Дорогой сувенир
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Евгений Фёдоров
Глупость - Дар Божий. Но не надо
этим даром злоупотреблять!
Отто фон Бисмарк.
Канцлер Германии.
ДОРОГОЙ СУВЕНИР
(История глупого ЧП.)
Ранним свежим утром по гранитной набережной Копенгагена неспешно, изредка останавливаясь, шагал высокий, старый, седовласый господин. Когда он подходил к парапету, он жадно всматривался в бесконечную вереницу судов, следующих по проливу Зунд и далее - в Балтийские порты. Точно такая шеренга разнокалиберных судов, как в эскалаторе метро, двигалась им навстречу, из Балтийских портов в проливы Каттегат, Скагеррак и далее - в Северное море.
По цепкому взгляду его серых глаз можно было предположить, что это старый моряк и он с волнением высматривает знакомые очертания проходящих мимо судов, как будто листает страницы старой записной книжки...
Неделей ранее ему, старому лоцману Кнуту Андерсону из Ассоциации королевских лоцманов Дании отказали в очередном продлении контракта, по возрасту. После выхода на пенсию в 65 лет, ему дважды продляли контракт на год. И на том - спасибо! Редкий случай. Здорово рисковали. Но в третий раз продлить контракт не решились: большой материальный риск (в случае чего)...
С одной стороны - какое блаженство! Проснуться и знать, что не надо бежать на работу! Можно лежать сколько хочешь в постели, читать любимую книгу (уже второй год, нераскрытая, ждала у изголовья!) и, самое главное, смотреть на море и на суда не как на источник хлопот, забот и куска хлеба, а глазами друга, провожающего близкого приятеля в дальнее плавание...
Но, с другой стороны, где-то поднывает, там, глубоко, под самым сердцем, - "А ведь это - мой прошёл, неделю назад я провёл его до Треллеборга. Он шёл в Финские шхеры, в Турку... Капитан, прощаясь, тогда сказал : "So long! I ll be back soon. And we ll be together againe!... (Пока! Я скоро вернусь. И мы будем вместе снова!)
А вот теперь этот финский капитан идёт уже обратно под проводкой другого лоцмана, друга Кнута Андерсона, и тот рассказывает финскому капитану о нём, Кнуте, как о "бывшем". И он уже НИКОГДА не встретит знакомых капитанов и знакомые суда. Остаётся только смотреть на них с берега и мазохистски терзать душу разговорами за кружкой пива "Hensen" в подвальном баре "Фарерский китобой" с такими же отставными морскими бродягами, в прошлом - китобоями, как сам Кнут Андерсон.
До запрета промысла отдельных видов китов в 1946 году, а с 1972 года - строгого регулирования добычи китов методом квотирования, фарерцы - жители Фарерских островов, подданные Дании, - занимались, в основном, китобойным промыслом в водах Северной Атлантики и уступали только норвежцам. На двадцати с небольшим Фарерских островах проживало к 1950 году немногим более сорока тысяч человек. Отменные мореходы и рыбаки, они не имели опытных дипломированных капитанов и гарпунёров, поэтому эти должности испокон занимали датчане. Завершив китобойную эпоху, они основали элитный бар - клуб бывших китобоев. Антураж бара соответствовал духу и букве этих отважных скитальцев моря. Все стены были украшены барельефами со сценами охоты на китов, китовым усом, зубами кашалотов и рындами с самых знаменитых китобойных судов. Надо ли говорить, какая живописная публика собиралась в баре "Фарерский китобой" по вечерам!
В то утро на душе у Кнута было особо муторно, когда он стоял у изваяния сидящей на камне русалки, взирающей в море в ожидании любимого. Он невольно сравнил себя с милой русалочкой, безответно и напрасно глядящей в пролив на равнодушно и спешно проходящие суда. И тут ничего не оставалось другого, как пойти тут же, прямо на набережной, в бар "Фарерский китобой": там всегда найдутся родственные души, готовые выслушать за кружкой пива его мечту. А мечта - "фишкутер" - стоила денег столько же, сколько стоит дачный домик, присмотренный женой в пригороде, Хельсингёре, невдалеке от Замка Кронборг. Этот величественный Замок, словно из покрытой патиной бронзы, по преданию был фамильным замком принца Гамлета. Его с благоговением рассматривали в бинокли все, проходящие проливом Зунд суда и разносили его славу по всему миру.
Войдя в бар, Кнут Андерсон нос к носу столкнулся со своим старым корабельным товарищем Эриком Хансоном. Они вместе учились в морском колледже и вместе служили капитанами, вначале на китобоях, а затем - в одних и тех же фирмах под панамским и либерийским флагами. Дома, в Кобенхавне (Копенгагене) они почти никогда не встречались, зато неожиданными и радостными были встречи в разных портах мира, куда фирма давала заходы, согласно Sail Instruction.
Как серпом по сердцу, некстати, Эрик, вдруг, похвастался, как он удачно рыбачит у отмели на выходе из Зунда, всего- то в десяти милях от Хельсингёра. По осени, он купил новенький фишкутер, бегает до восьми узлов, что составляет чуток больше часа в пути на отмель. Вчера пойманную рыбу тут же свежьём, в ящиках со льдом он сдал оптовику, ну и себе завялил и засолил пару лососей!
Лучше бы Эрик не говорил этого! Теперь Кнут решил стоять насмерть и никаких домиков: пускай фру Андерсон готовится к рыбным торгам!
Поднимаясь вместе из бара на свет божий, Эрик заметил на лацкане спортивной куртки у Кнута крупный, блестящий значок с красным флагом.
- Эт-то что же у тебя такое на груди? Помнится, мы с тобой были над политикой, и как все моряки -аполитичны. А у тебя тут что-то коммунистическое?
- Да это один русский капитан мне подарил, как сувенир. Последнее судно проводил проливом перед уходом из лоцманов. Капитан крепко мне посочувствовал, ну, ты сам понимаешь, о чём -я. И он не возражал, чтобы я взял эту цацку на память о последней проводке.
-Ты ничего не понимаешь! Я - коллекционирую coins and badges (монеты и значки). Так вот это у тебя не значок, а серьёзная советская награда! И на black market этот орден очень дорого стоит... Ты без меня никуда его не девай. А я что-нибудь придумаю, "Роджер"? (Согласен?)
-О кэй!
ФАНАТ ГРОСС-АДМИРАЛА
"Не сотвори себе кумира!" - сказано на одной из десяти скрижалей Моисея. Однако, в Высшем военно-морском училище имени Фрунзе Скрижали Моисея не проходили, но дотошно изучали тактику подводной войны гитлеровской Германии. "Отцом" германского подводного флота и тактики массивных атак "волчьими стаями" был адмирал рейха, с 1935 года - командующий подводными силами рейха Карл Дёниц. Нет, даже не "фон", а просто - Дёниц, младший сын рядового инженера-оптика.
Так вот, Карл Дёниц принял дела в 1935 году, когда весь подводный флот Германии состоял из семи малых, устаревших, допотопных субмарин, разрешённых Версальским договором, как не представляющих реальной боевой угрозы.
Но к 1939-му году, к началу Второй мировой войны, всего за четыре года, этот вражина адмирал сумел понастроить ещё пятьдесят уже самых современных подводных лодок и Германия вступила в войну уже с 57-ю подводными лодками.
А к концу войны было построено ...- уму непостижимо! - 1113 подводных корабля, с высоким уровнем бесшумности, скоростью надводного и подводного движения, оснащённых новинкой технической мысли того времени - самонаводящимися торпедами! И это всё было сотворено в условиях тотальных бомбёжек, дефицита квалифицированных кадров и сырья! Более того, вся эта армада была укомплектована высококвалифицированными кадрами подводников, а это ни много, ни мало (на общее количество 1170! лодок) - семьдесят тысяч моряков, без учёта резерва и техсостава!
