Летний вечер заунывно у́хал голосами сов за близкой рекой. Роев точно знал, что река есть, хотя ни разу её не видел. Один из местных рассказал о ней третьего дня, но понять можно было и без того. Хотя бы по гудкам пароходов. Совсем как дома. Он иногда ловил себя, что нарочно прислушивается. Родные места с годами начали забываться, а поди ты, такая мелочь напомнила, разбередила душу.
То и дело припускал дождик, барабаня по деревянным скатам. Сквозь закопчённые окна пробивались лучи сходящего солнца.
Пересыльный барак кисло смердел и утробно кашлял.
Ссыльные, человек десять, прибывшие перед вечерним построением, заняли почти все свободные нары. Ещё вчера Роев засыпал без соседей. Теперь пустующих мест вокруг не осталось.
К вечеру дышать стало нечем. До боли в груди хотелось на воздух, туда, к реке, к чайкам, плёсам и сосновым взгоркам.
На верхних нарах сначала тихо, а потом во весь голос застонал юноша, тоже из новеньких. Роев видел его на построении. Совсем мальчишка со взглядом наказанной собаки. Ясин, кажется.
- Чтоб тебе... - вырвалось, когда очередной стон, почти крик, ударил по нервам.
- Не обращайте внимания. С ним такое часто, - проговорил молодой человек с соседних нар. - Спать не даст. Довелось в одной камере пробыть перед пересылкой. Кричал так, что душа вон.
'Как на такое можно не обратить внимание?' - подумал Роев.
Сосед протянул руку:
- Познакомимся? Щерба Илья Владимирович, корнет. Дворянского звания лишён. Ссыльный.
- Роев Дмитрий Фёдорович, ссыльнокаторжный - в тон ему ответил Роев.
- Тише вы! Дайте спать! - буркнул сверху Усов, закашлявшись.
Роев знал его много лет, ещё по казанской ячейке. Уже тогда Усов пользовался у товарищей авторитетом. Человек, говорящий лозунгами. Идейный и заслуженный. Сегодняшняя встреча оказалась радостной для обоих.
Ясин снова застонал. Проснулся, заворочался, оглядываясь. И опять этот взгляд, словно виноват во всём на свете.
Неподалёку чиркнула искра, меж нар поплыл смолистый запах табака. Интересно. Курить в бараке запрещено. Или это конвойные? Нет, сорт дорогой, у охраны такого не бывает.
Роев посмотрел в сторону курильщика. Рослый молодец в накинутой на плечи офицерской шинели. Спина прямая, голову держит высоко. Поначалу такие встречаются, но спесь тут сбивают быстро, через год поди поищи человека с прямой-то спиной.
Перед офицером вырос длинный как жердь и такой же тощий мужичок в шинели с нашитым жёлтым ромбом на спине.
- Вашбродь! - послышалось хриплое. - Тут курящих много. Раздашь всем свой табачок?
- Верно, Слега́, - поддакнул кто-то. - Нам тоже охота.
- Да как ты смеешь! - казалось, Его благородие задохнётся. Он вскочил и оказался выше Слеги на голову. - Смирно! - раскатисто крикнул наконец офицер.
Мужичок вздрогнул и дёрнулся было во фрунт, но вместо этого сплюнул:
- Зря разошёлся, вашбродь.
Он шагнул к офицеру, тот отпрянул было, но через миг стал слушать внимательно, а в конце даже закивал.
- Интересно, таких холёных за что забирают? - спросил Роев, ни к кому не обращаясь.
- Дуэль, - ответил Щерба, тоже с интересом наблюдавший сцену.
- Убил кого-то?
- Нет, все живы.
- Да ну! Тогда гауптвахта или в солдаты. Какая ж тут ссылка? Постойте, откуда вам-то про дуэль известно?
- Со мной и стрелялся.
Роев недоверчиво осмотрел молодого человека. Внешность выдаёт армейское прошлое, корнетом отрекомендовался опять же, но больно смазлив. Впрочем, женщины таких любят. Не дама ль была причиной?
- Вы оба здесь из-за дуэли? - вопрос вырвался сам собой.
- Не совсем. - Щерба мотнул головой в сторону офицера: - Барон Иван Андреевич Корф изволил стрелять в жандармов, прибывших нас разнять. Одного ранил. Не смертельно, но службу тот продолжать не может. А меня уж заодно упекли...
