих, который, не претендуя на художественную ценность, написан в жанре стихотворной эпиграммы:
Уткину
У нас в стране - свобода совести и веры.
Кто верит в Будду, кто в Христа, кто в Холокост.
А у тебя, Андрэ, ужасные манеры,
Ты не ответил на поставленный вопрос.
Ты, Уткин, хам, и сам того не знаешь.
Я знаю, я... А впрочем, что я говорю?
Ты о себе настолько много понимаешь,
Что это сразу видно каждому хмырю.
Ты написал не менье ста произведений!
В них отражен мир теле, видео, кино...
В искусстве, хоть непризнанный (пока), но несомненный гений,
А в жизни, хоть и гений, но...
Как человек гамно.
А сейчас я скажу нечто такое, что Архивариус заархивирует стоя.
Да будет всем известно, что фамилия Ляшенко происходит не от рыб и земноводных, а от украинского слова "лях", которое в буквальном переводе на русский означает поляк, но чтобы осознать все богатство связанных с ним коннотаций, необходимо быть в курсе исторических перипетий, имевших место в отношениях между Украиной и Речью Посполитой и продолжавшихся вплоть до добровольного присоединения первой к России. Поляки на правах господ (каковыми многие из них остались и после присоединения) и веря в миф о своей национальной исключительности, относились к украинцам как к быдлу (рабочему скоту) и жестоко наказывали за неповиновение. Украинцы, со своей стороны, ненавидели и боялись поляков. Лях для хохла был страшнее черта. Поэтому слово "лях" в Украине, особенно восточной, приобрело сакральную окраску и до сих пор используется как ругательство или проклятие (причем нередко с элементом тайного восхищения и зависти). Ср.: "ляхов сын" (русский эквивалент - сукин сын); "ляхова дочка" (русский эквивалент - бесовка); "ляховi дiты" (русский эквивалент - чертово отродье, сучье племя); "якого ляха!" (по-русски - какого черта!, какого х...!, или же так и будет: какого ляха!). Например: "Какого ляха ты лезешь в не свой огород?" (Уткин) - из переписки Уткина с козлом Хонжи (см.№53).
И произносится с ударением на второй слог: ЛяшЕнко.
Это вместо того, чтобы глупости архивировать (№8). Ляшенко, если когда и аплодирует стоя, то это нехороший знак. Этим она хочет ненавязчиво сказать, что концерт окончен, и артистам пора сматывать удочки.
Колдун Виктор ([email protected]) 2002/07/29 20:20 [ответить]
Ой !!!
А можно, я это куда-ни-будь вставлю как эпиграф?!
Уж больно пикантный афоризм получился.
Так и хочется ради такого эпиграфа написать что-то стоящее.
Да, можете себе вставить (если вам очень хочется чего-то стоЯщего). Пикантно получится. Только не ойкайте, если будет больно.
Monah 2002/07/29 23:17 [ответить]
Ой! Ой! Ой! Как трогательно. Давно уже слежу за перепалками в тетрадях. Одни придурки бегают других поругать.
Что-то скромненько вы Оленька берете. Мастер и Маргарита - эка невидаль.
Даешь полный обсер истории человечества краткий и глубокомысленный!!!!
Предлагаю назвать лохами.
1) Человека написавшего первый стих на земле - за то, что не разбирался в рифме, в школе, что ли не учился?
2) Человека написавшего первую мелодию - за то, что хуже написал чем Глинка, а Глинку за то, что не писал рок-н-рол... и т.д. и т.п.
3) Человека придумавшего колесо - за то, что сразу же не придумал в придачу велосипед, мопед, автомобиль, ядерную бомбу, компьютер, презервативы и прочее, прочее, прочее.
4) Первого кулинара - за то, что не открыл Макдональс.
5) Первого мореплавателя - за то, что не попал в Индию, Австралию, Китай, Америку.
6) Давайте и всеми любимого Толкиена прихватим - за прямолинейность и твердолобость сюжета
И т.д. и т.п.
Как видите, предки у нас были абсолютно тупыми и не развитыми. Вот родись Ляшенко около пяти миллионов лет назад, на заре цивилизации, она бы им всем показала, как надо жить. И коммунизм построила бы, наверное, не то, что некоторые.
И фигня что во времена Булгакова словарный запас среднестатического россиянина составлял чуть более тысячи слов. И фигня что читать умели единицы. И фигня что абстрактного мышления хватало только на бутерброд с икрой. И фигня что правила современного русского языка в те времена только, только вступали в силу. Главное они не умели писать, а Булгаков, наверное, на клавиатуре и десяти знаков в минуту не выдавал - вот лох.
Оля, вы меня, конечно, извините, но вы что совсем дура?
Или мазохиста?
А может вам общения не хватает?
Монах, вы женщина или мужчина? Если вы женщина, то я на вас не обижаюсь. И можете остаться в своем головном уборе.
Вы просто ничего не поняли из того, что я написала. Или вы спутали Булгакова с его героем Шариковым.
Позвольте, я попытаюсь вам объяснить.
