Я буду ждать тебя, изучая противоположный берег, буду вглядываться в душный, тихий горизонт, пытаясь высмотреть в нём дьявола, о, эту игру можно продолжать почти до бесконечности - до тех пор, пока не проиграешь. В сонном небе с серо-землистыми подтёками пролетит пара не имеющих названия птиц. Они полетят задом наперёд, как и в давние наши встречи, это неизменно. Нет, правда. Тот, кто сотворил их, явно не понимает, как работают птицы. Ну не дурак ли. Подарить ему, может, пару книжек по орнитологии?

Чернильный столб с таблеткой часов стоит прямо посреди разбитого асфальта. Его будто воткнули просто для какой-то функции, неужели чтобы по-настоящему узнавать время, да ну, чушь собачья, кто это придумал? Но благодаря оригинальным ландшафтным решениям ты найдёшь это место, свет мой. Оно всегда немного меняется, но общие черты остаются теми же: часы эти проклятые, надломленный шпиль собора в сепии, тополя по обочинам графитовой аллеи, угольные перила, за которыми тянется жирный, соусный червь реки - лучшее место для романтических свиданий. Иронизирую? Разумеется. Но то ли ещё будет.

Спешал фор ю я оденусь, конечно, официально: в длинное черное пальто и белые перчатки. С собой у меня будет трость, украшенная хрустальной стрекозой рода Lestes.

Так что ты узнаешь меня без особых проблем.

Приходи из пустоты аллеи, небрежно спрятав руки в карманы бежевых брюк. Стук твоих низких каблуков упадёт в тишину без эха, затеряется, как в грязной вате, но не исключено, что твоё появление вызовет дуновения свежего ветра - он спасёт меня от удушья. Твои невесомые и мягкие, как пепел, кудри всколыхнутся, затронув багряную полуулыбку.

"Здравствуй, - скажешь ты, отводя их с лица. - Давно не виделись".

"Ага, - соглашусь я. - Целый ион".

"Эон".

Прозрачно-синий, как океан, взгляд из-под тяжёлых век, мрачный и сдержанно-насмешливый; ну как же сильно, как же остро я скучал по тебе, свет мой. Едва сдерживая смех, я подам тебе локоть. Ты слегка кивнёшь в ответ, неторопливо примешь его и, взглянув на часы с бешено вращающейся стрелкой, мы пойдём в город - в его печальные руины.

Нам многое предстоит сделать, многое переосмыслить: мир уничтожен множество раз, о, как часто я стоял на главной площади и в растерянности смотрел, как пыль оседает на мои трясущиеся ладони. Тогда я раз за разом терял всё. Даже то, что мне не принадлежит. Даже тебя. Слишком тяжело далась мне метаморфоза грёзы в кошмар, которую я не мог контролировать - кричал, падал, умолял богов о помощи, а дьяволу желал мучительной смерти (какие только изощрённые фантазии убийств не приходили мне в голову, ты не поверишь); наблюдая, как сносятся серые коробки домов, как по улицам слоняются тени Хиросимы, я в ужасе искал спасения и не находил, думал, что теряю себя безвозвратно. Тем не менее, эта аллея с часами осталась условно живой. Я каким-то чудом сохранил островок покоя. Он запылён, искажён и распадается под моими пальцами на гниющие волокна, но всё-таки. Всё-таки. Когда мы встречались здесь раньше, беды ещё не случилось. Ты помнишь те лиственные времена, свет мой? Это было целый ион назад. Эон. Неважно, ведь мы туда больше не вернёмся. Не повторим сценарий вечного лета, потому что лета больше нет.

Давай пройдёмся по другим улицам, осмотрим разбитые витрины. Осмотрим выкорчеванные фонарные столбы, мусор по обочинам дорог. С каждым шагом масштабы разрушений будут возрастать. Нам даже попадутся чьи-то раздавленные тела. Ты закуришь и станешь серьёзнее, мне жаль, мне очень жаль, что ничего лучше я не могу тебе предложить.

"А что насчёт местной реки?" - спросишь.

"Она радиоактивна, - виновато признаюсь я. - Да и вода в ней - телесный гной".

"Значит, всё ещё хуже, чем кажется?"

"Намного".

Мерзость качественно укоренилась в моих мыслях. Из Мастера Грёз я превратился в Повелителя Кошмаров, вот только "повелитель" сказано, конечно, излишне самонадеянно: щупальца уродства не подчиняются моей воле. Всё, что я создаю, теперь тут же изменяется под нашёптывания чего-то из бездны, чего-то гигантского, неповоротливого и дышащего.

Единственное, что осталось чистым - это стрекоза на моей трости и ты.

(но ведь даже ты таишь в кармане складной нож?)