В его взгляде плясали бесовские искорки, казалось, он ничуть не огорчён и даже радуется воспоминанию, словно удачной мальчишеской шалости.
Роев кивнул:
- Тогда понятно. Третье отделение своих в обиду не даёт.
- Могу спросить? - произнёс Щерба. - Откровенность за откровенность. Как вас занесло в это узилище?
Роев подумал:
- Террор, - сказал наконец, решив, что юлить не станет. Корнет Щерба вызвал у него симпатию.
Юноша присвистнул.
- Дайте же спать! - настойчиво воскликнул сверху Усов.
Роев повернулся на бок. Да, нужно выспаться. Завтра этап.
Прошло с четверть часа. Он вдруг почувствовал, что рядом кто-то есть.
Приоткрыв глаза, увидел офицера. Корн... Корф... Немец, в общем.
Тот тормошил корнета за плечо:
- Тихо, Щерба, - донеслось чуть слышное.
Юноша дёрнулся и сел на нарах.
- Не шумите, - повторил Корф. Он помолчал, словно обдумывал, как начать.
- Здесь не совсем подходящее место, - сказал наконец, - но другого может не представиться. Меж нами осталось дело, которое я непременно хотел бы кончить.
- Вы серьёзно? - хмыкнул Щерба.
- Вполне. Выбирайте время, место и оружие. Нет... завтра этап... Здесь и сейчас. Оружие. Выбирайте оружие.
- Не смеётесь ли вы надо мной, право? - повторил корнет.
- Хоть на вилах, - твёрдо сказал барон.
Роеву было видно лицо Щербы, тот улыбался.
- Извольте, - произнёс корнет. - Но оружие два раза не выбирают. По-прежнему стреляемся на паре Лепажей, что вы любезно предоставили в прошлый раз. Они при вас?
На этих словах Роев не удержался от улыбки, вот ведь шельмец! Корнет нравился ему всё больше.
Корф пробурчал что-то. Порывался было уйти, но вернулся. Молчал долго, наконец, решил:
- Тогда так. Мы всё равно кончим. Не спите этой ночью. И... не снимайте одежду.
Роев замер, весь превратившись в слух. В заключении нужно уметь слушать. Он кожей ощутил важность момента.
Смысл предупреждения Корфа был ясен, как день. Здесь завершить поединок нельзя. Значит, побег. Теперь важно не упустить шанс и попытаться сбежать вместе с дуэлянтами.
Он с интересом посмотрел в сторону корнета. Так насолить кому-то надо умудриться.
***
Вскоре началось. У соседних нар разгорелась драка. Сперва почти беззвучно, но всё больше распаляясь, несколько человек лупили друг друга.
Барон со Слегой подбежали к нарам корнета.
- Живо, Щерба, за мной! - прошипел Корф.
Едва они повернулись спиной, Роев тоже вскочил. Обернулся к Усову. Тот, казалось, никак не сообразит в чём дело.
Бросить его Роев не мог. Товарищи не простят, если воспользуется шансом в одиночку.
Поняв, наконец, Усов побежал, на ходу подтягивая голенища.
В этой стороне барак спал. Встретив всего пару удивлённых взглядов, они добрались до дальней двери.
Хорошим слух оказался не только у Роева. Следом бежал и мальчишка Ясин.
У самого выхода Корф попытался остановить лишних, да куда там!
Неслись, словно в последний в жизни раз. Все двери на пути оказались открыты.
Усов споткнулся. Кубарем прокатился по земле. Сильно расшибся, судя по всему. Роев схватил его под руку и потащил, взвалив в конце концов на себя и не обращая внимания на стоны и всхлипы.
Сквозь проход миновали частокол из брёвен высотой с мачту. Ввалились в разом ставший тесным тарантас, возница ударил вожжами с криком:
- Шель-шеве́ль! Шевелись, шельма!
Несколько минут бешеной скачки, и экипаж сбавил ход, поплёлся, словно пролётка извозчика после тяжёлого дня. Умом Роев понимал, что так и надо, иначе вызовут подозрение, но сердце не унималось, подгоняло, жаждало снова вскачь.
Остановились у ворот крестьянского двора, одиноко стоявшего на отшибе.
***
Вдалеке виднелась тонкая полоска заката. По земле стелился туман, сизой дымкой окутывая чёрный от времени деревянный пятистенок с подклетью, высокий забор и дровяник под одной крышей с сеновалом.