Считается, что современный русский литературный язык сформировался во времена Пушкина.
Михаил Афанасьевич Булгаков (1891 - 1940) жил позднее Пушкина, а также Гоголя, Тургенева, Салтыкова-Щедрина, Чехова и некоторых других русских писателей. Он был современником Бунина, Ремизова, Бабеля, Зощенко, Паустовского, Ильфа и Петрова. Я утверждаю, что его стиль серьезно уступает стилю перечисленных авторов (о содержании - отдельный разговор, я уже вижу, что надо начинать с простого). Язык Булгакова беден, невнятен и искусственен (возможно, как раз из-за этого у вас и возникло обманчивое впечатление его архаичности). Если вы считаете, что это не так, то покажите, что это не так. Или хотя бы сформулируйте, против чего вы возражаете и что вы утверждаете. Вы же фактически говорите, что М.Булгаков был неграмотным и имел скудный словарный запас, после чего зачем-то пытаетесь оскорбить меня. Я думаю, что вы, кроме того, что ничего не поняли, еще и погорячились. Поторопились выступить. А торопиться не надо, я ведь ничего не удаляю. Все это будет здесь еще долго, когда захотите, тогда придете и напишете.
Если пример, который я привела в начале, вас не убедил, то вот еще один (я их не выбираю специально, беру наугад, где открою). Прочтите это медленно, лучше даже вслух, вслушиваясь в звучание речи и стараясь понимать смысл выражений, представляя то, о чем говорит автор. Обращайте внимание и на грамматику: "Разговор этот шел на закате солнца, как раз тогда, когда к Воланду явился на террасе Левий Матвей. Окошко подвала было открыто, и если бы кто-нибудь заглянул в него, то удивился бы тому, насколько странно выглядят разговаривающие. На Маргарите прямо на голое тело был накинут черный плащ, а мастер был в своем больничном белье. Происходило это оттого, что Маргарите решительно нечего было надеть, так как все вещи ее остались в особняке, и хоть особняк этот был очень недалеко, конечно, нечего было и толковать о том, чтобы пойти туда и взять там свои вещи. А Мастер, у которого все костюмы нашли в шкафу, как будто мастер никуда и не уезжал, просто не желал одеваться, развивая перед Маргаритой ту мысль, что вот-вот начнется совершеннейшая чепуха. Правда, он был выбрит впервые, считая с той осенней ночи (в клинике бородку ему подстригали машинкой).
Комната имела странный вид, и что-нибудь понять в хаосе ее было трудно. На ковре лежали рукописи, они же были и на диване. Валялась какая-то книжка горбом в кресле. А на круглом столе был накрыт обед, и среди закусок стояло несколько бутылок. Откуда взялись все эти яства и напитки, было неизвестно и Маргарите, и Мастеру. Проснувшись, они все это застали уже на столе.
Проспав до субботнего заката, и мастер и его подруга чувствовали себя совершенно окрепшими, и только одно давало знать о вчерашних приключениях - у обоих немного ныл левый висок. Со стороны же психики изменения в обоих произошли очень большие, как убедился бы всякий, кто мог подслушать разговор в подвальной квартире. Но подслушивать было решительно некому. Дворик-то этот тем был и хорошо, что всегда был пуст. С каждым днем все сильнее зеленеющие липы и ветла за окном источали весенний запах,и начинающийся ветерок заносил его в подвал".
Если вы не чувствуете недостатков интуитивно, то я готова вам обстоятельно рассказать, в чем я их вижу. Если хотите. Только не надо грубить, пожалуйста. От этого ни вы, ни я умнее не станем.
Извините, что я вас процитировала.
Я допускаю, что вы можете не увидеть недостатков. Но мне странно, что Уткин их не видит. Ведь Уткин чувствует язык не хуже меня (если не лучше) и несомненно лучше вас (простите за невыгодное для вас сравнение с Уткиным).
А что касается хвамилий Ляшенко или Уткин, так они почти такие же редкие, как Кузнецов или Смит (в Америке, в прочем, уже в России) и не надо было нести весь этот истерический бред - он сам по себе неинтересен, но когда ты многословишь, то неинтереснее он втройне, а то и вчетверне становится. А то и впятерне или десятерне (как посмотреть на твои словоблудия; под каким углом на ых взглянуть).
А тогда не надо все время коверкать мою фамилию. Как тебя по-настоящему зовут, я до сих пор не знаю (я спрашивала, ты не ответил), а меня зовут Ляшенко Ольга Валентиновна. Когда я регистрировалась, я еще не знала, что можно как угодно назваться. Было написано: "Фамилия, Имя, Отчество" - я так все честно и написала.
Monah 2002/07/30 17:24 [ответить]
Доброе время суток вам милая Ольга!