Трудно представить, сколько энергии и какую самодисциплину проявил этот худощавый, с длинным лицом и цепким взглядом аналитик и стратег - Карл Дёниц. А ведь он, ещё в 1940 году предлагал фюреру не тратить сил и средств на войну с Англией, а просто блокировать Остров подводным флотом в 300 субмарин! И через 5-6 месяцев, без подвоза из Метрополии сырья и средств существования в виде продовольствия и топлива Англия капитулирует.
Без пяти минут - лейтенант ВМФ, а пока ещё курсант пятого курса ЛВВМУ Геннадий Михайлов, после прослушанных лекций о Карле Дёнице и германском подводном флоте ощутил необыкновенный прилив собственной значимости и некоторое внешнее и внутреннее сходство с гросс-адмиралом. Тот же рост, тот же профиль - длинный нос с горбинкой, а главное - тот же волевой взгляд светлосерых глаз! Хотя Дёниц и фашист, но разве у него нечему поучиться? Ещё Пётр Первый говорил : "Спасибо нашим врагам за науку!"
Такой пример морского офицера "Цур зее" не мог не запасть в души будущих лейтенантов "Цур зее", а в душу и в мозги Геннадия Михайлова адмирал не просто запал, он стал его кумиром!
Геннадий стал носить фуражку с высокой тульей (спецпошив!) со слегка опущенными полями (как у Него!), быть невозмутимым (как Он!), говорить с подчинёнными (как Он. А ведь подводники называли Его -Vater Karl, Папа Карл, значит, - любили!). Один пример дьявольской проницательности адмирала Геннадий даже разыгрывал в лицах среди друзей до тех пор, пока ему чуть не досталось бутылкой по голове. А речь шла вот о чём:
Несмотря на огромный подводный флот и тактику "волчьих стай", союзники тоже не дремали и в 1943 году стали успешно бороться с германскими подлодками силами палубной авиации с авианосцев и авиации дальнего действия. Дёниц стал терять, в среднем 15 субмарин в месяц ( с новостроя в Фатерлянде выходило со стапелей 20 лодок в месяц!). Но в мае 1943 года, в "чёрный понедельник" на базы не вернулись 41 субмарина... И в этом печальном итоге адмирал вычислил конкретного виновника, с именем и фамилией, допустившего расхлябанность и нескоординнированность.
Денниц подъехал к штабу флотилии, медленно подошёл к строю встречающих его офицеров и указал сложенными двумя пальцами на начальника штаба. Тот сделал два шага вперед и доложился. Денниц, не снимая перчаток, левой рукой снял фуражку у штабника и бросил ему под ноги, а правой рукой влепил ему пощёчину. Не проронив ни слова, он развернулся и пошёл к своей машине. А сзади грохнул выстрел. Дениц буркнул адьютанту; "Сам не догадался!"
Вот эту сцену и разыгрывал Гена Михайлов, изображая, конечно гросс-адмирала Дёница пока он не налетел на Антона. Но это было потом...
Учился в училище Гена Михайлов, не в пример адмиралу, ни шатко, ни валко, так себе - устойчивый хорошист, но правдами и неправдами (коренной питерец!) добился назначения служить в Германию, в Варнемюнде. Правда, корабли ему достались - и не корабли вовсе, а попал он в бригаду катеров-малых охотников... "Москитный флот", одним словом...
Выпендриваться перед сослуживцами "под адмирала" стало ему первой большой промашкой: многие из сослуживцев хлебнули боевой поры, да и после войны таскали тралы по Балтике, расчищая фарватеры от мин всех мастей. Бывало и подрывались. Тогда на поверхности оставались плавать только щепки...
Главстаршины и мичманы-сверхсрочники, вся грудь в орденах, дак те в открытую издевались над помкомандира катера Геной, называя его "обер-лейтенантом" или Геннадием "Карловичем", с намёком на Карла Дёница. Гену, впрочем, это нисколько не огорчало, совсем наоборот, это доставляло ему скрытую радость: "Значит, похож я на Гросс-адсмирала Карла Дёница!"
Однако, на третий год службы, когда до звания капитана-лейтенанта ещё было ого-го в штабе бригады "разорвалась мина". Она грозила разнести в щепки не одну фанерную посудину, а всю бригаду с её раздобревшими на заграничных харчах доблестными офицерами: Указ о сокращении. А посему - и расформировании ненужной бригады и ненужных никому катеров-охотников. Охотиться стало не за кем. Разве что за вдовыми немками, своих женщин из хозобслуги на базе всем явно не хватало. И у своих не было того шарма-акцента. А с немкой - это была как бы месть врагу-супостату.
Нордический красавец с замашками будущего адмирала Гена Михайлов разил немок наповал (в прямом смысле слова), а это влекло за собой несанкционированные ночные отлучки и употребление ...шнапса или кёрна. Нет, пьющим парнем он не был, но как же идти в гости к фрау без поллитры? О чём говорить, если она ни "БЕ" ни "МЕ", а сам-то, поначалу, окромя "Вифиль косте?"(Сколько стоит?) ни в зуб ногой... кроме школьной программы.
Но был в бригаде один человек, который, ну очень пригодился к исполнению Указа: особист. У него БЫЛО на всех, а на Михайлова, от чёрной зависти к успешному красавцу, он накропал - хватило бы на пятерых Михайловых! Даже служебные проколы стояли лишь на третьем месте в грехах Геннадия Михайлова, а вот на первом (как в жизни!) стояли - бабы, а на втором - шнапс! Морально неустойчив, политически не бдителен, склонен к употреблению...
А посему, кандидатом на вылет из рядов ВМФ самым первым стал Геннадий Михайлов. ( Как ещё до Указа не скушали? И на том - спасибо!)
И высадился он с корабля на причале в Балтийске, с чемоданом немецких тряпок на прокорм в первое время, без профессии, без зарплаты, без дома и без доброго дяди... Даже переночевать негде... Немок-то нету здесь... Давным давно, а жаль.
Но он удачно ошибся на счёт доброго "дяди". Дядя, может и не совсем добрый, но постоянно и зорко дежурил в Балтийске по отлову дембелей, а , главное, - с пачкой "подъёмных" сторублёвок в руце и смачно разрисованной картинкой шикарной жизни при госхарчах и госкрышей над головой в виде судовой каюты .
А что ещё судоводителю можно ожидать, кроме метлы и кочегарки? Больше ни на что руки не заточены и поднимать что-нибудь тяжелее двухсот граммов они не приучены. Конечно, Геннадий с радостью расписался в "Запродажной душу" бумаге, обмыл это дело с христопродавцем-вербовщиком и отбыл уже с половиной содержимого чемодана (второй половиной вербовщик великодушно позволил наградить себя за радение) в Калининград, в отдел кадров Управления экспедиционного лова (УЭЛ). А где этот УЭЛ, вербовщик даже не назвал адреса. Он рассмеялся и сказал: "Можешь прямо здесь, в Балтийске, сказать любому таксисту "В УЭЛstreet" и тебя, как очень серьёзного клиента, посадят "под локоток" и высадят, опять же "под локоток" на набережной реки Преголя, где ты увидишь толпу слегка трезвых, бородатых дядей в кожпальто и морских фуражках. Заходишь в кадры с моей бумагой, а через десять минут выходишь из кадров и можешь надевать кожпальто и свою морскую фуражку: ты - третий штурман среднего рыболовного траулера или, сокращённо - СРТ".
То, с чем столкнулся Геннадий Михайлов в первом рейсе в Северную Атлантику, к берегам Исландии и Ян-Майена его сознание отказывалось принимать за реальную и нормальную жизнь.
