Аннотация: Куда ведут следы на снегу? А если попробовать по ним пройти, след в след?
Плывем по небу, летим по морю,
Скользим по счастью, ползем по горю.
Следы бредущих по жизни пенке
Лежат на сердце как на ступеньке.
Следы на небе, следы на море,
Следы на счастье, следы на горе.
Откуда-то налетел короткий резкий порыв неожиданно теплого, почему-то пахнущего свежими огурцами ветра. Снег, до сих пор лениво падавший крупными хлопьями, разметало в алмазную пыль, сверкнувшую радужным блеском под фонарем, и унесло вслед за вихрем. В парке на другой стороне переулка за черными силуэтами старых лип с ветвями, резко очерченными белым снежным контуром, показался кусочек бледной предрассветной луны, похожий на чесночную дольку.
- Не забыть бы чеснока покрошить в салат, - подумала Лера, рассеянно глядя на луну. Она задумчиво потыкала носком сапога в сугроб, повернулась к парку, затем передумала и медленно пошла по пустому переулку, на ходу вытаскивая из кармана и разворачивая очередную конфету. Редкий случай, когда любимые "Мишки" хоть немного похожи на настоящие, из детства, без этого противного химического привкуса. Заснеженные кроны древних лип накрывали тротуар ажурной крышей, а истоптанный снег был лишь слегка припорошен свежим, через который отчетливо просматривались многочисленные следы.
Вот несколько отпечатков узкой подошвы и тонкого каблучка, рядом цепочка крупных следов со сложным рельефным узором. Чуть в стороне, с заходом на сугробы, явно пробежался ребёнок - на свежей пороше четко отпечатался непонятный логотип на каблуке, а на подошве - мешанина мелких рисунков, то ли утят, то ли котят.
Лера ностальгически вздохнула: - Мне бы в детстве такие вот, с котятами. А конфеты тогда были вкуснее. Правда, реже.
Она улыбнулась и пошла дальше, вспоминая следы своего детства, которые они с мамой так любили расшифровывать. Это сейчас понятно, что разных следов было совсем мало: вот промаршировали сапоги курсантов соседней военной академии, пробежались детские галоши, прошествовали, загребая носками, плоские подошвы полуботинок. А иногда их перекрывали следы валенок, похожие на огромные фасолины. Интересно, в Москве настоящие валенки ещё кто-то носит?
Лера дошла до перекрестка, немного постояла, съела ещё одну конфету и решила возвращаться домой. Погуляла, традицию предрассветной прогулки в день рождения соблюла, пора идти ставить пироги. Все-таки идиотская дата ей досталась для дня рождения - двадцать пятое декабря. И не пригласишь никого - кто-то отходит от новомодного католического рождества, кто-то готовится к Новому году, а большинство вообще свалили к теплым морям или в горы.
Тяжело вздохнула: - Да что себя обманывать - и приглашать-то особо некого. Друзей особых никогда и не было, детей тоже, мужей бывших трое - не их же звать. Коллеги после выхода на пенсию один за другим исчезли из поля зрения. Разве что ученики иногда вспоминают - вот в кармане телефон пискнул, наверняка от кого-то из них поздравление.
Не любила она свой день рождения, а имя просто не переносила. Угораздило же маму обозвать дочь Валерией - в школе кто Валей пытался назвать, кто Валерой. Только в институте сразу стала представляться Лерой, так с тех пор и пошло, даже Валерией никто не называл, кроме кадровика и ДПСников.
Развернулась и потихоньку пошла обратно, глядя под ноги и почему-то стараясь не наступать на чужие следы. Внезапно взгляд зацепился на странно знакомые отпечатки: ряд огромных продолговатых углублений шел по самому краю дорожки, почти вплотную к забору. Опустив голову и даже, кажется, подергивая от волнения носом, как взявшая след собака, Лера примерилась и двинулась вперед, аккуратно наступая в каждый след огромных валенок. Через несколько шагов она внезапно уткнулась головой во что-то большое и мягкое. Отступила на шаг назад и увидела с насмешкой смотрящую на неё молодую женщину - с непокрытой головой, в старомодной дубленке и в валенках.
- Извините, я задумалась, - пробормотала Лера, и попыталась обойти странную незнакомку.
- А по-моему, в следопыта играла. Что, валенки мои приглянулись?
Лере вдруг показалось, что эту полноватую блондинку с простым круглым лицом и слегка вздернутым носом она уже встречала. Вот только где и когда?