Черт возьми! Вы меня прямо ставите в тупик этим своим обращением - особенно на фоне тех безоколичностных вопросов, которыми вы завершили предыдущее письмо. Вполне допускаю, что другой, серьезный человек на моем месте бы на это просто наплевал. Какая ему, в самом деле, разница, как к нему обращается какое-то инкогнито? Он весь, как стрелка компаса, сосредоточен на обсуждаемой проблеме, которая, конечно же, гораздо больше заслуживает его драгоценного внимания, чем личные взаимоотношения с инкогнитом. Но я - не Ленин, я так не могу. Я тут же начинаю отвлекаться - ведь все говорит о том, мы с вами несомненно уже где-то встречались и даже успели близко познакомиться; тут же, к моим услугам, предусмотрительная память подбрасывает различные версии нашего знакомства (одна другой пикантней) - и вот я уже поплыла по волнам воспоминаний, и мне уже не до Булгакова...
Тем более, вы говорите:
Ну, вот мы и повздорили.
- как будто бы мы с вами уже вздорили и вздорили...
Я со своей стороны некорректно, хотя и извинившись, назвав вас неглубокомысленой.
Ну, и хрен с ним, не переживайте. Вы же меня дурой назвали. А дуре как раз идет быть неглубокомысленной. Если бы вы меня назвали глубокомысленной дурой, вот тогда бы я, может быть, обиделась.
Вы же в более мягкой форме, но не менее обидной, указав мне даты жизни Булгакова, и односторонне отказавшись говорить со мной о смысловой полноте романа «Мастер и Маргарита»
А вот это вы зря. У меня и в мыслях не было вас обижать. Что может быть обидного в датах жизни? Тем более, что это даже не ваши даты, вы же не Булгаков (надеюсь). Зачем я их вообще написала, сама не знаю. С книжки сдула, просто так. Знала бы, что вы так обидетесь... А может, вы за других писателей обиделись, которым я не написала? Действительно, несправедливо получилось. Как будто они хуже.
А говорить о смысловой неполноте я не отказывалась, вы меня не так поняли. Я и сейчас готова. Только сперва надо со стилем разобраться. Я думала, как. Вы сперва прочтете тот отрывок и скажете, согласны вы или не согласны, что стиль плохой. Если вы сразу согласитесь, то можно перейти к неполноте. А если не согласитесь, то тогда надо мне сначала разъяснить, почему я считаю, что стиль плохой, потом выслушать ваши новые возражения, и так пока не достигнем какого-то конценсуса, а потом уж дальше. Как у Сократа в диалогах - читали же, наверное, раз вы философ. К тому же у меня не было времени, я два дня работала. Только сейчас освободилась, и вот пишу.
Тем самым, предположив мою абсолютную некомпетентность в творчестве Булгакова.
Откуда вы знаете, что я предполагала, а чего не предполагала? Вы мои мысли читаете? И что такого оскорбительного в некомпетентности? Здесь что, булгаковеды собрались? Если бы мы все были булковеды, то нам бы и спорить было не о чем. Я и сама не булковед. Просто высказываю свое суждение как независимый читатель, который сам чуть-чуть пописывает и представляет, как это происходит, вот и все. Что вообще за манера - постоянно обижаться? С таким человеком невозможно разговаривать - ему палец покажешь, а он уже в обиде. За что я люблю Уткина - так это за то, что он никогда не обижается, хоть что ему показывай. Злиться - это да, это он может, но обижаться - никогда.
В свою очередь хочу заверить вас, дабы развеять все ваши предубеждения, что я довольно хорошо знаком, как с творчеством обсуждаемого автора, так и с творчеством его современников.
Согласен, возможно, мой предыдущий комм написанный в пафосно-агрессивном стиле не передал в точности мои претензии к вашей тетради.
Что ж, попытаюсь исправить положение.
Мне кажется в своей заметке о Булгакове, вы выступили скорей не как литературный критик, а как обычный уличный мальчишка задира.
Почему?
это все эмоции. А вот на что я вам лучше отвечу:
Во-первых, прежде чем критиковать само произведение, вам не мешало бы дать сравнительную характеристику среднелитературного языка того времени.