После нескольких, самых страшных первых дней, когда его, штурмана!, влатали в жёлтую проолифенную куртку и такие же штаны, обули в тяжеленные, кругом кожаные сапоги-полуболотники (не дай бог упасть за борт, сапоги, как грузила, мгновенно утянут в пучину!), напялили на его красивый, нордический череп панаму-зюйдвестку и сказали: "Хорошая рыба пришла, по триста килограмм, примерно, на сеть, дуй на палубу и на "мост" не приходи, пока не смайнаем всю рыбу в трюм!"
-А как же моя вахта на мостике?- удивился Геннадий.
-За вахту не волнуйся, за всех штурманов буду стоять я сам, - "успокоил" Гену капитан.
На палубе эта каторжная работа по 16 часов в сутки, однако не только никого не приводила в ужас, как Геннадия, а совсем наоборот, вселяла в команду эйфорию и подъём: падая с ног от усталости, они ещё и шутили! Более того, добровольно! лезли чёрту в пекло: подменять на роле, где животом и собственным весом два "бурлака" тащили забитую сельдью сеть из океана.
Хотя Геннадий был постарше возрастом и повыше ростом молодых матросов, его, из жалости, поставили на "зюзьгу" (огромный сачок, которым загружают рыбу на стол-рыбодел ) и вежливо подстраховывали его, когда дело не клеилось.
Всё познаётся в сравнении! Вот тут то, на промозглой, качающейся палубе (фу! От самого берега тошнит с непривычки и болит голова!) он осознал, какой бессмысленной, тупой и глупой суетой была его служба в бригаде катеров-охотников на военном флоте. Пол-тысячи здоровых, откормленных, половозрелых мужиков от подъёма до отбоя играют в какую-то детскую игру для даунов, изображая важность своей миссии... Одни трут до блеска всякие железяки ради показухи, другие, рангом повыше, пишут горы бумаг и заполняют "с потолка" горы журналов, тоже - ради показухи! А в масштабе страны? И ещё получают, по инерции, повышения, звания, и льготные пенсии... Не ударив, при этом, за всю жизнь пальцем о палец!
-"Сюда бы их бл...й! ,- кряхтел и обливался потом Геннадий, когда у него представали перед глазами откормленные рожи его отцов-командиров и целый штаб политработников-иуд.
-"На промысле, когда идёт рыба, второе лицо после капитана - рыбмастер. Он хозяин на палубе и все, независимо от рангов и профессий - в его распоряжение! Рыба только тогда есть - выловленная рыба, когда она сдана на плавбазу первым сортом и рыбмастера спустили на сетке с квитанцией в руках",- объяснял капитан Анатолий Дмитриевич Грицаенко Геннадию, когда тот отказался ужинать - его валило с ног и дрожали с непривычки руки. Геннадий выглядел обиженным: его приравняли к матросу-новобранцу и Анатолий Грицаенко старался помочь честолюбивому военмору осознать героику его труда на палубе.
Уволенные по Указу и просто демобилизованные военные моряки, окончившие командирско- штурманское отделение Высших военно-морских училищ получали право на диплом штурмана малого плавания, что позволяло им занимать должности помощников капитана. Дальнейший дипломный рост был обусловлен сдачей экзаменов квалификационной комиссии при капитане порта тех предметов, которые не включены в программы военных училищ, но являются обязательными для моряков гражданского флота. В том числе и английский язык, который и гражданские моряки, и военные "изучают" через пень-колоду и выходят из ВУЗов такими же девственными, какими вошли в стены ВУЗа. Но гражданских моряков жизнь дотягивает вначале до "Бич-спика", а с ростом должности - до разумно-профессионального общения на языке супостата.
Геннадий в училище с неба звёзд не хватал по основам профессии, ну а иностранный язык он предпочитал - немецкий, который, как тогда водилось, ещё изучали в тех школах, в которых удавалось заполучить хоть "немца", хоть "француза", если "англичанку" не присылают...
Немецкий язык Геннадий основательно (на бытовом уровне!) закрепил в немецких "Консумах" (универсамах) и в постелях у вдовушек, а посему...- совершенно похерил английский... А зря! Жизнь показала, что - не просто зря он игнорировал английский, а как раз в нём, окаянном, где-то затаился совсем "кирдык" от такого небрежения... Ведь одно СЛОВО может поднять человека до небес и то же СЛОВО может сбросить его в пропасть и в позор... Ведь ещё Александр Сергеевич сказал, что слово бывает страшнее пистолета!
Работа третьим помощником капитана на промысле мало чем отличалась от работы матроса: погреться на мостике долго не давали, разве что на переходах к базам и обратно, а так, в основном - на палубе, с матроснёй, которые нахально, "за панибрата" и по матушке, без субординации..., без рангов. Оставаться в "третьих вечных", как Борис Болтянский или Иса Аббасов Геннадий не собирался. Тех старпёров гоняют с судна на судно из-за полной некомпетентности, а им уже за пятьдесят лет... Кстати о компетентности: вот тут и спасение!
На лекции в училище по самому мутному ( виртуальному, как сейчас принято говорить о всякой ахинее ) предмету- политэкономии залётный из РАН профессор выдал нечто нестандартно-идеологическое, на что полусонные курсанты, оторвавшись от своих собственных сладких миражей, обратили не просто внимание, а удостоили записи в конспекте:
"Мир находится во власти некомпетенции сверху донизу" - так гласит Закон Сирила Норткота Паркинсона (или Индекс Питера), - заявил шустрый препод, сверкая очами и очками! Поясняю на примере. Предположим, что вы отличный плотник, стахановец. Вас заметили и сделали бригадиром. Это - ваша сфера и вы её потянули, справились. Тогда вас поставили начальником цеха. Немного оглядевшись, вы приняли игру стаи и тоже справились. Вас назначили директором завода, ведь вы к тому времени уже успели получить "хлебную карточку" - окончили Высшую партшколу! И тут произошла заковыка: тут вам не табуретки майстрячить, тут надо ловчить с цифирями и биться насмерть за "переходящие красные знамёна"... И вы вышли за уровень компетентности. Другими словами, вас выдавили из уровня вашей компетентности и дальше вам приходится тупить и изображать.
В отделе адм. кадров обкома почесали затылки: не тянет кадр, наша промашка...Однако, выход прост: раз передвинуть данную номенклатуру вниз уже нельзя, перепихнуть его вправо или влево - можно. Но это означает риск опять понести ответственность за полную бездарность. Так лучше всего двинуть данный уже номенклатурный кадр наверх, в Главк! Там, в Главке, вся вышеперечисленная чехарда повторилась, только плотника сплавили "по параллели", в Министерство и он оказался министром уже другого направлении и другой ипостаси, весьма далёкой от табуреток.
Геннадий Михайлов запомнил в этой лекции и то, что путь наверх начинается с того, чтобы тебя "зафиксировали" внизу и постарались от тебя избавиться. Это должна быть или супер активность или полная тупость и апатия. Геннадий выбрал первое и засветился тем, что всё судно обклеил красочными инструкциями, наставлениями и плакатами. Капитан с помощниками ухмылялись, но с первой же проверкой судна из Службы главного капитана Геннадий был ЗАМЕЧЕН и переведен на должность второго помощника на новенькое, с перегона судно. Первая победа ещё не означала его расставания с ненавистной "зюзьгой" и палубой. Однако, время лечит и от зюзьги - тоже: на второй год изнурительных плаваний он набрал-таки плавательский ценз на КМП - на звание "Капитан малого плавания". И сразу же был назначен на должность старпома. Это на сто процентов не избавляло от палубы, но чаще всего он делил с капитаном вахту на мостике, когда остальные помощники ишачили на палубе.