Экипаж не распрягали, лишь отогнали в сторону. Цепной пёс лениво тявкнул пару раз и убрался в будку.
Роев вдохнул полной грудью. Здесь было то, от чего сердце сладко пело. Свобода, о которой недавно нельзя было и мечтать.
- Зря вы меня потащили, плохо кончится, - пробормотал Усов, зябко кутаясь в потёртый сюртук. На его тощих плечах сюртук висел, как на вешалке.
- Как же я брошу товарища, - растерялся Роев. Вышло похожим на оправдание.
- Вы ведь народники? - спросил Ясин, стоявший рядом. - Свобода и воля?
- Да, юноша, - раздражённо сказал Усов. - Бомбисты. Пиф-паф.
- Ну что вы, господа, - промямлил Ясин. - Я всего лишь хотел сказать... что с детства обожаю взгляды вашей организации.
Вошли в избу, сразу словно обнявшую запахами деревенского жилья. В комнате пусто. Стол, каравай на нём, выглядывающие из-под полотенца кувшин и шмат сала. У двух стен широкие лавки, занавески на окнах, икона в углу. На лавках расстелены две постели: подушка, да лоскутное одеяло. У остывающей печи пара жестяных вёдер. На шестке́ дымится приоткрытый чугунок пахучей каши.
Роев заглянул во вторую светёлку. Часть печки выходила сюда через стену, добавляя комнате углов. Здесь всё оказалось более пёстрым: кружевные покрывала, резной платяной шкаф, пяльцы с вышивкой, два набитых заплечных мешка, уложенных на длинной лавке.
- Устраивайтесь, гости дорогие, - произнёс возница, протискиваясь меж тесно вставших беглецов. Он плотно закрыл дверь во вторую половину, как бы указав, что ходить туда не надо.
- Хозяйка моя всё сготовила. Ешьте, пейте, - сказал он. - Я сейчас уйду. Так вы дом-то настежь не бросайте. А на ворота я снаружи замок навешу. Если что, мы друг дружку не видали. Лодку я внизу, у мостков привязал. Калитка на зада́х как раз туда ведёт, найдёте легко.
Он обвёл всех взглядом. Встретился глазами со Слегой, учтиво поклонился. Получил в ответ степенный кивок. Наконец, словно выбрав главного, обратился к Корфу:
- Расплатиться бы, мил государь.
Барон вытащил ассигнации. Отсчитал пару. Возница кашлянул, многозначительно глянув на гостей, и Корф добавил ещё две.
Роев поймал себя на мысли, что впервые видит барона вблизи. Запавшие глаза Корфа смотрели устало.
- Господа, - сказал он, когда за возницей закрылась дверь и стих звук удаляющегося экипажа. - Нам тоже придётся расстаться. Мы со Слегой и корнетом уйдём утром, как и было задумано.
Он посмотрел на Щербу, словно ожидая возражений. Тот ухмыльнулся и согласно кивнул.
- В планы не входило, - продолжил Корф, - что вы к нам присоединитесь, потому, простите великодушно, но выбираться будете сами. Лодку спросите у хозяина, он поможет. Выждите день и с Богом.
- А если прямо сейчас уйти? - спросил Усов.
- Да, зачем ждать? - поддержал Роев.
- Ищут нас уже, - объяснил Слега. - Лодки выслали. Да и люди местные могут увидеть, подозрительно это, кто там среди ночи поперёк реки правит? А река большая. По утрам рыбачат многие.
Он, довольно щурясь, приложил ладони к котелку. Отодвинул хозяйский нож, вытащил из-за голенища свой. Нарезал хлеб ломтями. Отломил немного мякиша, отправил в рот.
- Вашбродь, - сказал, жуя. - мне б тож деньгу получить. Треть дела справили.
- Вот доведёшь до конца, братец, тогда и расчёт, - отрезал барон.
- А как же со второй-то третью? - не унимался Слега.
Скрипнули петли, с улицы, из курятника, донёсся птичий гомон.
- Иван Андреевич, - смущённо произнёс Ясин, обращаясь к Корфу. Лицо его было бледным, глаза болезненно блестели. - Позвольте выразить вам своё восхищение!
'И тут восхищение!' - с улыбкой подумал Роев.
- Мы знакомы? - удивлённо вскинул брови барон.