Считайте, что я его и привела. Спасибо вам за удачный термин. Ведь я как раз и хотела высказывать мысль, что именно язык Булгакова - это и есть среднелитературный язык того времени, а не язык высокой прозы. Не язык Бунина, Зощенко (о Ремизове уж не говорю), и даже не язык А.Н.Толстого, Набокова и А.М.Горького. Я думаю, не ошибусь, если скажу, что на том языке, которым пользовался Булгаков, все графоманы его времени писали свои графоманские "романы" и "повести". Кстати, прекрасный пример графоманской "повести" привел мне как-то Уткин, наш самыздатовский юродивый, в одном из своих писем (только не подумайте, что я словом "юродивый" хочу обидеть Уткина. Заметьте также, что я это говорю не из боязни обидеть Уткина - как я уже сказала, Уткин не обижается - а только для того, чтобы для вас яснее была моя мысль. Ведь институт юродства на Руси имеет богатейшую традицию. Известный юродивый во Христе св. Василий Блаженный (не буду приводить даты его жизни, чтобы вы опять на меня не обиделись, к тому же я их и не знаю), тот, что кидался экскрементами и кричал петухом в храме, когда ему не нравилось, как служат, был образованнейшим и умнейшим человеком своего времени. Конечно, я не утверждаю, что все юродивые были таковы, но мы отвлеклись. Так вот, о графоманской повести. Это та повесть, которую читала своим гостям мать главной героини рассказа Чехова "Невеста". Заметьте, эта повесть была прочитана вслух за один вечер (на это указал мне Уткин) - по этому обстоятельству можно судить об ее объеме. А повестью оно было, вероятно, названо по количеству усилий и времени, которое понадобилось автору для его написания, а также по той значимости, которая ему (этому шедевру) придавалась. Но - мы здесь говорим только о языке, ни в коем случае не о содержании. По содержанию Булгаков, конечно же, не графоман. Что же касается языка, то чего стоит хотя бы наречие "решительно" (в значении "совсем", "совершенно", "никак", то есть в функции наречия, выражающего превосходную степень, в сочетании с отрицательным предикатом. А иногда, увы, и с утвердительным, в значении "очень", "чрезвычайно"). Пр.: "решительно нечего надеть"; "Решительно не могу уснуть" и т.п.). Это словечно из жаргона курсисток, марксисток и прочих интеллигентных спорщиков и спорщиц конца XIX - начала XX вв., которых хлебом было не корми, а только дай собраться в этакий "кружок" и рисоваться друг перед дружкой, состязаясь в решительности и остроумии (к чему их остроумие в конечном счете привело, мы уже знаем из истории). Из характеристики позиции ("решительно возражаю", "решительно не могу согласиться" и т.п.) словечко это превратилось в характеристику события, а также, косвенно, в характеристику употребляющего его лица, свидетельствую об его принадлежности к "интеллектуальной элите" своего времени. Подобные слэнговые выражения очень к месту, когда автор отдает себе отчет в том, для чего он их употребляет, что именно он хочет при помощи них обрисовать, а не когда он так выражается просто по привычке и потому что за своими занятиями немного призабыл русский язык, да и не считает так уж важным следить за чистотой письма.
А сделать вы это могли, процитировав современников Булгакова, хотя бы на примере тех, что вы упомянули в ответном мне комме. Вот если бы вы решили взять на себя такой труд, то думаю, споткнулись... ну хотя бы на том же Зощенко.
Я не поняла, почему на Зощенко надо спотыкаться (не уследила за ходом вашей мысли), но процитирую его с превеликим удовольствием. Только что выбрать? Даже не знаю. Вот, я нашла на одном сайте сканированный двухтомник Зощенко (чтобы не переписывать). Мне все у него очень нравится. Но вот, хотя бы, для примера, из предисловия к "Шестой повести Белкина". Здесь автор не ставит своей целью достичь каких-то спецэффектов, он просто информирует читателя о своих намерении. Но посмотрите, какой великолепный слог. Все просто, ни одного слова-паразита, вообще ни одного лишнего слова, каждое несет информацию. Проверить это несложно - выбросьте то или иное слово или часть предложения - исчезнет важная мысль. Сократить, законспектировать такой текст невозможно. Это первое. Второе - при чтении язык не спотывается, и в ухе не стреляет. Я никогда не понимала, что значит "белый стих". Я думаю, это выражение придумал человек, решительно не понимающий, что такое высокая проза. Которому медведь на ухо наступил и который поэтому решительно не отличает язык повестей Белкина от языка трилогии Л.И.Брежнева ("Чувство родины у нас всех развито очень сильно" - такими словами начнается одна из его книг). Или который понимает, что это такое, но не способен из себя выжать больше полстраницы. Он будет долго пыхтеть над этой полстраницей, а когда наконец кончит, то для придания большей значимости плоду своих трудов скажет, что это "белый стих". Тем он отличается от графоманши из "Невесты", что хотя бы имеет представление о жанровых характеристиках и способен объективно оценить объем своего труда. Однако же он ни за что не признает, что Гоголь, Тургенев, Бунин, С.-Щедрин и многие другие русские писатели писали целые романы сплошь белым стихом. Нижеследующий отрывок представляет, на мой взгляд, пример стиха (а проза М.А. Булгакова - это далеко не белый стих).
"В дни моей литературной юности я испытывал нечто вроде зависти к тем писателям, которые имели счастье находить замечательные сюжеты для своих работ.
В классической литературе было несколько излюбленных сюжетов, на которые мне чрезвычайно хотелось бы написать. И я не переставал жалеть, что не я придумал их.
Да и сейчас имеется порядочное количество таких чужих сюжетов, к которым я неспокоен.
Мне бы, например, хотелось написать на тему Л.Толстого - "Сколько человеку земли нужно". Это удивительная тема, и она выполнена Толстым с колоссальной силой. Тем не менее мне хотелось бы еще раз заново и по-своему подойти к ней.
Мне хотелось бы написать на некоторые сюжеты Мопассана, Мериме и т.д.
Но относительно Пушкина у меня всегда был особый счет. Не только некоторые сюжеты Пушкина, но и его манера, форма, стиль, композиция были всегда для меня показательны.