Казалось бы, вот он, рядом и капитанский жезл, но в Службе главного капитана военное прошлое дебютанта в капитаны в заслугу не шло, а скорее - наоборот: "рыбак" никаким боком не лепилось к образу щегольского "обер-лейтенанта", в отставке... И в старпомах Геннадий "подзасох". Требовались рекомендации капитанов, а они давать таковые не спешили...
Калининградскому флоту стало тесно в водах Северной Атлантики и неразумно добывать одну монокультуру - селёдку и тогда УЭЛовцы замахнулись на Жюля Верна, и в 1958 году отправились "окучивать" Западную Африку от Канар до островов Зелёного мыса и далее, южнее - до Гвинейского залива.
Средние рыболовные траулеры - работяги Северной Атлантики для выхода в мировой океан уже не годились. За кордоном были заказаны БМРТ - большие морозильные рыболовные траулеры и первый из них - "Рязань" был принят в Киле (ФРГ) в 1958 году. Принимать за границе новострой, да ещё головное судно - дело ответственное (хлебное! На командировочных!) и доверить его простым рыбакам нельзя. Принять судно и пойти в первый, испытательный рейс в Африку доверили сами себе москвичи: зам.министра МРП (Минрыбпрома) Сухомлинов и "свой" капитан Михаил Ландер, обожавший рыбу только под польским соусом, выловленную прямо при заказчике в фонтане ресторана "Берлин" в Москве, на Лубянке.
В рейсе выяснились две малоприятные для московских "рыбаков" вещи: что запас спиртного для лоцмана выпит оными канальями до тла, а второе - что из "литерного" комсостава не оказалось ни одного спеца по поиску косяков рыбы в океане... Все были грандспецы только по поиску уценённых шмоток и распродаж типа"Sale!
Замминистра Сухомлинов оказался парень не промах! Он, как и все подпольные алкоголики, проявил дьявольскую дальновидность и изобретательность: для подстраховки, он захватил с собою из столицы последнее слово (подпольной, каралось Законом!) техники - компактный самогонный аппарат ( умещался в "балетке") с суточной производительностью 0,7 - 1 литр первача, который горел синим пламенем - показатель высочайшего качества. А всего -то делов: воткнуть шнур электопечки в розетку в ванной комнате и открыть иллюминатор, чтобы, как мухи на гуано не слетелись на запах алчущие соседи...
Первый месяц Сухомлинов жил кучеряво. Он даже забывал, где он находится и часто звонил на мостик, требуя машину к подъезду. На мостик он не поднимался, в кают-кампанию питаться не ходил, буфетчица приносила ему вторые блюда, которые он, вместе с тарелками, выбрасывал в иллюминатор: ничего в глотку не шло! Миша Ландер, изображавший капитана, нейлоновые шубы для жены и сердечной подруги - киношной актрисы Аллы Ларионовой уже купил, полные чемоданы "на забой!" приготовил и что ему ещё здесь, в Африке делать, он не понимал, тем более, что заходов в африканские порты предусмотрено не было.
Нет, конечно же Сухомлинов, сам себе хозяин, и он разрешит пройти, по возвращении из этого рейса, Кильским каналом, а там, на входе в Брюнсбюттелькоге можно хоть чёрта лысого заказать агенту, а на выходе, в Хольтенау, получить искомое, лишь расписавшись в инвойсе (счёте). А оплатит этот счёт вначале Внешторг, который спустит счёт Минрыбхозу, а тот - судовладельцу, если его найдёт, потому, как кто судовладелец - пока не понять... И улетят эти счета в корзину неразберихи и дремучей бюрократии. А посему - руби, робяты, "баклановским ударом, с потягом НА СЕБЯ" заказывай у проклятых, загнивающих, пока дают, чего хошь, однова живём!
Так вот бы так хорошо и жил себе человек, Сухомлинов, никого не трогая, никого не напрягая - замечательный начальник, если бы не стихия...
В один, далеко не прекрасный день, в жуткую качку, пробирался к себе в ванную комнату ("на заводик", как ласково окрестил своё детище Сухомлинов) за порцией со стаканом в дрожащей руке. Он уже нацедил себе дозу и хотел возобновить цикл и залить новую порцию браги, но, как только он снял агрегат с пылающей огнём спирали - дико качнуло! Сухомлинов поскользил на керамике пола и...сел задом на раскалённую спираль электропечки! Его спешные попытки вскочить, под качку, оканчивались тем, что он елозил по раскалённым спиралям, не в силах, спьяну, подняться: подвели подагрические колени! И тогда он истошно возопил! И упал набок. По дикому совпадению, (а пьяницам, как исторически доказано - всегда везёт!) в каюту в это время зашёл с радиограммой начальник рации. Он услышал душераздирающие крики из ванной и ворвался туда...
Дальнейшее плавание Сухомлинова - это чёрные будни: без спиртного и лёжа на животе ожидать конца света, то бишь окончания рейса...
Естественно, что с таким руководством, задачи экспедиции были бы напрочь зарезаны, как и сама идея организации нового промрайона на новой сырьевой базе, если бы в Калининградском УЭЛе (будущем собственнике нового супертраулера) не нашлись мудрые люди в лице начальника - Николая Ивановичи Студенецкого и его зама по флоту Дмитрия Петровича Камкина. С большим трудом им удалось, через Морагентство по приёму судов, заслать на приёмку судна в Киль, своего "казачка" - капитана в качестве дублёра, - Авенира Павловича Сухондяевского. Когда, в рейсе, московские варяги зашились и, слава богу, самоустранились, Авенир Сухондяевский провёл акустическую разведку длинными галсами и севернее Канарских островов обнаружил промысловые скопления сардинеллы. Первые же траления принесли удачу и славу москвичам, которые отрапортовали в Минрыбхоз радиограммами за своими подписями. Им из Москвы выразили полное удовлетворение и дали намёк: если разведаете и подтвердите промысловую базу для добывающего флота - крутите дырки для правительственных наград...
По возвращению "Рязани" из экзотического рейса москвичи, встреченные референтами, личным шофёром для переноски многочисленных чемоданов и оргтехники, закупленной для острых нужд министерства, и жёнами тут же отбыли в Москву, согласно заказанным ещё из Ла-манша авиабилетам. На "Рязани" остался работать капитаном Авенир Павлович Сухондяевский, один из тех, первых, кто начинал круглогодичный промысел в неспокойной и хмурой Северной Атлантике.
В Африку отправился флот и благополучно начал там "окучивать" огромную территорию, охватывающую десяток стран. Авенира Сухондяевского забрали в Управление для более чёткой координации работы громадного флота в новых условиях. Встал ребром вопрос: кто заменит Сухондяевского на БМРТ "Рязань"? Капитанов достойных много, а место - почётное...
В междурейсовый отдых в полулюксе гостиницы "Москва"у капитана Антона собиралась кампания друзей, чтобы вечером отправиться в ресторан "Балтика". Обсуждали свои, "корабляцкие" проблемы, дела и перспективы. Одни друзья приводили "в каюту" к Антону других друзей и круг знакомых рос по прогрессии. Однажды там оказался и стал своим старпом Геннадий Михайлов. Он был общителен и умел понравиться. После ресторана ребята долго засиживались у Антона, бесконечно рассказывая разные истории из своих плаваний. Засиживались там и знакомые девочки.
Одна из них, энергичная и своевольная, пышная толстушка Галя Михина откровенно "доставала" Антона. У Гали были крупные, влажные и печальные, как у стельной коровы, глаза и щёки-брыдли.. И то, и - другое Антон не принимал. Антону она основательно надоела. А в этот момент в номере гостиницы нарисовался Геннадий и Антон, под хохот честной кампании взмолился:
-Гена, ты не желаешь жениться, тебе уже пора? Есть классная девственница Галя. Характер - наш человек. Глуповата, зато, что немаловажно, папа - второй человек в городе. Карьера, квартира и машина тебе будут обеспечены. Ну, как? Звонить? Сейчас же примчится, хотя уже час ночи.