Девица в валенках внезапно как-то по-деревенски всплеснула руками и радостно закричала:
- Валюшка, это ты? Я твои рыжие кудри сразу узнала!
Машинально Лера выдала стандартный ответ:
- Не Валюшка, а Валерия. Для знакомых - Лера. - И неуверенно продолжила: - Мы ведь не знакомы?
- А ты приглядись получше, сейчас вспомнишь. Даю подсказку: молоко, кефир, подъезд...
Лера пригляделась. Что-то вертится в памяти - и при чём тут молоко? Прикрыла глаза, на секунду задумалась: - Люба?
- Вспомнила, как я у вас во дворе молоко от магазина продавала и в вашем подъезде за лифтом ночевала?
Действительно, года два подряд во двор по утрам привозили свежие молоко и кефир из соседнего магазина - была тогда установка на выездную торговлю. Родители обычно командировали Леру - с горсткой мелочи и парой-тройкой пустых бутылок. Почему-то торговали как раз рядом с их подъездом, а главной была смешливая деревенская девица - Люба. Машина из магазина приходила в семь утра, и Люба, чтобы не тащиться из своего общежития, часто оставалась ночевать в закутке за лифтом, где добросердечные соседи отгородили ей занавеской уголок и поставили раскладушку. Там же она и готовилась к занятиям в своем торговом то ли техникуме, то ли училище. Потом Люба исчезла, говорили, что уволилась, и вместо неё начал приезжать злобный мужик. А через месяц молоко привозить перестали и всё стали бегать в магазин.
- Было Любе тогда лет восемнадцать-девятнадцать, - сообразила Лера. - А мне семь или восемь. Мне почти шестьдесят, значит ей сколько, под семьдесят? Бред какой-то!
Отступив назад на пару шагов, Лера попыталась ещё раз обойти странную женщину - а вдруг она сумасшедшая и буйная? Вспомнила, что вроде бы с сумасшедшими надо спокойно разговаривать и начала своим размеренным преподавательским голосом:
- Разумеется, вы очень похожи на молочницу Любу. Я сразу вас узнала. Только вам и тридцати нет, а Любе должно быть сейчас за семьдесят. Вы её дочка или внучка?
Но манёвр не удался. Безумная тётка схватила Леру за руку и потащила к углу дома, приговаривая: - Ты по моим следам шла-шла и пришла. Смотри, сейчас сама увидишь...
С ненормальными лучше не спорить. Валерия покорно поплелась за поторапливающей её псевдо-Любой, пытаясь сообразить, когда пора уже кричать "Караул!" Повинуясь нетерпеливому толчку, подняла глаза и увидела вполне стандартную сцену: из-за угла дома вывернулась молодая женщина, тянущая за собой санки. На санках сидит малолетняя девчонка, замотанная в дикую цигейковую шубу, и в такой же сползающей на глаза шапке, из-под которой виден белый платок. Женщину нагнал молодой мужчина, отнял у неё верёвку от санок и бодро порысил вперед, весело переговариваясь со спутницей. Не доходя до Леры, компания перешла через дорогу к парку и остановилась, чтобы поудобнее усадить на санках пытающуюся с них свалиться девчонку.
- Ну, узнала? - зашипела безумная.
- Кого я должна узнать?
- Себя. И родителей своих. Ну!
С ощущением восторга и ужаса Лера поняла, что она действительно смотрит на маму и папу, молодых, веселых и, несомненно, всё ещё влюбленных. Совсем таких, как на старых фотографиях. Значит, меховой куль на санках - это она? Да, для скорости в детский сад её возили на санках. Обычно мама, иногда вместе с папой. А Лера всё время с санок падала - или засыпала, как, видимо, сейчас, или нарочно.
- Я ничего не понимаю. Как это все? Где мы? - жалобно пробормотала она.
Люба, а ведь точно, настоящая Люба, радостно засмеялась: - Наконец-то дошло. Пойдём в тепло, я тебе всё объясню. К тебе или ко мне? Давай к тебе, ближе будет. Сейчас иди за мной шаг в шаг, а когда я повернусь - тоже поворачивайся. Ну, пошли.
Лера посмотрела на совсем маленькие липы у дороги и послушно пошла по следам валенок. По команде повернулась, чтобы увидеть огромные заснеженные деревья. Так же покорно вошла во двор, добрела до подъезда, вызвала лифт и подошла к квартире, не обращая внимания на свою спутницу. В коридоре Люба сбросила на тумбочку свою дублёнку, больше смахивающую на дворницкий тулуп, стащила валенки, стянула шубку с апатично стоящей рядом Леры и потащила её на кухню.