- Не имел чести. Но мысленно аплодирую. Бежать с каторги ради завершения дуэли, это ярко! Об этом будут говорить. Это оценят в свете, да и среди каторжан пойдут легенды.
Корф поморщился.
- Да, - кивнул Усов. - Нигилисты вроде меня тоже оценят.
- Весьма польщён, - холодно произнёс барон, перебегая взглядом с одного лица на другое, словно пытался понять, откуда все эти люди столько о нём знают.
Роев усмехнулся. Просто слушать нужно. И слышать.
Мальчишка Ясин представился Корфу:
- Ясин Степан Осипович. Студент-медик. Дворянин... - Смутился. - В прошлом... Сын помещика...
И опять этот взгляд, словно ждёт, что сейчас отругают.
- Да, пора знакомиться, кто не успел, - выручил его Усов и протянул каждому руку для пожатия:
- Усов.
- А полностью? - спросил корнет.
- Просто Усов, так привык. Но извольте, Александр Николаевич. В прошлом дворянин, как и юноша. Думаю, мы все здесь кто-то в прошлом. Теперь же я народник. Агитирую крестьян. За что и сослан.
Роев улыбнулся, на самом деле, Усов давно ушёл от народничества в сторону более радикальную.
Вернулся Слега с пригоршней яиц.
-Тёплые ещё, - сказал, улыбаясь.
- Вы заметили, господа, - воспрянул духом Ясин, - с момента пребывания в тюрьме как-то само собой получается, что звать друг друга по фамилии стало привычным?
Роев не был с этим согласен. Конечно, ежедневные поверки, да насмешки конвоиров нещадно отреза́ли от полного имени то одну часть, то другую, но будь так, как говорит мальчишка, и сейчас представляться целиком никому бы в голову не пришло.
Он тоже назвался и добавил:
- Конвоиры вообще зовут дворян только по имени. Нашли, как жалить побольнее.
- Это унизительно! - закивал Ясин. - Никакого отчества, будто ты солдат какой-то.
- Чем это тебе солдат нехорош? - встрял Слега. - Слыхал я это ваше имя-отчество. В соседней камере перед этапом человека терзали. Нужники у нас в одну трубу, вот и слышно. Как он орал, до визга! А к нему всё по батюшке, да по батюшке. Под конец слышу, орать перестал. Говорить начали. И всё по имени-отчеству, словно и не было ничего между ними только что. Словно они снова ровня. И тот, крикун, поддакивает, соглашается, Вашим высокобродием величает. Одна видимость все ваши почести, вот что.
Слега излишне сильно ударил по яйцу рукоятью ножа. Выругался, отряхивая пальцы, но выпил, шумно втянув воздух.
Ясин обвёл взглядом каждого.
- И у нас было слышно, - сказал он, словно извиняясь. - Сверху.
-Я вот, Слега Матвей Яковлевич, - продолжил Слега, разбивая второе яйцо, - и фамилию мою на большой реке всякий знает. Заслужу, будут величать по батюшке. А пока просто - Слега.
-Ты ведь убил кого-то, мне сказали, - произнёс Корф. - На большой-то реке вряд ли теперь уважение будет.
-Убивал, - кивнул Слега, повертев в руках нож. - Но всегда за дело. Ты ведь тоже на своих дуелях, бывает, застрелишь кого, так в чём тогда меж нами рознь?
Корф побледнел, глядя на блеснувшее лезвие.
- Не будет на реке уважения, говоришь, - Слега отрезал кусок сала, -Так ведь везде люди. Везде почёт заслужить надо. Только вам он сразу даётся почему-то. Вместе с правом убить.
- Так Слега, это не прозвище? - в раздумье спросил Усов и закашлялся. - Надо же, как фамилия с внешностью совпала.
- Это потому что я худой и длинный. И отец мой таким был. И все до седьмого колена.
Он вытер нож и сунул в сапог. Огляделся, стащил с лавки подушку с одеялом, разложил их на печи, ни у кого не спросив дозволения. Взбил подушку и положил нож под неё.
Роев был уверен, мужик этот когда-то служил в солдатах, то есть Устав в него вбит розгами до полного осмысления. Крестьянский быт тоже не чужд. Наверняка и кнут барина довелось отведать. Но ни старшинства офицера, ни главенства дворян он больше не признаёт. У Слеги, похоже, свои понятия о том, кто может ему приказать и с оглядкой на кого он будет принимать решения.