- Давай! Звони! Согласен. Женюсь. Дак... поздно очень, не поедет,- согласился жених, не видя невесты.
-Ну вот и ладненько. Ты, как благоверный мусульманин, не должен отказаться от своих слов, когда невеста войдёт в эту каюту... Она малость ...пышная, хотя ей всего двадцать лет, так я звоню?
Антон позвонил, сонная Галя сначала крыла его матом, но когда услышала, что в номере её ждёт Судьба - Антон расписал все достоинства жениха, согласилась: "Тебе назло, говнюк, приеду и охмурю мальчика!"
Примерно через три дня под распахнутыми окнами номера гостиницы заорали "Антон!". Антон выглянул. Из фирменной брачной автомашины с кольцами на крыше вылезли Галя и Гена и подняли вверх окольцованные руки: "Свершилось!"...
"Вот это - пошутил!" - подумал Антон, "Подарок от ЩИРОГО СЭРЦЯ, як кажуть на Вкрайини!"
В коттедже напротив кинотеатра "Победа" вся Антонова братия гуляла на свадьбе у Геннадия Михайлова почти два дня. Родителям Гали жених пришёлся по душе: не какой-то зачуханный рыбак, а, в недавнем прошлом, блестящий морской офицер, отслуживший несколько лет за границей на разминировании Балтики!
Правда, когда на следующий день друзья-кунаки, можно сказать - шаферы, одарившие Гену богатой невестой, зашли к нему в гости похмелиться, он, с порога заявил: "На бутылку дать могу. А принять в гости, извините, - нет! Вы - холостяки, а я теперь человек семейный и мне Галя не советует с вами якшаться!"...
А через некоторое время наша кампания обалдела: На прославленный БМРТ "Рязань" капитаном назначен... Геннадий Михайлов...
А через каких-то пару лет наша кампания обалдела вторично: "За открытие нового промрайона и освоение промысла в ЮВА (районы юго-восточной Атлантики), на Африканском шельфе награждается судно БМРТ "Рязань" - Орденом Трудового Красного Знамени, а капитан Геннадий Михайлов - Орденом Ленина". (Скрипучая министерская машина таки раскрутилась с награждениями, но попала пальцем в попу!). Авенира Павловича Сухондяевского, создавшего экипаж "Рязани" и поставившего работу всего флота "на поток" отправили на работу в кабинет, с повышением до зама...Зато зама министра, не пощадившего свою попу (травма на производстве!) наградили орденом и путёвкой в Карловы Вары для восстановления здоровья.
Стоянка судна в порту пролетает, как миг в такой суете, что потом, в море, невозможно вспомнить: в натуре это было или приснилось? Но эта стоянка обозначилась и приятной суетой: небывалым событием в однообразной жизни рыбаков! В столовой команды был собран в пожарном порядке экипаж и второй секретарь обкома, куратор рыбохозяйственных предприятий Казьмин вручил судну Орден Трудового Красного Знамени и, - невероятный случай! - объявил о подарке Министра Минрыбхоза - стоквартирного дома для экипажа! Строительство оканчивается и с приходом - милости просим !- в новые квартиры!
Такого ещё ни разу не случалось в нашем городе!
Люди смеялись и плакали от счастья(женщины, конечно, а их на судне около двадцати) Плакали...Неужели, - правда? Ведь почти все жили в коммуналках, а почти половина - просто в судовых каютах. И даже не становились на очередь -бесполезно...
Капитану Геннадию Михайлову Орден Ленина вручил в обкоме партии сам первый секретарь. Разговаривал панибратски, на "ты" и посулил: "Учти, удачно сходишь, пошлём на приёмку большой серии судов за границу, в Швецию!"
В эйфории всеобщей радости только немногие в экипаже пожали плечами: а при чём здесь новый капитан Михайлов, который - "без году - неделя" как на судне?...
Понятно, в каком настроении через три дня вышли в следующий, пятимесячный рейс в Африку, полагая упиваться свалившимся Счастьем - бесконечно... И, конечно, для этого дела - "затарились", как учили, под завязку...
Однако Счастьем, а это состояние быстротечно, пришлось упиваться не всем...
Первый помощник капитана, а попросту - помполит, помпа или -"первый" всегда вызывал недоумение властей при посещении иностранных портов. У капитанов всех флагов может быть четыре штурмана - его помощники, пятый - пожарный помощник и шестой - пассажирский. Роль "первого" они понимали однозначно: "Кэй Джи БИ" и - правильно понимали... Но одни из помполитов бывают "И - себе и - людям", другие "Ни себе, ни людям", а третьи, самые отпетые негодяи, -"Себе - можно всё, людям нельзя ничего!"
Помпа на "Рязани" Башкиров был ярким представителем последней категории. За что был ненавидим многими членами экипажа. И со многими он был в откровенном конфликте. Например, моторист Петров, беспартийный и не комсомолец был удостоин целой папки отрицаловок в кадры и ...куда следует, от помпы! А сейчас он, без визы профкома и парткома! - получит новую квартиру! Непорядок!
И Башкиров взял моториста Петрова под неусыпный контроль сам и привлёк ещё к этому своих стукачей. Ну, как же без них? Они - прикормленные, он им всё разрешает...
С выходом из порта экипаж "понесло" и помпа тут ничего поделать не мог - обмывали будущие квартиры! Но Петрова Башкиров всё же предупредил: увижу пьяным - лишу квартиры!
Капитан Геннадий Михайлов на виду у начальства и властей обмыть орден как следует не успел, а в море... Ну разве ж это - кайф пить с опостылевшими мордами, а хуже того - одному? Он в одиночку пить не приучен ещё с военки. Беда! Нет слушателя!
А уметь слушать - это дар божий! Легендарный разведчик Абель учил: "Вы можете молчать, только вставляйте отдельные слова. Дайте визави полностью выговориться. И он уйдёт с впечатлением, что имел исключительно интересный и содержательный разговор".
И тут на Михайлова свалился замечательный собутыльник и слушатель - лоцман! Он ничего не смыслил по-русски, но зато согласно кивал головой и на все словесные эскапады капитана Михайлова отвечал одними и теми же "Йа! Йа! Йа!"... Враде нашего Да! Да! Да! Когда Михайлов переходил на немецкий, лоцман слегка оживляясь, уразумел, что он имеет дело с очень знаменитым капитаном, что этот капитан награждён наднесь большим орденом ( из шкафа продемонстрирован форменный пиджак с орденом!) и что этот капитан не просто пьёт водку, а "обмывает" свой и судовой ордена, так положено у русских! При этом капитан указал на сервант, в котором, на крышке коробочки, лежал ещё один орден. (Судовой!) И тут у Михайлова срабатывал "синдром лягушки-путешественницы" : -"Это всё - я! Я! Я! Сделал! Я организовал!"
Не смог обойти Михайлов и излюбленной темы, ну - как же! Гросс-адмирал Дёниц, он всегда рядом в мыслях и даже во сне. Подняли чарку и за Дёница (Лоцман, зараза, -пропустил. Не уважает, гад!) . У него всё: "Скооль!" Даже объяснил, откуда этот тост пошёл. Оказывается, полностью тост звучит так: "Дин сколь (За вас!), мин сколь (За нас!), але маке фрекен скооль!(За всех девушек в мире!). Ещё были тосты за маму, за папу, за Беню, за Феню и ещё за кого - было уже без разницы, потому как капитан уже не понимал, где он находится и что за мужик сидит перед ним. Дважды он задавал этому мужику вопрос: "Ты кто?" Потом, присмотревшись к форме, махал рукой; " А-а, ты - пайолот. Ну, давай, - за тебя, бушь?"