Усадила на табуретку, сноровисто включила электрический чайник, вытащила из шкафчика начатую бутылку коньяка и, налив рюмку, всунула её Лере в руку: - Пей! Быстро!
Коньяк обжёг горло и горячей волной покатился внутрь. Легче не стало. Лера жалобно попросила: - Ну, объясни же! Я сейчас с ума сойду!
- Всё очень просто. Однажды я, прямо как ты сегодня, увидела следы со странным узором, просто так пошла по ним и оказалась в вашем времени. Хорошо, утро было раннее - людей мало. Одеты всё странно, двор машинами незнакомыми заставлен, гаражи исчезли, на Ленинградке аллеи пропали... Испугалась дико, попятилась и оказалась в знакомом дворе. А потом стало любопытно, и я опять попробовала найти странные следы и по ним пойти. На третий раз получилось. Теперь я живу и там, и здесь, и хожу туда и обратно.
- А зачем ты вообще к нам ходишь?
- Неужели не поняла? Да за деньгами, естественно. Товар ношу.
- Какой ещё товар? Да что из пятидесятых может здесь понадобиться?
- А если подумать?
- Ну, отсюда туда - понятно. Техника там, одежда, что ещё? Лекарства, наверное...
- Более-менее угадала. Только без техники. Не проходит она. Ничего, кроме собственной мобилы. Почему - не знаю. А оттуда - продукты, которые многие с тоской вспоминают - кефирчик с зеленой крышечкой помнишь? Так что я практически при своей молочной торговле осталась. А ещё икра черная, хочешь - зернистую принесу, хочешь - паюсную. Янтарь ещё оттуда здесь влёт уходит, по цене золота. Что ещё? Фотографии родных часто просят - а мне не трудно на телефон щелкнуть.
- Подожди, ведь если ты можешь по следам к нам переходить, и другие могут? Почему тебя ещё всякие спецслужбы не захомутали?
- А я осторожная, и клиентов у меня мало, только проверенные. И таких, как я пока не встречала. Ты - первая. А вот перевести некоторых хоть сюда, хоть отсюда, я могу.
Лера встрепенулась. В памяти замелькали страницы многочисленных романов про попаданцев - в последние годы она читала всё подряд, иногда днями напролет. Так было легче убивать ненужное время.
- И что, никто не пытается изменить прошлое? Чтобы там перестройки не было, или чтобы она какой-нибудь другой была?
- А как же, пытались. Только плохо всё закончилось. Я с моим главным клиентом и партнером познакомилась тогда, ему лет двенадцать было. Очень умный мальчишка, почти гениальный. Он и придумал, как мне его в вашем времени найти. Сейчас, конечно, пенсионер, но был ну очень большим начальником. Нашла я его, он мне и документы сделал, и клиентов надежных нашел. А первым делом попросил друга в прошлое отвести, чтобы тот попробовал всё изменить. Ну, провести удалось. Тот мужик от меня позвонил какому-то своему родственнику, который в ЦК работал. Сказал, что посылку привез, договорился о встрече. И отправился ему глаза на правду жизни открывать. Только не дошел - на Ленинградке его трамвай сбил, насмерть. Следующие двое, пока тихо сидели - в норме были, а как только пытались что-то сделать - сразу погибали. Один от аппендицита, второй - от инфаркта. Так что не получится ничего изменить, сопротивляется время.
- А ты сама ничего такого не пробовала?
- По мелочи пробовала. Иногда получалось - вот сестре партнера моего антибиотики принесла, когда она от воспаления легких умирала. А иногда пытаешься что-то сделать - и так плохо сразу становится, то голова заболит, то сердце схватит. Я теперь такие намеки сразу понимаю и останавливаюсь. А с тобой разговариваю - и всё нормально. Хочешь, вместе будем работать, я тебя научу и без следов из одного времени в другое переходить?
- Не знаю. Не моё это. Да и не умею я торговать. Я всегда хотела писать. Роман начала, да так и забросила. Или хотя бы литературными переводами заниматься. Только и это не получилось. Всю жизнь юридические и экономические тексты переводила, да преподавала последние лет десять. Сейчас по старой памяти бывшие ученики работу подкидывают, всё занятие какое-то, да и деньги не лишние.