Иной раз мне даже казалось, что вместе с Пушкиным погибла та настоящая народная линия в русской литературе, которая была начата с таким удивительным блеском и которая (во второй половине прошлого столетия) была заменена психологической прозой, чуждой, в сущности, духу нашего народа.
Мне казалось (и сейчас кажется), что проза Пушкина - драгоценный образчик, на котором следует учиться писателям нашего времени.
Занимательность, краткость и четкость изложения, предельная изящность формы, ирония - вот чем так привлекательна проза..."
Но все-таки я почему-то не воспринимаю "Шестую повесть Белкина" как повесть Белкина. У меня она почему-то скорее ассоциируется с лермонтовским "Фаталистом". Хотя, быть может, вы скажете, что "Фаталист" - это тоже в определенном смысле повест Белкина. Об этом можно было бы поспорить на досуге. Но, на мой взгляд, больше похожи на повести Белкина у Зощенко "Сентиментальные повести", а также "Мишель Синягин".
Но мы отвлеклись. Давайте же вернемся к тому, с чего мы начали, - к языку прозы М.А.Булгакова, и, раз вы со мной не согласны, что он плох, то я попробую вам объяснить, почему я считаю его плохим. В самом начале этой тетрадки я разобрала один пример этого плохого языка. Но, видимо, его недостаточно, поэтому я разберу и второй из двух приведенных мной здесь примеров. Итак, смотрите. Этот отрывок относится к "апофеозу", или коде романа (не знаю, как еще назвать, я не филолог), к каковой части я отношу описания всех событий, имевших место после возвращения Мастера Маргарите (у Воланда). Это, так сказать, круги на воде, отзвуки этого замыкающего фабулу события (Маргарита заключила соглашение, добросовестно выполнила свои обязательства по договору, назвала просьбу, Воланд ее выполнил. Все, что после, - по сути дела эпилог, хотя в романе есть и собственно "Эпилог").
Я еще в прошлый раз сказала, что этот "апофеоз" затянут. Но затягивание может происходить от разных причин. Автор может увлечься описанием подробностей, или отвлечься на что-то посторонее, не относящееся к главной линии. И то и другое может быть интересно читателю. Могут быть и другие причины. Но здесь, к сожалению, худший из возможных случаев - автор просто дублирует то, что уже известно, и просто повторяет одно и то же, перемежая повторы сообщениями, в сущности не имеющими информационной ценности. Непостредственно перед сценой, которую мы разбираем, было описано явление Левия Матвея Воланду, а после нее в каморку Мастера явился Азазелло с тем, чтобы "отравить" M&M. И вот автор пишет:
"Разговор этот шел на закате солнца, как раз тогда, когда к Воланду явился на террасе Левий Матвей" - а разве принципиально важно, что это было "как раз тогда". Разве это точное совпадение во времени на что-то повлияло? Зачем тогда об этом сообщать? Это как раз то самое ружье, которое не выстрелило (Чехов именно это имел в виду - не надо лишней информации. Лишняя информация - не информация, поскольку информация - это то, что имеет ценность).
Дальше:
"Окошко подвала было открыто, и если бы кто-нибудь заглянул в него, то удивился бы тому, насколько странно выглядят разговаривающие. На Маргарите прямо на голое тело был накинут черный плащ, а мастер был в своем больничном белье".
О том, как были одеты герои, уже соощалось, даже дважды. Внимательный читатель помнит, в чем была Маргарита у Воланда, что мастер взят был из больницы в чем, так сказать, стоял (точнее, в чем лежал) и что их никто не переодевал. На это дополнительно указывалось в предыдущей сцене в подвале, где мастер спит, а Маргарита читает его роман. И вот теперь - в третий раз. Зачем? А главное, зачем сообщать, что это было странно с точки зрения воображаемого случайного прохожего, заглядывающего в окно. Это и так понятно. Это похоже на то, как рассказавшему анекдот смех слушателей кажется недостаточно бурным и он все повторяет и повторяет самое, на его взгляд, смешное место, чтобы его лучше заценили. К тому же, на фоне всех остальных событий M&M (происшествие с головой Берлиоза, фокусы в варьете, полеты Маргариты и т.д., и т.п.) согласитесь, специально обращать внимание читателя на то, как странно, что люди - в своем собственном жилище, заметьте, - один в пижаме, другая в чем-то черное, накинутом на голое тело. Они же не на первомайской демонстрации. И как случайный прохожий, подглядывающий в окно, мог бы это все разглядеть в деталях? Особенно то, что под плащом?
Таким образом, это лишняя ремарка. Они ничего не добавляет ни к знанию, ни к пониманию читателя, к тому же она неправдива (не стал бы подглядывающий так уж особо удивляться).
И посмотрите, как это сказано: "На Маргарите прямо на голое тело был накинут черный плащ". Слово "накинут" лишнее, "был накинут на ком?" - неправильная конструкция. Надо было написать: "На Магарните был черный плащ, накинутый прямо на голое тело", - если уж писать. Персонажи могут в своей речи допускать ошибки, а автор должен писать грамотно (если он не преследует каких-то особых целей).