Иностранные лоцманы, за редким исключением, на работе не выпивают и очень удивляются, когда русские капитаны тащат на мостик горы жратвы и водку с пивом. Они не отказываются от кофе, соков и сигарет, но, как правило, курят свои, свой сорт.
Однако, на длинном плече, (участке пути, где судно не маневрирует) лоцман позволяет себе задать курс штурману и спуститься с капитаном к нему в каюту на "рюмку чая". При этом лоцман лишь пригубливает рюмку, чтобы не стеснять капитана отказом и дать ему волю, волюшку...
Вот то, оно самое и случилось в каюте капитана Михайлова когда истекли уже вторые сутки "обмывания" и лоцман спустился с капитаном в его каюту для последнего "прости" (на посошок). Лоцман пригубил, а капитан "усугубил" и припал щекой на собственные руки. Лоцман растолкал капитана и объявил, что к борту подходит лоцманский катер и необходимо застопорить ход и двигаться по инерции.
И, вдруг, лоцман задал капитану Михайлову вопрос по-английски:
-Would not you mind me taking this badge as a souvenir? (Не будете ли вы возражать, если я возьму этот значок в качестве сувенира? ), - и указал пальцем на орден в серванте.
- No! No! - "возразил" знаток немецкого языка, капитан Михайлов и Пушкин в это время заплакал...Зато Гросс-адмирал Дёниц торжествовал.
Прошёл месяц рейса в обычных, круглосуточных заботах, не омрачаемых форсмажорными ЧП, как вдруг!...
Вальпургиева ночь!
В каюту зашёл первый и спросил капитана: "Геннадий Батькович, а где наш судовой орден, ты, наверное, спрятал его в сейф? Почему же коробочка в серванте?"
Капитан Михайлов впервые за месяц подошёл к серванту, взглянул и... обомлел.
Коробочка была раскрыта, как для демонстрации, но она была...пуста!
- Сядь!, наконец выдавил из себя Михайлов помполиту и достал бутылку водки из заначки. - Давай выпьем и подумаем. Я не знаю, куда делся орден... В сейф я его не прятал!- Михайлов открыл сейф и порылся в нём.
У первого вытянулось и так длинное, рябое лицо и он уставился на капитана чужими глазами:
-А за орден придётся отвечать!
-Не гони лошадей! Давай подумаем, где он может быть. Ищут ведь головой, а не руками. Ты, случайно, не брал его? Ну, чтоб показать кому-нибудь? Каюта у меня не запирается...
-Никогда и ничего я у тебя не брал, без разрешения.- отрезал помполит.
Водка облегчения не принесла. Сидели, прикончили вторую бутылку, а решение так и не пришло. Где искать и что делать?
Решили пока одно: никому - ни слова! А первый "пошарит" по своим "каналам". Есть подозрение, что кто-то решил "свести счёты" с первым, а, заодно, и с капитаном. Его тоже недолюбливали за чванство и спесь: "Капитан под "дубами", величали его за глаза за то, что он носил фуражку с неположенными гражданскому моряку дубовыми листьями на козырьке.
Прошла кошмарная ночь без сна, в мучительных догадках и предположениях.
На кону стояла большая ставка - полный крах карьеры, позор да и стоквартирный дом для экипажа... Да люди за это разорвут в клочья...
Положение - хуже губернаторского! Хоть вешайся!
Ни свет, ни заря постучался помполит.
-Да заходи ты, я не сплю, какой там сон...- ответил Михайлов.
- Кажется, я догадываюсь, и люди подсказывают, чьи это дела, - начал помпа.
-Так не тяни, говори, что узнал, - насторожился капитан
- Есть "сигналы", что это дело рук моториста Петрова! Этот негодяй назвал меня "мразью" и сказал, что он со мною посчитался бы, да не охота сидеть за подлеца. Так вот он и нашёл способ посчитаться!
- Зови этого хмыря сюда! Срочно! Только по -тихому! Нет! Лучше - к тебе в каюту, а мне позвонишь, я зайду расколоть его! - заспешил Михайлов.
У одного известного сатирика была такая миниатюра: в период всеобщего дефицита идёт чудак по городу и видит - длиннющая очередь. Что-то "выбросили" на продажу. Чудак занимает очередь и спрашивает последнего: а что продают? Тот отвечает, что продают он не знает, но говорят, что ЭТО дают по две в одни руки. Тогда он спрашивает другого, есть ли все размеры ТОГО, что там продают? Ему отвечают, что в очереди ходит слух, якобы все размеры есть. И так далее, вся очередь обсуждает покупку ТОГО, за чем стоит, но никто не знает.ЧТО ЭТО.
Примерно так, как это было в очереди, и происходил разговор с Петровым:
-Петров, ты отдашь добровольно то, что взял в каюте капитана?
-Капитан меня в каюту не звал, я к нему в каюту никогда не заходил. Ты меня тоже в каюту не звал, а если б и звал, я б не пошёл, пусть к тебе твои стукачи-иуды заходят,- ответил Петров, переминаясь с ноги на ногу у двери..
-Вот видишь, какой это хулиган! - вспылил помпа, обращаясь к капитану. И опять - к Петрову:
-Так вернёшь или вернёшь, тебя спрашивают? Или ты уже выбросил за борт?
-А что возвращать-то, хоть назовите!, - возмутился Петров.
-А то, что ты взял в каюте капитана, то и верни!
-Бред какой-то! Поди - туда, не знамо - куда... Принеси то - не знамо - что! Вы - что, меня за Иванушку-дурачка держите? А концовочку сказки не помните? - Петрова развеселила эта глупая ситуация.
-А вот люди видели, что ЗАХОДИЛ ты в каюту капитана, - решил помпа взять Петрова "на пушку".
-Вот, если бы люди увидели, что я к тебе в каюту таскаюсь - это позоруха! А к капитану зайти - это не западло. Да только не звал он меня, а я без приглашения по начальству не таскаюсь. Да вот же и сам капитан это подтвердит, скажите ему, товарищ капитан! Что ему от меня надо? - обратился Петров к капитану Михайлову.
-А ему надо, Петров, чтобы ты вернул то, что ты взял у меня в каюте, - замкнул кольцо разговора капитан. Разговор пошёл по второму кругу.
-Наш с вами разговор мне напомнил хохляцкую байку: " Мы з тобою шли? - Шли. -Кужух знайшлы? - Знайшлы. - Давай кужух! - Який кужух?" И дальше идёт повтор, до бесконечности: "Так мы з тобою шли? - Шли. .." и так далее ... Знаете, пошли вы оба к е...дрене фене! Я - моторист и делаю своё дело хорошо, можете спросить у стармеха. И не приплетайте меня ни к каким вашим делам, - и Петров вышел из каюты, громко закрыв дверь. Он шёл по коридору и возмущался вслух: "Нет, ну ты только посмотри на этих двоих дуремаров! Как в сказке "Золотой ключик"! Отдай то, не скажу - что!..."
На любом судне секретов не существует. Чётко работает суперэлектронная почта под ником "ЖОПы", что в переводе с помполитовского означает - Женский Обслуживающий Персонал. Только они то собираются по службе в один клубок, то расползаются по всем каютам, как щупальцы спрута (делают уборку, например, или визиты на "чашку чая"...) и, по крупицам, по взглядам, по оброненным репликам воссоздают полную картину того, что происходит в данной плавучей деревне...