Народники, кочуя по деревням с агитацией, именно таким и представляли себе крестьянина будущего. Сильного, уверенного в себе. Но сейчас Роев вдруг осознал, что не уверен, рад ли он такой силе.
Косясь на печь, Ясин тихо произнёс:
- Насчёт дуэлей, господа. В соседнем городке была история, - он округлил глаза, словно рассказывал страшную тайну. - Восторг, а не история! Какой-то юнец наставил рога старику-помещику, да ещё и тростью отходил. Вот позор-то! Говорят, поубивали друг друга. Дамы по этому поводу до сих пор находятся в невероятной ажитации. Мне маменька сказывала... - он опять сбился, виновато добавив: - когда меня... навещала.
Барон помрачнел.
- О каком городе речь? - спросил корнет.
Ясин назвал.
Корнет бросил насмешливый взгляд на Корфа.
- Дуелянты, - пробурчал Слега. - С жиру вы беситесь, вот что. Скоро вас так совсем не останется... И поделом.
Повисла тягостная пауза. На скулах барона проявились желваки.
- Моя мать, - сказал он жёстко, глядя только на корнета, - скончалась при моём рождении. Воспитал меня отец, и не было в мире лучшего наставника.
Он по- прежнему не сводил взгляд с Щербы. Улыбка всё ещё играла у того на губах, но в глазах что- то изменилось.
- Много лет скорбел отец по моей матери, - продолжил барон. - Когда мне исполнилось пятнадцать, он встретил женщину. Сильно моложе его. Тоже вдову, но бездетную. Это был удачный брак во всех отношениях. Они любили друг друга без всякого притворства, я был тому свидетелем, могу поручиться.
Было видно, что он сдерживает себя.
- Отец вернул прежнее влияние, - продолжил Корф. - Благодаря связям жены дела пошли в гору. Всё было настолько хорошо, что многие не поверят. Семь лет счастья...
Он замолчал. Улыбки на лице Щербы больше не было.
- Не всё в этом мире можно решить поединком, - оборвал свою историю Корф. - Кое- что ничем не исправить.
- Эт точно, - поддакнул с печи Слега.
Корф перевёл взгляд на Ясина и так же неподвижно уставился ему в глаза. Мальчишка весь съёжился под этим взглядом.
- Что вы, право... - пробормотал он чуть слышно. - Я ведь не знал, простите меня, ради Бога...
- Но всё же, - чуть спокойнее проговорил Корф, - в некоторых случаях драться нужно непременно. У каждого на роду написано своё. Есть на тебя планы у Господа, останешься жив. Нет, что ж, так тому и быть. А без драки как понять?
Он обвёл взглядом насупленные лица.
- А надо ли понимать-то? - вставил Слега.
Усов обронил в раздумье:
- Дуэль скоро умрёт, господа.
- Только если вместе с дворянской честью, - запальчиво возразил ему Ясин.
***
За окнами совсем стемнело. Свет лампадки в углу едва освещал саму икону, бросая неясные отсветы на предметы вокруг.
Зажгли керосинку.
- Пора спать, - призвал Слега.
- Конечно, подушку присвоил... - буркнул Ясин, но, видимо, достаточно громко.
- Ты, кутёнок, думай, на кого лаешь, - с ленцой в голосе посоветовал Слега, задёргивая занавеску на печке.
- Хам, - пискнул Ясин и отшатнулся, когда занавесь вновь раскрылась.
- Не буди лихо... - послышалось более жёсткое.
Мальчишка пробубнил ещё что-то, но теперь совсем неразборчиво.
Роеву нравился этот юнец, но ускользало, как в человеке может сочетаться юношеский задор с невероятной робостью. Мальчишка словно осаживал себя, прятал первое за вторым.
- Этакое чудо и в тюрьме, - пробормотал он.
Оказавшийся рядом корнет улыбнулся:
- Застрелил жену аптекаря. Морфинист. Думаете, откуда крики по ночам? Раньше и днём покоя не давал.
Роев был поражён.
- Как обманчиво внешнее, - прошептал он.
С печи донёсся негромкий храп Слеги. Вот кто ни в чём себя не стесняет и чувствует в любой ситуации вольно, будто знает наперёд, что и как случится.
***
Оставшуюся постель не сговариваясь уступили Корфу. Чтобы было чем укрыться, взяли хозяйские тулупы из сеней. Все как-то устроились. Места хватило.