Дальше:
"Происходило это оттого, что Маргарите решительно нечего было надеть" - вот оно, "решительно".
"так как все вещи ее остались в особняке" - а разве мы о том не знаем? Разве мы не присутствовали при ее раздевании и обмазывании себя чудесным кремом? Разве мы не помним, что даже сброшенная ею на лету сорочка была принесена соседом в квартиру и осталась там? Как и о том, что Наташе не выносила из квартиры подаренных ей вещей, поскольку тоже стала ведьмой и в одежде больше не нуждалась. Все это прямо описывалось, зачем же еще дополнительно пережевывать?
", и хоть особняк этот был очень недалеко, конечно, нечего было и толковать о том, чтобы пойти туда и взять там свои вещи" - действительно нечего об этом и толковать. Но автор толкует об этом зачем-то. Может быть, в этом какой-то юмористический эффект? Как будто нет. Это не смешно и не интересно. К тому же какая кургузая конструкция, какие тяжеловесные обороты. "Очень недалеко" - почему не сказать "близко", "рядом", "поблизости", "в двух шагах", в конце концов просто "недалеко" или "совсем недалеко". "Очень недалеко" - это совершенно не по-русски, так не говорят и не пишут. "...о том, чтобы пойти туда и взять там свои вещи" - послушайте, как это звучит: "том - чтобы -туда- там" как будто топчется на месте. И по смыслу - слишком много местоимений. Слова "там свои" необходимо выбросить, они не нужны. "...пойти туда и взять вещи" - понято, что взять там, а не где-нибудь еще, и что вещи свои, а не чужие.
Еще одно - не знаю, как это сформулировать, наверное, у филологов есть какое-то понятие (даже наверняка есть, я просто забыла). В художественном тексте, на каждом его участке всегда есть какой-то условный субъект, как бы воспринимающий описываемое - некий локус, точка, из которой мы наблюдаем. Как камера в кино. Это может быть кто-то из персонажей, автор, рассказчик, сторонний наблюдатель, читатель и т.д. Этот локус может блуждать, в хорошей прозе так и происходит - не протяжении одного абзаца может вестись речь сперва как бы от одного героя, а потом от другого, благодаря чему возникает особый эффект. Возможно, это и есть та "полифония романа", о которой писал Бахтин. Но он не должен расплыватся, этот локус. Он должен быть, хоть и блуждающим, но четким. А здесь неясно, кому "нечего было и толковать " - в первый момент как будто кажется, что им обоим. Что они как бы начали обсуждать этот вопрос, но пришли к выводу, что "нечего и толковать". Посколько "толковать" - не то же, что "говорить". Толковать - значит не просто говорить, а обсуждать, убеждать, доказывать... Это можно делать либо как минимум вдвоем, либо в присутствии кого-то. Потом, когда появляется слово "свои", кажется, что это как будто мысли Маргариты. Естественно, как женщина, она беспокоится о том, что ей надеть, хотела было обсудить это с Мастером, но тут же подумала, что о походе в особняк нечего и толковать. Но дальше говорится:
"А Мастер, у которого все костюмы нашли в шкафу, как будто мастер никуда и не уезжал, просто не желал одеваться, развивая перед Маргаритой ту мысль, что вот-вот начнется совершеннейшая чепуха". Слово "нашли" - относится как будто к обоим - к Мастеру и Маргарите. Но сразу вслед за этим камера отъезжает причем не только в пространстве, но и во времени, та как описываемые здесь события не одномоментны: сперва искали, потом нашли - это, возможно, было еще вчера (и почему бы не описать, как это произошло, раз уж все так подробно), потом мастер отказался одеваться, причем,наверное, не один раз отказался, а упорно отказывался, в обоснование отказа развивая мысль. можно представить, что Маргарита ему предложила одеться в цивильное, от не захотел, она еще раз предложила, он снова отказался. Она спросила, почему он не хочет по-человечески одеться, ведь у него все есть, в отличие от нее самой), и тогда он стал развивать ту мысль, что сейчас начнется такая чепуха, что уже все равно, во что быть одетым. Так, наверное, было дело. Но почему-то все эти события проходят где-то за занавесом, как в театре теней, и нам приходится самим докапываться, как оно там у них происходило. И это не потому, что нету места. Если бы автор экономил место, он бы не повторял одно и тоже, или, как говорят у нас на Самыздате с легкой руки Элеоноры Березовской, не жевал жвачку. А что касается локуса обзора, то он весь расплылся, как жирное пятно.