Возмущённое бурчание себе под нос моториста Петрова охватило вдоль по коридору не менее пяти дверей женских кают - помполиты живут на судне в шаговой дистанции от женского лагеря. А "лагерь" давно точил "зуб" на капитана: каждое его застолье оканчивалось вызовом в его каюту для утех, поочерёдно, как наложниц гарема. Отказ и возмущение сопровождалось угрозами списать с судна и закрыть визу. А теперь ещё и лишить надежд на получение новой квартиры - подарок министра... И у "ЖОП" началась суматоха!
На судне произошло НЕЧТО, что проскочило мимо поля зрения и внимания аж двадцати двух пар глаз и ушей! Путём осторожного допроса Петрова и сопоставления его возмущённого бормотания, женская иезуитская хитрость и дьявольское аналитическое мышление в области подлянок привели к однозначному выводу...
На следующий день шелестел весь пароход: "помпа с кэпом просрали орден"!
"Секретом полишинеля" этот эпизод оставался только для двоих на судне и они свято хранили тайну пропажи от экипажа: "Упаси бог, - узнают, донесут..."
Особо мучился при этом помполит: доносить первому или не доносить, авось пронесёт... А, если не пронесёт? Тогда - билет на стол, за укрывательство!... Задача...
Все оставшиеся три месяца рейса они время-от-времени вызывали к себе моториста Петрова и просили, угрожали и умоляли его сознаться в краже... Но этот упырь, Петров, стоял насмерть: "Не знаю, о чём речь, никогда ни в какой каюте ничего не взял, даже если бы это была водка!"
Все оставшиеся три месяца рейса для капитана и помполита были не жильём на белом свете, а жуткой фантасмагорией со страшными ночными видениями, вальпургиевой ночью с нескончаемым концом... У Карла Дёница офицеры в подобном случае обычно - стрелялись... Но... мысль стреляться ни капитану Михайлову, ни помполиту Башкирову в голову даже не приходила. Зато кому-то из них, а кому первому они не смогли потом (как Бобчинский и Добчинский) вспомнить пришла другая мысль: вполне реальная и простая, способная в момент исправить положение! Купить орден! И, говорят,это можно запросто провернуть на одесском "Привозе"! Даже немного и отлегло...
Общая беда на время сплотила непримиримых врагов - капитана и претендента на его неограниченную власть в море - помполита. И даже, дружат же кошка с собакой иногда, они могли бы посидеть унылыми вечерами "за чашкой чая"... Если бы не очередная фиглярская выходка фаната гросс-адмирала.
Траловая лебёдка - основной агрегат при отдаче и выборке трала. И, при выборке тяжёлых, до тридцати тонн, кутков с рыбой - электромотор от времени и перегрузки сгорел.
Ближайший порт - Уоллфишбэй (ЮАР) в то время мало подходил для захода в силу напряжённых отношений с ЮАР. Но бизнес победил и через агента удалось договориться о срочном ремонте в этом порту. Поскольку предложенная фирма имела немецкое название, то третий помощник, походя, вякнул капитану о том, что в ЮАР окопались бывшие "эсэсовцы", он где-то прочёл. И это, наверное, как раз и есть их электрическая фирма,они в электрике - доки! Слова "третьего" не прошли мимо ушей капитана Михайлова.
Когда он увидел, что на причале выстроились в шеренгу четыре "спеца" в одинаковых чёрных костюмах, у него перехватило дыхание и перед глазами возник образ "ЕГО", гросс-адмирала!
Капитан Михайлов спустился к ним по трапу в парадной тужурке с четырьмя шевронами на рукавах (фрегаттенкапитан цур зее!) и фуражке с "дубами" на козырьке, подошёл чётким шагом к шеренге, и, выбросив правую руку в фашистском приветствии, громко рявкнул: "Хайль!" (шагавший сзади помполит чуть не потерял сознание: вот теперь - точняк отберут билет! И он прошипел капитану: "Ты что же, сволочь, делаешь?)
Стоявшая на пирсе шеренга спецов, ничтоже сумняшеся, лишь щёлкнула каблуками и дружно ответила: "Хайль!"
-Ну чего кипишуешь, это же - немцы! - отмахнулся Михайлов от помполита. Но, зато, хоть раз в жизни, до селезёнок, он прочувствовал-таки себя гросс-адмиралом...
"Командировка" на "Привоз"
С приходом в порт БМРТ "Рязань" сразу же поставили на межрейсовый ремонт в Завод Янтарь, что было на руку "концессионерам" - на добычу ордена требовалось время.
Петрова в несчётный раз вызвали в каюту к первому помощнику.
-Значит так, Петров! - начал помпа, капитан при этом затравленно смотрел в сторону. Несмотря на твоё упорное запирательство, мы с капитаном считаем твою причастность к ПРОПАЖЕ ОРДЕНА ( впервые был назван предмет шухера!) доказанной и предлагаем тебе компромисс. Вот здесь и сейчас ты даёшь согласие полететь на пару дней в командировку, скажем. Ты - одинокий, испрашивать разрешение тебе не у кого. Вот - деньги, командировочные и на покупку пропавшего ордена. Билет туда и назад, с открытой датой я уже заказал на твоё имя. Поедем сейчас в Храброво и я лично посажу тебя на самолёт, чтобы не было утечки информации (Ха! Ха! И ещё раз - ХА!)...
Петров удивлённо посмотрел на обоих и спросил:: "Вы, что это, серьёзно говорите? А куда лететь-то предлагаете?"
-В Одессу.
Петров задумался на минуту, а потом сказал: "Ладно. Вы оба так достали меня в рейсе, что я, хоть и ни сном, ни духом про вашу цацку, готов слетать, чёрт с вами!"
-Ну вот и ладненько. Никому ни слова! Жду тебя через полчаса, с собой ничего не бери, летишь туда и обратно. С деньгами осторожно, заколи булавкой в трусы, на "Привозе" - одно ворьё!
-Так чё, на прилавках, на "Привозе", рядом с бычками и камбалой, думаете, лежат ордена"? - ухмыльнулся Петров.
-Не думаем, а знаем. Пошепчешься с антикварами на "Привозе" и те тебе найдут хоть чёрта лысого, - помпа заговорил с Петровым уже панибратски, как с участником концессии и спасителем Судьбы.
В тот же день Петров улетел в Одессу покупать орден на "Привозе".
Дорогой сувенир.
Эрих Хансон, как и многие лоцманы был нумизмат и коллекционер значков. Так выходило само-собой, что на прощанье, после удачной проводки и душевной беседы ( а с лоцманом, как со священником, капитаны любят изливать душу) капитаны стараются чем-нибудь одарить лоцмана, оставить о себе память. В ход обычно идёт то, что под рукой: монеты и значки.
Увидев на лацкане пиджака Кнута Андерсона позолоченный орден оттуда, из-за "железного занавеса", с надписью "СССР" на красном флаге, Эрик сразу возжелал орден приобрести. Но, с другой стороны, Эрик выяснил у антикваров, что такой орден тянет на тысячу долларов. И надо помочь старому другу продать орден подороже, чтобы он, наконец, смог купить себе хоть подержанный фишкутер. И тогда они вдвоём, как в молодости, локоток в локоток, будут рыбачить на отмели в Каттегате! Такая радость на склоне лет оказаться рядом с другом молодости! И разговаривать не надо - всё давно обговорено. Только на друга посмотришь, а он говорит: "Всё понял. Уже наливаю!"
Аккредитованные при советском Посольстве в Дании два "журналиста", вдруг навострили уши: в Посольство поступил анонимный звонок о том, что в баре "Фарерский китобой" что на набережной, напротив "Русалочки", каждый вечер появляется почтенный старик, гражданин Дании, с советским орденом на лацкане тужурки...