- А муж, дети?
- Детей нет. Мужья - ну, наверное, где-то живут. Не сложилось у нас.
- Что, так уж все плохие были? Несчастливо жили?
- Не то, чтобы плохие. Или несчастливо. Просто никакие. И никак. С первым меня мама ещё в детстве познакомила - очень перспективный, мы с ним аж целых четыре года в Нью-Йорке проработали. Два другие тоже из очень достойных семей. И тоже никакие.
Люба рассеянно помешала уже остывший чай и вдруг встрепенулась: - Слушай, а может, попробуем твою жизнь поменять, вдруг получится?
- А смысл? Жизнь у меня была не то, чтобы слишком радостная, но и приятные моменты были, тот же Нью-Йорк. И сейчас живу пусть и скучновато, но достойно. Ученики не забывают - посмотри, сколько поздравлений. - Валерия достала телефон и начала открывать сообщения.
- Да что ещё из этих изменений получится? Знаешь, вся эта история отдает безумием и старческим маразмом. Я думаю, лучше будет её забыть и не вспоминать. Только знаешь, дай мне ещё разок на себя маленькую посмотреть.
Люба хитро прищурилась, выглянула в окно, посмотрела на часы, что-то посчитала, загибая пальцы, и весело сказала: - А пошли прямо сейчас, одевайся.
Из подъезда вышли вместе. Двор, как всегда, забит машинами. Вроде бы уже рассвело, но небо тусклое и какое-то грязное, с неба сыпется ледяная крупа. После короткого инструктажа Лера закрыла глаза, взяла Любу за руку и неуверенно прошла за ней несколько шагов. По команде открыла глаза и обомлела: ярко-синее небо, мороз. В середине двора - длинный ряд гаражей, перед ними - качели. Возле гаражей играют в снежки два мальчишки, один мелкий и суетливый, другой крупный и неожиданно ловкий. На качелях размеренно качается мелкая девчонка в коричневой шубке и вязаной розовой шапке.
- Узнала? - спросила Люба. - И мальчишек узнала?
- Узнала, - растроганно ответила Лера. - Это ведь зима перед первым классом? Какая же я маленькая была. И шуба эта уродская, ужасно тяжелая.
- А мальчишек тоже узнала? Большой - Васька, сын теть Тони, дворника, а мелкий - Юрка из шестого подъезда, у него дед генерал какой-то.
Лера поджала губы и сухо сообщила: - Как не узнать первого мужа? Я с Юркой как раз в Нью-Йорке и жила.
- А Васька что?
- Не знаю. Он в школе двоечником круглым был. И хулиганом. После восьмого класса в ПТУ ушел и как-то больше не сталкивались. Слушай, ну их, можно я лучше себе хоть конфету дам? У меня в кармане одна осталась. А я, то есть она, то есть мы их очень любим. Ничего не случится?
- Да не должно. Попробуй. Только если затошнит вдруг, или голова заболит, или даже споткнёшься - сразу назад поворачивай.
Лера кивнула и пошла к качелям. И по дороге внезапно поняла, что ведь всё это уже было - она качалась на качелях, а какая-то красивая дама подошла и дала ей конфету - обожаемую "Мишки в лесу". Лера тогда долго рассматривала фантик - так, чтобы заметили мальчишки, потом медленно разворачивала сначала бумажку, потом фольгу, и демонстративно откусывала маленькие кусочки любимого, но такого редкого лакомства. Значит, всё правильно, она ничего не изменит. Вспомнилось из прочитанного - временная петля. Видимо, для того, чтобы дать самой себе конфету, её в прошлое и занесло.
Вблизи девчонка оказалась на удивление пухлой и щекастой. Нашарив в кармане шубы конфету, Лера протянула её девочке: - Хочешь?
- Хочу. А за что?
- Да ни за что, просто так.
- Тогда спасибо. - Тонкая озябшая лапка, высунувшаяся из рукава, цапнула конфету и спряталась обратно.
- Варежки почему не надела?
- А, потеряла где-то. всё равно скоро домой идти.
Поборов желание потрогать выбивающиеся из-под шапки рыжие кудри, Лера повернулась, чтобы уйти, засунула мерзнущие руки в карман и нащупала там ещё одну конфету. Странно, вроде бы только одна оставалась. Остановилась, вытащила конфету: - Смотри-ка, ещё одну нашла, забирай, мне сладкое вредно.