Корнет с Ясиным улеглись вдоль короткой стены, голова к голове. Мальчишка что-то горячо шептал Щербе, а тот скептически хмыкал. Наконец, со вздохом уставшего человека произнёс:
- Чушь. Спите, Ясин, утром договорим.
Ясин хотел продолжить, но смутился, заворочался и лёг, бормоча что-то себе под нос.
Проходя мимо печи, Роев споткнулся о вёдра, чертыхнулся, но поднял и снова расставил.
Наконец свет потушили.
Решив, что отоспится днём, когда дуэлянты уйдут, Роев принялся обдумывать случившееся. Что-то его беспокоило. Потому и загадал, что глаз не сомкнёт.
В углу запел сверчок. Снаружи слышалась та же перекличка сов за рекой, что и в пересыльном бараке. Пахло старой овчиной и лампадным чадом.
Цепной пёс оказался брехливым. То и дело взлаивал, затихал ненадолго и снова бросал клич в темноту. Ни один собачий голос брехуна не поддержал.
Роев почувствовал, что скатывается в сон. Глаза закрылись сами собой. Резкий вскрик Ясина ненадолго выдернул, покачал в попытке осмысления между сном и явью. Отпустил.
Кто-то охнул, завозился, заворочался. Пёс опять завёл безответную беседу с темнотой. Послышались шаги. Загремел ковшик о кадку с водой у двери. Вновь шаги. Сверчок. И совы. Снова пёс, но теперь почему-то не лай, а вой. Или это гудок парохода? Протяжный, бередящий душу, сделавший оставшийся сон скверным и безрадостным.
Проснулся он от крика, но какого-то незнакомого. Сознание не сразу донесло, что вскрикнули страшно, отчаянно.
Снаружи занимался рассвет, разбавляя серым мрак комнаты. Лицом к окнам стоял барон. Пришлось сдвинуться, чтобы разглядеть, что он такое увидел.
На лавке, немного закинув голову и сложив руки на овчине тулупа, лежал Щерба. Что-то непонятное увидел Роев у его рук. Поднялся, приблизился и вдруг осадил себя на полушаге. Матово отливая лаком деревянной рукояти, из груди корнета торчал нож.
- Что за крик? - Слега свесил разутые ноги и спрыгнул вниз, угодив прямо в поднятые вчера Роевым вёдра. Выругался, отбив их по очереди в дальний угол. Увидел корнета. Замер. Сунув руку под подушку, выругался снова. Огляделся вокруг бешеным взглядом и вдруг рассмеялся, махнув в сторону Ясина:
- Что, двоих?
Усов тоже сел на лавке. Не понимая, что происходит, проследил за жестом Слеги и вскрикнул. Ясин выглядел спящим, но на ткани рубахи что-то чернело в районе сердца.
Слега подошёл к корнету. Вытащил нож, хладнокровно обтёр о тулуп.
- Беке́шу взяли, - сказал он, приподнимая тулуп и разглядывая на свет две окровавленные прорехи, - чтобы не измараться. Шерсть овечья хорошо кровь задержала.
Он швырнул тулуп на пол.
'Но руки вымыть убийца всё же сходил', - подумал Роев, вспомнив, как гремели ковшиком о кадку с водой.
С улицы послышался шум. Кто-то стукнул пару раз в ворота. Слега выглянул поверх занавески и отпрянул.
Сквозь щели в заборе было видно троих с ружьями через плечо. Один подтянулся на кольях, заглянул во двор, после чего троица заторопилась к реке.
Слега провёл ладонью по лицу вверх-вниз и перекрестился.
- Господь уберёг, что рано не вышли, - сказал он. - Знаю того, что на забор лез. Многих варна́ков обратно на каторгу вернул.
По дороге проскакали два верховых на лошадях, вьюченных по-походному.
- Казаки. Тож по нашу душу. - Слега вздохнул. -Не было ни гроша, да вдруг алтын. Видно, в бараке намедни под шумок кого-то к ангелам отправили, а свалили на нас.
- Что ж теперь? - спросил Усов.
- Ждать надо. Суго́н они на две дни растянут, не меньше. Здесь пересидим.
Он вышел в сенцы, погремел засовом. Вернулся, в задумчивости остановившись у входа:
- Снаружи никто войти не мог. Я дверь закрю́чил с вечера. Она и сейчас заперта.