Журналюг сорвало с якоря и они тут же взяли след. Как учили, чтобы не спугнуть объект, сначала проследили, где живёт и, по табличке на входе в дом, определили имя владельца дома и ордена Красного Знамени (убедились собственными глазами). Ну, а дальше - дело техники: телефонная книга плюс находящийся в распоряжении у "куратора" поголовный справочник всего населения Копенгагена. Установили и характер деятельности владельца "сувенира". Осталось, под благовидным предлогом, выяснить номер ордена и будет ясно, откуда растут ноги. "Куратор" дал задание: срочно установить, кто это: герой или здесь криминал, ведь торговать орденами - тянуло на статью.
Сделав контрольный телефонный звонок, "акулы пера", увешанные скрытыми и явными камерами явились к дому Андерсона. Мол, желаем сделать журнальный матерьял о владельце русского ордена. Но Андерсон распитюкивать с журналистами не стал... Он был очень мудр, этот Андерсон! Он только ответил, что такой орден у него имеется (сами видели, что имеется!) и "это есть СОВЕНИИА"! И дал понять, что разговор окончен, потому что этот орден не является его наградой. "Сувенир" и - точка, безо всяких запятых и многоточий.
Но он не на тех напал. "Куратор" дал второе задание: "Какой, к чёрту, может быть сувенир, когда это - высокий советский орден! Этот старый балбес, унижает достоинство Советского Союза, объявляя Орден простым сувениром. Вернуть орден любой ценой, кроме криминала (не убивать же деда!).
Кнут к тому времени уже успел поделиться с Эриком в таверне, что приходили русские журналисты, интересовались орденом. Эрик расхохотался и сознался в том, что это он "слил" Кнута русским. "А теперь, когда крупный лосось на крючке, не рви леску, а спокойно "вываживай" и, главное, - не торопись!" - наставлял Эрик Кнута.
-Для начала запроси три тысячи долларов. Потом "уступишь" одну тысячу и получишь на руки - две! Ты говорил, что как раз две тысячи долларов тебе не хватает на фишкутер? Так вот, твой фишкутер сам плывёт к тебе на твой причал, принимай!
Как и предположил Эрик Хансон, русские снова объявились. Теперь они отловили Кнута на нейтральной территории, в баре "Фарерский китобой" и крутить не стали, а сразу предложили за орден деньги. Андерсон был уже к торгам готов и он показал им три пальца.
Русские переглянулись и уточнили:
-Сотни?- ("Тысячи" - были выше их воображения, ибо это был их полугодовой оклад!)
-No hundred/ Thousands! Three thousands dollars!- как молотком в гвозди вбил цифру Андерсон в слабую надежду прокатить тремя сотнями.
После долгих согласований с послом, матерной ругани и проклятий старому жлобу, куратор выделил две тысячи долларов и сказал: "Вот вам две и без ордена не являйтесь, хоть свои докладывайте, хоть старпёра уламывайте, но чтоб орден был у меня на столе через два дня!"
Уламывать мистера Андерсона не пришлось. Когда следующим вечером они снова встретили лоцмана в его богадельне -баре и молча показали ему два пальца, он буркнул по-морскому: "Роджер" ("понял, согласен") и свинтил орден с лацкана.
А через два дня грянул гром у куратора в каморке, на мансарде без окон, где стояли высокочастотные антенны. Руки у него дрожали вместе с расшифрованным текстом: "указанному номеру орден не значится реестре награждённых советских и иностранных граждан возможна подделка приобретать всё равно необходимо избежание дискредитации".
"Вот те на! А бабки-то уже уплачены...Как за настоящий. История.... И куда теперь эту цацку девать? Отдать её сначала в наш спецотдел, пусть проверят: настоящий орден или подделка...Залетели мы с этими журналистами капитально. Даже мыслей нет, как быть дальше... Придётся высчитать у оперов всю сумму частями, они заварили кашу, а вышел - пшик.
Горевать всем троим долго не пришлось. "Спецы" подтвердили - орден настоящий.
А вскоре и "крипто" прилетела: "Установлен объект награждения - рыболовный траулер, приписанный Калининграду воможности установите обстоятельства, орден выслать диппочтой 9-й отдел."
Гонец Петров вернулся из Одессы только через неделю. Его помятая, опухшая харя красноречивее слов говорила о том, как он усердно искал окаянный орден.
-Нету. Ик! Все разобрали до моего приезда. Ик! - заявил Петров мудрецам по гешефту - помполиту с капитаном.
-А деньги где?
-Так - поиздержался же вы...командировке, ик! - отвечал Петров устами Хлестакова.
С Петровым было всё ясно. По его ухмыляющейся роже было видно, что ничего он не искал. На кой бы ляд нужно было спасать ненавистных ему людей? Он просто воспользовался глупостью этих упырей и классно провёл недельку с девочками на одесских пляжах Ланжерона и в ресторанах Одессы за капитанский счёт!
А тут подоспел и удар под дых, оперкот, с фланга: капитану "Рязани" Михайлову срочно прибыть в партком!
И - завертелось. .. "Дошли слухи...Где орден?" , "Украл моторист Петров." "Петрова - сюда! Вызовем следователя-дознавателя!", "Так он, Петров, уже в отпуске! "Найти!"
Но... Петрова никак не можно тащить в партком. Ведь опозорит там их своей командировкой в Одессу...
Опять вызвали Петрова к помполиту. И уже ласково, по-отечески предложили:
-Ты, дружок, сильно устал в рейсе и в командировке. А ты ещё со вчерашнего дня - в отпуске. Стармех забыл тебе сообщить об этом. Оставляй адрес, куда тебе выслать зарплату и что б ты больше на судне не появлялся, понял?
-Не-а, не понял. В отпуск - это класс! Но я живу на судне, в каюте. В городе у меня нету жилья и мне деваться некуда, кроме судна, - ухмылялся Петров, загоняя помпу и кэпа в угол.
-А невесты? Что же, у тебя даже невесты нету?
-А ты давал в рейсе общаться с девушками? Гонял из кают, следил, угрожал закрытием визы за аморалку! А на берегу? Кому я нужен, безлошадный. Так, на одну ночку. . разве.
-Выходит, мы за тебя твои проблемы должны решать, где тебе, несчастному, проводить отпуск?
-Выходит - так, если вам приспичило от меня избавиться, - хамил в открытую Петров.
-Дам тебе адрес и ключ, поедешь на дачу моего друга, он - в море, понял?
-Не дурак, как вы меня принимаете. Давай адрес и я свалил. Бабки не забудь прислать! Или - сообщи, я приеду получать. А то - на что мне сейчас жить?
-На, возьми . Потом я вычту из зарплаты, - расщедрился помполит.
Но дело приняло другой оборот. На судно прибыл новый капитан с направлением и дела Михайлову пришлось сдавать в пожарном порядке. В парткоме заявили: "Завтра летишь в Москву, в Минрыбхоз. С тобой по ордену будут беседовать в Москве. Подготовь объяснительную записку. И оставьте в покое моториста Петрова, он здесь ни при чём, мы всё знаем про ваши фокусы! Нашли "козла отпущения"...
Только достойный гросс-адмирала фанат мог выдерживать такие стрессы, какие уже четыре месяца терзали капитана Михайлова... Он существовал последнее время, не видя рядом окружающих, весь в себе. Помполит боялся даже: не наложил бы Михайлов на себя руки...
Но - нет. Не на того напали. В самолёте Михайлов косил глаза на обтянутые попки стюардесс и прихлёбывал коньяк из карманной фляжки. Похоже, он смирился с ситуацией: "А! Была - не была! Что будет, то и будет! Не расстреляют же..."
Нет ничего хуже неизвестности. Поэтому, на Рождественский бульвар, в кадры Минрыбхоза Михайлов ехал в таком настроении, как если бы его пригласили за наградой. Хоть какой, но - конец и на том спасибо!