Посмотрим на конструкцию этого предложения:
"А Мастер, у которого все костюмы нашли в шкафу, как будто мастер никуда и не уезжал, просто не желал одеваться, развивая перед Маргаритой ту мысль, что вот-вот начнется совершеннейшая чепуха". Во-первых, "казнить нельзя помиловать": "как будто мастер никуда и не уезжал, а просто не желал одеваться" - так это можно понять в первый момент. Потом понимаешь, что уезжать и не желать одеваться - не противопоставление. Во-вторых, два раза слово "мастер"- нехорошо и не оправданно, почему бы не написать: "как будто он никуда и не уезжал"? В-третьих, "развивая перед Маргаритой ту мысль" - опять же кургузо и не по-русски. И очень интересно, как именно он ее развивал. Если бы было сказано, что Мастер твердил одно и то же, или повторял, что сейчас начнется такая чепуха, что одеваться смысла не имеет, или уж, на худой конец, просто сказал, - то и претензий бы никаких не было. В этих случаях косвенная речь достаточно адекватно может заменять прямую. Но "развивать мысль" - это значит все время говорить что-то новое, выводить новые следствия, приводить обоснования. Наверное, и возражения какие-то были со стороны Маргариты, иначе зачем бы мастеру понадобилось развивать мысль. Ну, может, не возражения, но хотя бы реплики какие-то. Но это опять же происходит все за кадром. И получается, что на то, чтобы толочь воду в ступе, места не жаль, а элементарно описать, как было дело (чего и требуется от беллетристики) - вломы. Дальше:
"Правда, он был выбрит впервые, считая с той осенней ночи (в клинике бородку ему подстригали машинкой)". C какой осенней ночи, не мешало бы сказать, чтобы завершить предложение, даже если читатель и догадался, с какой. Опять же, мастер брился, оказывается, а мы не видели. Зощенко бы так не написал. И Пушкин бы не стал вилять. Он бы честно и просто написал, что мастер первое, что сделал вставши утром, - это побрился, так как в больнице, где бритвы не положены, соскучился по настоящему бритью. И это было бы по-русски, на нормальном русском литературной языке, каковым пользуются пишушие во все времена для описания простых событий, а не на средне-литературном.
Дальше:
"Комната имела странный вид" Для кого странный? Для автора, читателя, или того стороннего наблюдателя, который мог бы заглянуть в окно? Это не ясно. И зачем опять о том, что странно, и тем же самым словом? "... и что-нибудь понять в хаосе ее было трудно". Здесь, по сути дела, тавтология. Можно было короче написать: "в комнате царил хаос". Кому было трудно понять - опять же непонятно. Скорее всего, M&M, судя по дальнейшему, но здесь это пока неясно.
"На ковре лежали рукописи, они же были и на диване". Rак могут быть "они же" и на полу и на диване? Видимо, это были все-таки не одни и те же рукописи, а разные. И интересно знать, какие именно. Может быть, это были экземпляры рукописи романа? Или черновики? Или какие-то еще рукописи мастера?
"Валялась какая-то книжка горбом в кресле" "Валялась горбом" - ошибочно по смыслу. Валяться - значит лежать как попало, но не стоять. А "горбом" - озачает, по-видимому, что книга стояла в полураскрытом виде, обрезом вниз, а корешком кверху. К тому же непонятно, с какой целью изменен обычный порядок слов в этом предложении. Обычный порядок: "какая-то книжка валялась горбом в кресле", и это ничем не хуже.
"А на круглом столе был накрыт обед, и среди закусок стояло несколько бутылок. Откуда взялись все эти яства и напитки, было неизвестно и Маргарите, и Мастеру. Проснувшись, они все это застали уже на столе" . Итак, только что сообщалось, что в комнате был страшный беспорядок. И среди этого-то беспорядка (а беспорядок в комнате ассоциируется с грязью) был накрытый к обеду стол. Формальные нарушения: следует писать: "накрытый стол", а не накрытый обед; "неизвестно ни М., ни М., а не "неизвестно и М., и М."
Лично мне (может быть, это потому, что я неглубокомысленная дура) очень трудно моментально осознать, что сервированный по всем правилам стол был исключением среди общего хаоса и что, скорее всего, в этом-то контрасте и состояла странность, о которой сказано в начале абзаца. У меня почему-то при слове "бутылки" в этом месте возникает ассоциация с пустыми или недопитыми бутылками, оставшимися после вчерашней попойки. Чтобы таких ассоциаций не возникало, надо бы автору где-то (желательно до описания стола) специально оговорить, что стол контрастировал с общим состоянием комнаты.
Дальше:
"Проспав до субботнего заката, и мастер и его подруга чувствовали себя совершенно окрепшими". "Субботний закат" - нехорошо. Лучше сказать: "закат в субботу". "Его подруга" звучит фривольно. Конечно, объективно Маргарита - персонаж довольно комичный. Но не комический и уж тем более не сатирический. А если он и замысливался как комический (или хотя бы с элементами комизма), то это настолько слабо выражено, что большинство читателей комизма не замечает, чем, собственно, и было во многом вызвано возмущение моим анализом.
И, собственно, так ли уж важно, как они себя чувствовали? Мы же с ними не в больнице и не в санатории, чтобы интересоваться самочувствием. Скажите, Монарх, неужели вам самому не надоело читать это затянувшееся описание? Описание, во время которого ничего не происходит? Правда, упоминаются какие-то события, но все подернуто флером косноязычия, сквозь который ничего толком не разглядишь. Опять же, откуда известно, как они себя чувствовали оба ? Где локус? Либо это какое-то объективистское описание, нежелательное в художественном тексте, либо они друг другу говорили о своем самочувствии, и их описания совпали. Но мы этого не слышали.