Мы изучим пустынный проспект, ведущий к кратеру ядерного взрыва, а я вспомню, как смотрел на вспышку за своим окном и безнадёжно считал: "Один... два..." Мы не пойдём в эпицентр, хорошо? Н-нечего там делать, буквально нечего, там сама структура реальности распалась, мы провалимся в растянутые тёмные текстуры, если сделаем несколько неосторожных движений, мы пропадём на сотни лет. Лучше продолжим исследовать город, я покажу тебе другие достопримечательности. Например, пульсирующие нарывы на разрушенных домах. Лоснящиеся, горячие и мягкие, они истекают чёрной густой жижей, как тело Ананта-Шеша, и откликаются на прикосновение дрожью. Сладковато и гадко пахнут разваренным свиным копытом. Не подходи только к ним близко. Рискуешь забыть своё имя.

А там, дальше, на площади, я пытался вырастить дерево. Да-да, этот искривлённый серый монстр - действительно дерево, было им по крайней мере и звалось вербой. Теперь из его коры торчат человеческие глаза, моргают и слезятся; вместо листьев с веточек свисают клоки волос, а ствол, похоже, весь состоит из опухшей плоти, которой ежесекундно больно, но сделать с этим я ничего не могу - если я сломаю хотя бы ветку, из обрубка потечёт кровь.

Разве можно убить того, кто считает меня отцом?

Чтобы успокоиться, я остановлюсь посреди тротуара, возьму тебя за плечи и разверну к себе. Ты невозмутимо стряхнёшь пепел с сигареты и строгостью ответишь на моё отчаяние.

"Да, изменения необратимы, - безжалостно скажешь ты, и сердце моё ухнет в пятки. - Из такого не вернуться в невинность. Но ты - это всё ещё ты. Даже в аспекте Кошмара".

"Откуда такая уверенность?" - возражу я.

И ты укажешь на стрекозу с изумрудными крыльями, сидящую у меня на трости:

"Разве это не доказательство?"

Отголосок прошлого мира, тень бесконечного лета, она сидит неподвижно у моей руки и, кажется, вот-вот сорвётся в хищный полёт. Твоя ладонь накроет мою на набалдашнике трости, и я потерянно улыбнусь тебе в ответ. Ты всегда подбираешь верные слова, свет мой.

...что, вообще говоря, неестественно.

Скажи, ведь у тебя есть с собой нож? Точно есть, я уверен, не может не быть, твой образ слишком выбивается из общей картины. Не притворяйся больше, что в тебе нет угрозы. Хватит. Покажи его. Покажи оружие, на котором наверняка уже побывала чья-то кровь. Не сводя с меня давящего взгляда, ты запустишь руку в карман брюк. Сверкнёт рукоять. Щелчок - лезвие раскроется по направлению ко мне, острием в живот, почти коснётся ткани рубашки. Нестабильная багряная полуулыбка, жёсткая ямочка у уголка губ; вот так, да, так лучше, так гармонично. Что-то у меня в горле сладко сожмётся, и дыхание перехватит от страха. Ты поднесёшь нож к моей шее, подойдя непростительно близко. На меня повеет ароматом лаванды - кажется, она должна умиротворять, почему у неё обратный эффект?

"По-твоему, так будет правильно?" - спросишь ты, почти касаясь губами моего уха.

"Закономерно..."

Пауза. Тишина. Ритм моего дыхания в фазу REM.

Кошмар чернилами расползётся от моих ног, подбираясь к тебе, новой жертве.

"Не-а, - ...ты со смешком разожмёшь пальцы. - Не поддамся".

Нож сухо лязгнет об асфальт.

Моё тело ослабеет враз, растеряет всё напряжение, и я безвольно навалюсь на трость; чернила исчезнут, и пот выступит на моём лбу. Ты сотрёшь с моей щеки остатки кошмара.

Между нами вспорхнёт стрекоза рода Lestes и сядет на твоё плечо.

"Прости, свет мой, я идиот...."

"Всегда им был. Ничего нового".

Благодаря тебе мы не задержимся надолго - ты не дашь мне бесконечно жалеть себя. Сжав моё плечо, ты предложишь уйти, и мы уйдём, наконец-то покинем заражённый город.

...Наверное, покинем.

Ведь я не уверен, что он не замкнулся сам на себя, как бутылка Клейна.

Сегодня в тайные минуты перед рассветом давай встретимся у тех уличных часов, которые отсчитывают время назад, у часов, которые я выдумал специально для наших свиданий. Упрямо и смиренно я буду ждать тебя, свет мой, как вчера ждал, как ждал позавчера и целую вечность назад; я буду вглядываться в сепию пространства, надеясь увидеть твой тонкий силуэт. Даже если чума коснулась и тебя... даже если ты придёшь, чтобы перерезать мне горло, я всё равно буду рад твоему появлению. Не в силах остановить метаморфозу, я научусь искать красоту в отвратительном - да простит меня прошлый я за такое кощунство. Свою кровь на твоём ноже я сам же слизну, как гранатовый сок, лично выну из себя потроха, вспоров живот осколком урана, и сотворю из них струны для арфы.

Ты сыграешь мне прелюдию Баха in G.

Только загляни в мой сон, пожалуйста, хотя бы раз. Убеди меня в том, что тебя не коснулась всеобщая погибель, в том, что я ещё не совсем потерян. Ведь на самом деле

на самом деле

я уже почти не помню черт твоего лица.