Усов указал на мёртвых:
- А с ними что?
- Схороним на задах без холмиков, - ответил Слега. - Неча хозяину знать, что в его доме стряслось. Самому скажем, мол, разделились мы.
***
Яму выкопали неглубокую, до пояса. Такую, чтоб собака не отрыла. Было уже далеко за полдень. Солнце скрыли тучи, обещая скорый дождь.
- Земля всё равно осядет. Заметно, - с досадой произнёс Слега, старательно утаптывая могилку. Сверху он накидал соломы и перетащил большую кадку из-под крыши сеновала.
Постояли, опустив головы и шевеля губами. Вслух молитву никто не прочёл. Даже Корф. Роев украдкой бросил на него взгляд. Мрачен. Сосредоточен. В глазах ни торжества, ни растерянности. А ведь сейчас барон хоронит свою главную за долгое время цель.
Побег и убийство стали для каждого из них определённой чертой. Но, пусть и на нелегальном положении, остальные продолжат прежнюю жизнь. А барон? Что ему теперь? В Америку?
Молча вернулись в дом. О том, как продолжать побег, никто не обмолвился ни словом. Долго сидели в тишине, косясь друг на друга.
- Вашбродь, - произнёс вдруг Слега, обращаясь к барону. - ты, никак, решил с дуелью своей не затягивать?
Взгляд выдал, Корф ждал именно такого вопроса. Он гордо выпрямился, не находя пока слов.
- Вот что, - предупредил его вспышку Роев. - Нож мог взять любой. Достаточно сунуть руку под подушку. А убил тот, у кого была причина.
- Кто же? - спросил, явно чувствующий себя не в своей тарелке Корф. Он нервно поправил волосы, бросив цепкий взгляд в сторону Слеги.
- У вас была, - сказал Роев и поднял руку, - Подождите. Дайте сказать. Мне пришлось поломать голову, чтобы дойти до сути.
- Вы, что же, знаете, кто убийца? - спросил Корф.
- Именно, именно знаю, - задумчиво произнёс Роев. - Вы поймёте, когда выслушаете. В конце я задам одному из вас вопрос, который всё прояснит окончательно.
Он подошёл к столу и взял хозяйский нож.
- До убийства побег и всё, что его сопровождало, казалось мне случайным. Теперь же возник вопрос, а не примкнул ли я к заранее продуманному сговору?
Усов хмыкнул.
- Ничего смешного, - произнёс Роев, положив нож на стол. - Кроме меня все прибыли на пересылку одним этапом, до этого сидели в одной тюрьме. Это мне доподлинно известно про всех, кроме барона и Слеги. Но и они пришли с той же партией, так что можно предположить, что сходство с остальными имеется.
Усов кивнул:
- Пожалуй, так. Я видел их на этапе.
- Барон явный зачинщик побега, - продолжил Роев. - У него средства, и он всем распоряжается. Рассуждая, я решил, что все, кроме вас, - указал он на Усова, -могли что-то не поделить в прошлом, а закончить конфликт в этом доме.
- Почему кроме него? - спросил Слега.
- Он единственный, кто не хотел бежать. Даже отчитал меня за то, что я его втянул.
Усов закашлялся, растирая грудь.
- По первому впечатлению, причина убить вообще была только у вас, барон, -продолжил Роев. - Эта треклятая дуэль затмила всё.
- Но при чём тогда Ясин? - воскликнул Корф.
- Этот вопрос и я себе задал. К примеру, юнец слишком вольно изложил историю вашей дуэли...
Барон всплеснул руками.
- Но кое-что в этом очевидном объяснении мне не понравилось. Не настолько оскорбительно она прозвучала, к тому же не мог он заранее знать, что история о вас. И потом... были принесены извинения.
Роев пристально смотрел на Корфа. Тот сидел со скрещенными на груди руками. На словах об извинении по губам скользнула усмешка.
- Ещё одно наблюдение в вашу пользу, - продолжал Роев. - Сам побег. В нём есть некая странность. Вы ловко всё устроили. Курево, как способ привлечь внимание и объяснить окружающим, почему скоро кого-то будут бить. Драка, чтобы помешать возможной погоне. Подкупленная охрана. Надёжное место, чтобы переждать. Одно насторожило. Побег готовился не вами. И был рассчитан на двоих.