"...и только одно давало знать о вчерашних приключениях - у обоих немного ныл левый висок" - кому это давало знать? Автору? Мастеру? Маргарите? Но откуда Мастер знал о маргаритином виске, а Маргарита - о его? Они друг с другом поделились ощущениями? Пожаловались на головную боль? Или у них действительно был один левый висок на двоих, как можно подумать в первый момент, прочтя, что "у обоих немного ныл левый висок". Я согласна, что по-русски не скажешь: "у обоих ныли левые виски". Но и так, как здесь, не намного лучше, хоть, может быть, формально и допустимо. Но есть в естественном языке такие "глюки", которые лучше по возможности просто обходить, чтобы не напороться. Например, написать, что у Мастера ныл левый висок, и, по странному совпадению, у Маргариты тоже. Или еще как-то. Хотя, опять же, так ли уж необходимо сообщать о боли в левом виске? Я бы про это опустила, оно ведь никак не влияет ни на дальнейшее, ни на оценку предыдущего.
"Со стороны же психики изменения в обоих произошли очень большие, как убедился бы всякий, кто мог подслушать разговор в подвальной квартире. " Один и тот же прием употреблять дважды на таком близком расстоянии - хорошийли это признак? Ведь только что, одним абзацем выше, было "если бы кто-то подсмотрел", а здесь - "если бы кто-то подслушал". Но раз уж это так необходимо, если нельзя обойтись без подслушивания и подглядывания, то тогда надо как-то индивидуализировать этого субъекта, как делал Гоголь. Булгаков стремился учиться у Гоголя, и много у него перенял, кое-что даже удачно, но только не язык, не стиль. В этой области все крайне неудачно. К тому же как понимать "изменения со стороны психики"? Мы знаем, что мастер был психически нездоров, а Маргарита вроде бы здорова (по крайней мере, жалоб с ее стороны не было). Значит, он выздоровел, а она заболела? Или они оба заболели, причем ему стало еще хуже прежнего? Это решительно неясно. И не разъясняется в дальнейшем. Кроме того, чтобы обнаружить изменения (какие бы то ни было) наблюдателю недостаточно один раз подслушать. Он должен был бы заранее наблюдать поведение этих лиц. Поэтому далеко не "всякий" обнаружил бы эти изменения. Таким образом, этот прием не только художественно неудачен, но и так же неправдив, как и с "подглядывающим".
"Но подслушивать было решительно некому". - опять "решительно". Уже второй раз. А если взять весь текст и задать поиск по слову-паразиту "решительно", то сколько, интересно, всего получится?
"Дворик-то этот тем был и хорош, что всегда был пуст. С каждым днем все сильнее зеленеющие липы и ветла за окном источали весенний запах, и начинающийся ветерок заносил его в подвал". А это совершенно с бухты-барахты и ни к чему. Вот уж, поистине, в огороде бузина, а в Киеве дядька.
Итак, что мы здесь видим? Во-первых, бедный словарный запас, что вынуждает использовать одни и те же слова дважды. Во-вторых, кургузые, неестественные конструкции. В-третьих, прямые нарушения русской грамматики - неправильное согласование. И это неоправдано никаким художественным эффектом. В-четвертых, нет ясности в описаниях имевших место событий, как и имеющей место ситуации. В-пятых, наряду с этим - повторяющиеся указания на одни и те же события, сообщения о событиях и обстоятельствах, не имеющих существенного значения.
Вообще все эти три абзаца можно было бы заменить одним предложением, в которых сообщалось бы, что к моменту явления Азазелло M&M уже были на ногах, хотя и все еще в том же виде, что и позавчера в квартире Воланда, и дивились невесть кем богато сервированному столу, резко контрастировшему с общим беспорядком в комнате. Все остальное - решительно в корзину.
Во-вторых, перетаскивать произведения автора в наше время не совсем корректно, и так же не объективно. Думаю, многих бы его современников на СИ просто бы затоптали.
Странное утверждение. Мне непонятно, почему вы, настаивая на столь низком общем уровне художественной литературы первой половины ХХ века, выгораживаете только своего любимца Булгакова, оберегаете его от критики?
Так же, как скажем, в то время, не поняли бы многое из того, что пишут сейчас на СИ, а в особенности абстрактно-космогонические вещи.
Из того, что пишут на СИ, многого бы действительно не поняли. С этим я согласна. А что такое абстрактно-космогонические вещи, лично я и сейчас не понимаю
Вот как много получилось только о стиле и только о трех абзацах. В следующий раз (и уже в следующей тетради, поскольку эта кончилась) будет о содержании, если кому-то это еще будет интересно. К тому же, не исключено, что у вас буду возражения и на то, что я здесь написала. Сперва надо с одним разобраться, а не валить все в одну кучу.
|