Новое подношение было с восторгом принято и Лера, чуть поскользнувшись, вернулась к подъезду. Люба схватила её за рукав: - Что? Голова закружилась? Где болит?
- Да нигде. Просто поскользнулась, - ответила Лера. Хотя голова чуть-чуть кружилась. Наверное, от волнения.
Люба решительно повела её к арке: - Так, сейчас прогуляемся вокруг дома, посмотришь на места боевой славы в первозданном виде, а я пока постараюсь тебя уговорить со мной работать.
Лера смеялась и отрицательно качала головой, Люба взволнованно тарахтела и размахивала руками. Тем временем девочка на качелях долго рассматривала две конфеты, лежащие на ладошке. Потом перевела взгляд на мальчишек, приглашающе махнула рукой и крикнула: - Идите сюда, поделюсь.
В мгновение ока парочка оказалась у качелей. Мелкий с интересом посмотрел на конфеты и поинтересовался: - Как делить будем?
Валерия задумалась, вспомнила занятия арифметикой с папой и предложила: - Я откусываю у каждой по кусочку, а остальное - вам напополам.
Высокий крепыш без шапки и в знавшей лучшие времена куртке смешно двинул оттопыренным ухом, почесал бритый практически наголо затылок и возразил: - Так будет неправильно. Одну конфету - Вальке, другую - нам напополам.
Юрка заартачился: - Так ей же больше достанется.
- Ну и правильно. Это вообще её конфеты. И потом она девчонка, ей больше сладкого надо.
Лера привычно окрысилась: - Я не Валька. Я - Валерия. Только это имя мне тоже не нравится.
Васька предложил: - Если не нравится, давай я тебя Муськой буду звать.
Юрка противно захихикал: - Как кошку. И будут во дворе Васька и Муська бегать.
- Ну и что. Кошки рыжие и красивые. Ну как, Муська, согласна?
Облизывая свою конфету, Лера задумалась, потом согласно кивнула: - Ладно. А в школе можешь Лерой звать. Ты в нашу пойдешь? А ты читать уже умеешь? Хочешь, я тебя научу? Приходи к нам, у меня букварь есть.
- А мама разрешит?
Лера задумалась. Мама точно не разрешит, она только Юрке разрешает в гости приходить. Потом просветлела: - А мы прямо сейчас всё вместе пойдем. И ничего мама не скажет.
***
Лера подошла к подъезду. Так было приятно вернуться в детство, увидеть то, что помнилось только смутными образами и ощущениями. Только Люба немного испортила настроение, всё пытаясь уговорить её прыгать по времени. Возле гаражей никого уже не было, только серебрился одинокий обрывок фольги, втоптанный в оставленный мальчишеским ботинком след.
Так, закрыть глаза, взять Любу за руку, три шага, остановиться, обернуться.
- Ну что, давай прощаться? И спасибо тебе.
Люба всхлипнула, обняла Леру: - Пусть у тебя всё будет хорошо. Иди уже.
Лера потянула на себя дверь подъезда, оглянулась: Люба, шаркая валенками, шла к арке. Немного потопталась на месте, шагнула вперед, завернула за угол и исчезла. Или сначала исчезла?
Лифт удачно оказался на первом этаже. Ещё не доезжая до своего шестого, Лера почувствовала знакомый ванильно-кофейный аромат. Дверь перед ней распахнулась, огромный парень за плечо втянул её в квартиру и начал раздевать, приговаривая:
- Мать, ну сколько можно гулять? Я понимаю, деньрожденная утренняя прогулка, традиция и всё такое. Так ведь сколько можно - отец уже волнуется, у него круассаны подгорают и кофе убегает.
Лера счастливо улыбнулась, потрепала парня по буйным рыжим кудрям и ринулась на кухню: - Вась, ну что ты всё время волнуешься? Я сама не понимаю, почему загулялась. Где мои круассаны?
Василий отвернулся от плиты, поправил фартук с Рэмбо во всей красе, надетый прямо поверх генеральских брюк с синими лампасами, обнял жену, дернул за рыжую кудряшку и ласково загудел: - Мусенька, так ведь мороз. Пока ты гуляла, от издателя авторские экземпляры твоей новой книги принесли. Вот-вот дочь с нашими внуками приедет. Да и мне на службу пора собираться.
Засунул руку в карман, достал конфету с мишками на фантике, протянул Лере и торжественно произнес: - Вот, традиционный подарок. Остальные вечером, когда вся семья соберется.